Читать книгу Капкан для демона - Елена Паленова - Страница 3

В полупрозрачном пеньюаре цвета спелого вина Селин выглядела обворожительно, но Дэнзет был слишком сильно погружён в размышления о предстоящем путешествии, чтобы обращать внимание на её призывные взгляды и томные вздохи. В любое другое время эта женщина, лежащая на шёлковых подушках под роскошным балдахином, вызвала бы у него острое, почти болезненное желание. Когда угодно, но не теперь.

– Я уезжаю, – сообщил он, скользнув взглядом по её роскошному телу, едва прикрытому тонкой тканью.

– Сейчас? – промурлыкала Ланселина, перевернувшись на живот и адресовав ему улыбку, означавшую, что четверть часа в её объятиях нисколько не повлияют на его планы.

– Сразу же, как только ветер снесёт бурю дальше к северу от тракта, – уточнил Дэнзет и присел рядом с ней на постель. – Я и так уже сильно задержался. Гроу ждал меня ещё на рассвете.

– Я бы предпочла, чтобы ты и вовсе никуда не уезжал, – ответила на это Селин. – После каждого такого путешествия ты кричишь по ночам, как раненый зверь. Это страшно, между прочим. И на пользу тебе точно не идёт.

– У меня нет выбора, – сухо отрезал Уартхол. – Нужно доставить в Акильфадию очень ценный груз.

– Настолько ценный, что ты готов на целую неделю запереть себя в тесной каюте? – изумлённо вскинула брови Ланселина. – Интересно, что же это за груз такой? Можешь не рассказывать, я в твои дела не лезу. Просто любопытно. Ты же не выносишь закрытые пространства, даже в карете никогда не ездишь, только верхом, а тут добровольно отправляешься в путешествие на корабле. Нет, я понимаю, что постоянно сидеть в каюте тебя никто не заставит, ну а если шторм начнётся?

Это-то его и беспокоило. Последний год Дэнзет провёл в Тсалитане – в должности посла Акильфадии при дворе местного правителя. Это был, пожалуй, самый спокойный год в его жизни. Обязанностей Вея и Маркус Колехорты на своего друга возложили не так уж и много – ему полагалось представлять интересы своего королевства, наблюдать за изменениями в отношении Тсалитана к союзникам и торговым партнёрам, а также время от времени выкупать рабов у Гильдии работорговцев или текущих владельцев. Преимущественно этими рабами были члены каких-нибудь знатных семей, и за них ратовали богатые родственники, поэтому с финансовой точки зрения подобные вопросы решались быстро и без проблем. Сложнее было отыскивать попавших в рабство простолюдинов – особой ценности они не представляли, с ними не церемонились, а пути перепродажи порой уводили Дэнзета из Тсалитана на другие острова. Но он не занимался этим сам. Для такой работы у него имелись доверенные люди, которые за приличное жалование колесили по всей Сальсирии, выполняя сложные и опасные поручения нанимателя. Они выкупали рабов и переправляли их в Акильфадию без участия в этом господина Уартхола, но в этот раз доверить ценный груз Дэнзет не мог никому. Селин права – недельное путешествие в маленькой каюте на торговом судне могло вновь разбудить демонов в его душе. В последние месяцы приступы ярости случались крайне редко, потому что Дэнзет старательно избегал темноты и ограниченного пространства, но на корабле это действительно очень сложно, особенно если начнётся шторм.

– Прости, но и об этих моих делах тебе тоже знать не нужно, – ответил он Ланселине. – Если хочешь, можешь оставаться здесь гостьей до моего возвращения.

Селин обиженно надула губы и проворчала:

– Тайны, тайны… Когда-нибудь они поглотят твой разум целиком, и ты перестанешь понимать, что нужно держать в секрете, а что можно рассказать. Любовь моя, так нельзя. Должен же быть в этом жестоком мире хотя бы один человек, перед которым ты можешь раскрыть душу, не опасаясь предательства.

– Он есть, – подтвердил Дэнзет. – Их даже четверо.

– Если ты о своих акильфийских друзьях сейчас говоришь, то я не об этом, – лениво отмахнулась от него Селин. – О другой духовной близости речь. О гораздо большей степени доверия, чем может быть между друзьями.

– Любовь… – криво усмехнулся Уартхол. – Ну конечно. Как же я сразу-то не догадался?

– Любовь… – вздохнула Ланселина.

Она снова перевернулась на спину и раскинула руки в сторону. Уставилась в полог балдахина мечтательным взглядом. Ещё раз громко вздохнула и при этом будто бы нечаянно сдвинула ткань на своей груди, пытаясь завлечь Дэнзета в чувственную игру. Хорошая актриса. Красивая и умная. Насквозь лживая, но ничего другого от жрицы Храма Даар ждать и нельзя было. Наблюдая за тем, как её глаза затуманиваются фальшивой поволокой страсти, Дэнзет с трудом удержался от очередной улыбки.

