Читать книгу Однажды в коммуналке. Рассказы - Елена Полещенкова - Страница 3

Вчера на Анзере умер монах. Валентине сообщил об этом местный водитель дядя Коля. Дядя Коля был из тех, кто на Соловках родился и жил всю жизнь, никуда не выезжая. Ездил на старенькой, ловко подлатанной газели. И возил только «своих», туристов не брал. Валентина гордилась, что уже третий год попадает под категорию «своих». На Соловки она приезжала с первой навигацией. Брала накопленные за год отпуска и уезжала работать гидом «на острова».

Газелька зашуршала по гравийке, и год, проведённый на материке, как будто стёрся. «А здесь всё, как прежде», – сказала Валентина, чтобы вслух произнести свою радость и начать разговор с дядей Колей. А дядя Коля, вместо того чтобы важно кивнуть, вдруг сообщил: «Вчера на Анзере умер монах». И это сообщение весь день сидело у Валентины в голове. Она заполняла карточку в общежитии и вспоминала глаза монаха – цвета воды Белого моря. Вода может повторять цвет неба. А глаза монаха смогли повторить цвет моря, на котором он жил.

Валентина любила водить экскурсии на Анзер. С единственным на острове монахом она ни разу не общалась. Кивала, когда вела мимо его скита группу туристов. Он кивал в ответ. Но для Валентины Анзер существовал только с ним. С ним и его собакой. Худой, голубоглазой, безымянной, неизменно провожающей туристов на пристань.

Именно от мысли про собаку Валентина проснулась среди ночи. «Её же, наверняка, забрали с острова» – подумала Валентина, но уснуть больше не смогла. Поднялась, надела первое, что попалось в шкафу – пёстрое платье и белый кардиган толстой вязки – и вышла на улицу. Ночью посёлок Соловецкий застывает. Валентина – дипломированный лингвист – точно знала, что слова застывшесть в русском языке нет. Но состояние ночного Соловецкого никаким другим словом описать не получалось. Застывали проверенные временем стены монастыря и наспех сколоченные поселковые бараки. Застывала бухта с гордым названием Царская, и корабли у местного причала. До причала Валентина дошла быстро, поднырнула под чугунную цепь, прошла по неожиданно тихому деревянному настилу, и остановилась у воды. Вспомнилось дяди-Колино: «На горе умер. Верно, как почуял смерть, так на гору и взобрался, поближе к Самому». Валентина понимала, почему монах отправился на гору. Он карабкался на верхушку не для того, чтобы встретить смерть, а для того, чтобы убежать от неё. Верхняя площадка Анзерской горы – единственное место на острове, где берёт спутниковая связь.

Валентина внимательно посмотрела вниз, на тёмную, в цвет чугунной цепи, воду. Собственное отражение показалось ей незнакомым. Как будто кто-то там, на глубине, перепутал и выдал по ошибке чужое. Кольцо на среднем пальце левой руки выглядело неправдоподобно огромным. Так выглядит луна в глазах близоруких. «А как умру я?» – подумала Валентина, и вдруг услышал всплеск. В полной тишине он прозвучал выстрелом – коротким, глухим, с той остротой угрозы, которая бывает только ночью и только в безлюдном месте. «Это не рыба» – успела подумать Валентина, и услышала пронзительный, в такт чьих-то шагов, скрип деревянного настила. Кто-то сзади тронул её за плечо. Валентине показалось, что она оборачивается долго. Очень долго. Так долго, как только может. С надеждой, что за спиной никого нет. Но он был. Мужчина в зелёной куртке. Лицо в темноте разглядеть было сложно. Взгляд останавливался на куртке. Слишком зелёной даже в темноте.

– Добрый вечер, – выговорила Валентина, удивившись, что может говорить, и испугавшись, что сейчас совсем не вечер. Мужчина взял её за руку и повернул так, как будто хотел рассмотреть на свету. Но света нигде не было. И мужская рука была холодной и мокрой. «Надо закричать». Мысли двигались, как ноги во сне, когда надо бежать, а не получается. И кричать тоже не получалось. Мужчина отпустил руку и пошёл прочь. По деревянному настилу, который вдруг замолчал.

