Читать книгу Мгновения волшебных изменений (Сказки от Елены Прекрасной) - Елена Майдель - Страница 4

Рождественская сказка

По застывшим от холода улицам спящего города в каком-то зловещем, глумливом веселье, дико подвывая словно безумная, бешено носилась леденящая вьюга, погружая в беспамятный, сковывающий сон всё на своем пути. Её нескончаемо длинный снежный шлейф, повинуясь насмешливой хозяйке, играючи, заворачивал испуганные деревья в смертные белые саваны, застилал искристыми покрывалами железные крыши старых домов, мгновенно заштриховывал в них погасшие окна бриллиантовыми узорами морозных кружев, отнимая у людей и без того слабый доступ к внешнему свету. Но невдомек было этой надменной властительнице ночи в её безнаказанном раздолье, что за одним из тысяч темных окон внимательно наблюдают за ее колдовством широко распахнутые детские глаза. Через быстро замерзающий просвет между рисунками сверкающего инея на стекле эти, устремленные в пространство за окном, восхищенные глаза завороженно следили за неуловимой красотой беззвучного танца снежинок на ветру. Невесомые игольчатые пушинки отражались в глубине темных зрачков и тихо стекали по щекам застывшего личика, превращаясь в истаявшие кристаллы слез. «Как же невыразимо прекрасен этот вечный снежный танец, – думала девочка, – Господи! Как бы я хотела хоть раз тоже стать снежинкой в тюлевом платье с блёстками на детском празднике… Ведь завтра Рождество…» Глубокий вздох страдающей детской души наполнил комнату и вызвал новый поток слез, а худенькие ручки лишь крепче сжали колеса инвалидного кресла…

Неизвестно, как долго еще сокрушалась бы девочка в своем беспомощном отчаянии, если бы внезапно перед ней на широком подоконнике не возникло дивное существо. Полупрозрачное, но видимое и светящееся, с длинными золотыми кудрями, в странном, будто из искр сотканном, старинном одеянии, струящемся как воздух за каждым движением, и мягким сиянием доброй улыбки… «Нет, я – не ангел,» – прочла невысказанный девчушкой вопрос и рассмеялась хрустальными колокольчиками нежного голоса незванная гостья. «Я – Муза… Муза Танца… И зовут меня Терпсихора, это по-гречески. Я – покровительница танцевального искусства… Так в чем твоя печаль, дитя моё, – снова расцвела улыбкой чудесная как видение женщина, – Отчего ты не летаешь в волшебных предрождественских снах? Отчего в этот столь поздний час вместо подобающего всем детям ночного занятия непрестанно льются такие горькие слезы по твоему юному личику?» С тяжким вздохом девочка опустила глаза вниз, молчаливо указывая на обездвиженные ноги. «О-о-о! – удивленно протянула Муза, – так вот почему ты плачешь… Ты же так сильно мечтаешь танцевать… И при этом серьезно думаешь, что танцевать можно только ногами?» «А чем же еще?» – шепотом спросила переставшая плакать малышка. Снова легко и таинственно рассмеялась гостья, будто пригоршню мелких льдинок бросила со звоном на совсем уже замёрзшее стекло. «Ну… для начала вспомни, что у тебя есть пальцы, ладони, руки, плечи, шея, голова, глаза, брови, – весело продолжала она, – Но главное в танце не это – всё вместе взятое, то есть не только всё тело человека. Танец лишь тогда по-настоящему становится Танцем, если сквозь него просвечивает душа… Иначе всё зря, вместо искусства люди увидят лишь упражнения по музыку…»

Маленькая слушательница с замиранием сердца, в восторге внимала каждому слову ночной посетительницы, нисколько её не испугавшись, напротив, испытывая едва осознаваемую надежду на какое-то чудо. И Муза не разочаровала девочку. «А задумывалась ли ты когда-нибудь в своих мечтах о танцах – зачем люди вообще танцуют?» – продолжала она допытываться у ребенка, – Почему их танцы так различаются по движениям, ритмам, по числу танцоров?» Девочка лишь качала головой из стороны в сторону. «Что ж, – заключила пришелица из иного мира, – Не зря у вас говорят – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать… Смотри!» Она слегка коснулась своими пальцами лба малышки, затем нежно тронула струны своей маленькой лиры…