– Мне пора собираться, извини, – бросил он наложнице со всей небрежностью, на какую только был способен, и покинул спальню.

Прикрыл за собой высокую дверь, украшенную резьбой и позолотой. Дождался тяжёлого удара в эту самую дверь и жалобного звона разбившейся вазы из горного хрусталя и только после этого всё-таки позволил себе улыбнуться.

* * *

Два года назад Дэнзет Уартхол ещё не был послом. Он был просто другом и боевым соратником Маркуса Колехорта. Они служили вместе в одном гарнизоне, отражавшем нападения кьорвигов на южное побережье острова Сеар. Оба давали клятву верности канувшему в небытие королевству Сеарката. Сражались бок о бок, делили радости побед и горечь поражений. После того, как Дэнзет попал в плен к кьорвигам и за три года, проведённые там, озверел до неконтролируемого состояния, только Маркус нашёл в себе смелость вступиться за него перед военачальниками. А после списания со службы именно Колехорт вытащил его буквально из помойки, не позволив спиться и пасть духом окончательно.

Судьбе было угодно, чтобы испытания не разрушили эту дружбу, а лишь укрепили её, но у каждого из друзей был свой путь. Маркус – наследник драконьей крови. Его жена Вея… Она просто потрясающая женщина. Эти двое были рождены друг для друга. Вея нравилась и Дензету тоже, но он не мог дать ей ничего, кроме боли и страха. Он мог бы побороться за её любовь, но знал, что должен отступить. И отступил. Не бросил друзей, а просто пошёл своей дорогой, но при этом готов был в любой момент вернуться по первому же зову того, кого считал другом.

«Отправлюсь в Тсалитан предаваться пьянству и разврату. Зови, если буду нужен», – он так и сказал Маркусу. Кьорвиги тогда ещё не прекратили своё существование, но пробуждение воплощённой в золотого дракона богини Краонгры заставило их на время притихнуть. Можно было не опасаться нападения представителей этого варварского племени на торговые суда. Между островами Сеар и Сальсирия существует только морской путь, поэтому Дэнзет и стал пассажиром корабля, отправляющегося в порт Тсалитана. Это была «Королева морей». Теперь она принадлежит Дэнзету, но тогда ему пришлось отвалить капитану Гроу приличную долю средств, полученных от продажи собственности в Сеаркате – Уартхол в приступе неконтролируемой ярости убил двух членов команды и прилично напугал остальных. Гроу смог успокоить его только одним способом – он вышвырнул разбушевавшегося пассажира за борт и вытащил обратно на палубу только после того, как Дэнзет пришёл в себя.

В кровожадное чудовище Уартхола превращало предсмертное проклятие тсалитанского оракула, убитого им в плену у кьорвигов. Снять такое проклятие могли только сами оракулы, поэтому Дэнзет и отправился в Тсалитан. Он хотел вернуть себя, хотя надежды на успех было мало. Оракулы уже отказывали ему раньше. Они говорили, что предсмертное проклятие не могут отменить даже Великие Боги. Повторные попытки получить от них помощь тоже не увенчались успехом, поэтому Дэнзет начал в очередной раз скатываться в пропасть безысходности. Вино, женщины, драки, поединки без правил, карточные игры – он просто прожигал свою жизнь, потому что считал её пустой и бессмысленной.

Спустя несколько месяцев грязного, избитого, в стельку пьяного и полуживого Уартхола вытащил из сточной канавы старик Хьюдрик – бывший гарнизонный командир, приходившийся им с Маркусом общим другом. Хью сказал, что Колехорт мёртв, и Вея, возможно, тоже, и стало ещё хуже. А потом с острова Сеар прилетела птица-вестник и принесла сообщение от Маркуса с просьбой попытаться выкрасть у тсалитанских оракулов одну очень ценную реликвию, которая нужна, чтобы снять проклятие кьорвигов. Вея считала, что личное проклятие Дэнзета имеет прямую связь с кьорвигами, и если получится избавиться от главной беды, то исчезнут и остальные.

К этому времени Дэнзету уже не было дела до того, получится у Веи задуманное или нет – он был рад, что друзья живы, и его приводила в восторг сама мысль о том, что можно как-то насолить оракулам. Это они несколько тысячелетий назад превратили нормальных людей одной из провинций Сазалинии в безжалостных дикарей, не способных жить мирно – чтобы наказать правителей всех королевств за мысли об отмене рабства. Они создали проклятие кьорвигов. Добрые дела чаще всего остаются незамеченными, поэтому Дэнзету и не доводилось слышать об оракулах ничего хорошего, зато плохого говорилось много. Их все ненавидели – даже те, кто улыбался в лицо и пресмыкался перед надменными пророками в надежде заполучить благословение и лучшую судьбу. Но страх перед возможностью заслужить гнев оракула и проклятие всегда был сильнее ненависти, поэтому проклинатели чувствовали себя защищёнными и неприкосновенными. Они были почётными гражданами Тсалитана, называли себя Гильдией, входили в королевский Совет и всегда держали двери в свои владения открытыми, чтобы продемонстрировать близость к народу. Никому и в голову не пришло бы даже прикоснуться к чему-то в доме оракула, на что Дэнзет и рассчитывал.

