Читать книгу Незримого начала тень - Елена Руденко - Страница 5

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПЕРВЫЙ ЛУЧ СОЛНЦА
Глава 3
Мечтая вызвать мертвых…

Оглавление

Из журнала Александры Каховской

Граф Апраксин не проявил к моей персоне никакого любопытства. Он поприветствовал меня в добродушном, но покровительственно-снисходительном тоне. Судя по взору графа, я показалась ему одной из многочисленных барышень, которые, будучи по природе заурядны, вообразили себя оракулами и пытаются всячески убедить окружающих в своей необыкновенности, поскольку не нашли иного способа привлечь к себе внимания.

– Разрешите познакомиться с вашими талантами, – произнёс граф, доставая колоду карт. – Мадемуазель простит мою дерзость?

Он достал одну из карт и положил предо мной рубашкой вверх.

– Это я должна попросить вас, – робко произнесла я. – Я могу чувствовать только смерть, я не провидец и не способна даже узнать, какая карта предо мной на столе…

Генерал молча кивнул. На его суровом лице мелькнула одобрительная улыбка, ему понравилось моя честность.

– Вас не затруднит подробнее рассказать о вашем даре? – попросил он.

Голос графа звучал серьезно, без тени иронии. Разумеется, Апраксин относился ко мне с недоверием, но умело скрывал свои чувства, выказывая свой интерес к моей скромной персоне.

– Мне дано предчувствовать, когда человек должен умереть, – ответила я.

– Вы можете предсказать человеку, когда и как он умрет? – попросил уточнить Апраксин.

– Обычно я предвижу трагедию за день, очень редко за несколько дней, – пояснила я. – Моему взору открываются картины смерти…

Пред строгим взором графа я запнулась.

– Продолжайте, прошу вас, – добродушно произнес он.

Он мне не верил, но симпатизировал, что придало мне уверенности.

– Мир мертвых стал для меня явью, – продолжала я, – к примеру, взяв в руки предмет, связанный с людской гибелью, либо придя на место трагедии, я могу увидеть подробности печального события… Мне также дано говорить с умершими…

– Спиритические сеансы? – на сей раз в добродушном голосе Апраксина промелькнули нотки насмешки.

– Нет, – едва скрывая возмущение, произнесла я, – разговор с умершими возможен только тогда, когда им это угодно. Они сами обращаются ко мне! Я бы не посмела потревожить покой ушедших!

Мой ответ, похоже, вызвал симпатию графа.

– А как они беседуют с вами? – он с трудом сдерживал иронию, я это чувствовала.

– По-разному, через видения, длящиеся мгновения, предрассветные сны, неприметные знаки… Разговор с мертвым, как с живым, бывает очень редко…

Похоже, мои слова понемногу вызвали доверие графа.

– Значит, вы можете увидеть картину смерти, если возьмёте в руки предмет, связанный с гибелью человека? – попросил уточнить Апраксин.

Теперь его голос стал, действительно, серьезен.

– Да, граф, я могу полагаться на свои таланты, если этот предмет соприкасался с телом жертвы в момент смерти, – ответила я, – Также о многом могут рассказать зеркала, находившиеся в комнате, мистическое стекло всё запоминает…

Апраксин кивнул. Он достал из ящика стола мусульманские чётки и протянул их мне.

– Что вы можете сказать об этом предмете? – спросил граф бесстрастно.

Я напряглась, готовясь увидеть кровавые сцены битв, но ничего не почувствовала. Напрасно мои пальцы перебирали четки. Тишина и пустота.

– Что вы чувствуете? – спросил Апраксин.

– Простите, я ничего не почувствовала, – честно ответила я, возвращая ему чётки.

Щёки горели от стыда. Утешало лишь то, что граф Апраксин не сообщит о моей неудаче никому, и о моём позоре не станет судачить всё водяное общество.

– Браво, сударыня! – генерал не смог сдержать довольной улыбки. – Эти чётки изготовлены недавно местным мастером, я заказал их в подарок моему московскому приятелю, любителю кавказских вещиц.

Едва сумев сдержать вздох облегчения, я не смогла сдержать улыбки.

– Мадемуазель, не знаю почему, но я вам верю! – воскликнул граф. – Согласен дать вам разрешение, – но его лицо обрело прежнюю суровость. – Не могу знать, как ваш талант поможет следствию, но нам сейчас не помешает любая помощь. Дай вам Бог, сударыня! Но это не значит, что вы должны быть в курсе всех дел следствия, – сказал он мне строго, – ваша задача увидеть…

Подробности следствия меня не особо занимали, я была рада удивительной возможности проявить себя, наконец-то, мой дар сослужит добрую службу.

