Читать книгу Немезида - Елена Рейн - Страница 4

Женщина всхлипнула и заревела в голос.

– Прости меня, пожалуйста. Прости! Я умоляю тебя! Я… я это сделала ради сына.

Девушка в простыне уже подошла к ней, когда услышала ее слова. Она повернулась к столу и, наклонившись, скинула все предметы на пол, в том числе и ноутбук со стеклянными статуэтками, которые создали огромный шум при приземлении.

– Ты лишила меня детей, чтобы помочь своему ребенку? – прошипела Немезида.

– Прости. Я… У меня не было выбора. Мой сын… Родиону всего лишь пять лет, и он умирает от рака мозга. У него третья стадия. Серепенский обещал найти лефину, если я сделаю эту операцию. И обманул… – женщина разревелась в голос, не скрывая своей боли, разочарования и жестокой правды.

– Видит бог, я проклинаю себя и заслуживаю самого ужасного. Но мой сын… умирает. Понимаешь, умирает? И я не могу ему помочь. Не могу! Муж бросил меня, когда узнал, что у ребенка рак. Ему не нужен больной ребенок, поэтому и скрылся. А я… всеми силами вытаскиваю сына из этого ада, но не могу ничем помочь. Рак, как проклятье, жрет его изнутри. А он… такой маленький… самый любимый… ласковый… мой сынок. Ты не поймешь меня… Он для меня смысл жизни. Я не хочу жить, если он умрет. А он умрет! Умрет! И я уже смирилась… Уже ничего не поможет. Только удушающее ожидание неизбежного. Меня это рвет изнутри. Я так люблю его…

Женщина заскулила, закрывая лицо руками, не сдерживая всхлипов, открывая свою боль. И тут она ощутила на своих руках тепло. Их развели в сторону. Доктор с ужасом в глазах смотрела на бледную девушку, которую она безжалостно искромсала, и ждала.

Немезида села на корточки и прошипела:

– Никогда! – сказала она, переходя на крик. – Слышишь?! Никогда не смей сдаваться! Борись за того, кого любишь. У тебя еще есть время! Борись за сына!

– У него третья стадия… Нет шансов, – с отчаяньем в голове выдохнула женщина, вытирая слезы.

– Я найду для него лефину. Обещаю. Но ты… иди к сыну и будь рядом. Узнаю, что ты вновь калечишь по приказу этой мрази, тогда не жди пощады.

– У меня нет семьи, я детдомовская. Мы жили в маленькой однокомнатной квартире, которую я продала, чтобы лечить Родиона. Сейчас снимаем комнату в общежитии… И если я не буду работать, то не на что будет его содержать и лечить.

– Пока живи на то, что заработала. А когда я приведу лефину, и она поможет тебе, то будешь работать, только не здесь… Я сама прибью тебя, если ты еще раз припрешься в эту лабораторию. Поняла?

– Да… А ты правда поможешь? Найдешь лефину? – с огромной надеждой спросила женщина.

– Да, знаю одну… Но сперва… мне нужно окрепнуть. Сколько я еще буду в таком состоянии? Голова кружится, ноги не слушаются.

– Полное восстановление функций организма происходит в течение от полутора до четырех часов после укола.

– Когда обезболивание перестанет действовать, появится боль?

– Нет, после операции, проведенной со спинальной анестезией, болевой синдром отсутствует.

– Хорошо. Тогда я пошла к себе, – устало сказала девушка.

– Можно я помогу тебе? – со страхом спросила врач.

– Нет, собирайте вещи, доктор, а то я грешным делом забуду, почему не провела вам аналогичную операцию. И не забудьте взять расчет… я думаю, этот урод без проблем подпишет вам увольнительную.

Женщина вздохнула и, встав на ноги, подошла к столу, открывая шкафчики. Немезида доковыляла до двери, повернулась и сказала:

– Можете не убирать тут ничего. Я в ближайшие дни загляну сюда, чтобы сжечь операционную дотла.

Агафья Петровна сглотнула и кивнула головой. Когда девушка вышла из кабинета, врач села на кресло и разревелась. Она не понимала почему, но ей это было необходимо.

Елена шла по коридору, держась за стены. Ей было плевать на то, что ее увидят. Может, даже лучше, кому-нибудь кастрацию проведет. Ее трясло от ярости и бешенства. Пусть она пожалела женщину, но только потому, что ей стало безумно жаль ребенка, который ни в чем не виноват. Неизвестно, как бы она повела себя на ее месте, если бы такое горе произошло с ее малышом.

