Читать книгу Избранница Хозяина холмов - Елена Счастная - Страница 3

Не знаю, о чём отец говорил с Кранманом накануне вечером, а некоторый разговор между ними точно состоялся. Но наутро нам с Лелией и всем, кто прибыл в Джинарию вместе с советником, было велено срочно собирать вещи и к полудню быть готовыми отплывать. Хоть, кажется, ещё вчера мы собирались погостить в королевском замке ещё день – как дань вежливости за помощь в поисках меня. Но, похоже, отец решил, что всякой вежливости наступает конец, когда стороны не сходятся во мнениях.

В каких именно – тут и гадать не приходилось. Надежды Кранмана на то, что советник вдруг согласится отдать единственную дочь, то есть меня, замуж за овдовевшего правителя и тем самым нарушить собственные планы, явно не оправдались. И хоть те настроения, в которых расстались отец и его давний добрый знакомый, мне не нравились, я всё же не могла удержать облегчения. Даже и сказать сложно, что хуже: стать женой полудикого принца или совсем уже зрелого – если не сказать больше – короля. Да ещё после всего того, что он мне вчера устроил.

Да с таким жить – проще повеситься.

Да, в замке шептались, что он ещё полон сил и – чего скрывать – имеет множество любовниц, среди которых даже жёны приближенных к нему аристократов. Но это служило бы для меня небольшим утешением, доведись попасться ему в руки.

Ожидаемо всё утро до отплытия из бухты Леверра отец пробыл в скверном расположении духа. И я хотела было вновь узнать, где и как Илари, а то и попросить увидеть его, но не решилась. Его ответ предугадать можно было и так.

Признаться, в какой-то миг я начала опасаться, что Илари просто избили до полусмерти ещё по дороге в Леверр, а его тело бросили в каком-нибудь лесу. Ведь мне отец об этом мог сказать всё что угодно – допытаться правды я всё равно не смогла бы. Но уже перед самым отплытием стало известно, какую такую участь подготовил отец для молодого стражника.

Когда все вещи были уложены на дно дромона, а гребцы сели на вёсла, я вышла из шатра, что был натянут у кормы корабля, чтобы напоследок глянуть на зелёный берег Джинарии, прежде чем мы покинем его надолго.

Оказалось, его величество Кранман всё же прибыл нас проводить – с солидным сопровождением из замка. Была тут и Варайя, которая то и дело встревоженно вытягивала шею, словно кого-то высматривала. Были и скучающие придворные, которым, в общем-то, не было дела до того, кто прибывал в Леверр, а кто уезжал. Путь это даже сам советник правителя из соседнего королевства.

Прежде чем по сходням подняться на борт, отец всё же приостановился перед его величеством и кивнул, что-то коротко ему сказав. Лицо короля тут же помрачнело, но он всё же нашёл в себе силы улыбнуться.

– Зря, Лисварх, – донёс до слуха его слова ветер. – …было бы лучше.

И Кранман поднял на меня многозначительный взгляд. Отец покачал головой, затем в сопровождении оруженосца и слуг всё же поднялся на корабль. Следом за ним носильщики притащили некоторые его личные вещи, и только тогда самым последним на борт взошёл Илари.

Я даже не сразу его узнала: в простой рубахе и штанах – без единого знака принадлежности к герцогскому дому де ла Исла. На лице несколько ссадин и хороший кровоподтёк у виска – уже густо посиневший, а значит, он получил его ещё по дороге в Леверр. Похоже, за сопротивление от посыльных короля ему хорошенько досталось.

Мне захотелось махнуть рукой, чтобы привлечь его внимание, но он даже не смотрел в мою сторону. Думается, стану настаивать – и будет совсем плохо.

– Ох, что же будет, – прошептала рядом незаметно подкравшаяся Лелия. – Вы же посмотрите, как его разукрасили!

– Проклятый Шассер, – буркнула я в ответ. – Это из-за него мы вернулись.

«А из-за меня ввязались во всё это», – сама собой всплыла в голове подленькая мысль. Да, Охотник виноват в том, что не упустил случая проучить меня и доложил о нас королевским посланникам. Но началось-то всё из-за меня!

Илари прошёл мимо в стороне. Его подвели к мачте и, усадив на дно корабля, привязали к ней, заломив руки за спину. Другой верёвкой перехватили шею и чуть прижали к древку – чтобы не мог опустить голову.

Расслабится – и грубая пенька сразу начнёт натирать влажную от пота кожу. А за весь день – это просто страшное мучение. Ни поспать толком, ни дать отдыха напряжённым мышцам. Даже и не скажешь сразу, что хуже: получить пару десятков плетей или сидеть вот так, мучаясь, до самого заката, а может, даже до утра!

Я подобрала подол и кинулась к стоящему у носа корабля отцу.

