Читать книгу Убийство царской семьи. Вековое забвение. Ошибки и упущения Н. А. Соколова и В. Н. Соловьева - Елена Николаевна Избицкая - Страница 12

Самым главным упущением следователей в расследовании убийства членов царской семьи и лиц из их окружения является отсутствие анализа влияния реформы законодательства на трагическую судьбу царской семьи. В материалах обеих следствий отсутствует исторический анализ проведенного в Москве Пятого Всероссийского съезда Советов с 4 по 10 июля 1918 года. Следователями, как Н. А. Соколовым, так и В.Н.Соловьевым не была дана оценка последствий для представителей Династии Романовых, принятых на съезде следующих нормативно-правовых актов:

1. Конституции РСФР от 10 июля 1918 года, которой была установлена диктатура пролетариата, основанная на подавлении и уничтожении господствующего класса [4];

2. Декрета СНК «О национализации имущества низложенного Российского императора и членов бывшего императорского дома» от 13 июля 1918 года (далее – Декрет «О национализации») [5].

Также при квалификации уголовного дела в «Постановлении о прекращении уголовного дела» от 1998 года в части 12, в указанных законодательных актах Советского режима отсутствуют такие нормативно-правовые акты, как:

1. Декрет «О восстановлении смертной казни» от 13 июня 1918 года. С этого момента расстрел мог применяться по приговорам революционных трибуналов (далее – Декрет от 13 июня 1918 года) [6];

2. Декрет СНК от 21 февраля 1918 г. «Социалистическое отечество в опасности!», который восстановил смертную казнь в виде расстрела без судебного разбирательства. Данный Декрет постановил, что «неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления» [7].

Так как выше указанные юридические документы не были указаны следователем В.Н.Соловьевым в материалах проведённого расследования, то это привело к ошибочной квалификация уголовного дела в варианте 1993—1998 годов. Действия лиц, совершивших убийство (расстрел) были определены как уголовное преступление, а не как акт политической репрессии. Следствие основывалось ещё и на том, что, на момент убийства пленников ДОН смертная казнь была запрещена, хотя приведённые выше нормативно-правовые акты доказывают обратное. И эта ещё одна грубейшая ошибка следственных органов.

Действительно, 26 октября 1917 года решением Второго Всероссийского съезда рабочих и солдатских депутатов смертная казнь была отменена. Но, уже 22 ноября 1917 года СНК (Совет Народных Комиссаров) издал Декрет о суде №1, согласно которому были созданы рабочие и крестьянские революционные трибуналы для борьбы против контрреволюционных сил. Для рассмотрения дел исключительной важности 16 мая 1918 года был учрежден Революционный трибунал при ВЦИК, избиравшийся в составе председателя и 6 членов. После издания СНК Декрета ««Социалистическое отечество в опасности!» смертная казнь во внесудебном порядке применялась уже с февраля 1918 года. К сожалению, не удалось найти текст Декрета от 13 июня 1918 года, ни в опубликованных печатных изданиях документов советского периода, ни в электронных библиотеках. Только лишь упоминания о самом Декрете от 13 июня 1918 года в статьях и на сайтах Википедия, СтудопедиЯ и в других СМИ:

Сайт «Студопедия», [Электронный ресурс] URL:

[битая ссылка] http://studopedia.org/8-128780.htm (дата обращения 13.11.2016)

Сайт «КМ.РУ», [Электронный ресурс] URL:

[битая ссылка] http://www.km.ru/v-rossii/2010/09/05/istoriya-rossiiskoi-federatsii/1081-neobkhodimo-proizvesti-besposhchadnyi-massov (дата обращения 13.11.2016)

Странно, что указанный Декрет от 13 июня 1918 года был принят на следующий день после побега в ночь с 12 на 13 июня из гостиницы Великого Князя Михаила Романова (по сообщению советских СМИ). 21 июня 1918 года первым приговоренным революционным трибуналом к расстрелу стал адмирал Щастный.

