Читать книгу Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен - Елена Медведева - Страница 2

Нью-Йорк, 1985.

Квартира, которую снимает советский журналист Андрей Дизель.

Андрей сидит за пишущей машинкой. Стол, кресла и пол завалены бумагами, вырезками из газет, в том числе – из газеты «Аргументы и факты». На первой странице – портрет Михаила Горбачева. Увлеченный работой, Андрей не сразу откликается на дверной звонок.

В комнату входит чернокожая горничная. С укоризненным видом разглядывает беспорядок.

– Салли, я же просил не беспокоить меня, когда я работаю!

Горничная мнется.

– Я пришла не убираться, мистер Дизель. У меня для вас две новости: одна приятная, другая не слишком. С какой начинать?

– С неприятной, конечно.

– Хозяйка миссис Джонсон вынуждена вдвое повысить арендную плату.

– Черт бы побрал эту старую скрягу!

– Из любой ситуации есть выход. Миссис Джонсон предлагает вам уступить одну из ваших комнат очень приятному соседу.

Андрей Дизель выругался про себя, но вслух сказал, что одиночество ему надоело, и он не возражает против второго жильца.

* * *

В комнату входит миссис Джонсон в сопровождении высокого широкоплечего мужчины лет двадцати восьми с добрыми, но слегка грустными глазами. При виде Андрея физиономия миссис Джонсон сначала вытянулась, а затем порозовела до кончиков ушей – она еще плохо знала в лицо всех жильцов недавно доставшегося ей по наследству дома, но этот симпатичный парень давно был ею замечен. Миссис Джонсон благоволила к красивым мужчинам и потому была искренне огорчена своей оплошностью. Однако теперь ей ничего не оставалось кроме как сделать строгое лицо и предупредить жильцов о соблюдении в квартире идеального порядка.

– Позвольте представить: мистер Михаил Валецки, ваш соотечественник.

Михаил протягивает руку, но Андрей сильно раздражен. Все ясно: ему больше не доверяют – подослали агента.

– Я американец и не имею никакого отношения к КГБ, – со смущенным видом пробормотал Михаил.

– Но откуда вы так хорошо знаете русский?

– О, это долгая история. А вы, как мне сказала миссис Джонсон, репортер газеты «Калейдоскоп». Обожаю репортеров, но, к сожалению, не могу похвастаться тем, что являюсь «репортерской дичью»: не богат, не властен, не славен. Бывший штурман авиации, уволенный за участие в забастовке. Теперь вот работаю таксистом. Но, думаю, нам будет, о чем поговорить.

– О чем же вы хотите поговорить со мной?

– О контактах с внеземными цивилизациями, например.

– А ты, парень, мне начинаешь нравиться. Едва познакомился, а уже готов делиться своими мыслями.

Михаил пристально, даже испытующе посмотрел в глаза Андрею, как будто надеялся увидеть в них интерес к своей персоне или хотя бы понимание.

– Это потом, а пока надо решить земные проблемы.

* * *

Китайский ресторанчик. Андрей и Михаил увлеченно беседуют.

– Самые приятные ощущения, – говорит Михаил, – когда летишь утром навстречу солнцу на большой высоте. Полупрозрачные перистые облака – складки на голубом фоне… Хотелось бы слетать в космос! Состояние полета не сравнить ни с каким другим. Но предлагать себя в качестве космонавта бесполезно. Это лотерея, счастливый выигрыш достается одному из миллионов. Разве что попытаться принять участие в каком-нибудь опасном секретном эксперименте… Даже смерть в Космосе – выигрыш для многих, живущих на Земле. – Михаил грустно улыбнулся уголками губ. – Я готов предложить свое тело, свой мозг, даже если потомкам не будет известно ни мое имя, ни моя биография. Они даже не будут знать, что погиб человек в Космосе…

– До сих пор я считал, что людей использовали в качестве подопытных кроликов только в нацистской Германии.

Михаил ядовито усмехнулся.

– Ты забыл о Пьере и Марии Кюри, о сотнях других ученых, готовых на смертельный риск ради будущего.

– Подумай, как это страшно – погибать где-то в черной бездне и знать, что никто не подозревает о твоих мучениях. Знать, что будут превозносить кого-то другого: того, кому ты своей жизнью проложил путь к славе. Никто не предъявит им обвинения, потому что никто об этом не узнает. Нет, я тебя не понимаю. Прими мой дружеский совет: обратись к психоаналитику.

– У меня ничего не осталось в этой жизни – мне нечего терять. К тому же всегда есть шанс остаться в живых.

Этот разговор происходил вечером в понедельник. Воскресенье для Андрея – репортера вечерней газеты и для Михаила – шофера такси, всегда являлось днем наибольшего физического и нервного напряжения. А в понедельник Андрей отдыхал от газетной сутолоки в этом уютном ресторанчике. Ему было приятно небрежно поддерживать речь легко воспламеняющегося друга. Да, они уже успели подружиться за это короткое время. И однажды Михаил, словно ощущая себя виноватым в том, что не является для Андрея «репортерской дичью», рассказал ему удивительную историю своей жизни.

