Читать книгу Я не калека, или Седьмое чувство - Елена Пронина - Страница 3

Проснувшись, я не сразу узнала место, где очутилась. Это была небольшая, но светлая комната. Легкий ветерок, проникающий сквозь приоткрытое окно, играл тюлевыми шторами. Вместе с ветром в комнату врывались крики чаек и свежий, но слегка терпкий аромат морской воды. Я вспомнила, что, будучи отвергнута возлюбленным, который поверил не мне, а оклеветавшему меня профессору, я в отчаянии пошла к морю. Я любила его, и плавание было для меня лучшим средством снятия стресса. Однако сейчас вода была слишком холодна для того, чтобы плавать, и я не могла понять, что заставило меня войти в нее. Закралось подозрение, что, возможно, будучи в отчаянии, я хотела уйти из жизни (а такие мысли у меня были). Но почему тогда я выбрала столь неподходящий для меня способ самоубийства? Я была кандидатом в мастера спорта по плаванию, и утонуть мне было бы непросто. Это как же далеко мне нужно было заплыть, чтобы не хватило сил вернуться? И почему-то я не помнила, как я плыву и тону, как будто этот короткий эпизод моей жизни кто-то услужливо стер из моей памяти, чтобы мне не пришлось повторно переживать страдания, которые я наверняка испытывала, оказавшись на грани жизни и смерти.

Похоже, глухонемая парочка нашла меня и спасла. И я почему-то оказалась далеко от того места, где заходила в воду. Но наверняка не настолько далеко, чтобы не иметь возможности сегодня же вернуться домой. Нужно будет поблагодарить спасителей и вернуться к родителям, которые теперь, наверное, с ума сходят от беспокойства. Ведь раньше не было такого, чтобы я не приходила ночевать. И телефон мой, оставшийся на берегу, тоже не отвечает, заставляя моих предков волноваться еще сильнее.

Объясняться с глухонемыми раньше мне не приходилось, но, подумалось, что найти возможность сказать им спасибо и узнать, где именно сейчас нахожусь, смогу.

Закутавшись в простыню, чтобы не смущать хозяев дома своей наготой, а, точнее, чтобы не смущаться собой, так как молодые люди, как я поняла, были нудистами, я открыла дверь комнаты и вышла в коридор. Откуда-то раздавалась приятная музыка – кто-то играл на скрипке. Я догадалась, что мои спасители, вероятно, находятся в том помещении, где звучит скрипка, и направилась в ту сторону, уже на ходу сообразив, что в доме имеются не только глухонемые. Ведь люди, не умеющие слышать, не будут играть на скрипке. Все складывалось наилучшим образом.

Музыка привела меня в просторную комнату, где находилось несколько человек, очень похожих друг на друга. Я поняла, что не могу их отличить, как это часто бывает при общении с людьми малознакомой расы и национальности. Я, например, с трудом различаю азиатов. На этот раз я даже не была уверена, есть ли среди присутствующих мои спасители. Тем более что одеты все были почти одинаково: в широкие брюки из легкой полупрозрачной ткани и свободные блюзы из такого же материала. Различались костюмы лишь расцветкой и рисунками. Женщин от мужчин можно было отличить лишь по тонким бюстгальтерам, поддерживающим их груди.

Увидев меня, скрипач оторвал смычок от струн и опустил скрипку. Все обернулись в мою сторону, приветливо заулыбались. Но никто не вымолвил ни слова. Я поздоровалась, пожелав всем доброго утра. Присутствующие снова заулыбались и еще энергичнее закивали головой, и только скрипач каким-то певучим голосом произнес на мое приветствие:

– Утро доброе!

Меня не мог не удивить тот факт, что люди, только что слушавшие музыку, продолжают вести себя, как глухонемые. Может, они слышат, но не могут говорить? Интересно, бывает ли такое? Почему-то мне казалось, что эта патология если и встречается, то крайне редко. Может, она передается по наследству? Тогда внешняя схожесть людей, встреченных мною в этом доме, объясняется их родственными связями.

– Спасибо, что спасли меня! – сказала я, почему-то подчеркнуто громко и четко, чуть ли не по слогам. – Подскажите, как пройти к остановке, и я не буду больше надоедать вам своим обществом.

– Пожалуйста, – ответил за всех скрипач. – Рад был бы подсказать тебе, где находится автобусная остановка, но не знаю, что это.

– Хорошо, я сама найду, – решила я и, вдруг вспомнив, что мне нечего надеть, добавила: – Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь из одежды. Потом я обязательно все верну.