Перед ошеломленным ребенком распахнулось окно в иные – живые, цветные, радужные и ясные до мелочей реальности, в нечто, прежде никогда не виденное, напоминающее объемное голографическое кино… Разворачивался показ какого-то бурного народного празднества на просторной площади старинного города, где посреди огромной расступившейся толпы исполняла яркий танец молодая пара. Это было впечатляюще зрелище: в темпераментных, изящных и сложных движениях огневого испанского фламенко соединялись в гармонии две души. Их союз рождал волны невольного восхищения у подтанцовывающей и хлопающей в ритм ладонями с кастаньетами, увлеченной толпы. Вне сомнений, здесь – в этом яростном площадном действе, бушевала как огонь в раскалившейся докрасна печке, выражаясь через Танец, Сама Любовь… И вдруг юная зрительница увидела, как прозрачные сполохи тонкого оранжево-красного огня, исходящего от талантливой пары, стали распространяться вокруг и охватили всех какой-то пьянящей радостью, воодушевлением и весельем. Вскоре уже танцевала вся площадь… И этот живой «костер» из разноцветных языков не замечамого людьми пламени чувств был потрясающе прекрасен, оживляя собой весь мир – от земли до небес.

Взмах божественной руки Музы перенес оторопевшую малышку на берег изумрудного озера, где среди берез и высокой травы с вкраплениями синих цветов стройные девушки в длинных сарафанах водили хороводы под неспешную протяжую и слегка грустную песню. Их слаженные синхронные движения и невесомый «плывущий» ход вырисовывали по траве четкие, но невидимые линии, будто расписывали поляну кружевным таинственным узором, протаптывая ногами восьмерки, овалы, сходящиеся и расходящиеся круги, как бы скользя по воде… И опять проявилось чудо – за этой неторопливой музыкой совместного движения девочка ясно разглядела плавно перетекающие друг в друга потоки светлой силы, похожей на непредсказуемое движение большой реки.

Терпсихора же, терпеливо, ласково и бережно вела свою юную знакомую дальше, перенеся ее своей магией в скалистые земли Ирландии, где люди танцуют свои совершенно особые, шумные, ни на что не похожие групповые танцы. «Так они общаются со своей родной землей, – объясняла она девочке их значение, – Они раскрывают ей свои души через древние ритмы, синхронно выбиваемые ногами сотен участников под звуки флейт и волынок.» И снова у девочки проявилось какое-то новое, неиспытанное ею прежде вИдение – в моменты соприкосновения башмачков танцоров с землей, особенно когда они приподнимались на носки, через тела, особенно через их ноги, словно зарождались и проскакивали глубоко в недра пронзительные тонкие цветные молнии. Сплоченная, плечом к плечу, ровная шеренга исполнителей выстукивала дробь десятками окованных металлом туфелек, вливая в суровую землю звуковые аккорды мелодии своей любви и почитания родного края.

Сон или явь… Волшебство или иллюзия… Эти мысли не занимали юную головку, лишь сердечко трепетало от невероятных впечатлений и переживаний. Словно под гипнозом обрушившейся внезапно красоты девочка не могла остановиться в желании увидеть и узнать как можно больше об этой таинственной неведомой раньше стороне Жизни. Она готова была не спать совсем, лишь бы следовать за своим призрачным гидом по рождественским чудесам.

Охваченная любопытством, ее детская душа и не заметила, как оказалась… в театре, перед огромным бордовым, в золотой вышивке, тяжелым занавесом, не уследила, как он раздвинулся, открыв завораживаюше притягательный, странно освещенный, волшебный мир сцены. Не заметила, потому что была сражена воплощением своей тайной мечты, мечты о балете. Там, в неземном мерцающем свечении царствовали, взлетали и грациозно сплетались в танцевальных рисунках юные балерины в ослепительно белых, переливающихся блестками балетных пачках… так похожие на оживших снежинок. Восторг настолько переполнил зрительницу, что даже не успевшая зародиться, зависть к этим счастливицам на пуантах была затоплена искренней радостью за тех, других, у кого мечта осуществилась, и они научилсь танцевать так красиво, изящно и легко… Казалось, эти юные создания овладели секретом полетов в воздухе, и сами стали этим прозрачным воздухом. Девочка вновь увидела своим новым зрением нечто невообразимое – от каждой балерины струился едва уловимый, но ясный свет мерцающих нежных оттенков. Этот свет вовсе не походил на то электрическое освещение от юпитеров, которым всегда заливается сцена. Он был как мягко плывущий, подвижный туман, который дублировал словно тень, все движения танцующих, и кроме того, соединял их единым облаком, как между собой, так и со всеми стихиями природы – небом, ветром, землей… Причем, происходило это чудо в мимолетных сочетаниях творимой здесь и сейчас, Красоте и вдохновляющей гармонии высоких чувств, объединяющей всех.