Проклятье, ведь теперь она и не узнает этого. Какая дерьмовая ситуация… И все произошло благодаря приказу одной сволочи, которая обязательно получит по заслугам. Только Лене нужно немного отдохнуть до завтра. И она будет в полной готовности драться с чудовищами из ее ужасной жизни.

Ноги подгибались, хотя боли не было. Немезида не удержалась и поскользнулась, но сильные руки подхватили ее, а потом и вовсе понесли. Она посмотрела в лицо Оползня и прошептала:

– Это временная слабость.

– Даже не сомневался, – четко сказал парень.

– Я не просила помощи.

– А я и не спрашивал, – пробубнил спаситель.

Девушка улыбнулась и решила молчать, думая, что слова неуместны, когда ее в простыне тащат в блок боевиков.

По пути им встречались солдаты, но все отходили в сторону, непонимающе глядя на интересную пару. Парень положил Немезиду на кровать, собираясь уходить, но девушка его остановила.

– Я ухожу из отряда. Хотела, чтобы ты знал.

– Почему? – насупился недовольно Оползень.

– Потому что здесь работает сборище моральных уродов, – улыбнувшись, ответила Лена.

– А я?

– А что ты?

– Кто я для тебя?

– Оползень. Боевой друг.

– И все? – с обидой сказал парень.

– Меня уже раздражает этот разговор, – недовольно сказала девушка.

– Черт. Немезида, чем я так плох?

– Ты?! Ничем! Извини, я просто в данный момент ненавижу мужиков. Всех. В один бы ряд поставила и расстреляла, а потом пошла бы есть мороженое. Очень люблю клубничный пломбир.

Парень шокированно смотрел на девушку, которая ему очень нравилась, и ужасался ее словам.

– Ты правду говоришь?

– Слушай, давай закроем тему. У меня нет сил тебя достойно послать на… а то я делаю это очень виртуозно.

– Какая ты грубая, – недовольно прошептал парень.

– Когда я добрая и пушистая, кто-нибудь желает засунуть свои поганые ручонки мне в трусы, а другие хотят ампутировать что-нибудь, что, по их мнению, мне мешает хорошо работать. А третьи… в общем, все сволочи и уроды. Черт, я повторяюсь, – устало пробубнила она.

– Ладно, тогда прощай, – огорченно сказал Оползень.

– Завтра еще увидимся.

– Нет, меня поставили вместо тебя на боевую операцию по контрабанде живыми органами. Черт, а я хотел поехать сегодня ночью к семье. Моя маленькая сестренка уже пять месяцев меня не видела.

Девушка стала дрожать, но парень не замечал этого, мечтательно рассказывая о своей любимой сестре, которая без ума от него.

– И теперь… я вновь долго не увижусь с ней. Билеты куплены заранее, а завтра нереально купить. Такие вещи делают за месяц. Поэтому облом.

– А… – девушка облизала пересохшие губы и продолжила. – Если я пойду на операцию, то ты сможешь поехать по своему билету?

У мужчины мелькнула радостная надежда, но, посмотрев на Немезиду, он грустно сказал:

– Я могу, только ты в зеркало взгляни на себя. Белая как мел, в лице ни кровинки. Как ты сможешь пойти на операцию?

– Не беспокойся за меня. Завтра я буду как огурчик. Считай это моим подарком для тебя и твоей сестренки.

– Правда? Правда?

– Ой… Слюнями уже всю забрызгал. Сказала «да», значит «да». Вали давай к семье.

– Какая грубая фея! – радостно сказал парень.

– Какая есть…

– Спасибо. Тогда я полетел?

– Лети, орел.

– Тогда мы больше не увидимся? Но ты знай, что я твой должник, – весело сказал он и пошел к двери, но потом остановился и спросил: – А можно я на прощание тебя поцелую?

В ответ он получил маленькой подушкой по лицу. Оползень засмеялся и закрыл дверь, насвистывая радостную песенку.

Немезида слушала его веселую мелодию, и слезы капали из ее глаз. Как же больно, когда речь заходила о семье. Сердце разрывалось на части.

Она боялась спать. Да, боялась… Потому что просыпалась с криками и в поту, вспоминая ужас трехмесячной давности. Девушка закрыла глаза и уткнулась в большую подушку, беззвучно рыдая в кулак.