Факт проведения пятого Всероссийского съезда Советов с 4 по 10 июля 1918 года имел особую значимость в судьбе пленников Дома особого назначения. Ведь именно 4 июля 1918 года комендантом назначен был Я. Юровского, и для внутренней охраны Дома Ипатьева привлекли чекистов. Данный факт напрямую связан с предстоящим съездом в Москве и принятием на ней первой Конституции. Проект Конституции был поручен Комиссии по её разработке Постановлением ВЦИК ещё 1 апреля (19 марта) 1918 года. Поэтому, депутаты предстоящего съезда Советов были прекрасно осведомлены о его повестке дня – о Конституционном закреплении власти Советов, основанной на диктатуре пролетариата и национализации всего имущества представителей Российского Имперского Дома. На фоне начавшейся гражданской войны и нарастающего сопротивления против Советской власти принятие Конституции было важнейшей очередной победой организаторов и сторонников осеннего революционного переворота 1917 года. Поэтому, боясь срыва данного знаменательного события, были предприняты все меры для усиленной охраны Дома Ипатьева, пленники которого могли стать символом гражданского сопротивления против власти Советов. Именно поэтому уничтожение представителей Династии Романовых стало закрепляющим этапом победоносного конституционного закрепления Власти Советов.

В главе 24 своей книги Н.А.Соколовым [1] было сделано только предположение о том, какие причины и люди побудили Я. Юровского на преступление, цитируем:

«Он ли (Юровский) был тем лицом, кто решил судьбу царской семьи? Юровский сел в дом Ипатьева 4 июля, и, через несколько дней, привел туда палачей. Очевидно, в этот промежуток времени между 4 и 15 июля какие-то иные люди, решив судьбу царской семьи, пробудили преступную деятельность Юровского».

В истории принятия Декрета «О национализации» от 13 июля 1918 года и Конституции от 10 июля 1918 года имеется еще один важнейший факт: оба законодательных акта были опубликованы в «Известиях ВЦИК и Московского совета рабочих и красноармейских депутатов» только 19 июля 1918 года. Это означает то, что в законную силу они вступили, только в день захоронения под «мостиком из шпал» останков царской семьи. Становится очевидным, что все действия с расправой над представителями Российского Императорского Дома (в Екатеринбурге и в Алапаевске) были поспешно осуществлены к дате вступления в законную силу указанных законодательных актов – к 19 июля 1918 года. Это подтверждает то, что власти Урала действовали по указанию Московских властей, готовивших их (законодательных актов) опубликование в СМИ.

Все выше указанные исторические документы являются непосредственными доказательствами узаконивания представителями Советской Власти способов репрессии (политической, экономической) против представителей Монархической Династии Романовых, последствием которых стало и их физическое устранение. Так как юридическую ответственность за последствия издаваемых нормативно-правовых актов несут высшие должностные лица исполнительной и законодательной власти, поставившие свою подпись под данными документами, то и уголовную ответственность должны нести также они (В. И. Ульянов, Я. Свердлов и др. представители советской власти). Но, почему-то ни старшим прокурором-криминалистом Главного следственного управления Генеральной прокуратуры РФ Соловьевым В. Н., ни членам Правительственной комиссии, возглавляемой Б.Е.Немцовым, ни тем более судьям Верховного Суда РФ данный факт в материалах проведённого уголовного расследования был, мягко говоря, не замечен. Хотя данные документы могут являться основным фактором квалификации уголовного дела и выявления списка лиц, обвиняемых в совершении преступления.

Когда следователями, прокурорами и судьями в рамках расследования уголовного дела остаётся не замеченными неугодные законодательные акты, в том числе и главный Закон – Конституция, то это может говорить только об одном – что в данном уголовном деле и все другие неугодные документы (свидетельские показания, архивные документы, экспертные заключения и т.п.) также не будут включены в него.

Есть еще одно не мало важное упущение обоих следователей. В материалах обоих расследований отсутствуют официальные документы, подтверждающие факт конфискации имущества после 13 июля 1918 года, как у членов царской семьи, находящихся под арестом в Екатеринбурге, так у представителей Российского Императорского Дома, находящихся в Алапаевске. Имеются только некоторые свидетельские показания и записи в дневниках Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны. Рассмотрим их.

В обоих следственных материалах говориться о том, что после того, как власти г. Алапаевска получили сообщение о мнимом побеге из Перми Великого Князя Михаила Александровича Романова, для сосланных 20 июня 1918 года ввели тюремный режим. В материалах следствия Н.А.Соколова [1] из свидетельских показаний приходящей поварихи Кривовой подтверждён факт конфискации имущества, цитируем:

«Приблизительно через месяц положение Князей резко изменилось к худшему: у Князей было конфисковано все их имущество – обувь, белье, платье, подушки, золотые вещи и деньги; оставлено было только носильное платье и обувь и две смены белья… С этого же времени были запрещены всякие прогулки вне школьной ограды и запрещено было делать какие бы то ни было закупки на рынке».