Терпсихора осторожно убрала руку со лба девочки, чтобы та медленно пришла в себя. Первое, что почувствовала маленькая путешественница, было ощущение невероятной тишины. Вьюга стихла, отлетела, забрав с собой свои замораживающие инструменты. В узкий просвет между не успевшими окончательно сплестись, оконными узорами заглядывали поблескивающие серебром звездочки. Муза ласково смотрела на девочку и не спешила обсуждать с ней пережитые эмоции. «Я кое-что поняла, – робко начала малышка, – Разных танцев так много потому, что каждый из них предназначен для чего-то своего… для земли, для воды, для воздуха. Когда люди танцуют душой, они как-то соединяются со всем этим…» «Умница! – довольно рассмеялась гостья, – Ты так верно всё поняла! Я показала тебе, как через свое танцующее тело в союзе с душой люди могут познать и почувствовать единство со всей природой, ее стихиями и энергиями. Ты абсолютно права – есть танцы для огня, для воды, для земли и воздуха, и еще много для чего другого… Самое важное – это осознать сердцем, что всё связано между собой, всё проявляется благодаря лишь одной, самой главной, всевластной и божественной силе – силе Любви. Но ты поняла и еще кое-что важное… Не все люди на земле могут танцевать также божественно красиво и непрвзойденно, как это делают истинные мастера танца, потому что мастера именно для этого и рождаются в вашем мире с подобным талантом. Но каждый чуткий душой человек способен через восторг сопереживания проявленной в танце красоте внутренне танцевать вместе с гениями этого искусства. Способен получать огромную радость и испытывать счастье, возвышая и изменяя себя в сторону совершенства…»

«А ты не улетишь? «– зевая, сонно спросила девочка. «О! Да ты совсем уже спишь, милая, – спохватилась Муза. – И мне пора… Была рада с тобой познакомиться… будущая звезда балета, дитя с чистой и прекрасной душой…» Засыпающая малышка не успела осознать до конца пророческий смысл в словах гостьи, как та растаяла также внезапно, как и появилась.

Наступило рождественское утро. Девочку поцелуями разбудила мама, которая сообщила, что вставать давно пора, что их ждет много дел, и что под рождественской ёлкой ее ждет удивительный сюрприз. Подкатившись на своем кресле к сверкающей гирляндами огней красавице, засоня увидела на полу большую коробку в нарядной обертке, перевязанную красным бантом. Когда же с нетерпением открыла подарок, то… всё её ночное приключение встало перед ней так четко и ясно, как наяву… В коробке лежало белое в цветных блестках балетное платье снежинки для праздника. Но и это было еще не всё… Рядом с платьем она разглядела прозрачную коробочку, в которой были упакованы розовые атласные туфельки-пуанты, и было заметно, что они еще большеваты ей по размеру… Малышка едва не заплакала от счастья. Она поняла, что Муза танца не просто так прилетала к ней ночью… Она дала девочке надежду на осуществление ее Мечты.

Вечером вокруг ёлки веселились и танцевали гости, маленькая хозяйка рождественского вечера была такой радостной и приветливой, какой ее давно не видели родители и подруги. Она смеялась и шутила, а когда настал черед исполнять танец снежинок, то танцевала вместе со всеми в своем чудесном платье, пусть еще кружась, сидя в кресле. Девочка старалась танцевать именно так, как научила ее покровительница этого великого искусства, – не столько руками, плечами и головой, сколько своей щедрой на любовь и радость за других, юной душой, полной самых светлых надежд на будущее. Внезапно, как укол в сердце, она ощутила едва заметное движение своей ноги…