Рассказ Михаила

В годы Второй мировой мой будущий приемный отец уехал из России в Штаты, где жили его родители.

Иосиф быстро вошел в курс дела отцовской типографии на Кони-Айленде и рекламного агентства. Большинство заказов поступало от Американской информационной службы. Часть персонала забрали в армию, и старик был счастлив, что сын сможет стать преемником.

Главным финансистом для них стал ювелир Изя – родной брат моей матери Сэйры Розенман, которая с мужем Леоном и сыном Мишей, то есть со мной, жила в Ярославле. Спрос на ювелирные изделия в последние годы резко упал, и дядя усиленно искал объекты новых инвестиций.

Объединяли их и личные проблемы. Сын Изи не вернулся с Западного фронта и числился в списке пропавших без вести. С каждым днем надежды Изи на его возвращение таяли как бриллиантовые лучи в черном бархате. Иосиф стал для него вторым сыном. Он также был одинок и не женился, несмотря на мольбы отца.

Вот уже несколько лет Иосиф писал письма в Россию. Они были адресованы девушке из Ярославля Марине. Стены небольшой комнаты, смежной с его офисом, были увешаны фотографиями красоток, которых он снимал для Плейбоя. И все они были чем-то похожи на нее.

Иосиф описывал Марине все подробности своей жизни, и его письма постепенно превращались в роман о воплощении американской мечты. Сначала у него была однокомнатная квартира с дешевым линолеумом на полу и покрашенными масляной краской стенами. А теперь гостиная длиной в 30 футов в его роскошной квартире на Манхэттене с тремя спальнями и четырьмя ваннами была обставлена дорогой мебелью, стены увешаны картинами. Из окна шириной во всю стену открывался прекрасный вид на залив. У него был черный лакированный лимузин, десятки костюмов.

Иосиф был избалован широким ассортиментом живого сексуального товара. И как это довольно часто случается с очень красивыми и удачливыми мужчинами, сделал странный, с точки зрения окружающих, выбор. Подобные ему предпочитают либо самого непритязательного и верного спутника по жизни, либо самого неординарного и независимого. Марина, по его мнению, могла бы стать идеальной женой, но она была недоступна. Он отсылал письма по почте, передавал через знакомых, отправляющихся в Союз, но ответа не было.

Его собственные родители были в его глазах живым воплощением неизбежного финала любой самой пылкой любви. Девять лет любовной страсти превратились в итоге в утомительное сосуществование на уровне быта, в лабиринт из повседневных забот, мелких ссор, усталости друг от друга и скуки. И Иосиф уже сам начал предполагать, что движет им не стремление заполучить Марину, а мазохистское желание испытывать любовные страдания. Это был не требующий особых усилий элемент романтизма в его американской жизни, где каждая минута насыщена конкретным действием.

* * *

Йосиф включил зажигание. Форд плавно двинулся с места. Он вырулил на дорогу, ведущую к причалу. Изя уже ждал его на своей яхте. Внезапно у него возникло ощущение, что в потоке машин он не является независимой единицей, следующей общим правилам дорожного движения – кто-то отслеживает его маршрут. Сердце застучало по грудной клетке.

– Мне нельзя больше пить, – решил он. – Нервы шалят.

Через несколько дней заканчивался срок выплаты кредита. Изя обещал помочь, так что причин для особого волнения у него не было. И все же…

Иосиф свернул на боковую улицу. Следом за ним такой же поворот сделал джип цвета морской волны. Джип проехал вперед полквартала и остановился. Из него вылез мужчина в темных очках, развернулся лицом к Иосифу и застыл на месте, скрестив руки на груди. Иосифу определенно казалось, что тот пронизывает его взглядом сквозь темные стекла солнцезащитных очков.

Вдруг мужчина с радостным видом замахал рукой.

– Может быть, это знакомый, и я просто не узнал его, – подумал Йосиф.

Он обернулся. По тротуару шла Марина. Йосиф надавил пальцами обеих рук на веки, не веря своим глазам.

– Хелло, босс, – девушка игривым тоном приветствовала его. – Давно тебя не было видно.

Йосиф открыл глаза. Это была модель, которую в прошлом году он снимал для Плейбоя. Ее звали Рита.

Когда он впервые увидел ее, у него сразу же возникло желание открыть фотостудию. Девушка была фантастически похожа на Марину. Рита с ее славянской внешностью отличалась от тоненьких, как спичка, американских моделей. Но формы ее были удивительно пропорциональны и соблазнительны. Пухлые влажные губы, созданные для поцелуя, зеленые глаза колдуньи и такие же каштановые пейсы как у Марины… Они не виделись уже месяц после очередной ссоры.

– Извини, босс, меня ждут. Поговорим в другой раз.

