Читать книгу Дневники - Елена Щербакова - Страница 12

Отшумела Москва – в воскресенье 04.09.11 был День города. А сегодня понедельник, начались трудовые будни. И Слава от этого очень серьёзный, а может, просто реагирует на погоду – похолодало.

Дорога до монастыря стала привычной. Монастырь стоит как бы за стенами строго и нерушимо, и только всё вокруг меняется. Вот уже и листья осенние летят. Пришла осень.

– Навестим могилу казацкого генерала. Она очень заметная, – говорит Слава.

В некрополе, у лестницы в церковь, была протоптанная дорожка к могиле атамана Донских казацких войск, героя Отечественной войны 1812 года Иловайского А.В. Он воевал в частях М.И. Платова и Ф.Ф. Винценгероде, а также участвовал в войне с Францией 1806–1807 гг., с Турцией 1809–1811 гг. и в войне с Персией 1826 года. Особо почитается казаками большой траурный венок-могила у подножия высокого памятника в некрополе монастыря, охраняемого ими.

Сегодня необычайно тихо. В колокол били три раза, и Слава напряжённо прислушался, будто звон провожал его по кладбищу. Всё говорило о том, что здесь помнят великих людей и их могилы всегда отмечены знаком внимания. Кто-то да и положит цветок или воткнёт свечку. Вот и у Перова, с которым мы решили попрощаться, уже убрали возложенные нами цветы, но стояли две свечки. Вечная о нём память.

Выйдя из церкви, Слава сказал:

– Пойдём ко мне, посмотрим киноленту «Живой труп» по Толстому, где Протасова играет Баталов. Это мой любимый артист.

– Раз предлагаешь, то посмотрим.

Дома Слава показал свои фотографии. Я смотрела карточки и удивлялась, до чего же Слава эффектный мужчина. Если бы он жил в 19-м веке, он точно был бы гусаром и его любили женщины, впрочем, как и сейчас.

Но Слава себя назвал корнетом Оболенским, что кажется благородным. Да, это он такой герой 19-го века. Его даже две Елены любят: я и певица Дмитриева из Воронежа, которой он отсылает свои песни на исполнение. И думаешь иной раз, что он стоит на коленях перед всем Ленинским проспектом, где возвышается памятник Юрию Гагарину. Вот он, век 19-й, потом 20-й и рядом 21-й.

В «Живом трупе» плясали цыгане.

– Это настоящая жизнь! – восторгался Слава. – Протасов – это я, всё, как он, готов променять на веселье. Но с ним судьба обошлась жестоко и со мной обошлась так много раз. Я самый настоящий живой труп.

– Странно, – говорю я, – Протасов себя в конце фильма убивает где-то за сараем, а в книге у Толстого – сразу после судебного процесса в здании суда.

– Всё-таки он труп, и ему уже всё равно, кто хочет строить счастье на его несчастье.

– Это трагично.

– Такова горечь жизни.

Я допила чай и стала собираться. Слава позвал пуделя Джеки, чтобы проводить меня. Тот засуетился, завилял длинным хвостом. Джеки молодой, светло-палевый пудель, бегает, как и Джонни. Но Джонни, чёрненького пуделя с широкой попочкой, уже нет.

В переходе на Ленинском проспекте, как всегда, сидел известный уличный гитарист Николай в чёрной шляпке и пел романсы. Слава его хорошо знает, этого старика-музыканта. Николай поприветствовал нас тихим хриповатым голосом и показал монетку.

– Вот эта медаль будет тому, кто узнает, какую песню я пою.

Он приподнял колено и заиграл на гитаре, Джеки сидел у его ног.

– Знаем, это романс «Очи чёрные», – сказала я, когда Николай закончил исполнение.

– Верно. Медаль самому умному и кудрявому, – сказал Николай и вручил Славе десять рублей монетой.

– Заработал, Джек! – обрадовался Слава, и мы, попрощавшись с Николаем, вышли из перехода.

05.09.11