Читать книгу Ведьмёныш - Елена Николаевна Маруфенина - Страница 4

Сначала потёк кран в ванной.

– Боже, Миня, – воскликнула мама, – войдя в ванную комнату и наступив в лужу. – У нас потоп! Ты минут пять посиди дома, я к дяде Ване сбегаю. – Есть у нас в соседнем доме пожилой мужичок. Любитель выпить, но дело своё знает и никогда не отказывает. Вот только у него был один, скажем так, изъян в характере. Очень он уж любил кого-нибудь виновным в поломке назначить. И доказать обратное было не возможно. С дядькой Ваней мама вернулась быстро. Он посмотрел на поломку, почесал в затылке.

– Зачем крутили?

– Что крутили? – Не поняла мама.

– Гайку, говорю, вот эту.

– Мы ничего не крутили. Зачем? – Мама совсем отказывалась понимать, что от неё хотят.

– Так я же не дурак, – начал раздражаться дядя Ваня, – вот, откручено, – он указал на соединение труб.

– У меня ключа нет, я крутить не могу.

– Значить сорванец твой. А? Зачем? – Дядька Ваня ткнул в меня пальцем. Сделав вид, что жутко напугался, я заголосил. Испугалась уже мама. Подхватила меня на руки и понесла в комнату.

Дядька Ваня свою работу сделал быстро. Не довольный заглянул к нам.

– Ну, всё. Давай оплату, я пошёл.

– Сейчас, ребёнка успокою. Одну минуту.

Я не собирался успокаиваться. Увидев в двери лицо дядьки, заголосил вновь.

– Пороть его надо, а не успокаивать, – вынес вердикт он. – Деньги давай.

– Вот ваши деньги, – раздосадованная мама, достала кошелёк и не увидела там ничего. Покопалась в сумочке. Непонимающе уставилась на меня.

– Мишуточка, ты ничего не брал?

– Ещё и деньги у матери ворует, – пробурчал дядька.

– Мой сын не вор! – Мама встала на мою защиту. – Не смейте оскорблять.

– Деньги давай. – Пропустив мамину тираду, мимо ушей, повторил мужчина, – или думаешь, пожалею, да скажу не плати.

– Что? – У мамы от возмущения аж дар речи пропал. Сбегав в свою комнату, она вернулась с купюрой в 500 руб., – Этого хватит?

– Много, двести давай.

– У меня нет двести, дайте сдачу.

– Я те че? Сберкасса, деньги давай. – Всё таким же монотонным голосом говорил дядя Ваня.

– Вы же видите, у меня нет двухсот, – мама пыталась держать себя в руках. – Я у вас триста позже заберу.

– Позже не будет, пропью.

– Так, а что делать?

– Деньги давай. Двести.

Мама закатила глаза. Попыталась опять объяснить, что двести нет. Дядька Ваня её выслушал, а в конце маминого монолога спокойно сказал.

– Деньги давай.

От бессилия мама просто начала плакать. Я встал, порылся в маминой сумочке, достал купюру в двести рублей, подал дядьке. Тот хмыкнул, молча взял деньги, и ушёл, громко хлопнув дверью.

Мама растеряно смотрела на меня.

– Там было пусто. Я же видела.

Я пожал плечами, сунул руку в сумочку и достал ещё купюру. Выхватив у меня сумку, она вытрясла всё содержимое на стол. Среди всяких нужных только маме вещей были и деньги. Она обессилено села на диван.

– Мам, что? – Подскочил я к ней.

– Минь, как такое могло быть? Что человек про меня подумает. Как я их не могла увидеть? Я же искала. Стыдобища! – Мама закрыла лицо руками, – каждый раз обращаемся к дяде Ване и тут такое. Как в глаза ему смотреть.

– Мама, ты чего так разволновалась? Отдала же деньги.

– Это ты достал из, а я… – И она разрыдалась.

– Мам ты ляг, я тебе сейчас чайку принесу.

Травы Васятка запарил. Осталось добавить кипятка и положить мёд. Обязательно мёд. Он усилит успокоительный эффект. Сами по себе, чабрец, ромашка и мята, являются хорошими седативными средствами. Накопительного действия. То есть пить настои этих трав надо дней десять

Тогда эффект и будет. Но у меня же ромашка, собранная между явью и навью, то есть на границе кладбища. Поэтому эффект быстрый. Мама сразу не уснёт, это не снотворное. Для снотворного надо росу с мака собрать в русалью неделю. Это чай действительно является успокоительным. Просто когда мама ляжет спать, она будет спать, крепко не просыпаясь. Что мне собственно и нужно.

