Читать книгу Последняя тайна Романовых - Елена Прудникова - Страница 5

Итак, 2 марта 1917 года российский самодержец отрекся от престола. Чем поставил Временное правительство перед очень непростой проблемой: а что теперь с ним делать?

Из Пскова Николай, уже не монарх, а просто гражданин Романов, отправился в Могилев, в Ставку Верховного главнокомандующего. Новым Верховным он назначил великого князя Николая Николаевича, и теперь вроде как бы следовало попрощаться и передать дела. Прощания не получилось: бывший царь был уже никем, с докладами к нему не ходили, прощального обращения к армии не напечатали. Туда же, в Могилев, приехала из Киева вдовствующая императрица Мария Федоровна. Не зная, чем себя занять, Николай вел долгие разговоры с матерью. Ситуация складывалась странная.

7 марта Временное правительство постановило лишить свободы как Николая, так и его супругу, и доставить первого в Царское Село, к семье. Что и было проделано без какого бы то ни было сопротивления со стороны теперь уже бывшего царя.

9 марта правительство приняло решение поместить царскую семью под домашний арест и начать следствие по поводу действий Николая, которые «нанесли ущерб интересам России». Заниматься этим можно было до морковкина заговенья. Основные обвинения в адрес царской четы представляли собой откровенные сплетни, злобный газетный треп, который дневного света просто не выдерживал. Реально ущерб державе нанесли разве что вступление в войну, неудачные военные действия да неумение обуздать поставщиков, которые высасывали казну, – но большинство членов нового правительства либо было агентами влияния Антанты, либо тем или иным способом наживалось на войне и намеревалось продолжать ее до победного конца, так что эту тему никто трогать не собирался. А больше за самодержцем серьезного криминала, с точки зрения пришедших к власти либералов, и не значилось.

Император Николай II. Фотография 1915 г.

Более того: оказавшись один на один с властью, думцы, сформировавшие Временное правительство, очень быстро поняли, что закладывающийся вираж для них слишком крут. Они ведь были вовсе не за республику, в которой получат всю полноту власти, а за более или менее конституционную монархию – как в Англии, свете очей большинства тогдашней «элиты». Известный думец Шульгин писал: «Мы были рождены и воспитаны, чтобы под крылышком власти хвалить ее или порицать. Мы способны были в крайнем случае пересесть с депутатских кресел на министерские скамьи… Под условием, чтобы императорский караул охранял нас». А еще чтобы кто-то решал важные вопросы и принимал непопулярные решения.

Шульгин, конечно, был монархистом и в этом качестве мог преувеличивать. Но вот свидетельство другого человека, уж точно не монархиста – Льва Троцкого, который был тогда по политической позиции полуменьшевиком-полубольшевиком. Он писал, что Дума «вручение ей власти воспринимала как акт политического изнасилования». А чего господа депутаты, интересно, добивались, требуя отречения Николая?

Чего угодно, но не республики. Сперва они были согласны с идеей регентства над малолетним наследником – но Николай отрекся и за сына тоже. Представители Думы тут же направились к преемнику – Михаилу Романову, брату царя. Тот выслушал все речи, а потом между ними состоялся разговор, смысл которого сводился к следующему: господа думцы гарантируют ему только корону или еще и голову? И заявил, что примет власть только из рук Учредительного собрания. И вот тогда-то нашим «демократам» и поплохело.

Вопрос о государственном строе отложили до Учредительного собрания – но когда еще оно соберется, и что за это время случится с Россией? В те дни никто не мог предугадать, как обернутся события. Например, насколько мощной силой станут леворадикальные Советы (не только большевики, но и меньшевики и эсеры были леворадикальными партиями). «Учредилка» могла проголосовать как за республику, так и за монархию. Так что Романовых следовало поберечь.

Надо учитывать еще и умонастроения тогдашнего русского общества. Показателен случай с министром иностранных дел образца 1914 года Сергеем Сазоновым, который приводит в своей книге «История русской армии» историк Антон Керсновский. Дивная, чудная история!

«Узнав в день объявления войны 1914 года о том, что петербургская толпа сожгла здание германского посольства, Сазонов пришел в отчаяние. Он вообразил, что, узнав о таком варварском поступке отсталой и дикой русской нации, просвещенное британское общественное мнение с негодованием отвернется от нас, и Россия погибнет. В такой тревоге он пробыл четыре дня, пока не было восстановлено сообщение с Лондоном. Англия успела тем временем объявить войну Германии – и первая телеграмма нашего посла графа Бенкендорфа сообщила Сазонову, что здание германского посольства разгромлено лондонской толпой».

Что подумают просвещенные европейцы, если новое правительство России не убережет царя?! А обстановка не радовала: подогретые еще старым «черным пиаром» толпы были не прочь и самосуд устроить. Нет, надо срочно, срочно что-то делать!

В первые же дни как у правительства, так и у военной верхушки в лице генерала Алексеева появилась светлая идея – сплавить бывшего самодержца с семьей к родственникам в Англию. Николай приходился королю Георгу V двоюродным братом по матери (внешне братья были настолько похожи, что их иногда даже путали), Александра Федоровна являлась внучкой королевы Виктории. Сразу после Февральской революции Временное правительство провело тайные переговоры через британского посла Бьюкенена с кабинетом Ллойд Джорджа. Англичане сперва вроде бы согласились, даже обещали предоставить крейсер, который вывезет Романовых из Мурманска. Немцы, со своей стороны, заверили, что корабль с царской семьей на борту будет пользоваться полной неприкосновенностью (германский император тоже приходился им родственником).