Константин проводил меня до коляски и, попросив меня подождать, вернулся к Апраксину и Юрьеву для дальнейшего разговора.

Из журнала Константина Вербина

Наша беседа с графом Апраксином была прервана визитом Сергея Вышегородцева, брата князя, которого мы успели занести в список подозреваемых. Я вспомнил слова Аликс о том, как этого молодого человека охарактеризовала Нина Реброва: игрок, волокита, лодырь, сквернослов, которого старший брат постоянно выручает из всяческих нелицеприятных передряг.

Черты лица молодого Вышегородцева искажал страх.

– Мой брат исчез! – произнёс он взволнованно. – Алексей не вернулся домой со вчерашнего вечера!

– Прошу вас успокоиться! – велел граф Апраксин. – Что вам известно?

– Ничего! – простонал Вышегородцев. – Будь я проклят! Я кутил всю ночь в весёлых компаниях, не подозревая о том, что Алексею грозит опасность! Как отвратительны слухи о том, что мой брат убил Кравцова и скрылся! Чепуха!

Разумеется, мне давно известно, что в светских кругах новости распространяются весьма скоро, но я не ожидал, что настолько.

Юноша едва сдерживал рыдания. Мне не удалось понять, чем вызван его страх и горе: беспокойством за судьбу брата или за свою собственную жизнь.

Граф кивнул мне, дабы я задал гостю необходимые вопросы.

– Чем объясняется ваша уверенность в невиновности брата? – поинтересовался я.

Вышегородцев опустил взор. Мы сразу сообразили – он что-то скрывает.

– Мой брат не трус… – твердо повторил он.

– Никто не обвиняет князя в трусости, – продолжал я, – и мы были бы счастливы убедиться в его невиновности. Возможно, именно ваши слова снимут подозрения с брата…

Он молчал – колебался, пытаясь принять верное решение.

– Алексей не был врагом Кравцова… Я готов поклясться! – в его голосе звучало скрытое отчаяние.

– Прошу вас, будьте откровенны, в ваших руках честь вашего рода! – мой тон не был настойчив, но твёрд.

– Ради брата, я нарушу клятву, данную ему! – Вышегородцев сдержал вздох, – Алексей и Кравцов тайно служили в канцелярии Бенкендорфа. Более того, они работали в паре, разыгрывая в свете неприязнь друг к другу! Я надеюсь, что Алексей похищен и жив… О, Господи!

Сергей закрыл лицо руками.

– Поиском вашего брата займутся немедленно, – задумчиво произнёс Юрьев, – Я, право, не знал, что они разыгрывают вражду…

– Этого не знал никто, кроме меня, – ответил Вышегородцев, пытаясь унять чувства, – Их актёрский талант часто помогал им в исполнении служебных поручений, – Сергей тяжело дышал от волнения, – я поклялся сохранить тайну… Но сейчас вопрос жизни и смерти, пусть ради спасения Алексея стану клятвопреступником…

– А был ли у вашего брата и Кравцова общий враг? – спросил я.

– Не знаю, явных врагов не было… Алексей со мной не откровенничал… Клянусь, я ничего не знал о поручении, которое они должны были выполнить в ближайшие дни… Разумеется, я вообще ничего не ведал об их служебных делах!

– Когда брат открыл вам тайну, что вовсе не враждует с Кравцовым? – продолжал я беседу.

– Около года назад, я сам узнал обо всём случайно… – юный Вышегородцев вздрогнул.

– Пока хватит вопросов, – прервал Апраксин. – Ступайте домой, позже с сами ещё побеседуют…

Вышегородцев, немного успокоившись, удалился. Граф казался пораженным новостью не меньше нас. Неужто он тоже не ведал об этой искусной игре?

* * *

Преодолев узкие дорожки, мы приехали на место убийства: широкая поляна, окружённая невысокими холмами с одной стороны, заканчивающаяся небольшим обрывом – с другой. Мы спешились. Аликс, не проронив ни слова, быстро направилась к обрыву. Солнце, сокрытое одним из горных хребтов, освещало поляну, трава казалась неестественно яркой, как на цветных лавочных гравюрах.

