Читать книгу Шторм моей любви - Елена Рейн - Страница 6

Через полтора часа заходила в подъезд своего дома, убежденно считая, что я закупилась впрок и ничего не забыла. Осталось только дочку и мальчиков собрать. Кресла уже установила, так что можно собираться в путь.

Вошла в квартиру и увидела мать. Она стояла у стены, сложив руки на груди, ожидая меня. Заметив, вышла вперед, и недовольно проговорила:

– Уже вещи детям собрала, накормила и одела для поездки. Только гулящей матери все нет и нет. Она любит в ночь ездить.

Насупилась, снимая обувь и расстегивая шубу. С каждым моим действием, мать все больше хмурилась, очевидно, рассчитывая, что я с порога прокричу всем собираться и сразу же убегу с ними. Еще бы… где-то Коленька ждет!

По поводу ее осведомленности о моей поездки… Получается, отец порадовал жену. Наверняка мать позвонила, и он рассказал. Но как, если он так плохо говорит?! По телефону его речь понять совсем невозможно.

Мгновенно в голову пришла мысль, что это Елена Николаевна дала отцу задание – куда-нибудь упросить меня уехать, любым способом надавить на мою совесть, чтобы сама нашла способ себя сплавить. Иных предположений не было. Все просто. Ведь по-другому и не могло быть. Отец не смог бы столько рассказать. Еще не так он окреп.

Появилось ощущение предательства. Горькое и бьющее по сердцу. Ну да ладно. Разве что-то новое узнала? Все как всегда.

Еще немного потерплю, и все будет отлично. Перевезу их в квартиру, найду няню для дочери, и… справлюсь обязательно.

Так ничего не ответив, направилась в кухню, желая что-нибудь перекусить перед дорогой. Весь день в разъездах. На работу с утра заглянула (в свой выходной) и осталась до обеда (как обычно), потом к риелтору, следом к отцу, за машиной и за весь день ничего не ела.

Увидев, что на плите все чисто и ничего нет, остановилась посередине комнаты. Только хотела спросить, что на ужин, как услышала:

– Ничего не осталось. Мы все съели. Я думала ты сразу поедешь, а поешь где-нибудь. Или и на себя жалеешь копеек?!

«Все сводится к деньгам… Покоя никому нет».

«Эх, надо было поесть где-нибудь, а мне все некогда… Но кто же знал, что так выйдет, когда я вчера покупала продукты на неделю».

«Стоять…»

Не мешкая, направилась к холодильнику и резко открыла. Конечно, все подчистую мама сгребла и ему отдала, а, может, и запрятала, ожидая, когда я уеду.

Парадокс, если этот лодырюга не живет у меня, это, оказывается, не значит, что он не питается за мой счет. Как раз наоборот! Он питается, а я нет. Отлично!

С недовольством и вопросом посмотрела на мать, на что она почти с ненавистью процедила:

– Что, теперь и меня выкинешь, раз еды тебе не оставила? Да?! А я тебе не повариха! Хватит того, что с дочерью твоей сижу, а ты не ценишь!

Громко закрыла дверь, поражаясь, что холодильник не дернулся в сторону, и пошла к шкафу, где обычно хранились соки. Достала томатный, и налила в стакан. Выпила, уговаривая себя сдержаться, и ледяным тоном сказала:

– Нет. Только замечу, что я забивала холодильник на несколько дней. До праздника меня не будет.

Проговорив, отвернулась к раковине, чтобы ополоснуть стакан. Через секунду услышала предсказуемую фразу:

– Денег оставишь, я сама схожу в магазин за продуктами.

Вытерла руки полотенцем и направилась на выход. Оказавшись напротив, между прочим, отчеканила:

– Нет. Продукты куплены на неделю. По бюджету дополнительных расходов не запланировано. И еще… Не понимаю, зачем было все отдавать? Вы же знали, что я откажусь кормить этого нахлебника, и захочу поужинать. Зачем так?

– Захотела! И что, оставишь мать голодную?! – гневно процедила она.

– Мясо есть, крупы тоже, овощей замороженных – целая морозилка. Вы очень вкусно готовите. Проблемы не вижу, – напомнила и поплелась в комнату, чувствуя, что ноги гудят. Именно в эту секунду пожалела, что выбрала сапожки с каблуком, а не что-нибудь удобное.