***

В ту ночь Валентина так и не уснула. Надеялась поспать днём. Тем более что экскурсий в этот день у неё не было. А поспать нужно было обязательно. Переспать ночной страх. Валентина знала, что после сна всё надуманное из страха уйдёт. И очень надеялась, что надуманным окажется всё. И чужая дрожащая тень, и глухой всплеск, и зелёная куртка, и холодная рука, и скрип настила – отчаянный, как мольба о помощи. Но сон неожиданно отложился. Вера Борисовна, заведующая экскурсионным бюро, позвонила в 9.30 и с интонацией автоответчика сообщила: «У тебя через час Анзер, один турист, заплатил за группу».

В 10.30 Валентина была на Тамариновой пристани с табличкой «Остров Анзер». Пристань была пустой. Только что убыла группа на Заяцкий остров. «Может, Борисовна перепутала» – подумала Валентина, и в этот момент её тронули за плечо. Она быстро обернулась и сразу увидела куртку. Зелёную.

– Я на Анзер. Здравствуйте, – мужчина средних лет и такой же средней внешности смотрел на Валентину так, как смотрят туристы, которые на Соловках впервые: смесь изумления «я, правда, сюда добрался?» и нетерпеливости «скорее, удивляйте меня». Валентина молча пошла к катеру, мужчина поспешил за ней. Пока плыли до острова, турист рассказал, что его зовут Вадим, он из Брянска, него всего два дня на Соловках, и он очень рад, что попал сегодня на экскурсию. «И зелёная куртка, – сказала про себя Валентина, и добавила, – надо было всё-таки поспать».

Только ступив на Анзерский берег, Валентина поняла, что сегодня не увидит монаха. На острове она будет одна. С мужчиной в зелёной куртке, но всё-таки одна. Монах тоже всегда был один. И этим оправдывал одиночество Валентины. Конечно, её скит – совсем другой. Не в избе на уединённом острове, а в густонаселённом бараке на окраине Кеми. Но её отшельничество тоже добровольное. Мама три года назад вышла замуж и уехала в Питер. Хотела забрать и Валентину. И теперь хочет. Но Валентина даже в гости не ездит. Мама обижается, Валентина отговаривается занятостью. Не может же она сказать, что боится поссориться с собственным одиночеством.

Экскурсия шла легко. Вадим оказался любознательным, но не дотошным. От страха Валентина избавилась. Мало ли зелёных курток? Обязательную программу отработали быстро. И Валентина решила показать Вадиму достопримечательность, про которую знали немногие. Могилу неизвестной игуменьи. Она была в самой глубине острова, в почти непроходимых зарослях. Добираться по узким тропинкам уже было приключением. Остановились на пригорке у ветхого надгробия с маленьким медальоном. Изображение на медальоне почти стёрлось. Осталось только выражение строгости в размытых очертаниях женского профиля. Валентина начала рассказ, в котором было больше версий, чем фактов. Вадим слушал внимательно, что-то задумчиво крутил в руках. Это что-то не давало Валентине покоя. Она подошла как будто ближе к надгробию, и опустила глаза на руки Вадима. «Не может быть!» Валентина от ужаса закрыла рот руками и побежала. Вниз с пригорка, по зарослям, по тропинке, скорей, скорей к пристани! Она бежала и держалась за средний палец левой руки. Как она забыла про кольцо! Кольцо, которое купила в свой первый год на Соловках и носила, почти не снимая. Кольцо, которое было на ней ночью, и отражалось в тёмной воде Царской бухты. Это кольцо теперь было в руках у Вадима. У мужчины в зелёной куртке. Валентина бежала и слышала за собой быстрые, нечеловеческие шаги. И такое же быстрое, прерывистое дыхание. Она уже видела море, катер, оставалось совсем чуть-чуть… И она упала. Валентине казалось, что она падает медленно, и слышит горячее дыхание, и чувствует на своей руке что-то мокрое, и видит глаза. Голубые глаза собаки.

