Читать книгу Последняя гроза - Елена Ронина - Страница 5

Суббота

8:30

Марта всегда свой день начинала с небольшой прогулки по саду. Она вставала первой. Подозревала, что Гриша просыпался раньше, но он никогда не гулял по утрам, всегда спускался к завтраку к положенному времени. Как-то во время своего утреннего променада она обернулась и увидела его стоящим у окна и смотрящим вдаль. Он тогда тоже ее увидел и тут же отошел вглубь комнаты. Почему? Как будто его застали за чем-то постыдным. Это его усадьба, его дом, его парк. Он на все это тратит кучу денег. Почему же не полюбоваться, не погулять? Не завести собаку, в конце концов? Мечта Марты. Ей всегда хотелось собаку. А лучше даже несколько. Тогда бы она могла себя почувствовать настоящей королевой. Хотя она и так чувствовала. Особенно в эти утренние часы. Все спят. Тишина. Только она, деревья и ее цветы.

Марта, как всегда, прошлась к речке, постояла немного у раскидистого дуба, подумала о том, что жизнь, безусловно, несправедлива, вот и Гриша ушел трагически рано. Он, конечно, болел и не очень-то жаловал ее, Марту. Да, она точно знала, что раздражает его. А уж когда она заикнулась про собак, он и вообще посмотрел на нее как на полоумную. Она помнит, как зашевелились у него желваки на лице, как огонь загорелся в глазах. М-да. Инфаркт этого человека мог хватить не пять лет назад, а значительно раньше. Это же не человек, а сплошной эмоциональный взрыв! Ходячая водородная бомба. Разве можно так жить? И потом, эмоции Григория Андреевича были исключительно отрицательными. Ну как можно жить в абсолютной ненависти ко всем? Особенно доставалось тем, кто живет рядом. Его раздражали все. Дочь – туповата, внуки – оболтусы, Лешка ворует инвентарь. Это он точно знал. Господи! Кому нужны его старые грабли? Тем не менее сам ходил методично их пересчитывать. Марте даже было его жалко. Бедный, никем искренне не любимый, одинокий. Ей невдомек было, что Григорий Андреевич точно так же в ответ жалел Марту. Она была уверена, что тот ее с трудом терпит. Мол, такой у него крест…

Марта вспомнила свой первый приезд в этот дом.

У младшей сестры все тогда было не слава богу. Через пять лет после замужества Галина наконец-то осознала, что за деньги выходить замуж нельзя. Жить с нелюбимым мужем – это не просто неприятно, иногда это бывает опасно. Ее звонок перепугал Марту до полусмерти. Галя, захлебываясь, рыдала в трубку:

– Приезжай!

– Что-то с Вероникой?

– Он нас увозит!

– Господи, говори толком! Что произошло? Куда увозит?

Марта, бросив все дела, рванула в Москву, но по дороге получила совсем другой адрес. Пришлось доехать до вокзала, сесть на электричку, потом еще ехать автобусом.

Она хорошо помнила те свои самые первые впечатления. Уже темнело. И первое, что поразило, – насыщенность воздуха. Воздух был плотным, тугим и пах сиренью. На дворе стоял май, в тот год буйно цвела сирень. Цвести-то она цвела, но вот чтобы такой запах… Хмельной аромат буквально сбивал с ног. Тогда Марта подумала: «Ну что ж, если это и тюрьма, то тут можно написать „Муму“».

А потом она увидела дом. Он тогда не был таким большим: два флигеля по обе стороны достроили уже потом. На возвышении стоял аккуратный двухэтажный особняк светло-салатного цвета с белыми колоннами. Огромные окна по всему периметру, включая крышу, горели изнутри – видимо, во всех комнатах был включен свет. Дом походил на маленький дворец. В голову пришла мысль о летней резиденции короля. Перед домом – пожухлая трава, вдалеке – роща. Да, ее первое впечатление от дома было восторженным. Место, достойное жизни уединенной, но богатой и респектабельной. Простор и свобода. Да-да, именно об этом она подумала. Здесь можно жить. Она бы этого точно себе желала.

Из дома навстречу Марте выбежала Галя с трехлетней Вероникой на руках, вслед за ней быстрой походкой шел Фролов.

– Твоя сестра – дура! Дура и истеричка!

Не поздоровавшись, он сел за руль своего автомобиля, дал по газам, чуть было не наехал на сестер, круто развернулся и уехал, испортив и без того плешивый газон.