Ждала возмущений, но мать ничего не говорила. Видно, понимала, что я на пределе. Еще бы, это же надо… все продукты отдала любимому сыночку, а дочери даже ужина не оставила. Заслужила…

– Что, матери жалко колбасы да конфет?

Услышала, уже надевая теплые спортивные брюки и кофту. А я то надеялась, что вынос мозга закончился. Спокойно достала сумку с нижней полки шкафа и принялась аккуратно складывать нужные вещи в сумку, громко комментируя:

– Мама, поверьте, не жалко и поэтому купила все, как вы любите на неделю. Кормить кого-то я не обязана и освобождаю себя от любых запросов и пожеланий!

– А на праздник?! – не сдавалась она, желая получить деньги. Странно только для какой цели? Николаю срочно нужна наличка? Опять долги?

– На старый Новый год я буду здесь, так что не переживайте, – заверила, подходя к ней с сумкой, уточняя: – Буду теперь умнее – покупать продукты на день.

– Жадная, зажравшаяся… – гневно цедила, сжимая дрожащие руки.

– Уже в курсе, спасибо. Приеду 13 января, – выдала и пошла к детям, играющим в бабушкиной комнате. Света собирала пирамидку, а мальчики играли в машинки. Нужно отдать должное матери, с детьми она умела сидеть. У меня так не выходило. Гул на весь дом, когда все трое в сборе, а у нее тишина и все увлеченно играют.

Увидев меня, племянники бросились к тете с громкими криками, радуясь, что едут к дедушке и бабушке в деревню. Столько восклицаний, что я даже забыла о ненависти Ревтиной, насылающей в этот момент мне проклятья в спину.

Как только собрались выходить, после того, как я уже отнесла четыре сумки с вещами в машину, перед выходом из дома, держа дочь на руках, повернулась к матери и предупредила:

– Если в доме хоть что-то пропадет, будет испорчено, никакой квартиры вам не видать. Прошу запомнить.

Взгляд матери был неописуемым. Столько искренней ненависти, что стало не по себе.

– Ты и так показала свой гнилой характер, наплевав на брата и решив нас зашвырнуть в однокомнатную квартиру, где мы – никто.

– Квартира достанется моей дочери, а не брату… через несколько месяцев по вашей доброй милости. Я забочусь о своем ребенке и о родителях.

– А я о своем ребенке! – процедила она, гордо выпятив грудь.

«Конечно. У нее-то только один ребенок, дочери нет. Лишь враг».

– Вот и отлично, но раз я содержу вас, будет все, по-моему. Всего доброго.

Проговорила и пошла на выход, пытаясь не реагировать на тот яд, что она мне вечно кидает. Уже пора привыкнуть, но нет. Не получается. Всегда обидно.

Хоть бы раз услышать благодарность от нее, но куда уж там, ко всему прочему я еще и жадная. Странно, почему у Елены Николаевны таких огромных претензий нет к Николаю?! Здоровый боров, пахать на нем и пахать, а он не напрягается. Ждет, когда ему все принесут на блюдце с белой каемочкой. И жену себе нашел под стать. Хитрую лису, не знающую, что такое содержать себя и забота о детях. Скинули сыновей тетке, и довольные отдыхают, наслаждаясь жизнью.

Даже не сомневаюсь, что когда они приходили за продуктами, не встречались с ними. Спрашивается, зачем рожать, если не в состоянии обеспечить и нет желания стараться?! Не понимаю…

«Так, все, Аверина, хватит раскисать. Ничего нового не услышала, поэтому улыбнулась и пошла вперед. А именно – отдыхать! По-настоящему! Душой! К тем, кто любит всем сердцем. К родным…»

Всех рассадила, пристегнула и наконец-то села сама. Чувствовала себя матерью троих детей и поражалась, как они справляются. Вздохнула и, включив детский сборник песен, выехала с парковки, предвкушая поезду.

Люблю дорогу. Только так мне удается спокойно поразмышлять, вглядываясь в облака, деревья… во все, что встречается по пути. Я улыбаюсь, ощущая себя свободной от всего. Странно, но у меня так. Еще бы нормальный сборник песен включить, что именно нравится. Спокойные нежные мелодии, заставляющие чувствовать себя комфортно, успокаивая разум.