Рита направилась к джипу. Мужчина в очках с видом собственника обхватил ее за плечи и подтолкнул в салон…

* * *

Москва. 1956 г. Управление «X» НКВД

Генерал Петр Николаевич удобно расположился в кресле напротив начальника контрразведки.

– Итак, какие подвижки в операции «Роза» мы имеем на сегодняшний день?

– Состояние Изи оценивается в 500 миллионов. Он сделал ряд выгодных инвестиций в рекламу нижнего белья, в производство сельтерской, пепси-колы и ряд других. По нашим сведениям его сын умер от истощения в Дахау. Супруга далека от бизнеса. Прямых наследников, кроме Сэйры Розенман и ее сына Миши, у нее также нет. Владимир Раевский имеет все шансы внедриться в бизнес.

– Ты не говоришь о главном препятствии: бизнесмен Иосиф Черняк все больше сближается с Изей. Тот относится к нему как к родному сыну. И Иосиф единственный, кто хорошо знает Владимира в лицо. Его придется убрать. Операция по его ликвидации поручена агенту Марго…

– Мы не можем ей доверять. Она наркоманка – может все испортить.

– Она сделает, что требуется, а потом… Наркоманы вообще долго не живут…

Нью-Йорк. 1957 г.

Шофер и охранник Изи – чернокожий бразилец Паоло любовно поглаживал ручку коробки передач.

– Нравится машина? – спросил Изя.

– Фантастика!

– Я заплатил за нее черным налом. Уникальный бронированный экземпляр. Сэйра и Миша будут в восторге…

Изя ехал в порт встречать семью Розенманов. Полгода потребовалось ему на то, чтобы сначала убедить их приехать в Штаты, а затем согласовать все формальности в Советском посольстве…

В час пик под мостом, где трасса сужалась до трех полос, как обычно, образовалась пробка. Неожиданно автомобиль Изи подрезал слева темно-синий джип. Паоло едва успел вывернуть руль и свернуть к обочине. В этот момент в зад «въехал» старенький форд. Секундное колебание, и Паоло, резко нажав на тормоза, врезался в задний бампер джипа. Из джипа выскочил мужчина в черных очках. Он был вне себя от ярости.

– Куда смотришь, черномазый придурок?!

– Что ты сказал?! Ну-ка повтори! – Паоло нащупал рукой лежащий в правом кармане пистолет.

– Стойте! – закричал Изя, доставая чековую книжку. – Сколько ты хочешь?

– 2000 наличными.

– Ты с ума сошел!

– Тогда вызывай полицию.

– Я очень спешу.

Изя лихорадочно рылся в карманах, заранее зная, что больше трехсот долларов он не найдет.

– Хотя ты и подонок, – буркнул Паоло, – ради хозяина отдам тебе все, что у меня есть.

Мужчина медленно пересчитал мелкие банкноты. Он явно тянул время.

– Этого мало.

Изя выписал чек на тысячу.

– Думаю, что в твоих интересах не раздувать дело, – бросил он, указывая рукой на джип. – Когда ты успел перекрасить армейскую машину?

– С чего ты взял? – уже менее уверенным тоном произнес мужчина.

– Бери чек и проваливай, пока мы действительно не вызвали полицию! – завопил Паоло.

Изя взглянул на часы. Они явно опаздывали к прибытию «Аризоны».

– Как все это было некстати, – подумал он. – Сестра будет так волноваться!

* * *

Сэйра и Леон Розенманы, держа за руки Мишу, который с трудом оправился от морской болезни, испуганно озирались вокруг.

– Будем ждать еще? – спросил носильщик. – Нет никаких проблем. Тут полно таксистов.

Чернокожие таксисты наперебой предлагали свои услуги.

– Куда ехать? – спросил светловолосый мужчина с красным курносым носом, похожим на картофелину. Он говорил по-английски с явным акцентом.

– Пани случайно не с Украины? – последний вопрос он задал на украинском.

– Эмигрант?

– Живу здесь уже десять лет. Знаю Нью-Йорк как свои пять пальцев.

Леон достал блокнот и быстро написал адрес.

– Нам придется немного пройти, – сказал водитель. – Машина за углом.

Таксист услужливо распахнул заднюю дверь желтого форда с затемненными стеклами, и в этот момент Миша увидел в его левой руке револьвер. Дальше все смешалось: несколько бесшумных выстрелов, струйка крови, стекающая по белой кофточке Сэйры… Крик Леона, уже разместившегося на заднем сидении, захлебнулся в бьющем из артерии фонтане. Одной рукой бандит затаскивал Сэйру в салон, а другой держал за рукав онемевшего от ужаса Мишу.

Миша инстинктивно ухватился за ворот своей рубашки и резко рванул застежку. Рубашка осталась в руках блондина. Мальчик пролез под капот, выполз с противоположной стороны и бросился на проезжую часть.

На перекрестке наперерез ему свернул роскошный автомобиль и затормозил в нескольких дюймах от него. Чернокожий шофер сгреб его в охапку своими огромными ручищами. У Миши свело скулы. Он силился что-то сказать, но гортань не подчинялась ему. Наконец долгожданный крик прорвался через немоту потрясения.