Также в обоих следственных материалах указан факт ухудшения положения пленников Дома Ипатьева с момента побега Великого Князя Михаила Романова из г. Перми. По свидетельским показаниям священнослужителей в расследовании следователя Н.А.Соколова видно, что ни 20 мая (2 июня), когда священник Сторожев приходил служить службу, ни 1 (14) июля, когда священник о. Меледин приходил служить службу «никаких драгоценностей и украшений на дочерях и на Александре Фёдоровне не заметили», а у Императора Николая II был Георгиевский крест 20 мая (2 июня), а 1 (14) июля креста у Императора Николая II священник «не приметил».

В сделанных записях в дневнике Императора Николая II [8] в период с 4 июля (21 июня) по 8 июля (25 июня) 1918 года, зафиксирован факт изъятия комендантом ДОН Юровским на хранение драгоценностей у всех членов царской семьи. Юровский со своим помощником «составил опись золотым вещам членов царской семьи (кольца, браслеты и пр.), большую часть которых они унесли с собой». Затем все ценности были помещены в ящик, запечатанный печатью, который был оставлен на хранение в спальне императорской четы. Все эти дни Юровский приходил проверять целостность печати на ящике с драгоценностями. В дневнике Императрицы Александры Федоровны [8] также указан факт изъятия всех драгоценностей 4 июля (21 июня), кроме тех, которые невозможно было снять (два моих браслета, по одному детскому браслету каждой и обручальное кольцо мужа). Сообщений о судьбе ящика с драгоценностями после 25 июня (8 июля), т.е. после принятия выше указанных законодательных актов (Конституции и Декрета «О национализации») в дневниках Императора Николая II и его супруги нет. Кроме того, последняя запись в дневнике Императора Николая II была сделана им 13 июля (30 июня) в день принятия Декрета «О национализации».

Из всего выше сказанного можно сделать вывод о том, что еще до 13 июля у царской семьи была произведена опись и условная конфискация всего ценного имущества. С учетом этого факта, нахождение в Доме Ипатьева и на заброшенной шахте множества личных вещей царской семьи, в том числе и драгоценностей, после 13 июля требует отдельного рассмотрения и объяснения.

В главе 25 книги Н.А.Соколова при определении роли Якова Мовшевича Свердлова в убийстве царской семьи есть один факт, который является подтверждением конфискации имущества у членов царской семьи, в том числе их дневников. 21 июля официальное большевистское «Бюро Печати» отправило из Москвы в Екатеринбург областному совету телеграмму №6153. Она датирована 19 июля 1918 года, в которой сообщается о том, что «в распоряжении ЦИК находятся сейчас важный материал документы Николая Романова его собственноручные дневники, которые он вел последнего времени дневники его жены детей».

Следователем Н. А. Соколовым был сделан вывод о том, что дневники и письма царской семьи никак не могли быть доставлены в Москву Я. Свердлову 18 июля (о которых он пишет в телеграмме №6153), так как они находились при царской семье в Екатеринбурге и для их доставки понадобилось бы преодолеть большое расстояние и пару дней пути. А могли быть доставлены в Москву только после убийства царской семьи, цитируем:

«Как же можно было раньше убийства взять у него эти письма? Сделать это – раскрыть умысел убийства. Эти письма взяли у Царя, перешагнув через его труп».

Предположить о том, что дневники у живых пленников были изъяты вместе с оставшимися у них драгоценностями и другими вещами, почему-то следователь Соколов не сумел. В главе 19 своей книги [1] он сделал вывод об убийстве женской части царской семьи на том основании, что принадлежавшая Императрице Александре Федоровне икона Федоровской Божьей Матери (с оторванным драгоценным камнем) была найдена в Доме Ипатьева. Такой вывод следователем Соколовым был сделан на основании того, что с этой иконой Императрица Александра Федоровна никогда не расставалась. Если указанная икона была конфискована вместе с другим имуществом царской семьи, представляющем какую-либо ценность, до опубликования Декрета «О национализации», то Императрица Александра Федоровна при любом варианте событий 16—17 июля (расстреле, эвакуации семьи или уничтожения семьи по алапаевскому сценарию) никак не могла взять ее с собой. А большевики после конфискации просто отчленили ценность от иконы, а саму икону выбросили, как не нужный атеистам хлам.