Он снова пришёл за благословением, хотя знал, какой ответ услышит. Снова честно рассказал о том, что несколько лет назад кьорвиги заставили его убить пленённого оракула, за что воин Сеаркаты и был проклят. Просил снять проклятие, как до этого делал уже множество раз, и, как всегда, получил отказ. В другом доме ему тоже вполне предсказуемо отказали. В третьем, пятом, восьмом… Ни в одном из этих домов он не увидел того, что искал, хотя самонадеянные оракулы не имели привычки прятать ценности от посторонних глаз – они кичились своим богатством. Побывав во всех частных владениях, Дэнзет вознамерился посетить здание Гильдии, в котором также был размещён музей утративших свою силу древних артефактов. О предмете, который нужно украсть, ему было известно немного – это кинжал с особым символом на рукояти. В музее такой символ обнаружился только на окаменевшем драконьем яйце, а хранитель древностей не смог объяснить значение рисунка. «Это единственное начертание, и упоминаний об этом символе нигде нет. Никто не знает, что он означает», – услышал тогда Уартхол и понял, что искать кинжал бесполезно. Оставалось только выбрать подходящий момент, чтобы совершить кражу, но с выбором Дэнзет ошибся.

Он хотел остаться незамеченным. Пришёл ночью, взял то, что никто не охранял, но на выходе из здания гильдии столкнулся с целой сворой свирепых пустынных псов, готовых порвать на куски любого, на кого укажет хозяин. Начал уже было обдумывать пути отступления, поскольку не был готов к встрече с таким противником, и тут появилась она – дивное создание в странном одеянии, открывавшем взгляду гораздо больше, чем полагалось скрыть. У Дензета тогда мысли настолько спутались, что он и теперь с трудом мог вспомнить, как оказался за оградой гильдии целым и невредимым. Шкатулка с реликвией была на месте – в переброшенной через плечо сумке, поэтому он поспешил исчезнуть с места преступления, дав себе слово позже узнать имя спасительницы.

Уартхол и Хьюдрик покидали Тсалитан тайком, под покровом ночи, на корабле контрабандистов-работорговцев, запросивших за это путешествие такую сумму золотом, что борода Хью поседела вдвое сильнее прежнего. Нужно было доставить реликвию Маркусу, но Дэнзет не собирался долго гостить у Колехортов – он верил в своих друзей и был рад тому, что судьба наконец-то начала проявлять к ним благосклонность. Воспоминания о ночной незнакомке влекли его обратно в Тсалар.

У каждого своё предназначение, свой путь, и дружеские привязанности начали казаться Дэнзету менее значимыми, чем собственные интересы. Снятие проклятия кьорвигов, отказ Бричрана от трона Сеара, коронация Колехортов, первые политические шаги нового короля – он пробыл рядом с друзьями в Акильфадии столько, сколько было необходимо, оставил с ними Хьюдрика, а сам вернулся в Тсалитан разочарованным, поскольку Вея ошиблась. Ей удалось избавить мир от зла в виде кьорвигов, но после этого демоны не ушли из души Дэнзета Уартхола. Его персональное проклятие осталось.

В Тсалар он прибыл открыто – верхом на драконе и в статусе акильфийского посла. Да, у него появились обязанности, и нужно было привыкать к жизни при дворе правителя Тсалитана, но и возможностей тоже стало больше. Всё свободное время Уартхол уделял поискам прекрасной незнакомки, и этот путь привёл его в Храм Даар.

Об этом Храме по Сальсирии гуляли разные слухи, но правды в них было не слишком много. Три башни – три опоры королевства. В одной из этих башен располагался личный гарем правителя, гордо именуемый Жемчужиной Тсалара. Именно там появлялись на свет будущие наследники, но при этом даже сам правитель не знал доподлинно, сколько их, и кому суждено следующим сесть на трон. Вторую башню, самую высокую из трёх, венчал обвитый открытой галереей Перст Истины. В этой башне жили провидцы и элита Гильдии оракулов. Ну а третья башня, которая стояла к высоким воротам ближе двух других, являлась тем самым борделем, о котором ходило столько слухов. Но это был не совсем бордель. В этом заведении через жриц, обученных искусству любви, оракулы за определённую плату раздавали «благословения» мужской половине тсалитанской знати. Туда не так-то просто было попасть. За высокие главные ворота Храма пускали далеко не каждого, а дальше первой башни гостям хода и вовсе не было. Возможно, в далёком прошлом всё было по-другому, но нынешний Храм Даар точно не соответствовал представлениям о нём, в чём Дэнзет убедился на собственном опыте.