– Кравцов упал здесь, в пяти шагах от края, – говорила она, прикрыв глаза. – Он лежал ничком, вдоль обрыва, лицом к тому холму. Правая рука немного вытянута вперёд…

Аликс встала на место, где по её предположению лежало тело. Лицо ее побледнело, мне захотелось немедля прервать наш эксперимент, но Юрьев удержал меня.

– Я в восхищении, барышня не могла этого знать! – воскликнул он с нескрываемым изумлением. – Невероятно! Все верно!

Жандармский офицер, насмешливо отзывавшийся о мистических увлечениях доктора Майера, с живым любопытством наблюдал за маленькой Аликс, которую всего лишь несколько минут назад считал романтической выдумщицей.

– Ночь, хлещет дождь, – продолжала Александра. – Яркая вспышка сквозь тьму… Гром… дождь смыл первые капли крови…

Она пошатнулась. Я поспешил к ней, чтобы поддержать, но Аликс, извинившись, выпрямилась. Я осторожно взял Аликс под руку. Чувство, что в каждом ее слове кроется подсказка, не покидала меня. Сумею ли я понять послание призрака?

– Ваши ответы поразительны! Что вы ещё можете сказать? – поинтересовался Юрьев. – А убийца? Вы видели убийцу?

– Простите, мне очень жаль, но я никогда не вижу лица убийцы, – ответила Аликс, опираясь на мою руку от усталости.

Да, мертвым недолжно влиять на судьбы живых, даже на судьбы своих губителей, нам придется самим расшифровать смутные подсказки ушедших.

– Если вас утомил сей эксперимент, мы не станем докучать, – нехотя произнес Юрьев, поймав мой суровый взгляд.

– Благодарю, мне привычны подобные труды, – улыбнулась Аликс. – Если бы вы дали мне вещь, которая была на убитом в момент смерти, возможно, мой рассказ стал бы более подробным… Я понимаю, пока мои речи вам мало чем помогут…

– А что вы можете сказать о князе Вышегородцеве? – спросил Юрьев. – Он жив или мёртв?

Меня поразило, как жандармский офицер уцепился за показания из мира мертвых.

Аликс печально покачала головой. В ее взоре читалось искренне смущение и извинение, что она не может оказать нам стоящей услуги.

– Простите, я не знаю… Здесь его не убивали – единственное, в чём я уверена, – уверенно произнесла Аликс.

– Вы можете узнать, убили его или нет? – Юрьев не отступал.

– Нет, – виновато ответила Аликс, – хотя… если мне дадут хороший портрет, где чётко прорисованы глаза, я попробую узнать, жив Вышегородцев или убит…

Юрьев задумался.

– У госпожи Кравцовой, сестры убитого, должен быть портрет! – произнес он уверенно. – Юлия Кравцова – невеста Вышегородцева, – уточнил он Аликс, – Поскольку нам неизвестно жив князь или мертв, я не стал говорить об их отношениях в прошедшем времени…

Я одобрил уважение Юрьева к неизвестной судьбе Вышегородцева.

– Мне бы хотелось узнать, что князь жив, – тихо произнесла Аликс, смущенно опустив взор.

– Аликс, если тебе стало дурно, и ты не желаешь принимать участие в нашем следствии, то можешь отказаться, – твердо произнес я, поддерживая ее на горной тропинке.

Злость на себя за необдуманный поступок охватила меня, надо было слушать слова Ольги, ей понятнее чувства сестры.

– Нет-нет, – спешно прервала Аликс, – я должна помочь восстановить справедливость… Ради Кравцова, которого я почти полюбила, – шепнула она мне.

Юрьев, довольный, что ему не пришлось уговаривать Аликс, молча следовал за нами. В визите к госпоже Кравцовой он нам компанию не составил, чем весьма меня порадовал, бывалый жандарм слишком настойчиво требует ответов от Александры, совершенно не щадя чувств барышни.

* * *

Юлия Кравцова встретила нас трогательным печальным взором, и я сразу же проникся к барышне сочувствием. Она была бледна и спокойна. Несмотря на печаль, черты лица Квавцовой выдавали дерзкий нрав, иногда барышни подобного характера бывают нежны, а иногда непреклонны.

– За одну ночь я потеряла двоих близких мне людей: брата и жениха, – тихо произнесла она. – С князем мы хотели пожениться через два месяца… Мне совестно, что я поначалу подозревала Алексея в убийстве моего брата, я написала гневное письмо, где отреклась от него, как и обещала… К счастью, он его не прочитал…

Она с трудом сдерживала слёзы.