Лелия попыталась меня удержать:

– Донья, не надо! – но едва успела прихватить пальцами локоть.

Но я вырвалась, а затем проскочила мимо охраняющей покой советника стражи. Те только озадаченно глазами хлопнули. Порой казалось, что после истории с Илари они и вовсе будут опасаться того, чтобы коснуться меня. Мало ли.

– Что ты задумал? – Я дёрнула отца за рукав.

– Ты вообще или о чём-то конкретно? – с нарочитым безразличием отозвался отец.

– Ты хочешь завялить Илари на солнце? – Я махнула рукой в сторону мачты. – Сегодня же ни облачка на небе! Он просто поджарится.

– Не поджарится, – беспечно ответил отец. – Но, может, солнце выжжет у него из головы все крамольные мысли приближаться к тебе, а уж тем более касаться тебя. Каково будет его отцу, уважаемому вархассцу, узнать, что его сын променял всю свою жизнь только на возможность залезть тебе под юбку? Или он думал, что я смирюсь с вашей связью и приму его в мужья для своей дочери, а то и возвышу? Это не поведение воина! Это поведение мальчишки, который вдруг осознал, что у него находится в штанах и для чего предназначено.

– Разве защищать девушку – это не по-воински? Ради её безопасности сопроводить в дороге. – Я остановилась рядом с отцом, и в лицо пахнуло разогретой морской солью.

Ударился в уши шум портовой набережной, где, кажется, даже ночью не стихала суета. Только после заката она, верно, приобретала другое настроение.

– Не нужно пытаться подменить понятия, Тави. Ломать жизнь и себе, и ей, пусть даже из желания угодить, – это далеко не защита!

Наши дромоны почти одновременно отошли от берега Леверра под отрывистый плеск вёсел. Через несколько дней плавания галечные берега Джинарии сменятся дикими скалами севера. И чем дальше, тем они будут становиться всё выше и мрачнее. Мне не хотелось отплывать, но хотелось оказаться от короля Кранмана как можно дальше. Однако все его слова, пусть и сказанные вчера в пылу, так и не давали покоя. Что, если и правда нас на землях Глиннхайна ждут только опасности?

И остановится ли сам джинарийский король? Или попытается дотянуться из-за моря?

Отец и правда не стал больше слушать ни слова моего возмущения тем, как он поступил с Илари. Я пыталась поймать его, но он постоянно находил какое-то невероятно важное дело, чтобы избежать нового разговора.

А Илари просидел на солнце – с короткими перерывами на то, чтобы справить нужду, – до самой ночи. Я лишь с наступлением темноты, договорившись с дозорными, смогла приблизиться к нему. А после того, как дала напиться из собственной фляги, обтёрла ему лицо и шею приготовленным Лелией по особому маринийскому рецепту отваром – от ожогов. Кожа Илари, даже закалённая загаром в Вархассии, страшно покраснела под солнцем, завтра начнёт покрываться мелкими волдырями. Его губы растрескались, волосы слиплись от пота. Но никакого распоряжения от отца, чтобы прекратить пытку, никто сегодня не слышал.

– Прости меня, – единственное, что я могла повторять Илари снова и снова, пока оттирала тёмные разводы с его щёк.

Потому что другие, более значительные слова на ум если и приходили, то всё равно казались вздорными и пустыми.

Я не должна была это допустить. Наверное, Илари тоже так думал, потому что молчал. Только смотрел пристально сквозь рыжеватый от мачтового огня сумрак в моё лицо. Кажется, он не винил меня ни в чём, но в его глазах я всё же видела упрёк. Или просто хотела увидеть.

Закончив с умыванием Илари, так и не дождавшись от него хоть слова в ответ, я уже собралась было уходить – уязвлённая и раздосадованная. Невольно я коснулась кончиками пальцев висящего на поясе ножа. Взять бы и просто разрезать верёвки, что пленяют Илари! Но вряд ли после этого отец не вернёт его на место. А то ещё и придумает, как ужесточить наказание. К тому же пострадают пропустившие меня к нему дозорные… Кажется, я могу всё! Ведь я дочь герцога. И в то же время я могу ничтожно мало.

– Поцелуй меня, Тави, – вдруг донеслось до слуха сквозь тихий плеск волн и поскрипывание мачты. – Тогда я хотя бы буду знать, что это всё не зря.

Я быстро зыркнула на стражей, что сидели неподалёку на скамьях, кажется не слишком усердно глядя в нашу сторону. Если отец узнает… Нет, всё же это слишком большая опасность вызвать ещё больший его гнев.

И пока я раздумывала, Илари смотрел на меня, хмуря тёмные брови и явно чувствуя мои сомнения.