Он нашёл свою незнакомку среди жриц, как и предполагал. Тогда у Ланселины уже был постоянный покровитель из местной знати, но оракулы с радостью передали почётное покровительство чужеземцу – это первое, на что Уартхол обратил внимание. Он – посол Акильфадии. Друг неофициального врага Тсалитана. С политической и экономической точки зрения между этими королевствами существовали мирные и взаимовыгодные отношения, но на самом деле оракулы были в ярости из-за того, что Вея Колехорт избавила Сальсирию от проклятия кьорвигов. Они улыбались новоявленному послу в лицо, а в спину ему бросали ненавидящие взгляды. Странно было бы полагать, что щедрый подарок в виде разрешения на покровительство над жрицей Храма Даар был сделан от чистой души и с добрыми помыслами. Уж чего-чего, а наивности Дэнзет Уартхол лишился очень давно.

Дальше – больше. После многочисленных отказов оракулы вдруг изменили своё мнение об отсутствии возможности избавить Дэнзета от его личного проклятия. Сам Верховный Оракул заявил, что посмертное проклятие снять невероятно сложно, но можно. Другие благословения Уартхола не интересовали, а над созданием нужного провидцы и оракулы трудились целый месяц, после чего Ланселина получила разрешение «благословлять» своего покровителя не только в стенах Храма, но и в его личных покоях в посольском дворце. Особых улучшений после года таких «благословений» Дэнзет не заметил, но эта нелепая игра его забавляла. К нему под покровом лживого обещания просто приставили красивую и опытную шпионку в надежде, что её ласки и страсть развяжут акильфийскому послу язык.

Будь Уартхол наивным простачком, Селин давно бы уже получила от него всё, зачем приезжала каждый вечер в посольский дворец. Увы, оракулы недооценили его характер и ум. Весь прошлый год Дэнзет наслаждался близостью с идеальной партнёршей, на что и рассчитывал, а она уходила от него к своим хозяевам с пустыми руками. Эта девица несколько раз даже ухитрялась перехватить послания из Акильфадии, которые Колехорты присылали с птицами-вестниками, но эти письма были зашифрованы таким образом, что прочесть скрытый в пустых фразах смысл мог только настоящий адресат – маленькая хитрость бывших боевых товарищей.

Жрицы Храма Даар – рабыни с особым клеймом. Они принадлежат только оракулам. Даже правитель королевства Тсалитан не имеет права касаться таких женщин без дозволения на то хозяев. С одной стороны, Дэнзету было немного жаль, что красавица и умница Селин попала в такую зависимость, но с другой – она не проявляла недовольства своей судьбой. Ей нравилась такая жизнь. Нравились и разврат, и опасность. А Уартхолу нравилось её тело, только и всего.

Он не мог рассказать ей о том, что должен переправить в Акильфадию выкупленную рабыню, в судьбе которой заинтересованы все Колехорты – оракулам ни к чему это знать. А о второй половине ценного груза рассказывать просто не захотел, потому что из-за этой «половины» пришлось задержаться в Тсаларе на целый день. Если бы не необходимость известить правителя Тсалитана об отбытии из королевства, Дэнзет уже давно был бы на борту «Королевы морей» далеко от ненавистных берегов. А у владыки новость об отъезде посла вдруг вызвала острое желание передать королю и королеве Акильфадии какой-нибудь подарок. И пока он решал, что подарить акильфам, началась треклятая пыльно-песчаная буря, задержавшая Дэнзета в посольском дворце почти до вечера. Посыльный уже принёс из покоев своего повелителя весть о том, что «подарок» находится в портовом городе, и нужно только погрузить его на корабль. К устному сообщению прилагался документ, разрешающий покинуть порт Тсалитана – ради этого куска пергамента Дэнзет и проторчал в своих комнатах весь день, слушая томные вздохи и ворчание Селин.

В этот день её гибкое тело не вызывало у него и тени желания, поскольку разум Уартхола был занят мыслями о юной акильфийской провидице Мире, доставленной ночью в портовый город и переданной капитану Гроу в ужасном состоянии. Девочку избили, причём сильно. Гроу наверняка позаботится о ней, но жизнь среди кьорвигов и рабство превратили малышку Миру в такое же чудовище, каким являлся Дэнзет. Но он был проклят, а она стала безжалостной убийцей только из желания жить. Ей всего пятнадцать, и она люто ненавидит мужчин. Если Мира очнётся раньше, чем Дэнзет Уартхол окажется рядом с ней, на борту «Королевы морей» произойдёт непоправимое.