– Не стоит предаваться отчаянью, сударыня, – произнёс я, – возможно, ваш жених жив. У вас есть его портрет?

– Да, конечно, – Юлия перевела на Аликс взгляд, полный надежды: она догадалась, какой эксперимент мы хотим провести. – Правда, этому портрету пять лет, – невеста князя вопросительно посмотрела на Александру.

– Не беспокойтесь, главное, чтобы портрет был выполнен точно, особенно глаза, – поспешила ответить она.

Нам принесли небольшой портрет очень хорошей, тщательной работы. Я обратил внимание на тонкий европейский кинжал, висевший у князя на поясе. Художник с особой тщательностью выписал сей предмет – вероятно, по желанию заказчика. Поскольку я знал Вышегородцева со времён моей воинской службы, то не мог не запомнить, как он дорожил этим кинжалом.

Александра приняла портрет из рук Кравцовой. Склонив голову, она внимательно всматривалась в его лицо. Затем, прикрыв глаза, провела рукой по портрету.

– Ваш жених жив! – произнесла Аликс уверено.

Лицо Юлии просияло.

– Жив? Где он сейчас? Что с ним? – она не могла сдержаться.

– Простите меня, я не знаю, – виновато ответила Аликс, вновь рассматривая портрет.

Вдруг она вздрогнула и побледнела, но быстро совладала со своими чувствами. Радостная Кравцова не успела ничего заметить.

– Если князь жив, его вскоре отыщут, – успокоил я Кравцову.

Мне не терпелось узнать, что увидела Александра. Какое видение на мгновение столь взволновало её? Я заметил, что Аликс хочет скорее выйти на свежий воздух, ей вот-вот станет дурно от переживаемого волнения, которое приходилось скрывать. Мы спешно покинули гостиную. Поддерживая Александру под руку, я довёл её до коляски.

– Этот красивый кинжал на портрете, – сказала мне Аликс, не дожидаясь моего вопроса. – Я вдруг увидела, что он был на поясе убийцы, застрелившего Кравцова… Это видение промелькнуло мгновенно, когда я рассматривала портрет…

Не вернуться и не расспросить Юлию Кравцову о кинжале я не мог.

– Не припоминаю у князя этой вещи, – сказала она, задумавшись. – Возможно, он подарил кинжал или продал его до нашего знакомства. Мне очень жаль, но я не никогда не придавала этому значения.

– Вы уверены, что кинжала не было среди вещей вашего жениха? Может, князь просто не показывал его вам? – предположил я, не видя причины, по которой можно столь легко расстаться с любимым предметом.

– Мой Алексей очень любит хвастать предо мною своим дорогим оружием, – ответила Юлия, – я знаю обо всех его военных вещицах… У нас с ним очень тёплые доверительные отношения, – я заметил, что она говорит о Вышегородцеве в настоящем времени, значит, верит, что он жив. – Князь – человек замкнутый, у него не было близких друзей… Разве что мой брат, упокой Господь его душу… и вы, он иногда очень тепло вспоминал вас…

Она улыбнулась.

– Вы найдёте Алексея! – это был не вопрос, а утверждение. – Князь жив, значит, он скоро вернётся… Он умеет выпутаться из любой передряги, я это хорошо знаю…

Я не мог с ней не согласиться.

Вдруг радость на лице барышни сменилась возмущением.

– А вдруг князь, действительно, совершил убийство?! – воскликнула она.

Кравцова поднялась с кресла, ее пальцы сжались в кулак.

– Неужто он виновен? – повторила она с разочарованием. – Тогда лучше ему быть убитым!

– Не стоит обвинять князя заранее, – возразил я спешно.

– Вы правы, – виновато прошептала Кравцова, – но я ничего не могу поделать… Меня одолевают дурные мысли, за которые мне становится совестно… Я мысленно обвиняю Вышегородцева, а потом прошу прощения у него… Князь именно тот человек, которому я готова покориться и все прощать… только не убийство брата…

Кравцова опустилась в кресло, закрыв лицо руками. Присутствие постороннего не смутило ее, но я испытал неловкость. Некоторые особы имеют способность изящно выражать свои эмоции, не нарушая приличий, вызывая у окружающих непреодолимое сочувствие.

А кто наследует немалое состояние Кравцова? Разумеется, оно перейдет к сестре, как приданное… Допустим, преступление ради денег возможно… но зачем убивать князя? А если он жив? Кажется, я окончательно запутался в своих размышлениях!

Незримого начала тень

Подняться наверх