Но сейчас слышу: «Антошка, пошли копать картошку», которую подпевают дети, и другого мне не нужно. После включу, как малыши уснут, ведь путь неблизкий, а едем в ночь.

***

12 января

Сидела на деревянной табуретке с бабушкой на кухне за столом, пока племянники играли с дедом в зале. Светочка сладко спала второй час подряд, что радовало. В деревне она всегда хорошо спит и ест. Чистый воздух творит чудеса. Разливая по кружкам кипятка и заварки, уже не могла смотреть на пироги, блины и пирожки, которые родная женщина приготовила.

– Ты, заметь, Лера! Завтра уезжаешь, а они даже не позвонили. Непутевые! Совсем им дети не нужны! – гневно выдала Раиса Никитична, а потом добавила: – Это все Ленка. Как была всю жизнь завистливой и жадной гусыней, так и осталась.

– Бабуль, ну что ты?! Это же твоя дочь, – напомнила, отпивая из своей кружки. Очень люблю горячий чай с молоком, правда, в городе такой никогда не пью. Сама не знаю почему. Только здесь.

Аверина помрачнела лицом, а потом посмотрела на меня и тихо с чувством проговорила:

– Дочь, то она дочь…. Но только вот такая Елена уродилась, что душу мою всю искалечила. Искромсала. Изгадила. Сколько я в нее, непутевую, не пыталась вдолбить хоть толику сочувствия, любви, доброты, но она только сама по себе. Алчная и злобная, эгоистка в чистом виде. Все ей должны и обязаны, а она только горазда принимать. На Наську мою зуб точила, что та девка видная, умная, бегали за ней табуном, а она все одна… пока этого… в городе не нашла, да тихомолком замуж за него не пошла.

– Тетя Настя была хорошей женщиной? – спросила, с интересом ожидая продолжения.

– Хорошая, – счастливо выдохнула Раиса Никитична, прижимая руку к груди, сердечно улыбаясь. – Я, нельзя так говорить, но безумно любила ее, да и дед тоже. Души в ней не чаяли. За доброе сердце, но в то же время за ум, гордость, честь. Не было в ней ненависти, злости и учеба давалось легко. Не могла нарадоваться на нее. Старшенькая и такая молодец. Куда только ее не звали после всех олимпиад и практик, которые она прошла. И уехала… сами заставили, видя, что не место ей тут. А потом… потом приехала… и увидела его, ирода проклятущего. Влюбилась, стала сама не своя. А он… он сгубил мою девочку.

– Кто? – удивленно воскликнула, первый раз слыша эту историю.

– Да кто?! Иуда! Вот кто! Мужик, которому и жена с ребенком не помеха. Гулять все хотелось, все мало ему. Подлюка… Настя сильная девка была, упрямая. Могла сломать и себя, если хотела. Уехала в Санкт-Петербург, чтобы не видеть его. Устроилась там на другую работу и квартиру ей даже дали. Все хорошо было, я не могла нарадоваться. А потом… через два года…

– Раиса, хватит уже былое вспоминать! Ты бы корову посмотрела. Телиться сегодня-завтра будет. А ты девчонки голову забиваешь, – буркнул дед, выходя из коридора, присаживаясь на стул.

Бабушка поникла и, кивнув рукой, встала и направилась на выход к вешалке, где висели сарайная одежда. Накинула на голову шаль и принялась дрожащими руками застегивать телогрейку. Видела, что сдерживает себя, пытается не заплакать. Дед только отвернулся к окну, стараясь не замечать.

– Бабуль, давай я помогу? С тобой пойду, – предложила, рассчитывая продолжить разговор, чтобы узнать, что же случилось, раз ей до сих пор больно.

– Не не. С дедом сиди. Мне нужно… одной. Посмотрю заодно за коровой. Отдыхай, моя хорошая. А то когда еще приедешь… – со вздохом проговорила она, и вышла из дома.

Задумчиво нахмурилась и, посмотрев на дедушку, громко поинтересовалась:

– Зачем нас прервал? Посмотри, как она расстроилась.

– А зачем былое вспоминать?! Все уже… случилось и… не вернешь, а тебя только травить… прошлым. Все хорошо у тебя, а это главное. Больше ничего и не нужно, – выдал он, поглядывая на меня с любовью в глазах. Улыбнулась. Хоть Николай Афанасьевич был резок да суров, но показывал свои истинные чувства глазами, теплой рукой, прижав к груди.

