Читать книгу Духъ и Мечъ – Воичи Сила - Елена Серебрякова - Страница 2

Город Сурайск стоял на берегу реки Бежи, и относился к владениям князя Сурайского. Только сами Досифей Александровичи в городе не жили. Княжеская усадьба располагалась на севере владений в Жилицах. Двухуровневый особняк венчал вершину холма. Но стихия не различает, где князь, где холоп. Снежные заносы безжалостно обработали Жилицы и перекрыли сообщение с городом.

По Сурайску поползли слухи, что весна будет дружной, и таяние снега превратится в потоп. Паводок унесет дома, два моста через Бежу, размоет дороги и задержит сев жито.

Две девочки из церковного хора по велению настоятеля храма Вознесения Господня отца Маркиана обошли все дома и позвали жителей шестого дня с раннего утра на расчистку тропы для крестного хода. В воскресенье на службу собрался почти весь город и места в храме не достало. Часть прихожан стояла на улице, зато в крестном ходе участвовали все. Вышли из храма и против часовой обошли кладбищенский погост, потянулись к княжьему саду, впереди икона Спасителя, хоругви, кресты и, конечно, пение. По большому кругу обошли княжий сад и направились к храму. Просили урожайного года, спокойного половодья без разрушений и подтоплений и, конечно, мира.

После службы Федор Коргач, шестнадцатилетний сурайский древодел в толпе нашел своих младших братьев, и вся троица двинулась к родному дому. Их матушка на службу не ходила. С вечера поставила опару, а утром напекла пирогов с капустой и грибами, напарила репы и разлила по кружкам малиновый квас. К праздничному угощению добавила по куску домашнего сыра. Детки ввалились в избу и сразу сели за стол. Перво-наперво вспомнили своего батюшку, главу их семейства, погибшего в прошлом годе в одной из многочисленных стычек с татарами. Потом старший в семье Федор поведал как прошла служба и крестный ход. Начали уминать за обе щеки пироги и нахваливать мастерицу. После еды разошлись по своим делам: матушка пошла обихаживать скотину, потом хотела сесть за свой ткацкий станок; два младших продолжили вырезать из дерева рыцарей для княжьей дружины; Федор пошел в столярную мастерскую. Несмотря на свою раннюю молодость, он единственный из всех мастеровых делал надежные колеса для повозок. Секрет передал ему батюшка, он и научил ремеслу. Федор закрепил успех усовершенствованием повозки для самого князя Сурайского. Сделал новые оси и колеса. В результате такая повозка, запряженная одной лошадью, катилась быстрее, чем другая с парой лошадей. Весь секрет был в ступице тележного колеса. Нужно знать какой кусок вяза поставить на сушку, какой дуб выбирать на ось. Другой секрет состоял в шлифовочной притирке и последующей смазке ступицы и оси. Были секреты, состоящие из размеров колеса, длины спиц, количества секций и замковых соединений. Федор свято хранил тайны, переданные ему батюшкой, и причин для этого было много. Но главное состояло в том, что его подражатели допустят брак, а виноватым сделают его.

Появление Федора в воскресный день в мастерских объяснялось необычной придумкой. Увидел у себя в доме невесть откуда взявшуюся картинку с пояснениями на иноземной языке. На картинке, вокруг стоящего столба, привязанные к шестам, бегали лошади. На них сидели всадники с мечами в руках. Без слов было понятно, что так тренируют будущих конных воинов, но Федька углядел другую пользу. Ведь ежели пустить по кругу не лошадь, а обычные скамейки, привязать только одну лошадь, чтобы она крутила круг, то получится круговерть на радость его младшим братьям и другой ребятне.

