Читать книгу Какая же ты бездна – человек! - Елена Петровна Долгополова - Страница 7

Платок

Продавщица парфюмерного отдела Универмага, расположенного на улице Карла Маркса, подозрительно разглядывала плохо одетую узбечку лет тридцати, которая с непонятным упорством нюхала флаконы с духами, словно выискивая какой-то единственный, свой, запах.

Шёл ноябрь 1941 года, по репродуктору периодически передавали тревожные сводки с фронта, многие голодали и давно забыли про парфюмерию. Глядя на натруженные руки женщины и её обветренное лицо, трудно было понять, для чего ей понадобились духи.

А, женщина тем не менее упорно продолжала выбирать, и, когда, наконец дошла до духов «Красная Москва», её сосредоточенно-напряженное лицо просияло, глаза широко распахнулись, и она смущенно спросила продавщицу о цене.

Услышав ответ, она на секунду задумалась, затем откуда-то из-под одежды достала платочек, развязала его и показала маленькие, но очень симпатичные сережки с ярко-зелеными камешками.

Но, продавщица, неукоснительно соблюдавшая правила торговли, не желая рисковать, твердо направила женщину за угол, в ломбард, к знаменитому на весь Ташкент Марку Захаровичу.

Дядя Марик достал из ящика стола свою любимую цейсовскую лупу, внимательно рассмотрел сережки и назвал свою цену.

Неожиданно быстро, не торгуясь, женщина согласилась; было заметно, что ей очень нужны эти деньги, получив которые, она тут же вернулась в Универмаг и купила самый маленький флакончик духов «Красная Москва».

Спрятав флакон в складках одежды, Мухайё заторопилась домой, где её ждали четверо детей, старшему из которых, Незому, только исполнилось одиннадцать лет.

С тех пор, как муж Мухайё ушел на фронт защищать Родину, на её хрупкие плечи легли все заботы по содержанию семьи. Она устроилась нянечкой в детский дом для детей-инвалидов, покалеченных войной.

В её группе были трехлетние дети, лишенные слуха или зрения. Среди них самой младшей, Наташе, судя по всему, не было и трех лет. Девочка выделялась худобой и огромными голубыми глазами, к великому сожалению всех окружающих, совершенно незрячими.

Зрение девочка потеряла при бомбежке эшелона, на котором детей эвакуировали с прифронтовой зоны. Контуженную Наташу врачи вскоре привели в чувство, но девочка перестала видеть.

«Результат контузии, возможно, со временем прозреет», – заключил, осмотрев ее, врач и добавил: – «Нужен уход и внимание родителей».

Родителей у Наташи не было: отец на фронте, а мать потерялась после бомбежки поезда.

Мухайё, у которой младшая из дочерей была ровесницей Наташи, сразу приглянулась маленькая, щупленькая девчушка, глядя на которую невольно сжималось сердце.

Но, маленькая Наташа замкнулась в себе, ни с кем не разговаривала, с трудом позволяла себя кормить и целыми днями могла сидеть в углу комнаты, прижимая к лицу маленький женский носовой платочек.

Платочек был ситцевый, явно самодельный, с распущенными по кромкам нитками и, судя по поведению девочки, никому и никогда не позволявшей забрать его у неё, представлял для неё какую-то ценность.

Однажды Мухайё удалось как-то взять из рук спящей Наташи платочек, внимательно рассмотреть его и даже поднести его к лицу.

И тут её осенило – от платка шёл слабый, едва различимый запах духов. «Запах мамы!» – поняла Мухайё, и дальше она знала, что будет делать, чтобы завоевать сердце девочки.

.На следующий день Мухайё, заложив в ломбарде свои единственные серьги, которые она хранила до последнего, как память о своей маме, купила флакон с духами и пришла в интернат в пуховом платке, благоухая «Красной Москвой».

Наташа, сидевшая, как обычно, в своем углу, слегка встрепенулась, как только Мухайё вошла в комнату, благоухая ароматом духов, затем медленно встала с места и, сделав два несмелых шага навстречу, упала прямо в распростертые объятия нянечки.

Крепко обхватив слабыми ручонками шею Мухайё, Наташа тихо заплакала, приговаривая сквозь слезы: «Мама, мама», затем вдруг громко вскрикнула и потеряла сознание.

Когда она пришла в себя и широко открыла свои огромные глаза, окружившим её показалось, что в них отразилась вся синь голубого, ташкентского неба, очищенного осенними дождями, – Наташа прозрела!

«Клин клином вышибают!» – подвёл итоги врач, обследовав Наташу, – «Зрение полностью восстановилось!»

* * *

Мухайё забрала Наташу к себе, и та жила с её дочерьми как родная сестра, пока однажды, в январе сорок пятого, её не разыскала родная мама.