– Да уж, – проговорила, даже не открывая рот про будущий кредит.

Зачем? Дед с бабой у меня очень впечатлительные, да и нельзя им такое знать. Дедушка в больницы не любит ходить, даже ненавидит, тем не менее сильно болеет. Да и бабушка периодически с давлением, да глазами мучается.

– Как твои ноги? – взволнованно спросила, отмечая седые жесткие волосы, орлиный нос, темно-карие глаза.

– Да что я? Хожу да хожу себе.

– Ты же понимаешь, что так нельзя, – пробурчала, стараясь не давить, но намекнуть, что нужно не только в деревенский ФАП (Фельдшерско-акушерский пункт) заглядывать, но и в районную больницу похаживать.

– Понимаю, да, но… не хочу. Как-нибудь уж. А когда плохо, Машу зову. Хорошая женщина. Массаж старику сделает и можно дальше ходить. Руки золотые, да и сердце у нее есть. Просто так порой заглядывает, чтобы поинтересоваться не нужно ли чего.

Улыбнулась ему, понимая, что не переубедить, и положила руку на его ладонь, чуть сжимая:

– Ты дед, давай, не подводи. Видишь сколько внуков у тебя и им без тебя никак…

Аверин довольно ухмыльнулся и произнес:

– Это да. Это да. Такого увальня, как их отец, поискать надо. Слава богу, к тебе не лезут. А то бы и в город приехал. Поговорил с этими дармоедами.

«Лезут… Давно уже залезли. Они мне уже все поперек горла стоят… А если точнее – сидят… На шее».

– Праздный образ жизни ведут, – весело ответила и тут же предложила: – Может, чай?

– Ой, ну ладно. Давай, – с серьезный видом согласился Николай Афанасьевич и сразу спросил: – А ты… как? Мужчина у тебя есть? А то не дело – красивой бабе быть одной.

«Конечно, не дело! А вот потом будет дело… красивой бабе…кормить еще… одного…»

– Эх-х-х, все на лице написано у тебя. Ничего, моя хорошая! Повстречаешь своего мужика. Настоящего. Такого, что в обиду не даст!

– Деда, как найду такого экспоната, сразу привезу к тебе, – пообещала ему, даже не представляя, каким должен быть мужчина, чтобы осмелиться ехать к моему деду.

– Как найдешь, то он пусть и везет, а не ты, – буркнул Аверин.

Счастливо рассмеялась и налила заварку в пиалу, так как Николай Афанасьевич кружки не любил, а потом кипятка. Молоко он недолюбливал, да и сахар не добавлял. Внезапно вспомнила, что хотела попросить, и начала:

– Дедушка, ты не против, если я возьму лестницу и заберусь на крышу? Хочу достать на чердаке игрушки, а то мы не взяли с собой, а тут совсем нет. Старые свои достану.

– Конечно. Мне бы старику самому об этом подумать, а я… – со вздохом пожурил себя пожилой мужчина.

– Зачем тебе лезть на крышу? Я сама найду мешок с игрушками, – уверенно заявила, рассчитывая быстро их найти, чтобы они даже соскучиться не успели.

– Только ты осторожнее там…

– Переживаешь за крышу? – усмехнулась.

– Наговоришь мне, – недовольно произнес он, и я тут же встала позади него и обняла за плечи, искренне шепча:

– Дедуль, как же я рада, что приехала к вам. Так соскучилась…

Сжал мои пальцы и кивнул. Он у меня такой. Немногословный. Поцеловала в щеку, и не двигалась, радуясь этому мгновению, впитывая в себя, чтобы запомнить на долгие годы.

– Дед, корова-то уже… того. Стоит… переминается с ноги на ногу. Надо проверять чаще… Уверена, сегодня отелится, – громко выдала бабушка, входя домой и, снимая в коридоре вещи.

– Она уже второй стоит день… и все никак, – буркнул Николай Афанасьевич.

– Ой, вы пока здесь, а я полезу на чердак, – проговорила и направилась к вешалке, планируя потеплее что-нибудь натянуть.

– Телогрейку мою одевай. Она теплее, – грозно попросил дед. – И валенки!