Нельзя сказать, что ни разу я не задумывалась над тем, чтобы позволить ему поцеловать себя. И даже порой представляла, как это будет. Однако для такой просьбы Илари выбрал ну совсем неподходящее время.

Я вновь присела перед ним, осторожно провела ладонью вниз по скуле, по заросшей гораздо сильнее, чем обычно, щеке.

– Давай сейчас ты постараешься забыть, о чём попросил меня, – улыбнулась, стараясь смягчить его разочарование. – И вспомнишь, когда мы доберёмся до Глиннхайна.

– Боюсь, там ты станешь от меня ещё дальше, чем теперь. – Он покачал головой. – И это остров, Тави. Большой остров, с которого тебе некуда будет бежать. И я не смогу помочь.

– Ты не прав. – Я разобрала пальцами вьющиеся пряди у его виска. – Даже с острова всегда можно найти выход. Глиннхайн торгует со многими королевствами. А значит, там всегда можно встретить купцов. Сейчас подходит к концу высокий сезон, но Феамонское море открыто даже зимой, и там ходят корабли на большую землю. Редко, но ходят. А королевский двор – самое лучшее место для заведения полезных знакомств.

Ну вот, проговорила всё вслух – и самой как будто бы стало немного легче. Первые разумные мысли после того сумбура, что творился у меня в голове из-за неудачного побега.

Ещё посмотрим, ваше высочество, принц Атайр, стану ли я вашей женой. Даже при вашем на то согласии!

– Ты всегда представляешь всё это лучше меня, – усмехнулся Илари.

– Просто я думаю об этом постоянно. Сейчас я всё дальше от матери. Но мне нужно вернуться.

Я вздрогнула, когда на мачту, закрыв лицо Илари, наползла огромная тень неслышно подошедшего со спины дозорного. Он ничего мне не сказал, но и так стало понятно, что разговор пора заканчивать. Интересно, много ли он слышал и о многом ли доложит отцу?

Я поднялась на ноги, стараясь сохранить невозмутимое достоинство, и скоро скрылась в кормовом шатре, где меня поджидала Лелия.

К счастью, на другой день Илари отпустили по приказу отца. Но его сразу отправили на другой корабль – тот, что следовал за главным. Теперь до самого Глиннхайна нам вряд ли удастся обмолвиться хоть парой слов.

Через сутки после того, как мы отплыли от берегов Джинарии, корабли подхватило сильным, но прохладным в этой части Феамонского моря течением. Гребцы подняли вёсла из воды, оставив управление дромонами самым опытным, наверное, во всей Вархассии кормчим. Мне нравилось присаживаться рядом с широкоплечим, лысым, как торчащий из земли валун, Эшту, чтобы понаблюдать за тем, как он управляет огромным деревянным чудовищем. Кормчий не прогонял меня, а отец не препятствовал моему интересу: наверное, такое моё занятие казалось ему наиболее безобидным. А что? Может, мне и умение управлять кораблём когда-то пригодится! Никогда не знаешь, каких знаний потребует жизнь.

Норовистые потоки течения порой стремились увести нас в сторону от самого короткого пути. Кормчий постоянно выправлял путь по солнцу, которое всё так же ясно сияло на густо-голубом небе. Его помощник и сменщик отдавал команды следящим за парусами матросам – и те поворачивали их наиболее удобно к ветру. Наблюдать за всем этим было и любопытно, и утомительно тоже. Непривычное безмолвие – не считая нестихающих разговоров мужчин – настораживало. Ни птиц, никакой другой живности вокруг – так казалось посреди бесконечного полотна буйного водного простора.

– Ох, донья, – вздыхала подозрительно зеленоватая Лелия, когда под ветром волны на море становились ещё выше, ощутимо раскачивая корабль. – Долго нам ещё до Глиннхайна? Что-то нехорошо мне.

Кажется, по пути из Вархасии в Джинарию она так не жаловалась. Но здесь море и правда было гораздо более неспокойным. Наверное, в Феамоне и шторма случаются чаще. Ветер уже долго не стихает, то чуть ослабевая, то усиливая напор. И дует почти всегда в одну сторону, только едва вихляя.

– Эшту сказал, ещё день, если ветер будет столь же благоприятным.

Помощница только кивнула и закатила глаза, когда ударившая в борт волна хорошенько качнула наш дромон. Так и промаялась она до самого вечера, и теперь уже нельзя было точно сказать, кто за кем ухаживает. Все наложницы, которых в подарок Глиннхайнскому королю вёз отец, были на другом корабле. А здесь мне приходилось справляться самой.

Потому вечером мы с Лелией обе уснули в своём шатре так крепко, словно в порту тюки разгружали. И где-то посреди сна я почувствовала вдруг, что всё изменилось. Изменилось море, дыхание течения и ветра. Стало почти совсем спокойно, тихо, неподвижно. Слишком неподвижно.