– Что тут происходит? Ты сможешь мне объяснить?

Марта уже догадалась, что она опять повелась на рассказы своей сестры. Никто никого не крал, не принуждал. Она не раз пыталась объяснить Галке, что муж ее – человек суровый, но неплохой. И если она его не любит, то это не значит, что он делает что-то для нее специально опасное и неприятное. Как и этот дом. Выяснилось, что это подарок мужа на Галины тридцать лет.

– Ну как он мог?! Вбухал такие деньги! Ремонт тут сделал! Ты видела, в какой цвет он дом покрасил? Видела? И что, я должна была обрадоваться?! А главное, я теперь вот тут должна жить! – И Галя разрыдалась еще сильнее.

Марта хорошо знала свою сестру. Знала, что сейчас она поплачет, а потом разберется и будет опять смотреть на нее свысока. Мол, где ты и где я.

Марта осталась в усадьбе, не возвращаться же домой на ночь глядя, благо спален было достаточно. Спала как убитая, проснулась рано, выглянула из окна второго этажа и задохнулась от невероятной красоты. Кто ж так мог все придумать и организовать? Будто ангелы занимались благоустройством этого места, так органично дом был вплетен в природу. За окном простирался огромный парк с вековыми деревьями, вдалеке под горкой просматривалась речка, к которой вела длинная лестница. Лестница широкими ступенями спускалась вниз и терялась в водной ряби. Тогда она раз и навсегда влюбилась в это место. Прав Фролов – дура ее сестра. Но об ушедших либо хорошо, либо никак.

Что она тогда почувствовала – зависть? Свою полную никчемность? Да нет, скорее это было полное опустошение. Когда понимаешь, что живешь зря. Почему одним все, а другим ничего? Влачит свое существование. Хотя она достойнее. Марта всегда была умнее Галины, талантливее. Но вот повезло Гальке. Зацепила богатого парня. Хотя не то чтобы и очень богатого. Но хваткого. Свой небольшой бизнес смог приумножить, взял кредит, прокрутился несколько раз. Оглянуться не успели, как он уже купил иномарку, потом большую квартиру в Москве, дом построил в ближнем Подмосковье. И вдруг на тебе. Решил заделаться не то графом, не то барином.

Между сестрами никогда не было полного взаимопонимания. Разница два года, а в отношении к жизни и сама жизнь – пропасть. Могли не перезваниваться неделями, общались от праздника к празднику. Марта не представляла себе, с кем общается сестра, чем живет; в те редкие моменты, когда они встречались, ей казалось, что с мужем их связывают какие-то товарно-денежные отношения, не более того.

Марта долго сама себе не сознавалась, что в какой-то момент Галя начала своим поведением выводить ее из себя. Бесило в сестре все: ее жизнь, ее самомнение, то, как она потребительски относится к мужу, как неправильно воспитывает, а вернее сказать, не воспитывает дочь. При этом апломба и самомнения – хоть отбавляй. По мнению Марты, ничем не обоснованного.

Или все же это была зависть? Марта долго не могла себе в этом признаться и с этим смириться. Неужели она завидует? Нет! Нет! При чем тут зависть?! Это же банальная несправедливость! Даже Гальке как-то мораль прочитала на тему: «Родители всю жизнь пахали, а всего этого не имели. Как тебе только не совестно?»

Галька тогда окрысилась:

– И что? Всем прикажешь в саклях жить, в туалет на улицу бегать?

– Господи, еще б ты умная была, я бы поняла. Ты хоть знаешь, кто в саклях живет?

Тогда они сильно поругались. Даже не общались долгое время. Но как-то Галя опять позвонила. Уже без слез и истерик. Но по тому, как она сказала: «Приезжай», Марта поняла: а вот теперь действительно нужно бежать.

Они сидели на скамейке у речки, и сестра рассказывала, что жить ей осталось полгода. То, что муж ее любит, она поняла, когда заболела. Жалела, что поздно. Несправедливо поздно. А с другой стороны, для них это было золотое и самое счастливое время. Почему у этой семьи все так? Все через боль и через страдание?

Марта вздохнула и пошла обратно. Природа все-таки лечит.

* * *

Марта потянула на себя тяжелую дверь, по привычке оглядев хозяйским взглядом ручку и рисунок на дереве.