В десять вечера, режим, мама уложила меня спать, чмокнув, пожелала спокойной ночи, закрыла дверь в комнату. Я честно лежал, таращил глаза в потолок, чтобы не уснуть и не заметно для себя уснул. Всё же я ребёнок. Разбудил меня Васятка.

– Вставай, хозяин, уже половина, а ещё одеться надо.

– Чего? – Не сразу понял я, – а-а-а, уже встаю. Я быстро.

Было не привычно собираться ночью на улицу. Да ещё делать всё тихо. Уже у двери меня охватила паника. Что я там буду делать? Что говорить? Там темно и страшно.

– Ты чего, хозяин? – Удивился Васятка, – боишься?

– Да, – смело признался я, – там темно. А тебе со мной нельзя?

– Неее, – замотал своей косматой башкой он, – это твоя стихия, моя вот, дома помогать, в рецептах разбираться, ингредиенты толочь.

– Да боится он тож, – раздалось из угла. Это Евграфыч пришёл, домовой.

– А и боюсь. Что из того! – Взвился Васятка, – я слуга, а не хранитель.

– Не визжи, – успокоил слугу домовой, – вон хвостатая пусть идёт, – указал он на Белку.

Та мотнула хвостом и уставилась на домового.

– Чего она? – Спросил я у Васятки.

– Говорит, до кладбища тебя проводит, а дальше уж сам. Это ты у нас по покойникам мастер. А она с мёртвыми дел не имела. Мстить не будет. Говорит, месть блюдо, которое надо подавать холодным. Она подождёт. Ведьма, чего с неё взять. – Закончил Васятка. Открыл дверь и выпихнул меня в подъезд. В первые, без мамы, я оказался по эту сторону двери. Детский ужас готов был захлестнуть меня. Постояв и немного успокоившись, направился к кладбищу. Белка бежала впереди, весело помахивая хвостом. Мне кажется, что кошки так не делают? Или делают? Надо прочитать.

До кладбища дошли быстро, Белка уселась у ограды, давая понять всем своим видом, что она будет меня ждать.

– Ты меня прости, – наклонился к кошке, – я растерялся, больше такого не повториться. – Протянул руку, попытался погладить белую головку. Белка фыркнула и отпрыгнула от руки. Понятно, не простит. Ну и ладно. Может, всё же добьюсь, прощения и мести не будет. Не очень мне от ведьмы, хоть и бывшей такой подарочек хочется.

– Мишенька, ну чего ты? – Раздалось из-за забора. Бабушка, ждёт. В заборе была дыра, и я смело пересёк границу между жизнью и забвением.

– Пойдём, время у нас не так много, летние ночи коротки. – Заторопила меня Нина. – Слушай меня внимательно. В сорока километрах от города, есть старый хутор. Лесной называется. Там наш дом. Там наша сила. Чего встал. Да, и я, и дед мы ведуны. Поздно встретились, поздно поженились, вот и мамка твоя поздний ребёнок. Не смогли поднять на ноги, дар передать не успели. Зато вовремя к себе на могилу привели. Всё хорошо получилось. Ты сильный ведун. В доме на хуторе всё есть для ведовства, и книга с рецептами, и ножи ритуальные, и защитные. Запоминай, домовой наш, Вавила, грозный малый. Так ты ему пряников имбирных принеси. Пугать начнёт, встань посреди комнаты и скажи строго, покажись! Покажи, что не боишься. Про пряники скажи, что я посоветовала. Книгу, где спрятана он покажет. Пошли, с хозяином поздороваться. Тебе работать с мёртвыми, раз видишь их.

– Нина, а дед, где? – Меня мучил этот вопрос давно. Могилы две, а у могил лишь бабушка.

– Так родился уже. Года четыре назад. И меня скоро не увидишь. Если аборт не сделают.

– Как родился? Где? – Я завертел головой, как будто мог увидеть младенца здесь. Младенца, конечно, не увидел, а вот рыдающую девочку у могилы увидел. Сначала думал, что она пришла к кому-то, потом сообразил, ночь, кладбище. Нет её в живых уже.