Проснувшись, я даже и не сразу поняла, где нахожусь: дома или ещё не корабле? Нас почти не качало. Было тихо. Все беспробудно спали, кроме обычных дозорных: в неспокойные времена, когда в море вполне можно наткнуться на варваров-аранов, без хорошего дозора никак.

Заинтригованная таким странным безмолвием, я выбралась наружу. И сразу обомлела, потому что по сторонам от обоих бортов дромона над водой плыли яркие зеленоватые огоньки – и от них по глади скользили яркие блики. Откуда они здесь? Это что, какие-то морские светлячки? Я о таких никогда не слышала.

Я повернулась к кормчему: сейчас, после вечернего отдыха, снова настала смена Эшту, но в нём тоже что-то изменилось. Он сидел неподвижно, крепко держа поскрипывающее кормовое весло, и смотрел вдаль, куда плыли эти странные огоньки, словно бы уводя нас за собой. По тому, как качало сейчас корабль, я вдруг поняла, что течение ударяет нам в борт, а не тащит своим потоком. Мы что же, сменили направление? Может, так нужно?

– Эшту! – окликнула я кормчего, но тот и не шевельнулся даже.

И тут у меня похолодело в затылке. Промозглость эта вместе с шевелящим волосы ветром стекла по шее и дальше – по спине. Натянув плащ на плечи сильнее, я поёжилась, медленно подходя к Эшту. Но его взгляд остался неподвижным, почти мёртвым. Я даже потрясла его за плечо – мужчина только покачнулся под моим напором, однако даже не посмотрел на меня.

Похоже, пора звать отца. Да хоть кого-то, кто сможет откликнуться! Потому что и дозорные у дальней мачты дромона тоже выглядели подозрительно безучастными. И едва я добралась по настилу до них, как услышала короткий всплеск справа, словно рыба взыграла. Большая такая рыбина! Огоньки над водой качнулись, испустив – можно было поклясться! – тихий свист. Их незнакомая, дурманная сила коснулась меня изнутри. Обожгла, но не огнём, а ядовитым жгучим зельем.

– Блуждающие огни! – выдохнула я сама себе. – Они уведут нас не туда!

А там, приходилось слышать, вполне легко и непринуждённо могут разбить наши корабли о какие-нибудь дикие скалы в щепки. Подобных огоньков уже не водилось в Вархасских водах. Но во времена Первых племён они были очень опасны для любых кораблей, что подходили к берегам королевства. Теперь о них можно было узнать разве что из старых легенд.

Я содрогнулась от пробежавшего по спине озноба и, подобрав подол длинной сорочки, с удвоенной прытью кинулась к шатру отца – над головами крепко спящих на нижнем ярусе корабля гребцов. Но, не добежав, замерла, когда увидела, как впереди, совсем рядом с ним, на борт забирается совершенно потрясающее, страшное и в то же время изумительно красивое существо. Стройный сильный мужчина, весь блестящий от воды и совершенно, просто возмутительно обнажённый.

Я, ещё прячась в тени мачты, осторожно наклонилась и сняла с пояса безучастного дозорного топорик на короткой рукояти – такими, как рассказывал однажды Илари, удобно сражаться на корабле. Я, конечно, никогда не сражалась. Тем кинжалом, что мне подарил отец, владела сносно, однако с надеждой, что он мне всё же никогда не пригодится. Но этот мокрый с ног до головы незнакомец казался таким огромным, таким мощным, что моё оружие да при моих умениях вряд ли причинит ему хоть какой-то вред. А топор хотя бы выглядит страшнее. Главное – уверенно держать.

– Подходи, не бойся, – вдруг заговорил мужчина и повернулся ко мне.

Я зажмурилась на миг, потому что только так можно было удержаться от того, чтобы не скользнуть взглядом вдоль его тела вниз. И вряд ли моё внимание привлекли бы его колени.

– Кто ты такой? – попыталась я спросить как можно более грозно.

Но насколько грозно вообще можно разговаривать с голым мужчиной? Его длинные, до пояса, волосы, мокрыми прядями прилипшие к телу, надо сказать, совсем ничего не прикрывали. Потому я, стрельнув взглядом по сторонам, на ходу захватила чьи-то развешенные у борта на просушку портки. Пригодятся.

– Видно, ты нечасто бывала в этих краях, раз не знаешь, кто я такой, – усмехнулся незнакомец. – А ещё носишь в себе кровь сидхе. Позо-ор!

Издевается ещё… Вот же рыбина двуногая!

– Пока ты напоминаешь потерпевшего кораблекрушение, – огрызнулась я. А мужчина вдруг двинулся мне навстречу. Честное слово, так спокойно и величаво, словно одетый в шелка король. – Стой, где стоишь!