– Мама! Мама!

Из машины вышел сутулый мужчина лет пятидесяти с заметной сединой на висках.

– Как зовут маму? – взволнованно спросил он на русском.

– Сэйра.

– Где она?

– Там… там кровь, – зарыдал Миша. – Ее убили.

– Как твое имя?

– Миша.

Миша?!

Мальчик закивал головой. Все дальнейшее заставило его на какое-то время отвлечься от недавнего кошмара: звук полицейской сирены, гигантского роста люди в форме, окружившие машину…

Очнулся Миша в мягком кресле. В очень красивой печке потрескивали дрова. От шерстяного пледа, в который он был закутан, исходило тепло домашнего уюта. Женщина в белом халате ласково погладила его по голове, затем вынула на поверхность его безвольную руку и сделала укол, быстрый и безболезненный.

В комнату зашла толстая мулатка с подносом в руках. У нее было некрасивое, но очень милое лицо и необыкновенно добрые глаза. Она поставила на столик тарелки с дымящейся яичницей с розовой ветчиной, сэндвичами и чашку горячего шоколада.

– Меня зовут Молли. – Я уже двадцать лет работаю служанкой в этом доме.

– Где мама? – спросил Миша.

– Не понимаю, – ответила служанка.

Миша повторил свой вопрос на английском.

– Все будет в порядке. Ты в доме твоего родного дяди Изи. А мама и папа скоро поправятся и приедут за тобой.

Миша с аппетитом начал уплетать яичницу…

Только что вернувшиеся из полицейского участка, Изя и Иосиф пили водку в соседнем кабинете.

– Надо что-то срочно предпринять, – взволнованно произнес Иосиф. – Меня не покидает ощущение, что это не просто попытка ограбления. Слишком много совпадений. Этот джип, из-за которого ты опоздал к приходу «Аризоны»…

– Простая случайность.

– У меня ощущение, что кто-то сел нам на хвост.

– Какие у тебя основания так думать?

– Никаких. Шестое чувство. Оно заговорило сразу же после того, как стало очевидно, что наши вложения в производство пепси принесут ощутимую прибыль. А неделю назад в потоке машин меня вел все тот же джип. Чтобы проверить свои подозрения, я свернул на боковую улочку, и он сделал то же самое.

– Я думаю, что все это твои домыслы. Лично мне подозрительным кажется совершенно другое: убийца раздавил ампулу с цианистым кальцием в тот момент, когда на него надевали наручники.

– Может быть, он просто хотел избежать электрического стула.

– И все же, Иосиф, мой адвокат советует на время увезти Мишу подальше от посторонних глаз. Ты уже закончил ремонт на своей вилле в Калифорнии?

– Работа затянулась. Трудно найти мастеров, способных осуществить мой замысел. – Я хочу создать нечто вроде замка грез, в котором я смогу заново переживать все наиболее волнительные моменты своей жизни. Все комнаты в разном стиле. Но русская комната уже доведена до кондиции.

– Вот и отлично. Тебе самому давно пора позволить себе десятидневный отдых, а там посмотрим. Никто не заподозрит, что ты будешь отдыхать на недостроенной вилле.

– Но как ты один справишься? Тебе придется иметь постоянный контакт с полицией, затем похороны… А твое сердце?

– После того, как умерла моя незабвенная жена, Молли взяла на себя все заботы обо мне. Нянчится со мной как с маленьким ребенком. Меня это вполне устраивает… Надеюсь, одного дня на сборы тебе будет достаточно? Я закажу билеты в Лос-Анджелес на четырнадцатое, а сам займусь всеми формальностями, связанными с мальчиком. Надеюсь, полиция пойдет мне навстречу.

– Я думаю, что Мишу лучше отвлечь от лишних расспросов обилием впечатлений. Отвезу его в магазин игрушек, куплю ему конструкторский набор.

* * *

Миша делал над собой колоссальное усилие, чтобы не показать, как он ошеломлен видом сверкающих витрин. Глаза его разгорелись – не верилось, что ему позволено выбрать из этого изобилия вещей, предназначенных для удовлетворения возможных и невозможных желаний, все, что он пожелает.

Он выбрал два игрушечных кольта, небольшой сборный велосипед, самокат, костюм индейца, сомбреро и лук со стрелами. Обычную одежду Иосиф купил ему сам. Но и она была великолепна: мягкие голубые джинсы, легкие хлопчатобумажные рубашки, трикотажные майки с яркими надписями и рисунками, замшевая куртка.

Иосиф доверял своему шоферу и прислуге, но, во избежание лишних свидетелей, был вынужден сообщить им об увольнении. Щедрое вознаграждение вынудило их не задавать лишних вопросов. И все же избежать встречи с ненужным свидетелем не удалось: у лифта стояла Рита.