«Я отомщу! Клянусь всеми святыми, я отомщу. За смерть своих любимых родителей, обожаемой сестры и за мою погубленную жизнь. Я буду жрать землю и терпеливо ждать, пока эти подонки расслабятся, не ожидая удара. И я нанесу его, чего бы мне это ни стоило. Сделаю так, что они будут захлебываться в своей крови, ощущая в полной мере всю жестокость моей мести! Я буду жить ради этого! Если бы не месть, я бы умерла. Я хочу умереть, чтобы быть с семьей и умолять их о прощении, но не раньше этих сволочей!»

Следующим утром девушка чувствовала себя нормально, исключая душу и сердце. Они неизлечимы. Елена вышла из душа, собрала все свои вещи в спортивную сумку, оделась и навсегда покинула комнату. До сбора оставалось два часа, так как операцию назначили на десять часов утра. Ей как раз хватит времени незаметно выйти из военного здания, сесть в «газель» до железнодорожного вокзала и сдать свои вещи на несколько суток, пока не сможет за ними вернуться.

Когда все дела были сделаны, Немезида вовремя успела к вертолетам, которые дожидались «Бесстрашный отряд». Она подошла к вертолету, где стоял Эльдар, распределяя солдат по самолетам. Увидев Елену, он сморщился и недовольно сказал:

– Ты не в списке из-за болезни, вместо тебя поставили Оползня.

– Я уже выздоровела, – злорадно улыбнулась девушка.

– У меня приказ…

– Так беги и спроси, раз такой мудак, что не можешь подобные элементарные вещи без пинка начальства решить. Или ты для галочки руководитель группы? – презрительно выдавила волчица.

Эльдар заскрипел зубами, понимая, что эта сучка будет припоминать его несостоятельность всю профессиональную карьеру.

– Хорошо, садись в первый вертолет по левую сторону от тебя. Ты – вспомогательная группа. Основной отряд идет впереди и является главным в задании, ты с остальными позади нас и контролируете выход. Понятно? – процедил оборотень.

– Да, – мило улыбнулась Елена, мысленно посылая его далеко и надолго.

И вот они на территории Новосибирской области, где в тихой деревеньке подпольно открыли лабораторию, которая торговала за огромные деньги человеческими органами. И не подумайте, что тут имеется в виду изъятие их у трупа, которое разрешается в большинстве стран только в том случае, если органам здравоохранения неизвестно, что человек при жизни или хотя бы один из его близких родственников выражали свое несогласие на такое изъятие (принцип презумпции согласия). Нет, хотя и это невозможно в нашей стране… Ведь в России, как и в других постсоветских странах, живым донором может являться только родственник больного, нуждающегося в пересадке. А сейчас речь шла о коррумпированной подпольной клинике, производящей незаконные изъятия и пересадки органов и тканей человека против его воли. Управляла этой клиникой мафиозная организация «Лураж», которая являлась главным и сильным врагом ГУОПО.

На расстоянии двух километров от поселка вертолеты в полете стали выбрасывать боевиков с парашютами, которые опускались на землю и бежали к месту назначения. Основной отряд был уже в лаборатории, когда Немезида добегала до ограждения. Выстрелы слышались везде. Создавалось впечатление, что это игра. Вспомогательная группа окружила здание, держа наготове оружие. Что интересно, охраны было мало, это очень удивило Немезиду.

Через какое-то время до нее стали доходить звуки автоматной очереди. Странно, неужели внутри здания персонала больше, чем снаружи? Девушка посмотрела по сторонам и отметила, что все солдаты вспомогательной группы морщатся, так реагируя на выстрелы.

Смутное подозрение закралось в голову девушки, не давая покоя. Черное предчувствие обволакивало душу, предсказывая беду. Немезида повернулась ко входу и, проклиная сущность виены, направилась в лабораторию.

На посту у двери стоял недовольный оборотень. Увидев девушку, он сощурился и недовольно прошипел:

– Пошла в строй! Живо!

– Что там происходит? – четко спросила Елена.

– Идет зачистка боевиков, – нагло соврал парень.

– Понятно. Тогда поступим так… – сказала девушка, направляя на оборотня безразличие и безмятежность.

Парень на секунду замер, потом отошел от двери и сел на землю, трогая траву.

Немезида пошла внутрь, обходя редкие трупы охраны, которые лежали на полу. Девушка стала приглядываться к ним, чуть прикасаясь к коже. Тепла нет, все мертвы от оружия. Тут нет оборотней… только люди.

