Читать книгу Загадай желание - Елена Петровна Чуб - Страница 8

В общем, не знаю как это произошло, но этот здоровенный и чересчур хитрый дяденька, быстро вытянул из меня практически все, что хотел, кроме совсем уж секретных откровений о моих новогодних пожеланиях. И услышанное ему очень сильно не понравилось. А меня как прорвало… Еще две кружки чая под печенюшки с вареньем и все сегодняшние "подвиги" извращенца я сдал его другу по полной. И у меня появилась робкая надежда на то, что этот здоровяк поможет мне избавиться от ненормального похитителя. Геннадий Анатольевич(как выяснилось при более детальном нашем знакомстве), едва я закончил свой печальный рассказ, с тяжелым вздохом потерев ладонью лоб, уставился на меня с крайне расстроенным видом.

– Парень, вот веришь, не понимаю… Совсем не понимаю, что на него нашло. Андрей, он же обычно не такой совсем…

– Ага, обычно он белый и пушистый… – зло ухмыльнувшись, поддакнул я и возмущенно добавил: – плевать мне каким вы его считаете. Сволочь он последняя! Ненавижу!

– Меня обсуждаете? – Весьма не вовремя появившийся в дверях кухни извращенец, успевший уже одеться в спортивный костюм, совершенно спокойно уселся рядом с нами за обеденный стол… Причем на стоящий рядом с моим стул. Такое соседство мне конкретно не понравилось, но молчу. Делаю вид, что вообще его не замечаю. Нервничаю. Боюсь. Уже пустую кружку из под чая сжал в ладонях с такой силой, что думал, она треснет. Но нет, выдержала. А этот… Уставился на меня в упор и на его лице я прочитал явное желание кому-нибудь свернуть шею. И, скорее всего, мне. И с чего бы это вдруг? Не понравилось то, что услышал? Так заслужил же.

– Обсуждаем. – Совершенно не проявляя никакого стеснения, прямо ответил другу Геннадий Анатольевич. – И знаешь, я вообще не понимаю, что с тобой происходит. Какого черта ты вообще к пацану этому прицепился, ведь он не по мужикам совсем?

– То, что он "не по мужикам", я уже прекрасно понял. Ген, ты можешь не переживать за него так сильно, ни к чему принуждать насильно я его больше не собираюсь.

Да неужели? С большим сомнением смотрю на сидящего рядом мужчину и опять натыкаюсь на его пристальный цепкий взгляд. Что-то мне подсказывает, что в заявлении извращенца имеется какой-то скрытый подтекст, но вот какой именно, не понимаю. Так что радоваться его громкому заявлению, решаю пока что не спешить, и очень внимательно жду дальнейших разъяснений.

– Значит ты отпустишь парня домой? Прямо сейчас? – с нажимом задал очень интересующий меня вопрос Геннадий Анатольевич и я замер в ожидании ответа. Практически не дыша и изо всех сил сдавив горячую чашку в ладонях.

– Возможно, что и отпущу… Но только в том случае, если он внятно сможет объяснить мне вот это…

И с этими словами Андрей бросает на стол, практически мне по нос ПАСПОРТ! Мой собственный паспорт, раскрытый как раз на странице с фотографией. Вот же скотина! Рылся в моих вещах? И нарыл… СУКА! А мне что теперь с этим делать и как выкручиваться?

Тем временем Геннадий Анатольевич подтянут паспорт к себе поближе и заинтересованно в него уставился.

– И чьи это документы? – непонимающе поинтересовался мужчина у извращенца, который все так же не отрываясь, таращился на меня, чем нервировал еще больше.

– Сам хотел бы об этом узнать… Не просветишь, Вадик? Или как там тебя зовут на самом деле? – Злая многообещающая ухмылка, которая сопровождала эти его слова, и просто убийственное выражение лица, заставили меня нервно вскочить со стула и метнуться к выходу из кухни. Раздавшийся сзади грохот сопровождающийся конкретным матом заставили меня бежать еще быстрее… К входной двери, в которую как раз входили двое здоровенных парней крайне бандитской наружности. Зашибись, как они не вовремя! Не дом, а проходной двор какой-то!