Но – не срослось. Почему? Темна вода… Уже в 20-е годы, постфактум, в западной и эмигрантской прессе время от времени вспыхивали разборки, где выдвигались самые разные версии.

По одной из них, виной всему стала утечка информации – сведения о готовящемся побеге попали в Петросовет. Сей орган являлся в то время эсеро-меньшевистским, но это тоже были левые революционные партии, выросшие на примерах Французской революции, и суд над бывшим монархом кружил им головы. Петросовет решил не допустить вывоза царской семьи в Мурманск – и не допустил, благо влияние в гарнизоне у него было огромное. Вплоть до того, что специально отряженные представители заявились в Царское Село с требованием «предъявить» им узников.

Впрочем, по другой версии, все было проще: крейсер так и не пришел. Уже в середине апреля Бьюкенен сообщил, что британское правительство более не настаивает на переезде царской семьи в Англию и что до окончания войны их переезд невозможен. Дочь посла в своих воспоминаниях утверждает, что такое решение было принято 10 апреля.

Почему британцы так резко развернулись на 180 градусов? Причины приводились самые разные. Например, что британское правительство боялось революционных выступлений собственного народа и возмущения своих левых. Ну, уж в это позвольте не поверить! Позднее, когда в России появилось государство рабочих и крестьян, этот фактор стал действительно важен – но британское правительство бестрепетно проводило интервенцию и финансировало белые армии. А в 1917 году – что за дело английскому народу до России? Будет там царь или же буржуазная республика – какая ему разница?

Еще одну версию озвучила влиятельная британская газета «Дейли телеграф»:

«Мы не можем допустить въезда царской семьи в Англию, ибо Императрица – германская принцесса, а потому мы готовы совершенно открыто и прямо сказать, что о предоставлении убежища царской семье не может быть и речи. Если бы наше правительство согласилось на этот шаг, то он мог быть опасным даже самому королевскому дому»[3].

Вот только королевские дома Европы так переплетались между собой, что в родстве с немецкими императорами можно было обвинить кого угодно. До 1866 года на этой территории существовал Германский союз, объединявший к моменту своего распада 32 государства, так что немецких принцесс хватало на всех. Кстати, Александра Федоровна являлась внучкой королевы Виктории, с пяти лет воспитывалась в Англии и в минуты сильного волнения переходила не на немецкий, а на английский язык. Так что сетования по поводу «немецкой принцессы» – это тоже «бла-бла-бла». А где же реальная причина?

Из всего множества озвученных мотивов мне показался убедительным только один. Его привел первый министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков в 1934 году, отвечая на вопрос парижского издания «Иллюстрированная Россия» о попытках вывезти царскую семью из страны. Цитируем:

«Военный совет… снова обсудил вопрос и внес в обсуждение новый мотив, доселе неизвестный. Оказывается, “Франция противится тому, чтобы Царь поселился в какой бы то ни было союзной стране, так как это создаст чувство подозрения среди революционных элементов России, а их поддержка существенно необходима для деятельного сотрудничества русской армии в войне”…Ллойд Джордж приводит письмо лорда Берти, парижского посланника, в котором выражается опасение, что “германцы распустят слух, которому русские крайние социалисты поверят, – что британское правительство будет держать Царя для реставрации, на случай, если эгоистическая политика Англии сочтет нужным вызвать беспорядки в России”»[4].

А вот это уже совсем другое дело! В составе Временного правительства в то время из социалистов сидел один лишь министр юстиции Керенский, но в Советах заседали почти исключительно они (напомним, что эсеры и меньшевики – тоже социалисты), и в армии их влияние было огромно. А подрывать доверие русской армии к союзникам тем было совершенно ни к чему. Рисковать вторым фронтом в войне ради каких-то королевских родственников?

В общем, воюющие страны принять Николая с семьей отказались, поскольку если русские левые обидятся, это может плохо сказаться на войне. Нейтральные государства, такие как Дания, Греция, Испания, Португалия, тоже отказались, ссылаясь на свой нейтральный статус. Можно было бы апеллировать к оракулам, астрологам и гадальщикам на внутренностях обезьян – аргументы ничуть не хуже озвученного…

Июльская демонстрация в Петрограде, 1917 г.

Оставалась только одна страна, заинтересованная в том, чтобы заполучить к себе русского царя, – Германия. И дело не только в том, что Александра Федоровна и ее дочери числились немецкими принцессами. У немцев был интерес куда более серьезный. Генералы Временного правительства оказались еще худшими военачальниками, чем царские, германские войска постепенно приближались к Петрограду. А теперь представьте себе простую схему: захват русской столицы, восстановление монархии и мгновенный сепаратный мир. Озверевший от войны народ принял бы мир из любых рук и поминал бы миротворца за здравие во всех храмах России, кем бы он ни был и что бы ни сотворил прежде. Агентам влияния Антанты – не только «временным», но и генеральской верхушке – пришлось бы плохо, а их покровители лишились бы второго фронта и на редкость нетребовательного союзника. Не факт, что Николай пошел бы на такое, но не учитывать эту возможность было нельзя.

…Время шло, и чем дальше, тем страшнее было оставлять Романовых в Царском Селе. Уже к лету кредит доверия Временного правительства начал стремительно исчерпываться. В Москве буржуазия ожидала восстановления порядка от генерала Корнилова, а в Петрограде больше уповали на немцев. Армия сыпалась на глазах, все большая часть «общества» рассматривала немецкую оккупацию как лекарство от затянувшейся революции. В конце концов, царскую семью в августе 1917-го отправили в Тобольск и на этом успокоились: с глаз долой – из сердца вон. После Октября узники достались в наследство большевистскому правительству, перед которым встал все тот же вопрос: а что теперь с ними делать?