Еще месяц назад он был бы на седьмом небе от счастья, если бы она укротила свою гордыню и попросила прощение. Он простил бы ей все только за то, что она так напоминала ему Марину. Рита была единственной женщиной, которая заставила его усомниться в том, что реальные взаимоотношения не выдерживают никакого сравнения с виртуальной мечтой о любви.

После того, как она вошла в его жизнь, он не перестал писать письма Марине, но не отсылал их. Письма превратились в дневник измененного сознания, стали единственными свидетелями его больной любви. Эта, так похожая на Марину женщина волновала его, заставляла испытывать ревность. Но Рита была больна: виски с содовой, а затем наркотики поставили крест на ее карьере суперзвезды. Выпив, она теряла контроль над собой, в ней просыпалась чувственность кошки. Десятки раз он выслеживал ее в кабаках и вырывал из лап чернокожих горилл.

Иосиф спрятался за коробками, но Рита уже заметила его.

– Какой милый мальчик! Ты ничего не рассказывал мне о нем.

– И эта шлюха разговаривает со мной так, как будто ничего не произошло, как будто мы расстались час назад, как будто из-за нее мне не пришлось на несколько месяцев забыть о желании потрахаться и проходить курс лечения у венеролога!

Но ничего не оставалось делать, как сказать ей:

– Привет, я рад тебя видеть. Зайдешь на чашечку кофе?

Миша с увлечением разбирал коробки с подарками. В индейском костюме с двумя кольтами в руках он выглядел как настоящий ковбой. Покрасовавшись полчаса перед зеркалом, он продолжил свое занятие.

Иосиф лихорадочно обдумывал, как поступить с Ритой.

– Выгнать ее, ничего не объясняя?.. Нет, это опасно. Она не отстанет от меня. К тому же в пьяном виде становится болтлива, как сорока.

– Ты смотришь на меня так, как будто хочешь ударить, – заметила Рита.

Она продолжала держать себя раскованно. Он взглянул на ее обтянутые черными капроновыми чулками стройные ноги, на знакомую складку в глубоком вырезе сиреневой блузки и почувствовал, что не желает, чтобы она ушла.

– Выпить хочешь? – спросил он.

– Я завязала с этим. Не беру в рот ни грамма, чтобы не сорваться.

– И давно так?

– Уже три месяца.

– Большой срок. Так чем обязан?

– Просто захотела навестить старого друга.

– А если честно!

– Если честно, ищу работу. Согласна на любую. Прошу тебя – дай мне последний шанс. Кроме тебя, мне не на кого опереться.

– Тебе придется подождать – я уезжаю недели на две со своим племянником.

– А няня едет с вами?

– У Миши нет няни. – Я хотел сказать: у Майкла…

– Миши? Какое странное имя! Ты ничего не рассказывал мне о племяннике.

– Ты просишь взять тебя на работу. Я готов взять тебя в качестве няни на испытательный срок.

– О, благодарю тебя, Йосиф. Ты самый добрый парень на свете. И ты можешь не сомневаться во мне…

Калифорния

Комната, в которую поселили Мишу, являла собой резкий контраст с окружающим миром: белоснежная русская печка с лежанкой, бревенчатые стены, большой деревянный стол с керосиновой лампой и самоваром посередине, хохломские ложки и суповые миски. А в двух шагах от этого привычного мирка – бескрайний простор океана, золотые пляжи, пальмы, упирающиеся в поднебесье, аккуратно подстриженные газоны, цветущие кусты чайной розы, наполняющие по вечерам воздух неповторимым ароматом. И еще небольшая яхта «Марина» у причала, акваланг и переполненная чаша впечатлений.

Каждое утро Рита намазывала его тело кремом от солнечных ожогов, и они втроем наперегонки мчались к берегу и ныряли в белую пену прибоя.

Двухметровый забор скрывал обитателей виллы от посторонних глаз, и за всю первую неделю Миша не видел ни единой души, кроме строительных рабочих. В основном это были пуэрториканцы, плохо говорившие на английском. Жили они в бараке, расположенном в пятистах метрах от дома. Работали в поте лица от зари до зари. Но как только смеркалось, пуэрториканцы собирались с гитарами вокруг костра на берегу, и чарующая экзотика латиноамериканских мелодий сливалась с экзотикой звездных россыпей южного неба.

Только однажды увидел Миша белый катер и мужчину, скользившего по волнам на серфинге. Они были на пляже вдвоем с Ритой, и от его внимания не ускользнуло, что при виде катера Рита схватила лежащее на шезлонге желтое полотенце и начала размахивать им как флагом.

– Ты его знаешь? – спросил он.

– Откуда? – Я здесь впервые, мы ни с кем не общаемся. Просто приветствовала спортсмена. Ты только взгляни! Как смело он врезается в гребень волны. Кажется, что невозможно удержать на своих плечах груз морской стихии. Но вот он снова лавирует и побеждает. Правда, здорово?

– Фантастика! – Я тоже так хочу.