Когда она проходила коридор, то услышала вновь автоматную очередь, которая сопровождалась женскими и детскими криками, хрипами, которые стали набатом отдаваться у нее в голове. Она завертелась, пытаясь определить, откуда идут выстрелы и… смех, рычание.

«Что за херня? Черт, это не охрана. Это… подопытные… люди, их принудительно держат в камерах, чтобы потом пустить на органы».

Волчица стала рваться наружу, рыча в злобном оскале и выпуская слюну.

«Если моя девочка так реагирует, как отреагирую тогда я?» – с ужасом подумала Елена.

И вот дверь, ведущая в камеры с похищенными людьми, судя по карте лаборатории. Девушка убрала сенсорный телефон со схемой и толкнула створку.

То, что предстало глазам Елены, скрутило все ее внутренности в тугой узел. Мертвые тела женщин и мужчин были раскиданы по открытым стеклянным клеткам. Это свидетельствовало о том, что боевая группа открыла клетки и расстреляла ни в чем не повинных людей. Жертвы бегали по клеткам, охваченные ужасом предстоящей смерти.

Даже если оборотни придерживались правила конфиденциальности, тут это не имело значения. Блок с клетками находился в заднем крыле, никто в нем не мог быть свидетелем того, как оборотни превращаются. Да они и не превращались, так как все пять охранников в здании были убиты из оружия.

Бешенство, неконтролируемое, жаждущее правосудия и мести стало рвать сердце, заставляя девушку выкинуть автомат и сжать руки в кулаки.

Она пошла по коридору, смотря в клетки, где лежали одинокие трупы. Ноги почти не двигались, не давая идти вперед. Но она шла к камере напротив.

И вот… огромная камера, где находились… дети. Девушка всхлипнула, закрыв рот рукой, и зашла в открытую дверь. Она подходила к каждому ребенку с надеждой, что кто-то жив, но нет, дети были мертвы.

И тут ее внимание привлекла девочка со светлыми волосами. Лена подошла к малышке с открытыми голубыми глазами, лежавшей в крови. Немезида всхлипнула, стараясь взять себя в руки, но это не помогало. Девочка, так похожая на ее сестренку, была разорвана когтями зверя. Елена села на корточки и стала лихорадочно щупать пульс, проглатывая выступившие слезы. Ее мозг не мог справиться с сильным потрясением и менял картины в голове девушки, показывая на мгновение события трехмесячной давности.

…Кровь, ни одного чистого участка тела у родного человека, маленькой, беззащитной крошки, которая только начала жить. Голубые глаза с болью смотрят в лицо Елены, привязанной к дереву. Волки, беспощадно рвавшие крохотную малышку…

Немезида закричала, сильно прижимая неизвестную девочку, которой она ничем не могла помочь. Слезы текли из глаз, превращая сердце в лед. Елена уткнулась в тело маленькой крошки и зарыдала.

Нет сил, чтобы терпеть боль… нет сил, чтобы помочь… нет сил, чтобы все исправить. Ненависть… жгучая и беспощадная, врывается в сознание, смешивая всю боль и события воедино.

Волчица рвется на волю, заставляя свою подругу двигаться, идти вперед к своей цели. Отомстить. Всем, кто этого заслуживает. Пусть ее проклинают, ненавидят и преследуют, но она будет мстить всем подонкам, кто смеет считать себя вершителями судеб беззащитных людей.

«Я буду той, кого начнут бояться подонки, убийцы и скоты. Свое имя раскрашу в крови, и пусть произносят его с ужасом и страхом те, которых ненавидят и страшатся все. Я буду мстительницей, несмотря на осуждение и ненависть тех, кто не поймет. Мне совершенно наплевать. Я буду мстить, пока не дойду до своего лютого врага, подонка, который надругался и жестоко уничтожил мою семью. И пока он не сдохнет от моих мук, моя месть для всех тварей…»

Немезида аккуратно положила девочку на пол и встала. Она вытерла рукой слезы, не замечая, что ее лицо было в кровавых следах от рук, державших мертвое тело.

Твердым шагом девушка пошла к холодильным камерам, которые были напротив операционной в левом крыле здания. Она была уверена, что основной отряд боевиков находится именно там.

«Что же… ждите гостью, „Бесстрашный отряд“», – подумала мстительница и направилась навстречу своей цели.