Одна из девушек покинула комнату и вскоре вернулась с моим бельем и костюмом, аналогичным тому, что был надет на нее, только не бирюзового, а розового цвета. Я поблагодарила и сказала, что пойду в комнату, где спала, чтобы переодеться. Девушка улыбнулась и кивнула, затем выразительно посмотрела на скрипача, и он пропел, обращаясь ко мне:

– Потом приходи сюда, я провожу тебя в столовую, мы будем завтракать.

Я сразу почувствовала, что сильно голодна, и еще раз поблагодарила странных хозяев дома за гостеприимство.

Оказавшись в столовой, я сообразила, что так и не познакомилось со своими спасителями, и поспешила исправить эту оплошность, назвав свое имя. Скрипач представился Афанасием, сказав, что является соседом хозяев бунгало, которых зовут Павлом и Дарьей (юноша в синем и девушка в бирюзовом при этом кивнули мне, тем самым еще раз подтвердив, что они все слышат, но только не говорят). Он сказал, что в гости он пришел со своими детьми, Михаилом и Софией. Так я познакомилась со всеми присутствующими, с удивлением осознав, что они, несмотря на внешнюю схожесть и одинаковый редкий недуг, являются не родственниками, а соседями.

Завтракали овсянкой с сухофруктами, пили кофе с шоколадом. Удивительно было смотреть, насколько хорошо понимали друг друга участники застолья, молча подавая друг другу тарелки, чашки, кофейник… Потом я собиралась покинуть дом, но мне не позволили, настойчиво посоветовав остаться в своей комнате и дождаться какого-то Ефима, который, по словам музыканта, должен был мне помочь. Я покорилась. Дожидаясь Ефима, я немного скучала, но не испытывала тревоги. Несмотря на то, что хозяева дома, в котором я оказалась, вели себя странно и сами выглядели необычно, я их не боялась. Они сразу показались мне добрыми и милыми людьми.

От безделья я маялась до обеда, пока за мной снова не пришел музыкант и не пригласил меня в столовую. На обед был томатный суп и овощной салат, к которому подали пресные лепешки. На третье мне предложили абрикосовый компот, который я тоже с удовольствием выпила.

После обеда наконец-то пришел долгожданный Ефим. Как и все, кого я видела сегодня, он был худощавым, с довольно крупной головой и огромными глазами, но чуть выше и плотнее остальных. Да и вообще он выглядел чуть более гармонично и пропорционально сложенным, чем остальные, немного отличался от них. Одет он тоже был иначе. Брюки на нем были примерно такого же кроя, но более плотные, похожие на льняные, но менее мнущиеся. Рубаха была такой же тонкой, как и у всех, но неяркая, защитного цвета, и без каких-либо узоров. Его каштановые волосы были густыми и, похоже, непослушными, так как топорщились в разные стороны. Теплый взгляд карих глаз Ефима успокаивал.

– Ефим, – представился он, войдя в мою комнату в сопровождении хозяев дома и протянув мне руку для рукопожатия. Это был первый из моих новых знакомых, кто говорил, причем говорил нормальным голосом, не растягивая слова и не делая вид, что поет.

– Лиза, – представилась я, пожав протянутую здесь руку.

– Не бойся, Лиза, здесь тебя не обидят, – успокоил меня Ефим, хотя и я так не боялась. – Я работаю с детьми-инвалидами, имеющими ограниченные возможности телепатии, и помогу тебе. Скажи только, откуда ты появилась на нашем пляже, где живешь, где твои родители или опекуны, кто о тебе заботится.

– Я хотела поплавать, – соврала я, так как мне было стыдно признаваться в попытке совершить суицид, – а потом не помню, что со мной случилось. Очнулась уже здесь.

– Тебе нечего стыдиться, – заверил меня Ефим, как будто прочитав свои мысли. – Конечно же, тебе нелегко живется в этом мире, тем более что твои родители или опекуны почему-то не позаботились о том, чтобы развить в тебе телепатические способности. А они все-таки есть, пусть и в зачаточном состоянии, иначе бы я не услышал обрывки твоих мыслей, не произнесенных вслух. Я научу тебя общаться с людьми, и ты увидишь, что эта жизнь не так уж и плоха!

– Спасибо, – поблагодарила я Ефима за заботу. – Но я тебя не понимаю. О какой телепатии ты говоришь. Здесь что, все телепаты?

– Разумеется.

