Читать книгу Река её жизни. Повесть - Елена Ручей - Страница 7

Шурка сколько себя помнила, у них всегда была Майка. Мать корову ласково называла «Кормилочка». Так и было. Тут тебе и творог, и сметана, и молоко. В семье оставляли только необходимое, остальное молоко по возможности продавали или обменивали на другие продукты. В колхозе, вместо денег – трудодни, а ведь семье и одежда нужна, и по хозяйству что-то.

Мать доила Майку утром и вечером. Вот и сейчас, придя с работы, она звякнула ведром и направилась в хлев. Шурка ужиком проскользнула следом, и уселась на охапку сена. Ребята уже дали Майке пойло, а свежую траву она вдоволь поела на выпасе. Частных коров пасли край канав.*

___________________________________________

*Своих коров на колхозных пастбищах не разрешали пасти. Сено тоже заготавливали урывками: где канавку обкосят, где возле леса уголок найдётся не скошенный…

_____________________________________________

Саша любила эти минуты: мать никуда не спешит. Сидит задумчиво на маленькой табуреточке, голову склонила немного на бок. Между колен придерживает ведро, в которое короткими струями стекает молоко. Вжик – вжик – чирк – вжик… Бьют монотонно струйки о стенки ведра. Сашка пригрелась, разомлела – набегалась за день. В эти минуты было ей так хорошо, так уютно: пахло сеном, парным молоком и коровьим навозом.

Мать достала с кармана кружку, в одну струйку нацедила молоко, оглянулась:

– Шурочка, на, держи!

Сашка в один рывок поднялась и потянулась за кружкой. Пила не спеша, небольшими глотками – наслаждалась.

Молоко было тёплое, сладковатое, такое вкусное, какое можно отведать только в детстве.

Детских воспоминаний у Саши было много, но отдельные события врезались в память особенно:

Дело было по весне. Мать встала, как всегда, рано, и хлопотала по хозяйству. Отец собирался на работу, ребята тоже были уже на ногах. Сашка не спала, но вылезать из-под одеяла не хотелось: за ночь изба выстыла. Отец затопил печку. Пламя в топке гудело, и что-то там потрескивало. Лежала, укутавшись – ждала, когда комната прогреется.

Мать ушла порядничать, слышно было как скрипнула дверь в хлев.

Вдруг она вбежала в дом:

– Матвей! Матвей!..

– Что случилось? – отец резко встал и кинулся к ней.

– Майка. Майка там лежит, не встаёт…

Отец с матерью с шумом затопали за дверью. Следом выскочили один за другим братья.

Сашка соскочила с постели, босиком кинулась следом, но, выскочив в тамбур, поняла свою оплошность и вернулась. Начала суетливо натягивать одежонку. Наконец собралась и выбежала на улицу. Попыталась проникнуть в хлев, но отец прикрикнул на неё, и ребята выставили сестру на улицу. Сашка шлёпала по лужам вдоль сарая, поглядывая на дверь, ждала.

Подошёл Вася, шепнул в ухо:

– Майка заболела, мамка за ветеринаром побежала.

Сашка поняла, что раз такой переполох, что-то там очень плохо. Ей стало невыносимо тревожно. В носу пощипывало. И начали сами собой наворачиваться слёзы.

– Шурка, а ну не реви, не до тебя сейчас – строго проговорил Алексей, пробегая мимо.

Все бегали, что-то делали, а от Сашки отмахивались. Никто на неё не обращал внимания. И от этого, ей было ещё печальнее.

Наконец, тяжело дыша, вбежала во двор мать. Следом шагал странный, какой-то неприятно пугающий человек. Сашка, открыв рот, уставилась на него: он был похож на Кощея Бессмертного. Зоя им с Женькой читала книжку про него. Этот дядька был точь-в-точь Кощей: длинный, лысая голова раскачивалась на тонкой шее, и сам он был такой тонкий, что казалось сейчас сломается пополам.

Мать, со странным дядькой, быстро скрылись в хлеву.

Саша уже вообще ничего не понимала: зачем к Майке Кощея позвали? Он будет её оживлять? Или наоборот, заберёт их корову в своё Кощеево царство? Сашка вдруг, неожиданно для себя, подскочила и бросилась со всех ног в хлев. Никто не ожидал от неё такой резвости, и она легко проскочила внутрь. С криком бросилась к ветеринару, лупя его по длинным ногам ладошками:

– Уходи, уходи, Кощей! Не отдам тебе Майку!

От неожиданности все замерли, и, с удивлением, уставились на неё. Слёзы на лице Саши высохли, оставив грязные полоски. А огромные глаза сверкали в полумраке сарая.

– Шурочка, – мама подошла, обняла её за плечи и повела из сарая – доча, этот дядя – врач для коров, он пришёл помочь Майке.

От маминых слов Сашка опять заплакала. Она очень хотела, чтобы это было правдой. Но, там в хлеву, она успела разглядеть Майку: та лежала на боку, неподвижные глаза широко открыты, живот вздутый, большой. И дышит она… Шумно так… Саша всё поняла: «Никто уже, даже Кощей, не сможет помочь её Майке».

Майку похоронили возле леса. Шурка брела домой разбитая горем. Никогда ещё, она не сталкивалась с потерей близких, ей было сложно понять, как же так? Майки больше никогда уже не будет? Как это – никогда? Вот была, и больше её нет… Вспомнила кладбище – они тоже когда-то были. Что же это? Она не могла представить, что когда-то и её не будет.

Взрослые шли рядом и тихо переговаривались:

– Дааа, пала скотинушка от кровомочки…

– Что же делать будем? Без коровы то никак…

– Не знаю пока. Может в колхозе попробуем тёлку в рассрочку взять?