– Еще научишься…

Вечером Иосиф разрешил Мише посидеть с рабочими у костра. Он уже знал несколько слов по-испански и понимал, что пели они о тяжелом, но прекрасном труде рыбака, о море и шторме, о любимой, которая ждет на берегу…

В пурпурном свете заката белеет одинокий парус. В следующую мгновение парус ныряет в темноту, и горизонт вновь замирает в своем кратковременном единении с лучами заходящего солнца.

– Майкл! Пора спать! – Рита помахала ему белым платком.

Миша неохотно поднялся и медленно пошел к вилле. Внезапно ему показалось, что кто-то, пригнувшись, крадется через кустарник. Он напряженно вглядывается в темноту сада, откуда раздавался шорох.

Из кустов роз, словно райская птица, выпорхнула знакомая фигурка в платье цвета южной ночи. Рита спешила к морю. Спустившись к берегу, она бегом побежала в сторону дальней ограды. Миша едва успевал следовать за ней. Не раздеваясь, она вошла по колено в воду и начала что-то искать на гладкой поверхности успокоенного штилем океана.

В двух метрах от того места, где стояла Рита, Миша заметил легкое волнение. Она сделала шаг навстречу брызгам и оказалась лицом к лицу со странным существом, похожим на инопланетянина. Это был человек в скафандре последней модели, но Миша никогда не видел ничего подобного – даже в кино. Первым его порывом было броситься на помощь Рите, но что-то остановило его. Теперь он ясно видел, что это был не марсианин, а человек. Он снял маску и обнажил свое лицо, мало чем отличающееся от тысячи других лиц. Рита была слегка взволнована, но никакого испуга он не заметил в ее движениях. Следующим его порывом было стремление вернуться на виллу и сообщить Иосифу о том, что он увидел. И опять неприятное чувство зажало его в тисках неопределенности. Он на секунду задумался, а когда очнулся, услышал рядом голос Риты.

– Нет ничего восхитительней ночного купания в лучах заходящего Солнца – произнесла она, отжимая мокрые волосы.

– Рита, мне показалось, что…

– Я знаю, что тебе показалось. Сегодня праздник Бога морей Посейдона. Ряженые рабочие развлекаются…

– Они не говорили ни о каком празднике.

– Ты просто не понял. Они же говорят на испанском…

Иосиф с раздраженным выражением лица ждал их в гостиной.

– Я уже начал волноваться. Больше не гуляйте так поздно.

– Простите, дядя Йосиф. Я засиделся у костра. Эти пуэрториканцы так хорошо поют. Рита была со мной.

– Хочешь, я приготовлю твой любимый коктейль с ананасом? – спросила Рита.

Йосиф улыбнулся.

– Для себя также сделай безалкогольный вариант.

Рита пошла на кухню и открыла холодильник. В нем уже стояли два фужера, прикрытые целлофановой пленкой. Она надрезала дольки ананаса и украсила ими коктейль. Затем достала из аптечки пакетик с каким-то порошком, высыпала в один из фужеров его содержимое и, поставив фужеры на поднос, направилась в гостиную.

Проходя мимо кабинета, Рита на секунду задержалась. Впервые у нее появилась возможность взглянуть на ту загадочную тетрадь, с которой Иосиф не расставался все последнее время. Это был его дневник, который он наотрез отказывался показать ей. Было нелепо проявлять любопытство за минуту до того, как его автор должен будет покинуть этот мир. И внезапно она понимает, что делает это только потому, что надеется найти в дневнике нечто такое, что заставит ее нарушить приказ. Рита поставила поднос на стол и начала листать дневник с конца. Взгляд ее задержался на третьей странице.

«– Не бросай меня, – протянула она.

– Ты сама бросила свою жизнь в омут алкоголизма, – заметил я. – Я долго терпел, но всему есть предел.

– За пределом бывает беспредел, и, если ты любишь меня, протяни мне руку помощи.

– Если бы не любил, разве смог бы жить рядом с тобой в интервалах от бутылки до бутылки?

– Я же существую в интервалах между твоим бизнесом и твоими фотомоделями.

– Ты посмотри на себя. Твоя блузка надета наизнанку! И ты смеешь приходить ко мне в таком виде? Иди к другому, к тому, кто трахал тебя!

– Я не такая. Половой акт для меня – не просто физическое отправление. Он, действительно, попытался овладеть мной, но я сопротивлялась. Я была пьяна, и ему удалось уложить меня в постель. Но как только он приблизился ко мне, я превратилась в разъяренную кошку, расцарапала ему лицо. Он взбесился и ударил меня. – Я схватила блузку и выбежала на улицу. Там было темно, поэтому я и надела ее на левую сторону. Ты веришь мне?

– Хотел бы верить, но… Почему ты не лечишься?