– Но я случайно попала в ваш пансион или поселок, а так я живу в городе. Так что проблем с общением не испытываю. Если я и была огорчена, то совсем другим, – я вспомнила жаркую, как огонь, пощечину, недоверие Семы, коварство профессора, несправедливые оскорбления и обвинения.

Все недоуменно переглянулись.

– Извини, я невольно почувствовал твою обиду на кого-то и услышал слова, произнесенные обидчиком, – растерянно произнес Ефим. – Странно, но все выглядит так, будто ты общалась с инвалидом, который тоже почему-то не проходил реабилитацию. Скажи, тебе много встречалось людей, которые общались вербально, голосом передавая информацию?

Несмотря на то, что Ефим изъяснялся странно, я догадалась, что он как-то увидел мои воспоминания, и поняла, что вербальное общение ему кажется нонсенсом. Он что, с луны свалился?

– В городе все общаются вербально, – сообщила я.

Мои новые знакомые снова переглянулись.

– Вероятно, это последствия шока, – догадался Ефим. – Должен тебя огорчить: в городе все, как и здесь, общаются телепатически.

Я вспомнила всякие истории про порталы в другие миры, и в мои мысли вкралось предположение, что я, войдя в воду, как-то умудрилась нырнуть в такой портал, а вынырнула уже здесь, то есть неизвестно где.

– Я хотя бы на Земле? – поинтересовалось озабоченно.

– Конечно, где же мы можем быть еще? – улыбнулся Ефим.

– А год сейчас какой? – с замиранием сердца спросила я Ефима.

– 3525-ый, – не задумываясь, ответил он, и по его лицу я поняла, что он не врет.

«Твою ж мать! – промелькнуло в голове. – Я переместилась на полторы тысячи лет вперед. Разве такое бывает?».

– Да, невероятно, – прочитал мои мысли Ефим. – Но, похоже, что так оно и есть.

В глазах Паши и Даши застыло недоумение – они же не слышали почему-то моих мыслей, они были открыты лишь для Ефима. Поэтому тот поспешил объяснить им, что произошло:

– Лиза живет где-то поблизости, но в 2025 году. Точнее, жила. Она хотела покончить жизнь самоубийством из-за того, что ее оклеветали, а ее жених поверил в эту чушь и ее бросил. Чудом она не погибла, а оказалась в нашем времени, на ближайшем пляже. Вы вовремя заметили, что ей нужна помощь, и вытащили ее из воды даже раньше, чем она успела нахлебаться. Что с ней делать, я не знаю.

Паша и Даша уставились на Ефима, видимо, спрашивая его еще о чем-то.

– Да, ее современники не обладали сколько-нибудь развитыми способности к эмпатии и телепатии, а тех, у кого эти способности были хотя бы немного развиты, 1500 лет назад считали магами и экстрасенсами. Но Лизе повезло. У нее эти способности есть, хоть и совсем неразвиты. Мне удается поймать обрывки ее мыслей, увидеть какие-то образы из ее жизни, почувствовать ее эмоции. У нее есть шансы адаптироваться в нашем мире. Но над развитием ее способностей придется поработать. Полагаю, что это непростой случай.

– Ты говоришь вслух, чтобы я тоже понимала или тоже не умеешь передавать информацию мысленно? – поинтересовалась я у Ефима.

– Ты верно угадала, что вслух говорю для тебя. Тебе и так нелегко. Не хочу усугублять ситуацию, заставляя тебя чувствовать себя неполноценной из-за того, что не можешь принять участие в телепатической беседе.

– Ты сказал, что можешь мне помочь…

– Думаю, что да. Я работаю с детьми-инвалидами, от природы обделенными телепатическими способностями. Учу их передавать свои чувства, слышать чужие. Большинство из них к совершеннолетию уже могут жить в обществе самостоятельно, а некоторые из них становятся такими же телепатами, как и наделенные даром невербального общения от рождения. Разработанная мною методика должна помочь тебе развить телепатические способности, благо что развивать есть что. Бывают и более сложные случаи, когда никакая терапия не поможет.

– Может, лучше просто вернуть меня домой? – предложила я.

– Верю, что мы найдем способ вернуть тебя домой, но сейчас я его не знаю. Без помощи ученых, работающих в этом направлении, нам не обойтись. Для того же, чтобы получить эту помощь, тебе с ними придется разговаривать. Общаться они умеют только телепатически. Получается, что тебе сначала необходимо обучиться телепатии, а потом уже искать способ вернуться в свое время.