Дверь – это первое, что видит гость. И дальше прихожую. Хорошо иметь прихожую маленькую, быстро запихнул все в шкаф, обувь – в галошницу, пол подмел, и порядок. А когда только холл шестьдесят метров – так не получится. Она специально поменяла плитку на мелкую черно-белую в шахматном порядке, чтобы не нужно было пол протирать постоянно. На предыдущем белом мраморе грязь видна была сразу. Цветы в напольных вазах она сама расставила только вчера.

Марта придирчиво осмотрела каждый цветок, каждую ветку и травинку. Все в порядке. Композиции получились изысканными и лаконичными. К сегодняшнему мероприятию – то что надо. Строго и дорого. Завтра она, конечно, все поменяет.

Своими букетами Марта разговаривала с людьми. Это был не просто букет, это было ее высказывание. И пусть никто, кроме нее, не понимал, что она имела в виду, Марте на это было наплевать. Главное, она сказала все, что хотела. И если ее не поняли, это их проблемы, не ее.

Ее сегодняшние букеты посвящались Грише. Только ему одному. Темные розы, много лаванды и вейник. Гриша-Гриша… Несломленный, одинокий, непримиримый. От него никому и никогда не было тепла. Как же тяжело ему жилось. Роза в окружении по́росли травы… А может, он просто не мог найти себе равных? Так и есть. Новых искать не хотел, перевоспитывал тех, кто рядом. Жестко и жестоко. Марта вздохнула. Букеты прекрасные…

Немолодая уже женщина легко поднялась на второй этаж. Никто не давал ей семьдесят один год. В одной из книг прочитала про второй и третий возраст. На второй она уже не претендовала, а вот третий, как ей казалось, у нее в самом разгаре (до четвертого еще далеко). Она много работает, сама принимает решения, ну и выглядит неплохо. Марта знала свой конек – рост и фигура, что вместе давали статность. Подчеркивала прямую спину и длинную шею короткой стрижкой, каждое утро начинала с йоги, следила за питанием. Нужно поторопиться. Скоро завтрак.

В конце коридора второго этажа стояла девушка с розовыми волосами. Из одежды на ней была только мужская рубашка. Девица не отрываясь смотрела через огромное овальное окно в торце коридора на открывающийся взору парк. Понятное дело, редко кто оставался равнодушным к божественному виду, открывающемуся из окна. Хотя бывали индивидуумы, кто проходил мимо, совершенно не придав никакого значения картине в окне, которую точными движениями кисти создала сама природа. Марта остановилась, рассматривая девушку. Стало быть, к прекрасному тянется. Но недотягивает, судя по цвету волос. Видимо, новая пассия Валентина. Только этого им сегодня не хватало.

* * *

Аня выглянула за дверь. Все понятно. Он привез ее в загородный отель. Сегодня таких много. Видимо, совсем небольшой. Как их сегодня называют? Бутик-отель. Вот только почему комната без туалета? Странно. Достаточно просторный коридор, несколько дверей. Стало быть, туалет на этаже. Ну куда деваться? Не бросил, место на первый взгляд приличное. Она не удержалась, чтобы еще раз не выглянуть в окно. Вот это вид! Бывает же такое. Настоящий парк из старинного романа. Широкие дорожки, посыпанные гравием, по краям дубы покачивали кронами, словно приглашая на медленный менуэт, а вдалеке речка с пристанью. Белая лестница с белыми же перилами, фонарные столбы и привязанная лодка у причала. Ну дела.

– Вы ищете дамскую комнату?

Анна вздрогнула от неожиданности. Позади нее стояла высокая дама средних лет, полностью седая, с аккуратной стрижкой. Черный брючный костюм в японском стиле, широкие брюки, кофта с запахом и колючий взгляд. Кто это? А может, ее привезли в какой-нибудь бордель? Тут же старинный парк в голове Анны превратился в закрытую зону, а дама – в сутенершу. Анна неуверенно произнесла:

– Хотелось бы.

– Вы знакомая Валентина? – продолжила допрос надменная дама.

– Да.

– И вас, деточка, учили выходить без штанов из спальни?

Вроде пронесло, не сутенерша. А кто?

– Кто ж знал, что выход будет не в туалет.

– Действительно, никто ничего не знал. Откуда вы только такая свалились на нашу голову? Ванная по коридору, слева.

И мадам удалилась.

Аня шмыгнула обратно в комнату, натянула джинсы и начала трясти Валентина.

– Эй, я быстро в туалет, и готова отъезжать.

Валентин мычал что-то нечленораздельно.

– Этого мне только не хватало. Ну ладно. Переживут, если воспользуюсь их туалетом.