Резко разворачиваюсь и лечу вверх по лестнице, мимо выруливающего со стороны кухни извращенца, который почти что успел ухватить меня за руку. Здрасте, знакомая-родная спальня… Заскакиваю внутрь, захлопываю за собой дверь и шустро подпираю ее со своей стороны рекордными темпами подтянутым тяжеленным комодом. Сам от себя не ожидал подобной силы и скорости. Но, как говорится, жить захочешь– не так расстараешься.

Сильный удар в дверь и возмущенный злой вопль с той стороны: "немедленно открывай, гаденыш ", ясно давали понять, что из кухни я смылся очень даже вовремя. Неясно только, с чего это он так сильно разозлился при виде моего паспорта? Но выяснять я это предпочел бы уже в тот момент, когда он сможет хоть немного взять себя руки. Только вот идей о том, что же делать дальше и как объяснить непонятки с документами у меня никаких не было.

– Вадик, или-как-там-тебя! Открывай по-хорошему! И выходи… – Продолжал бесноваться под дверью Андрей Викторович. – Иначе хуже будет!

Охотно ему в этом верю. Поэтому быстренько подтягиваю к комоду еще одну тумбочку и водружаю ее сверху. Мебель тяжелая, судя по-всему из натурального дерева… Да и двери в спальню вполне добротными выглядели. Так что благодаря всему этому шанс на то, что добраться до меня извращенцу будет весьма проблематично, был довольно неплохой. Только вот еще одна проблема заключалась в том, что и мне отсюда выхода теперь никакого не было…

Андрей, видимо, тоже поняв всю безвыходность моей ситуации, оставил двери в покое и удалился, напоследок громко гаркнув: – жрать захочешь, сам выползешь, гаденыш! – И был абсолютно в этом прав. В душе обрадовавшись тому, что я успел хорошенько перекусить во время беседы с Геннадием Анатольевичем, устало присел на столешницу комода. Нужно было срочно придумывать, как объяснить этому придурку наличие у меня чужого паспорта. А принимая во внимание то обстоятельство, что документ был выписан на имя Вадика Коренева, на которого я теперь не походил ни в малейшей степени, начинать объяснения нужно было с того момента, как он вообще у меня оказался, паспорт в смысле. Вариант, что просто нашел, вряд ли прокатит. Поскольку тогда пришлось бы объяснять другое… К примеру на каком основании весь такой из себя красивый я, заявился в дом извращенца, если уборку здесь должен был делать невзрачный Коренев, который вообще бесследно исчез в неизвестном направлении. А если еще припомнить то, что убираться он должен был как раз и не здесь, а в совершенно другом доме, то вообще какая-то нереальная фигня получалась. Блин! Голова уже совсем ничего не соображает. И если принимать во внимание все то, что сегодня на меня свалилось, это было и не удивительно.

Как ни странно, но вытаскивать меня из моего убежища попыток больше не предпринималось. Не то, чтобы я особо огорчался этому обстоятельству, но вся неопределенность и дикость этой ситуации в которой я оказался, как-то нехорошо напрягала. За дверями было подозрительно тихо. Но надеяться на то, что дом оставили пустым и все его обитатели куда-то дружно свалили, было просто глупо. Извращенец, явно засел где-то совсем рядом в засаде, ожидая, когда я все-же попытаюсь выйти из комнаты, чтобы смыться из его дома в очередной раз. Но вместо этого я все так же продолжал совершенно бездумно сидеть на комоде, до ушей замотавшись в снятое с кровати одеяло и отстранено таращась в окно. И так я просидел довольно долго.