– Нет, будет неудобно, – промямлила, тут же скрививши нос, зная, что сейчас услышу.

– Я тебе дам неудобно! Давай, давай, а то потом свалишься с температурой и все…

Улыбнулась и, одевшись, как никогда, тепло, медведицей потопала на выход. Пока топала по хрустящему снегу, предвкушала радость детей от огромного количества игрушек, которых они ни разу не видели и их не рекламировали по телевизору. Эксклюзив, так сказать.

На чердаке темно и неприятно, но с фонариком очень даже нормально. Нашла его лежащим на баке, рядом с лестницей. Очевидно, забыли, или специально положили, чтобы идти в задний двор.

Осторожно ходила и смотрела по сторонам, отмечая, что у деда даже здесь идеальный порядок. Все сложено в коробки, мешки подвешены, а в дальнем углу висит сухая трава для кроликов.

Выбрав первый мешок, потрогала пальцами на ощупь, отмечая, что это шерсть, и перешла к другому. Внезапно зазвонил сотовый и, порадовавшись, что кого-то так не вовремя приспичило вспомнить обо мне, вытащила его из джинсов и ответила на звонок.

– Лера, привет. Как жизнь деревенская? Бьет ключом?! – весело поприветствовала меня Кристи, что захотелось улыбнуться. Так бы и сделала, если б не шастала по чердаку в темноте.

– Привет, Кристь. Нормально. Отдыхаю. Ты как? – поинтересовалась, исследуя ладонью следующий мешок, в котором лежало что-то непонятное, но точно не игрушки.

– Лучше всех! Сама себе завидую, после того, как всплакну. Лер, а давай завтра встретимся вечерком в клубе? Девочками! Старый Новый год отметим. Лидка уже ВИП-зону забронировала. Ты как? Согласна и очень довольна?!

– М-м-м, да, определенно так. Думаю, проблем со Светой не должно быть. Уложу спать, да приеду, а там, если что, мама… – даже недоговорила, как споткнулась и полетела вперед. Лишь чудом не распласталась на досках, рухнув на коробку, ломая ее своим весом, сопровождая весь процесс громкими ругательствами.

– Ух ты! Аверина! А я думала, что ты так не умеешь. Даже жаль, что запись не шла, на вызов бы поставила. Это так… к слову. Что случилось?!

Выдохнула, поворачиваясь лицом к верху, не желая дальше дышать заплесневевшими тряпками, которые находились в разорванной, благодаря мне, коробке.

– Упала, – выдала, радуясь, что я в огромной телогрейке и что так удачно упала. Коробка не беда – скотчем вновь соберу.

– С тобой все нормально? Или в гипсе тоже будешь ходить? Слышала, популярно очень. Сама иногда подумываю, – весело заметила она, тут же добавляя: – Я пошутила! Ты как? Не молчи! А то ты знаешь меня, сейчас все брошу и поеду в твою деревеньку, проверять неуклюжую подругу.

Продолжая лежать, засмеялась, чувствуя себя настоящим неповоротливым медведем, у которого веселая подруга. И все же… это же надо… так приземлиться.

– Аверина, ты что, сильно ударилась головой, да? Я очень хорошо слышу, как ты ухахатываешься. А обычно люди плачут или причитают, но не ржут, – категорично заявила Быковская.

– Нет, я в телогрейке гуляла по чердаку, упала, и приземлились на коробку, – чистосердечно поведала, вставая, но тут же наткнулась пальцами на листы.

«Книга?! Интересно. Неужели бы дед такое добро на чердак сваливал?! Нет, он не мог».

Подсветила и увидела две книги, если судить по обложкам, и много тетрадей. Так, и что тут у нас? Одна – «Анализ финансовой деятельности предприятия», вторая – «Экономика и бухгалтерский учет». Не удержалась и посмотрела автора, утвердительно кивая, что хорошие книги.

– Ух ты… А зачем ты туда пошла? Свидание с деревенским мачо? Встречаться на сеновале уже немодно? Неактуально? Или холодно?

Улыбнулась, задумываясь над этим вопросом, и ответила:

– Обещаю, что непременно выясню ответы на твои вопросы, как только найду нормального партнера, согласного на такое безобразие.

– Агу, найдет она. Для этого нужно время выделить, а не пять минут на бегу. И кстати, если понравится, скажи мне. Буду знать, где самые острые ощущения получать.