– Поняла, – неуверенно согласилась я. – А где я буду жить? Есть какой-нибудь интернат для таких, как я, недоразвитых?

– Мы стараемся не называть тех, кто обделен какими-либо способностями ущербными или недоразвитыми. Несчастные обычно живут в семьях и посещают специальные школы. Имеются для них, разумеется, и интернаты. Однако в таких учреждениях живут в основном дети, а ты взрослая. Во-первых, тебя там могут не принять. Во-вторых, тебе там будет скучно. В-третьих, для ускоренного развития способностей тебе нужна чуть ли не круглосуточная терапия. Поэтому я предлагаю тебе пока пожить у меня.

– А это не покажется никому аморальным? Все-таки ты работаешь с детьми…

– Ты боишься за мою репутацию? Напрасно. В наше время совместное проживание мужчины и женщины, даже если их ничего не связывает друг с другом, не считается предосудительным. Да и семьи сейчас создаются исключительно по любви, и доказывать наличие чувства между супругами нет необходимости. Паре достаточно назваться мужем и женой, и все их будут считать таковыми. В любом случае, плохого о нас никто ничего не подумает, если только мы не будем относиться друг к другу плохо. Ни моя, ни твоя репутация от совместного проживания не пострадает.

Я хотела было подстраховаться, потребовав гарантий, что мне не будут грозить сексуальные домогательства, но мне тут же стало стыдно за такие мысли перед Ефимом. Очевидно было, что он не насильник и желает мне добра. Не нужно было оскорблять его нелепыми подозрениями.

– Если тебя не будет сильно тяготить мое присутствие, то я согласна, – поспешила я принять предложение необычного доктора.

Перебирались к новому моему месту жительства мы весьма необычным способом: в двухместном аэромобиле, передвигающемся по воздуху без какого-либо мотора. Ефим силой мысли поднял его в воздух и направил в нужную сторону. Дорогой мы встретили немало таких же аэромобилей.

Город XXXVI столетия не был похож ни на один населенный пункт моего времени. И он был совсем не таким, какими я представляла города будущего. На дорогах не было роботов или инопланетян. Большие здания встречались, но они, похоже, все были административными или имели культурное назначение. Жилых многоэтажек не было. Зато было множество особнячков и коттеджей, причем многие из них были достаточно большими. Мне понравилось, что люди смогли покончить с «муравейниками» и расселиться по частным домовладения. Похоже, жилищный кризис остался в прошлом. Я порадовалась за человечество, сперва не сообразив, что ситуация имеет и оборотную сторону – о ней я узнала позже.

– А почему вы летаете на этих машинах, а не просто по воздуху, как птицы? – поинтересовалась я у Ефима, когда мы приземлились (во время полета я побоялась отвлекать моего нового знакомого от управления летательным средством).

– Почему-то оторвать от земли собственное тело тяжелее, чем поднять его в воздух в кресле или на аэромобиле. Да и безопаснее в нем, – пояснил Ефим. – Но мы работаем в этом направлении. Так что не за горами то время, когда мы научимся летать по-настоящему.

У моего провожатого, как оказалось, был особняк, причем просторный.

Жил Ефим не возле моря, зато у него во дворе были сад и бассейн. Похоже, он любил животных, потому что у него имелись собака, кошка и попугай, причем все они, кажется, неплохо ладили друг с другом.

– Привет! Привет! – поздоровался с нами попугай Кеша, когда мы вошли в дом.

Другие питомцы Ефима тоже встретили меня дружелюбно.

Собаку звали Лордом (это был кобель), кошку – Дусей. Я погладила их, и они не сопротивлялись. Дуся даже помурлыкала, а Лорд повилял хвостом.

Ефим проводил меня в комнату, которая на некоторое время должна была стать моей, и обещал завтра повозить меня по магазинам, чтобы я могла приобрести все самое необходимое.

Потом мы поужинали солянкой с грибами, выпили по стакану цветочного чая.

Я заметила, что мне еще ни разу не попадались в меню рыбные и мясные блюда. Ефим снова услышал мои мысли и ответил на них:

– В нашем времени все вегетарианцы. Молоко и яйца некоторые еще едят, а вот мяса и рыбы уже никто не употребляет, это жестоко.

– Ясно – кивнула я, обрадованная тем, что хотя бы яйца, сыр и творог в перспективе включить в свой рацион мне удастся.

Стало понятно, почему жители четвертого тысячелетия такие тощие и хиленькие.