Очнулась Валентина на берегу. Рядом – перепуганные Вадим и водитель катера. И худая безымянная собака.

– Откуда у вас кольцо?

– Кольцо? – Вадим удивлённо посмотрел на пустые пальцы.

– У вас в руках было кольцо.

– Это? – Вадим вынул из кармана керамический перстень и улыбнулся. – Утром на крючок попалось. Нравится?

Валентина встала и пошла к катеру. Это было не её кольцо.

***

До Соловецкого домчали за сорок минут. Валентина быстро попрощалась с Вадимом, поморщилась на его искреннее «Поправляйтесь» и побежала в общежитие. Она бежала и надеялась, что всё сон. Что кольцо лежит на тумбочке, как доказательство того, что всё, действительно, сон.

Кольца на тумбочке не было. Как не было его и в дорожной сумке. И на хлипкой полочке в ванной тоже не было.

В Царскую бухту Валентина пришла, когда солнце уже село, но темнота ещё не наступила. Она осторожно ступила на настил. Деревянные доски не издали ни звука. Валентина сделала несколько шагов и замерла. В метре от неё стоял мужчина. «Почему я решила, что на Вадиме зелёная куртка?» – подумала Валентина. Куртка Вадима была оливкового, ну или болотного цвета. Ветровка цвета свежей травы была на мужчине, который стоял у края причала и смотрел в воду. Валентина отступила назад. Мужчина резко обернулся и посмотрел на неё неожиданно светлыми, почти прозрачными глазами. Потом коротко кивнул и подошёл ближе.

– Вы обронили, – незнакомец протянул раскрытую ладонь, на которой лежало кольцо. Сейчас оно не казалось огромным. Так – керамический сувенир со строгим женским профилем.

– Спасибо, – Валентина взяла кольцо. Рука мужчины была сухой и тёплой.

Незнакомец снова кивнул и пошёл к концу причала.

– Постойте! – окликнула Валентина и испуганно замолчала.

Мужчина обернулся. В глазах – ни капли удивления. Только внимание.

– А вы… впервые на Соловках? – Валентина старалась говорить бодро, и от этого получалось неестественно громко.

– Да.

– Я могу показать вам остров, – Валентина почти перешла на скороговорку. – Вас что больше интересует – монастырь, лагерная история, или, может быть, юнги? Не все знают, что на острове была школа юнг, а ещё – острова – Заяцкий, Анзер, на Анзере – скит с одним монахом, но монах умер, осталась только собака…

– Одна?

– Простите?..

– Собака одна осталась? – мужчина смотрел на Валентину так, как будто от её ответа зависело что-то важное.

– Её гиды кормят. Когда с группами приезжают. У туристов еду не берёт.

– Это правильно, – мужчина снова кивнул. Серьёзно и с удовлетворением.

– Что правильно?

– Что у туристов не берёт. А про экскурсию я подумаю. До свидания.

Незнакомец зашагал по настилу, который неожиданно издал стон. Глухой и короткий. Как жалоба, на которую всё равно никто не откликается.

– Меня Валентиной зовут, в экскурсионном бюро спросите!

Мужчина, не оборачиваясь, кивнул.

***

В экскурсионном бюро никто про Валентину не спрашивал. Ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Два месяца пролетели точно так же, как пролетали всегда. И газелька снова зашуршала по гравийке. «Теперь уже только в следующем году увидимся», – сказала Валентина, чтобы вслух произнести свою грусть и начать разговор с дядей Колей. А дядя Коля, вместо того чтобы важно кивнуть, вдруг сообщил: «Вчера в Царской бухте тело женщины нашли. Пару месяцев, говорят, пролежало». Помолчал и добавил: «А на Анзере новый монах поселился».

«Два часа по морю и – материк, – подумала Валентина и улыбнулась. – Новый монах – это хорошо. Будет кому кормить голубоглазую собаку».