Я слишком поздно поймала себя на том, что уже разглядываю его, приближаясь к опасным границам. А осознав это, подняла топор повыше и угрожающе им качнула.

– Осторожнее с мужскими игрушками, девочка, – снисходительно усмехнулся мужчина. – Поранишься. Я просто хочу взглянуть на тебя поближе.

– Сначала скажи, кто ты такой! – Я швырнула в него сухие штаны. – И прикройся.

Мужчина взглянул на упавшую к его ногам ткань, как на какое-то недоразумение, которому он даже название приличное подобрать не мог. Конечно! Зачем ему в воде штаны? Мешают, наверное, только. Он снова посмотрел на меня и просто перешагнул через почти любезно предоставленную ему одежду.

– Я Эх-ушге, – гортанно и как-то по-особенному мягко проговорил мужчина. Тогда только меня догнала мысль, что мы с ним разговариваем на руэльском. – Вернее, сын правящего рода Эх-ушге. И я пришёл сюда, чтобы остановить вас.

Хороши новости. Впрочем, об этом я уже и сама догадалась.

– Зачем?

– Потому что на Руэльских островах вам не будут рады. Вы принесёте только беды туда, где ещё сильна вера в Старых богов. Где за гранью ещё спят дети Дану. Вы не нужны там. Вы всегда несли на эти земли только смерть.

Его голос с каждым словом становился всё более гулким и даже гневным. Как будто вархассцы чем-то задели лично его.

– А ты, значит, защитник? – Я приподняла брови, даже позабыв на миг об оружии в своей руке и о наготе этого странного Эх-ушге. – Хранитель?

– Можно и так сказать, – уклончиво качнул головой тот. – И в моей силе разбить ваши корабли так, что их обломки только через несколько недель доплывут до диких берегов Глиннхайна.

Он остановился близко от меня, но ровно так, чтобы я не могла дотянуться до него одним ударом топора. Его кожа блестела, по ней то и дело пробегали мокрые дорожки, волосы казались чуть зеленоватыми, а глаза были наполнены необыкновенным свечением, словно морская вода – солнцем. Он был красив и уже не юн: все те сотни лет, что он наверняка прожил, явственно читались в его взгляде, которым он неспешно мерил меня раз за разом.

– Так зачем ты пришёл? – Я остановилась тоже, покосившись на шатёр, где сейчас спал отец. Если я крикну, он проснётся? Вряд ли. – Ведь эти Блуждающие огоньки подчиняются тебе, верно? И уведут корабли прямо на скалы. Но ты забрался на борт. И говоришь со мной. Значит…

– Я почувствовал текущую в тебе силу за много миль отсюда. И долго преследовал вас. Подумал, что мне могло показаться, но нет. – Он протянул руку к моей груди, но не коснулся её. А вокруг его ладони вдруг разрослось бледное холодное свечение, которое пронзалось короткими алыми всполохами. – Как ты, дитя туатов, оказалась так далеко от породившей твой род колыбели?

Он слегка наклонился ко мне – и от его тела разлилась волна сырой прохлады. А на вид он вполне себе тёплый, как и любой другой мужчина. Если бы все мужчины выглядели как он, конечно. Но, наверное, так выглядят только боги.

– Вряд ли я смогу дать тебе подробный ответ. – Я невольно качнулась назад. Интересно, это его свечение или моё? – Наверное, я оторвалась от колыбели ещё задолго до своего рождения. Первые племена расселились на большой земле многие сотни лет назад.

– И потеряли свою силу. Но ты сохранила, – озадаченно нахмурился Эх-ушге. – Потому я не могу не пропустить тебя. Ты должна быть там.

Где-то я уже это слышала… Должна быть там – среди зелёных, как тина, холмов. На диких тропах, под дождём и на ветру. Та девочка в бирюзовом платье, моё видение – она говорила мне то же.

– Так отзови свои огоньки! – на правах потомка Первых племён потребовала я. В конце концов, он относится ко мне даже с некоторым почтением. Не нахальничает, не лапает…

– Я не могу. Ты должна пойти со мной. А они, – Эх-ушге обвёл взглядом корабль, – будут убиты.

Я даже рот открыла от потрясения: с таким праведным спокойствием он это сказал. Как будто может быть только так и никак по-другому. Как будто в таком вот исходе нет совершенно ничего необычного и жестокого. Даже в голове не укладывается! Да, похоже, у этого Эх-ушге безнадёжно просолились мозги!

– Ты и правда считаешь, что я на это соглашусь?! – мне едва удалось унять так и проступающую в тоне визгливость. Мне и правда хотелось визжать, а ещё хвататься за голову.