Вечер я провела в компании Ефима и его питомцев. Он сказал, что общение с животными может быть полезно для развития телепатических способностей. Они мыслят не так, как мы, поэтому понять их сложно, но в то же время они обладают особой энергетикой, подпитывающей нейроны нашего мозга и помогающей раскрывать каналы невербального общения.

Сам он, как оказалось, относится к немногочисленной категории людей, способных чувствовать настроение зверей и птиц: даже для людей XXXVI столетия это было необычно и круто. Таких людей называли мультиэмпатами, и они пользовались большим уважением. Многие из них посвятили себя науке, но некоторые, как и Ефим, предпочитали помогать детям, от рождения не обладающим даром телепатии, научиться общаться не только вербально, но и мысленно.

Для этого ему пришлось научиться говорить, то есть произносить слова и фразы вслух. Мало кто из его современников умел это делать, так как этого им не требовалось. Они с рождения умели передавать свои желания окружающим и понимать, чего те ждут от них самих, беззвучно. Озвучивать мысли умели лишь артисты, певцы и некоторые другие музыканты, врачи и педагоги, работающие с малоспособными к телепатии детьми и еще горстка чудаков, которым это просто было интересно.

Язык вербального общения обычно изучали по книгам и фильмам первой половины третьего тысячелетия, то есть того времени, когда телепатия только-только начинала развиваться. Вот почему мне не показалось странным то, как разговаривает Ефим.

Понимая, что мне придется тяжело, если путь моего возвращения в 2025 год так и не будет найден, мой новый знакомый старался рассказать мне как можно больше о своем времени.

Третья мировая война стала для человечества большим испытанием. Лишь чудо спасло планету от ядерной катастрофы. Но и на этом проблемы не закончились. Следующим вызовом стало катастрофическое ухудшение экологии, ускоренное истощение ресурсов. И тогда Объединенный планетарный совет (ОПС) решил, что человечество выбрало неверный, губительный путь развития, некогда сделав ставку на технический прогресс.

Между тем, невероятный источник энергии человек носил в себе. Это был мозг, возможности которого использовалась едва ли на 10 процентов. Некоторые представители человечества, называемые экстрасенсами, силой мозга передавали на расстояние мысли, двигали предметы, разжигали огонь, врачевали, даже заглядывали в прошлое и будущее. И тогда было решено резко сменить приоритеты. Все умы человечества стали искать пути развития экстрасенсорных способностей человека, разрабатывать методы тренировки телепатии и телекинеза. Во главе угла было поставлено искусство, которое находило кратчайшие пути к подсознанию человека.

Параллельно принимались меры для профилактики использования человеком неординарных способностей во вред другим. Все упоминания о насилии оказались под запретом. Запрещались, изымались и уничтожались даже произведения искусства, способные пробуждать жестокость, агрессию, страсть – любые сильные эмоции. В итоге спустя тысячелетие искоренены были не только войны, но и всяческие мысли, связанные с причинением вреда другому человеку. Тюрьмы были уже не нужны. Соперничество между государствами осталось в прошлом. Воцарились мир и добро.

К середине четвертого тысячелетия стран уже не было. Все они объединились для решения общих задач, одна из которых заключалась в продолжении жизни на Земле. Угроза вымирания человечества пришла с неожиданной стороны: многие поколения землян любили друг друга платонически, считая секс проявлением агрессии и насилия. Дети из пробирки стали появляться в каждой второй семье, но и такое зачатие стало проблемой, так как мужчин перестало возбуждать женское тело, и получать от них материал для будущего зачатия становилось все труднее. Половина оставшихся семей предпочитала оставаться бездетными. И лишь 20-25 процентов супругов все еще вступали в интимную близость, но с единственной целью – продолжения потомства. Ради удовольствия сексом занимались единицы, и они стеснялись признаваться в этом, опасаясь всеобщего осуждения. Сам Ефим, по его словам, считал секс приемлемым, если речь идет о продолжении рода. И у них с Надеждой, его бывшей женой, был ребенок, рожденный от такой близости – сын Богдан. Но и Надя, и Богдан погибли в аварии, когда девушка задремала, возвращаясь домой от родителей, и потеряла управлением аэромобилем. С тех пор прошло уже 10 лет, но Ефим так никого по-настоящему не полюбил. Сейчас ему было 35 лет – в самый раз для вступления в брак и деторождения – но он не хотел жениться без взаимной любви, хотя женщина, готовая стать его второй половинкой, имелась. Это была его ассистентка по имени Мила. С ней он меня обещал познакомить позже, когда у нас будут проходить занятия в тренажерном центре.