– Если бы ты действительно любил меня, если бы тебя волновала моя болезнь, ты сам нашел бы доктора. Но ты никого не любишь, кроме себя. Поэтому и вообразил, что где-то за семью морями живет женщина, к которой обращены твои лучшие чувства…

Я подумал, что Рита отчасти права. Я эгоист. Она волнует меня. Может быть, это и есть та реальная любовь, от которой я так долго отказывался. Если бы это было не так, разве стал бы я терпеть возле себя это непредсказуемое существо? Отдать ей часть самого себя? Возможно ли это для меня? Но жизнь проходит. Не за горами ее вторая половина. И кто-то должен быть рядом. Кроме нее мне не нужен никто…»

Лицо Риты покрывается красными пятнами.

– Если я не выполню задание, меня ликвидируют. А если я сделаю это… Им не нужны лишние свидетели. Раз они решились на это, ставка в игре высока. Что же делать? Рассказать все Иосифу? Тогда убьют нас обоих.

Дрожащими руками она берет поднос и неуверенной походкой направляется в кабинет. Иосиф с открытой улыбкой на лице делает шаг ей навстречу и протягивает руку к бокалу.

– Чем ты так взволнована?

– Просто я так долго мечтала об этом.

– О чем же?

– О том, что ты, наконец, захочешь побыть со мной вдвоем.

– Годы жизни многое меняют, Рита. Я сегодня впервые подумал о том, что пора покончить со своей холостяцкой жизнью. Ты отлично поладила с Мишей. У нас может быть семья.

Рита застывает на месте, лихорадочно обдумывая, что сказать. Иосиф подносит бокал к губам.

– Я хочу сделать первый глоток из твоего бокала, – срывающимся голосом произносит она.

«Неловкое» движение, и смертоносные брызги вместе с осколками стекла падают на паркет.

– Второго глотка быть не могло, – со слезами в голосе говорит Рита.

Иосиф удивленно смотрит на нее.

– Я вызову Хулио, он уберет стекло.

– Не делай этого.

– Что это значит? – Брови Иосифа удивленно поднимаются вверх.

– Сейчас, сейчас, – бормочет Рита. – Я все объясню. В бокале смертельный яд.

– Ты хочешь меня отравить?

– Я получила приказ.

– Не вижу в этом логики, – со смехом произносит Иосиф. – Ты могла бы сделать это после свадьбы.

– Я не шучу, Иосиф. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы в качестве доказательства я приготовила питье для твоей собаки.

Йосиф погладил лоснящуюся спину лежащего у его ног коричневого добермана.

– Если ты отравишь мою собаку, тогда я точно не женюсь на тебе.

– Мое настоящее имя Римма. – Рита быстро заговорила на русском. – В картотеке КГБ я значусь под кличкой «агент Марго».

– Я не знал, что ты говоришь по-русски. – В голосе Иосифа появились первые нотки сомнения.

– У меня нет времени на изложение своей автобиографии. Только в двух словах. Отец – старый чекист. Погиб в гражданскую. В годы войны – разведовательно-диверсионная школа. Первое задание на территории Польши. Переброска в Штаты. Задание – стать любовницей бизнесмена Иосифа Черняка.

– Поздравляю с успешным выполнением второго задания. А третье?

– Я не выполнила ни второго, ни третьего задания. Меня отстранили от операции в связи с тем… в связи с тем, что я призналась, что действительно люблю тебя. Тогда я и начала пить.

– И после того, как тебе потребовался почти год на то, чтобы меня разлюбить, тебе поручили ликвидацию объекта. Но какова цель?

– Я не разлюбила тебя, Йосиф. Они поставили на мне крест. Думаю, что меня уничтожили бы сразу по выполнению задания. О цели мне ничего не сообщили. Уверена, что за этим стоит какая-то большая игра. Сегодня вечером я встречалась с агентом…

– Агентом 001?

– Да, с самим резидентом. Он руководит операцией. Миша случайно увидел нас. Он может подтвердить.

– Я должен с ним поговорить, жди меня здесь.

Йосиф вернулся через пять минут. Он был бледен.

– Когда ты должна доложить о выполнении задания?

– В течение трех вечеров я должна приходить в условленное место и докладывать об обстановке.

– Хорошо, завтра доложишь, что операция откладывается в связи с тем, что я пригласил тебя на прогулку на яхте. Ты не можешь отравить меня там. Тогда на тебя сразу же падет подозрение.

– Но что мы будем делать?

– Выйдем в море. С собой возьмем только капитана и двух матросов. Это верные мне люди. В десяти милях от берега пересядем на катер…

– Им потребуется немного времени для того, чтобы обнаружить наш след.

– В нашем распоряжении будет не менее двух суток. За это время что-нибудь придумаем. У меня есть идея…

* * *

Таксист подвез их к небольшому дому на окраине Лос-Анджелеса. Грузный мужчина лет пятидесяти в форме полицейского встретил их с непроницаемым выражением лица.

– Случилось что-нибудь непредвиденное? – Я еще ничего не успел подготовить.

– Первоначальный план отменяется. – Я рассчитываю на тебя, Джек. Речь идет о жизни и смерти. Дело рискованное, но я дорого заплачу за поддержку. Хватит до конца жизни. Тебя все равно собирались отправить на пенсию после того, как ты провалил это дело с кокаином.