– Если не согласишься добровольно, есть два исхода. – Мужчина сложил руки на мощной груди. – Я забираю тебя с собой силой, выбрасываю на берегу, а дальше ты продолжишь путь сама. Второй – ты отправляешься в небытие вместе с остальными. Потому что дальше я ваши корабли не пропущу.

У меня, признаться, в какой-то миг руки опустились. Думала, вариантов будет гораздо больше.

– Но мой отец не желает зла ни королю, ни кому бы то ни было в Глиннхайне! Он плывёт с мирным посольством. Поговорить и попытаться договориться. Разве только за то, что вархассцы когда-то воевали с руэльцами, мой отец и все эти люди заслуживают смерти?

Эх-ушге покачал головой.

– Ты маленькая глупая девчонка. И ты не видишь в людях и половины того, что они таят в себе на самом деле. – Он, кажется, начал злиться. – Я вижу ненависть в сердце советника. Я вижу ненависть в сердцах многих из тех, кто плывёт на острова с ним.

– Возможно, им удастся избавиться от неё именно теперь!

– Эти обиды слишком старые для того, чтобы от них можно было избавиться так резко, – возразил Эх-ушге. – Так что ты скажешь?

Я огляделась, крепко сжимая в руке топорик. Безразличные, послушные воле этого мужчины огоньки всё сияли над водой и манили за собой оба корабля. Кажется, вдалеке уже проступили очертания тёмных каменистых круч – огромного острова, почти голого, без лесов. Одни булыжники да чёрный вулканический песок.

– Просто отпусти нас, – всё же попросила я. – Я смогу уговорить отца вернуться. Потому что здесь слишком опасно.

– Я не могу. Вы вернётесь.

И тут Эх-ушгу просто повернулся и пошёл прочь. Похоже, разговаривать со мной он больше не собирался. А может, пытался проверить, что же я стану делать теперь, перед лицом неминуемой смерти. И отчего-то казалось, что есть способ самой отозвать Блуждающие огоньки. Или хотя бы попытаться. Я ясно чувствовала их мерцающую силу и слышала тихое, завлекающее пение, которое лишало воли бодрствующих и погружало в беспробудный сон спящих.

Но огоньков так много и повелевать ими всеми может только Эх-ушге. Уж он-то умеет!

Что, если попытаться дотронуться до его внутренних сил? До его потоков, ведь он явно порождение этой стихии, сын моря и связан с ним так прочно, что трудно отделить одно от другого. А стихийные силы – это то, что как раз подвластно мне. Конечно, если забыть о том, что я плохо справляюсь со своими умениями.

– Постой! – всё же окликнула я мужчину. – Постой.

Он обернулся с таким уверенным выражением на почти неподвижном лице, как будто и не сомневался, что я именно так и поступлю. Вполне себе обычная человеческая уловка. Нечем гордиться!

– Ты передумала? – его голос снова стал мягче, а в глазах вспыхнул интерес.

– Да… – пролепетала я, стараясь изобразить благоговейный страх. – К тому же ты сказал, что я должна быть там. Я чувствую это с каждым днём сильней. Но позволь им выжить! Напугай, заставь задуматься над тем, что они должны вернуться и больше не появляться здесь. Что они должны забыть о злобе в своём сердце. Забыть обо мне. Разве на это ты, сын правящего рода, не способен?

Эх-ушге внимательно выслушал меня, и по его лицу я не могла прочитать ни единой мысли, что сейчас царствовали в этой древней голове. А затем мужчина подошёл и просто подхватил меня на руки. Совершенно легко, будто плеснул и объял меня волной. Я даже выронила из руки топор – и тот с громким стуком ударился о доски настила.

Ещё миг – и мы оказались у края борта. Мужчина упруго оттолкнулся ногами и прямо вместе со мной полетел вниз. Я закричала, цепляясь за его широкую шею обеими руками. И тут же захлебнулась, когда Эх-ушге потащил меня дальше, в тёмно-синюю глубину.

Но тут он пропал. Я, совершенно ослепнув от горькой соли моря и страха, пошарила вокруг себя руками – никого, только плотные нити воды проскальзывали между пальцами. Похоже, настало время паниковать. Да, Эх-ушге не даст мне разбиться в лепёшку о скалы, но утопит вполне себе непринуждённо!

Но моё замешательство длилось недолго.

Вскоре подо мной выросла вдруг некая податливая опора. Стремительно меня повлекло наверх, выше и выше, пока я не вынырнула на поверхность. Взлетела, словно меня подбросили в воздух, и тут же как будто шлёпнулась в лужу, но оказалось, что лежу на спине огромного, сотканного из упругих водных потоков коня. Он встряхнул гривой, рассыпая в стороны тучу брызг, а меня буквально переполнило его силой. Тонкий привкус тины и водорослей растёкся по нёбу, я собрала эти прозрачные потоки воедино, незримо сжала в ладонях, ощущая среди них тончайшие связи с каждым из Блуждающих огоньков.