– Чего головой вертишь, нет его здесь. Где-то на Алтае родился. Там кто-то из родни. Ты же не знаешь. – Бабушка начала объяснять. – Души рождаются снова. В одном и том же роду. Бабушка начала рассказ. Оказывается, души рождаются заново, в другом теле, но в одном роду. Если от ребёночка избавятся на ранних сроках, душа неприкаянной останется. Как в утробе ребёнок зашевелился, так душа и входит в него. Если дитятко мёртвым родилась, не было души. Могли наказать душу, мог и бывший хозяин сгубить. Причин много. Самое страшное, если на поздних сроках аборт, тогда душа в утробе остаётся. Следующий ребёнок двоедушный будет. А это опасно. Убийцы и маньяки такими рождаются. А если всё же не решится мать на роды, душа её изнутри съест. Изведёт. Смерть мучительной будет. Без прощения.

Я слушал бабушку внимательно, стараясь не понять, а запомнить. Что может понять ребёнок, со временем разберусь совсем.

Мы уже вышли на другой конец кладбища. Когда Нина остановилась у одной из могил.

– Тут, – указала она на памятник, – чувствуешь чего?

Я помотал головой, – Нет, а должен?

– Отец твой тут лежит. Значит не чувствуешь. Я думала, душа узнает место захоронения. Уж очень мне этот городок нравится, вот и думаю, как бы привязочку для нового тела сделать. Ладно, не получилось. Миш, а ты действительно из той жизни ничего не помнишь?

– Из какой? – Я смотрел на могилу и прислушивался к себе. Ничего я не чувствовал. Табличку на памятнике не прочту, темно. Надо место запомнить и днём прийти. Интересно имя хоть знать.

Я повертел головой, ища ориентиры. Вроде запомнил.

– Ладно, пошли. Значит и Коля ничего не почувствует. Мы встретится, хотели, в новой жизни. Твой дед придумал на кладбище, у могил. У него версия была, что мы будем могилы свои чувствовать.

– А, как вы узнаете, что именно в этот город ехать надо? И именно на это кладбище идти? – Задал я вполне резонный вопрос.

– А Коля заклятие какое-то на могиле оставил. Говорит, приманит оно нас сюда. Но я в это слабо верю.

– Ба, а хочешь, когда я вырасту, разыщу этих родственников? И того ребёнка на могилу приведу.

– Ага, а потом меня будешь разыскивать. А что скажешь. Здравствуй дед, здравствуй баба. А мы знать ничего не знаем. Нет, внук спасибо. Новая жизнь. У неё своё русло и не надо его поворачивать вспять. Ну, вот пришли.

Мы остановились у высокого памятника, в свете луны было видно, что памятник изготовлено в полный человеческий рост. Вдруг фигура памятника зашевелилась, закхекала. Я моргнул, и фигура моментально переместились ко мне. Мне стоило больших усилий не закричать.

– Ишь ты, – заговорила фигура. – Не испугался. Кто ребёнка привёл? – Загремел памятник, – мне сказали, ведун будет, видящий, а привели младенца. Я не ем младенцев, – Фигура наклонилась совсем низко ко мне. Я стоял и от страха забывал дышать. – Боишься, прогремел памятник, – это хорошо. Это правильно. – От памятника отделилась сгорбленная старческая фигура. Мелкими семенящими шагами подошла ко мне. И уже спокойным, женским голосом произнесла. – С ведуном обещались познакомить, ты что ли?

– Я. Только маленький пока. – Страха у меня уже не было.

– Ишь ты, ведун. Сработало заклятье-то. Проспорил я. Уговор дороже денег. Знаю, не помнишь, – махнула фигура рукавом. Кто это мужчина или женщина так и не понятно. – Уверен я был, что заклятье не сработает. Вот и пообещал тебе всяческую помощь после перерождения. Ну, говори, чем помочь?

– Я не знаю. Пока, – поспешил я добавить.

– Ишь ты, – опять усмехнулась фигура, – мал да удал. Ладно, иди расти. Помни, я свои обещания выполняю.

Бабушка зашептала мне на ухо.

– Поблагодари, и пойдём, светать скоро будет. Пошли.

Вежливо поблагодарив хозяина кладбища, я заспешил за бабушкой.