– Непременно! – усмехнулась, подсвечивая фонариком, откладывая книги в сторону, в полной уверенности, что это добро моей тетки. Только странно, почему оно все здесь лежит? Не хотели, чтобы кто-то видел? Но почему сюда?

– Ловлю тебя на слове! Ну что, тогда точно все? Ты идешь с нами в клуб «Эльга» и мы там классно отдыхаем, обсуждая каждой косточки, вставляя свои три копейки. Без этого вечер не удастся.

Услышав название, напряглась, между делом взяв в руки одну из тетрадей. Открыла, а там дневник Анастасии.

– Ау? Лерик, ты где? Такое ощущение, что ты на работе. Сосредоточена и трудишься, а я мешаю. Ой, может, тебе плохо, а я тут разглагольствую?!

– Кристь, я всегда за. Ты же знаешь. И ты мне никогда не мешаешь. Наоборот, заряжаешь позитивом. Только меня этот клуб напрягает. Слышала, что там блатные гуляют, и все им дозволено.

– Да не может быть. Сама Атаманова предложила. У нее там знакомый хороший работает.

– Раз так… буду надеяться, что без сюрпризов обойдемся, – медленно проговорила, читая строчки, где Аверина Анастасия рассказывает о своем поступлении в университет. Пролистала дальше и, открыв почти в конце, увидела ее впечатления о новой работе.

Улыбнулась, отмечая, легкий стиль написания и интересные мысли. Честно, в восторге! Отложила и стала собирать все тетрадки. Девять штук. Девять! Вот это да! Обязательно все прочитаю с самого начала. Они даже пронумерованы.

– Все будет хорошо. Да и кто к нам сунется?!

– Ну, не скажи, – пробурчала, пытаясь освободить коробку. – У нас же на мордочке не написано, что любим прыгать в боксерских перчатках, стараясь заехать ногой по мордочке сопернику.

Раздался смех, а потом послышался мужской голос: «Я сейчас и твою порцию съем! Сколько можно!»

Моментально отложила свое занятие в сторону и, подняв бровь, удивленно выдохнула:

– Не поняла… Ты живешь с парнем?

– Ммм… нет! Это так…

– Что так?!

– В гости забежал один сказочный персонаж и до сих пор не могу выгнать, – выпалила она, а вдалеке послышалось: «Я все слышу! Так что с утра готовишь ты!»

Засмеялась, не представляя, что Кристинка так со своим парнем разговаривает. Соловьев, конечно, нормальный парень, но они, скорее хорошие друзья, чем любовники и он у нее редко когда ночует. Почти никогда. А тут… Да и голос не тот….

Пока думала, она ему прокричала с возмущением: «Ты обнаглел? Твоя очередь!»

Потом мне:

– Лерик, все, побежала есть, а то ничего не оставит. Не удивлюсь, если отбирать придется. Пока.

– Удачи тебе! До встречи, – проговорила и выключила телефон. Зависла на мгновение, даже не представляя, как до вечера выдержу без подробностей личной жизни Быковской. Очень-очень интересно…

«А, может, это все же не Соловьев?! Голос не его. Она же что-то говорила о Принце… Хотя… не буду придумывать, завтра все узнаю».

Положила телефон в карман джинсов и стала искать, куда положить дневники. Убрав их в сторонку, спустилась по лестнице вниз, и пошла в дедову каморку с инструментами, чтобы взять скотч и пакеты.

Через десять минут восстановила коробку и сделала вывод, что тетради и книги спрятали. Потому как находились они под старым ненужным тряпьем. Все было в пакете и лежало на дне в пододеяльнике.

«Странно. Зачем? Но уверена, что узнаю… А может, и нечего узнавать…»

Через десять минут я все же нашла огромный мешок с игрушками и понесла его в баню, не забыв находку. Перемыв все от пыли, разделила на два таза и один понесла домой.

Мальчики очень обрадовались, а Света еще спала. Поэтому взяла ключи от машины и быстрыми шагами пошла к ней. Сложив пакет в багажник, несколько секунд просто стояла, думая про себя:

«Дома буду читать. Начну по порядку с самой первой».

Решив деду с бабой ничего не говорить, чтобы не отговаривали, закрыла машину и, поставив на сигнализацию, отправилась за второй партией игрушек.