– Я не пойду с тобой, – крикнула я. – И если ты говоришь, что я ношу в себе сильную кровь сидхе, то ты не можешь приказывать мне.

Одну за другой я обрывала связи с сонмами колдовских светлячков. До острова, который уничтожит корабли моего отца, оставалось совсем немного. Громада скал всё росла, росла – она и правда, словно чудовище, поглотит столько жизней и не заметит.

– Ты и правда сильна, девочка, – усмехнулся конь голосом Эх-ушге. – Но тебе не совладать со мной. Тебе не хватает умений, зато не занимать отваги и упрямства. В Глиннхайне ты найдёшь себе учителя. Но вот кто им будет, придётся решить тебе самой. Придётся сделать выбор – непростой выбор. – Он, кажется, вздохнул. – Боги сегодня обойдутся без жертвы.

И вдруг невероятный конь стал растворяться, обращаясь растущим смерчем. Меня закрутило в нём, я совсем перестала понимать, где небо, а где вода. Всё менялось местами перед взором так быстро, что ничего нельзя было разобрать.

Затем меня подбросило, толкнуло – и я совсем неласково приложилась плечом о настил отцовского дромона, распласталась ничком и замерла, ещё не веря, что Эх-ушге всё же решил пойти мне навстречу. Мокрая сорочка облепила тело, меня заколотило от холода, но я лежала, не шевелясь, ещё некоторое время, прежде чем нашла в себе силы просто сесть.

Эх-ушге пропал, оставив меня размышлять над странным пророчеством. Но пусть так, лишь бы все были живы. И только в следующий миг я поняла, что корабли всё ещё продолжают плыть на скалы, хоть Блуждающие огоньки растворились и уже не вели их за собой.

Как такое может быть? Вот же конь морской, будь он неладен! Он отпустил нас, кажется, слишком поздно.

– Эшту! – крикнула я, пытаясь скорее встать на ноги.

Мой крик разбудил всех на корабле. Заворочались, забормотали внизу проснувшиеся гребцы. В шатре отца что-то грохнуло – и следом раздалось короткое бранное слово. В целом я была с ним согласна. Кормчий наконец шевельнулся, заморгал недоуменно, кажется ещё не понимая, что происходит.

– Эшту! – Я всё же добежала до него. – Нужно разворачивать корабль.

Но больше ничего не пришлось объяснять: опытный моряк уже и сам заметил нарастающую опасность. Спохватились и на втором корабле, заорали, затопотали по настилам.

Из шатра вышел отец, хмурясь и озираясь, не понимая верно, отчего посреди ночи вдруг случилась такая суматоха. Но Эшту и упавшие на вёсла гребцы уже начали уводить дромон в сторону. Огромная сила моря ещё тащила нас вперёд. Пенные валы разбивались о колени чёрных скал, и стоило только представить, что и наши корабли могут разлететься в щепки, как в спине что-то каменело.

– Что происходит, Тави? – грозно окликнул меня отец, будто я всё это устроила.

Он всегда относился к моей силе с большой подозрительностью, зная, что её можно повернуть разными сторонами. Наверное, я и могла бы навредить, если бы вообще знала, как это делается. Но сейчас мне стало даже обидно: а он-то и не знает, что тут случилось на самом деле.

– Мы заблудились, – проговорила я ровно, когда отец остановился рядом со мной у носа дромона. – И Хранитель здешних вод хотел нас убить.

Проснувшаяся Лелия подоспела ко мне тоже и накинула на плечи сухой плащ вместо безнадёжно промокшего. Не помешало бы сменить и сорочку, но я не могла сдвинуть себя с места: нужно убедиться, что всё закончится для нас хорошо.

– Хранитель вод? – недоверчиво переспросил отец, окидывая меня долгим взглядом. Он придвинулся ближе и вдруг обнял меня за плечо. – Тави… Если это опять твои видения… Ты выпала за борт? Кто тебя спас?

– Ты слышишь меня?! – Слишком сильное раздражение неверием отца буквально отшвырнуло меня от него. – Нас едва не убили Блуждающие огни. Они зачаровали всех на корабле. Я видела Хранителя вод Эх-ушге. Он хотел нашей смерти. За то, что мы несём беду в Глиннхайн.

– О чём ты? – гневно рыкнул отец. Его губы побелели, а взгляд закаменел. – Никаких бед…

– Нас точно заколдовали, ваша светлость, – внезапно вступился за меня Эшту. – Я совершенно не помню, как случилось так, что мы свернули в сторону от течения. Здесь много островов. Много опасностей. Только благодаря донье Тавиане…

– Хорошо, – отрезал отец. – Возвращайся на свой пост, Эшту.

Кормчий поклонился и пошёл обратно, сочувственно на меня поглядывая.