– Что нужно?

– Срочно два свежих трупа мужчины и женщины. Похожих на меня и Риту по конституции… И труп мальчика…

* * *

Изя садился в машину, когда под ноги бросился мальчик с пачкой свежих газет.

– Извини, малыш, мне некогда. – Он всучил газетчику доллар.

– Мистер, вам просили передать это.

Мальчик протянул небольшой конверт. Изя сунул его в карман…

На 73-ей улице пробка растянулась на километр. Она была вызвана столкновением роскошного «Роллс-ройса», принадлежавшего известному нефтяному магнату, на встречу с которым ехал Изя, и полицейской машины. Каждый водитель считал свои долгом притормозить у оцепления и взглянуть на редкую аварию.

Изя нервно поглядывал на часы. Встреча, которой он так долго добивался, грозила сорваться. И тут он вспомнил о письме. Оно было, по меньшей мере, странного содержания:

«Мише угрожает смертельная опасность. Не удивляйся ничему. Подтверди все, о чем тебя попросят. Я буду жив, но нам придется исчезнуть на неопределенное время. Будь крайне осторожен с новыми людьми в твоем окружении. Береги себя. Письмо уничтожь по прочтении. Верь мне. Так надо… Йосиф»

Изя набирал номер информационной службы, собирающей сведения о всякого рода ЧП, когда к машине подошел полицейский.

– Мистер Вайнштейн?

– Да, это я. А в чем дело?

Полицейский протянул Изе свежий номер «Нью-Йорк Таймс».

Внимательно пронаблюдав за выражением Изиного лица, спросил:

– Так вы ничего не знаете? Спортивный самолет с тремя пассажирами на борту столкнулся в воздухе с «пикапом» в районе Лос-Анджелеса. Пока обнаружены только останки мужчины и женщины. При нем были документы на имя Йосифа Черняка. Состояние здоровья мистера и миссис Черняк не позволяет им принять участие в опознании. Мы рассчитываем на вас.

Рука Изи непроизвольно потянулась к карману, в котором лежало письмо. Но он вовремя отдернул ее и несколько театральным жестом схватился за сердце.

– Вы знаете какие-нибудь особые приметы на теле пострадавшего? – спросил полицейский.

– Нет никаких особых примет. Хотя, постойте… Йосиф носил на правой руке золотой перстень. Не представляет никакой ценности. Просто памятный подарок от девушки…

– На каком пальце?

– Последнее время на мизинце. Перстень стал ему мал, но он не хотел с ним расставаться…

– Вы узнаете его?

– Разумеется…

– Тела пострадавших уже доставлены в Нью-Йорк.

* * *

Лица обоих трупов мужчины и женщины были забинтованы.

– Там ничего не осталось, – сказал хирург, производивший вскрытие. Цела только рука.

Он откинул простыню. Хирург не мог видеть, как разгладилось сжатое напряжением лицо Изи, не услышал он и вздох облегчения, вырвавшийся из его груди…

* * *

Трое пассажиров, проследовавших на борт самолета авиакомпании «Эйр-Канада» ничем не привлекали к себе внимания. Почтенный бизнесмен польского происхождения, его жена Маргарет и сын Михаил имели вид благополучной семьи, отправлявшейся в увеселительную поездку.

Молодая леди, лица которой почти не возможно было разглядеть под длинной обесцвеченной челкой, показывала сидевшему у нее на коленях сыну альбом с видами Канады.

– Я давно мечтал побывать в тех местах, – заметил Иосиф и потерся кончиком носа о Ритину щеку. – Река Маккензи – это такая глухомань. Там можно затеряться на год. И одновременно заняться пушной торговлей, судостроением…

* * *

С документами на имя мистера и миссис Валецки Иосиф и Рита вместе с Мишей нашли временное пристанище в поселении торговцев на реке Маккензи. Здесь все походили друг на друга, мало отличаясь по внешнему виду от кочевников средневековья. Здесь у всех было сомнительное прошлое.

На этой реке создавали свой первоначальные капитал многие будущие представители большого бизнеса. На этой реке действовали законы Севера. До нее не могли добраться щупальца агентов КГБ.

* * *

Эту историю Михаил рассказал Андрею ровно месяц тому назад и предложил ему написать книгу в соавторстве. У Андрея Дизеля отличная память на даты. Спросите его врасплох, что произошло, например, две недели тому назад, и он точно скажет, что в этот день его сосед Михаил Валецки неожиданно уехал неизвестно куда, оставив Андрею коротенькую записку:

«Андрей, не удивляйся, не застав меня дома. – Я уехал и, по-видимому, надолго. Кажется, мне повезло: получил наследство. Если не вернусь, поступай с моими вещами, как хочешь.

Сердечно твой, Михаил»

Листок для записки вырван из какой-то записной книжки, как видно впопыхах, но такой записной книжки – с золотистым обрезом, у Михаила не было. И почему он не взял с собой чемоданы с вещами?