На улице уже светало. За стеклом неторопливо падал крупными снежинками снег, увеличивая собой и так не маленькие сугробы во дворе перед домом. Погодка, самое оно, для новогодних праздников, которые лично для меня прошли просто ужасно. На душе было до муторного тошно, до отчаянного хотелось, чтобы все оказалось просто страшным сном и я проснулся опять ночью тридцать первого декабря, до того, как загадал те три своих желания.

Когда в дверь совершенно неожиданно, но довольно вежливо постучали, опять было задремавший я, нервно дернулся и с перепугу чуть не грохнулся на пол.

– Эй, парень, ты там еще живой? – Услышав спокойный насмешливый голос Геннадия Анатольевича, я несколько расслабился и вызывающе нагло ответил:

– Живее всех живых, так что не дождетесь.

– Выходи давай. Нам нужно серьезно поговорить. – Уже немного сердито, прикрикнули на меня из-за баррикады.

– Говорите, Геннадий Анатольевич, не стесняйтесь, я вас и отсюда прекрасно слышу, – отвечаю, не меняя тона.

– Парень, не борзей и выходи по-хорошему. А не то Андрюха все-таки выломает эту чертову дверь, как и собирался. И тогда у тебя будут ну оо-оочень большие проблемы.

Очень смешно! Можно подумать, если я выйду сам, проблем и неприятностей у меня будет гораздо меньше. Но свои сомнения предусмотрительно держу при себе и не озвучиваю. Сижу молча, отчаянно надеясь, что меня все-таки оставят в покое и все это безумие рассосется как-то само-собой.

– Выходи давай. – Не желал униматься настырный дяденька и вкрадчивым тоном добавил: – Мы просто сейчас все сядем и всё спокойно обговорим. Я с Андрюхи потребовал, чтобы он и пальцем тебя не смел тронуть. Так что, давай, выползай, пока он еще не передумал.

А вот эта информация уже заслуживала рассмотрения. Геннадий Анатольевич, несмотря на то, что имел глупость дружить и вести бизнес с таким придурком как извращенец, сам выглядел мужиком адекватным и внушающим некоторое доверие. Его словам хотелось верить. Да и на самом деле… не могу же я прятаться в этой комнате бесконечно, даже если и очень хочется. А тут мне вроде бы выдвигают не совсем уж и плохие условия для капитуляции. В общем, решаюсь рискнуть.

Запыхавшись и проклиная все на свете, еле сумел разгородить проход. После чего настороженно открываю дверь и обнаруживаю за ней совершенно спокойно ожидающего моего появления мужчину. Геннадий Анатольевич был один и это обстоятельство уже обнадеживало и вселяло определенную надежду на то, что убивать меня все же не планируется. По крайней мере, не сразу же…

На этот раз меня отконвоировали в рабочий кабинет. Большая комната в темных тонах, с массивной дубовой мебелью и с восседающим за столом мрачным по самое не могу извращенцем, произвела на меня крайне тягостное впечатление. Да еще настолько, что если бы не предусмотрительно остававшийся за моей спиной Геннадий Анатольевич, я предпринял бы очередную попытку сбежать из этого дурдома. Пускай и практически голышом. А так, пришлось молча усесться в кресло, стоящее как раз напротив Андрея Викторовича, куда меня впихнул конвоир, не менее мрачный, чем его друг.

Сидим. Извращенец таращится на меня, я же в упор рассматриваю стоящую на его столе абсолютно абстрактную стальную статуэтку. Молчим. Начинаю психовать все сильнее, да еще до такой степени, что меня начало опять колотить морозным ознобом. Нервно кутаясь в свое одеяло и все-таки решаюсь настороженно посмотреть на хозяина дома. Видимо зря я это сделал, так как Андрей Викторович тут же воспринял это действие как сигнал к немедленному наступлению.

– Ну что, детка, рассказывай, кто же ты все-таки у нас такой? – холодным требовательным тоном поинтересовался у меня извращенец, на что я еле слышно и совершенно неожиданно даже для себя самого пробормотал:

– Я и сам этого не знаю. Ничего не помню.