– Они не хотят, чтобы мы приходили, – проговорила я, кутаясь в плащ, пряча под ним озябшие руки. – Может, нам всё же не стоит? Не стоит соваться туда, где нас не смогут понять. Даже здешние духи против.

Отец чуть опустил плечи, глядя далеко перед собой. Каменный остров уже остался в стороне. По широкой дуге корабли разворачивались, чтобы снова вернуться в течение, что вынесет нас к Руэльским островам.

– Значит, нам придётся переубедить их.

Но его слова вовсе меня не успокоили. До самого утра я больше не смогла сомкнуть глаз, как ни уговаривала меня Лелия прилечь и отдохнуть.

На рассвете море стало ещё беспокойнее. Небо и вовсе заволокло тяжёлыми тучами, с которых свисали длинные бороды льющих где-то вдалеке дождей. А к полудню показались в туманной дымке высокие рубленые берега Глиннхайна. Кажется, весь этот огромный остров был крепостью. Бесконечный ряд ровных скал, к которым никто не смог бы подступиться, не размозжив днища кораблей. Неприветливые бухты, и редко где можно было смутно разглядеть поселения вдоль берегов.

А после полудня мы вошли наконец в залив Фанг Фада, на западном его берегу и раскинулась столица Глиннхайна, колыбель королевского рода Хозяев холмов – Гианмор.

Я ожидала чего угодно от Руэльских островов. Я помнила своё видение, наполненное промозглой сыростью. Но суровые виды горбатых долин, покрытых густой зеленью лугов и лесов, вызывали в душе лишь восхищение и странную робость. А ещё предвкушение: соприкоснуться бы с мощной силой этих мест и руэльцев, что ещё чтят Старых богов. Они ведь совсем другие – люди, что здесь живут. Они не могут быть похожи на нас. Потому что земля взращивает своих детей похожими на себя.

А значит, нам придётся трудно.

В самый разгар дня впереди развернулся освободившийся из тисков скал и низин холмистый простор с уложенным в нём, словно горсть камней в ладони, городом. Точно спинка трона, позади него высилась далёкая горная гряда.

Дромоны причалили к высокому, опутанному сетью мостков и причалов берегу. Я сошла на него, озираясь, отчего-то не чувствуя ни страха, ни промозглого ветра, что трепал полы плаща. Пристань шумела, заполненная людьми – прибывшими из далёких королевств, разгружающими разномастные корабли с пёстрыми парусами и мачтами, что частоколом торчали вокруг. Здесь торговали, слонялись без дела, встречали, провожали. Цепкие взгляды носильщиков и местных шлюх одинаково жгуче ощупывали все подряд лица.

– Ты так себе представляла Гианмор? – Отец легонько подтолкнул меня в спину. – Самый великий город Глиннхайна из тех, что построены до войны. И который нам так и не удалось взять.

– Я вообще никак его себе не представляла. – Его прикосновение показалось вдруг очень неприятным. Словно в душе после разговора с Эх-ушге зародилось недоверие и подозрительность к отцу. – А ещё я предпочла бы его никогда не видеть.

– Глупо было бы ожидать от тебя другого ответа, – хмыкнул Лисварх.

Он оставил меня, и скоро по его приказу к королевскому замку, очертания которого можно было разглядеть даже отсюда, с вершины закутанного в туман холма, отправили небольшой отряд воинов – доложить о нашем прибытии. И пока за нами не прислали сопровождение, носильщики принялись выгружать с дромонов дары для короля и его отпрысков, оставшуюся провизию и пожитки.

Лелия вздыхала, стоя рядом со мной в стороне, под навесом, который наскоро устроили для нас, чтобы не мочила одежду стылая морось. А вот я довольно легко привыкла к ощутимому холоду здешних мест. И старалась ни о чем не волноваться раньше времени, только наблюдала издалека за Илари, который, словно ничего не случилось ещё недавно, присоединился к охраняющей советника страже.

– Подумать только, что придётся тут задержаться, – проворчала Лелия.

А ведь сама недавно меня уговаривала, что ничего страшного в том нет.

Но скоро всё же король Каллум прислал за нами крытые повозки и достойное сопровождение – целый отряд всадников, закованных в чёрные латы. Они появились на пристани, заставив всех, кто не желал встречи со стражей короля, мгновенно исчезнуть из вида.

Вперёд выехал высокий мужчина в чёрном, с гербовыми знаками королевского дома на груди.

– Наследник Древних богов и король Холмов Каллум приглашает вас, посланники Вархассии, к своему очагу, в свой дом, чтобы выслушать и дать кров после долгого пути.

Отец величаво кивнул в ответ, а я подумала, что теперь впереди у меня много неприятных встреч. А первая из них – с принцем Атайром.