Федор открыл амбарный замок на двери мастерской и шагнул вперед. В нос ударил знакомый запах стружек, опилок, костного клея и притирок. Его верстак стоял в углу и занимал огромную часть мастерской по сравнению с остальными. Готовые колеса стояли у стены, все семь штук. Нужно было сделать восемь, по одному аршину в сечении. Кроме колес по чертежу Федора требовалось изготовить центральную ступицу, на половину сажени в сечении. В стоячем положении от нее к центру должны исходить восемь осей, по две сажени в каждой. С другой стороны, ось будет опираться на колесо. Еще требовалась оглобля в пять саженей. Тогда лошадь будет ходить по кругу, вращать всю конфигурацию, а детки сидеть на скамейках по двое.

Конечно, с самого начала надо было искать поддержку и помощь, но Федор все откладывал, и вот наступил момент, когда медлить более нельзя. Надобно идти к воеводе и открывать суть задумки. Дмитрий Михайлович хорошо знал отца Федора. Вместе сражались с татарами, только воевода Бутурлин вернулся, а отец остался там, на поле брани.

Воскресенье подходило к вечеру, и по расчетам Федора воевода должен находиться дома. Идти на другой день к нему в казенную избу рискованно, людей вокруг полно, да и неизвестно, как Дмитрий Михайлович отнесется к его придумке.

Пришлось идти окружным путем, потому как прямой траншеи от мастерской к дому Бутурлина не прокопали.

А терем воеводы был справный, с мансардой, с двумя крыльцами. Служба у него ответственная, приходилось объезжать все заставы на рубежах Сурайского княжества.

Дмитрий Михайлович появлению Федора обрадовался, посадил за стол, налил кваса. Федор сразу достал чертеж круговерти и стал объяснить назначение своей придумки. Дмитрий Михайлович выслушал его и заметил, что забава может понравиться не только детям. Он и сам со своей супругой не против сделать несколько кругов. Долго вертел чертеж в своих руках, потом предложил добавить еще одну оглоблю. По его мнению, крутить должны две лошади. Тогда и скорость прибавиться, и лошади быстро не устанут. Сговорились так, что Бутурлин пожалует в мастерскую и прилюдно сделает заказ на большую ступицу в центре, восемь осей и две оглобли, но суть замысла раскрывать не станет.

Федор вошел в столярку, когда все мастеровые находились уже на своих местах. Работать никто не начал, шел обмен новостями, слухами. Появление опоздавшего вызвало естественный интерес и, конечно, свое слово сказал главный балагур и заводила Серега Клинец.

– Зря ты, Федя, столько колес наделал. Говорят, телеги отменили.

Толпа умолкла в ожидании следующих слов.

– Велено полозья готовить. Отныне все будут на волокушах ездить. Привезли сто обозов грязи. Как снег сойдет, ею покроют дороги и будут их регулярно поливать. Так, что колеса твои без надобности.

Толпа загоготала, а Федор сделал удивленные глаза, пожал плечами от непонимания.

– Серега, я сперва не понял. Гляжу, у твоего дома стоят три обоза. Думал, в мешках мука, а получается грязь.

– Где, что? – заорал Серега и побежал на улицу.

– Вот чудак, – заметил Федор, – нечто по такому снегу хоть один обоз пройдет?

Толпа загоготала еще сильнее. Клинец вернулся быстро, уразумел ответку.

– Дурак, ты «колесник»! – зло буркнул он и уткнулся в свои планки.

Работа в мастерской закипела. К полудню к Федору обратился Тимоха Чулков.

– Научи меня колесному делу, надоело на подхвате. С осени тут болтаюсь, а к приспособлениям не допустили.

– Не могу, надобно распоряжение старшого. Коли с ним договоришься, я тебя возьму.

– Да я все сделаю, чтобы научиться.

Федор достал принесенный узелок с едой и пригласил Тимоху угоститься. Парень не отказался и рассыпался в благодарностях.

К вечеру в мастерскую заглянул воевода. Мастеровые притихли, но приветствиями обменялись.

– К тебе, Федор, с поручением, – заявил воевода, – надобно кое-что изготовить, для чего не спрашивай. Вот чертеж, – Бутурлин вынул из кармана бумагу с записями, – тут прописано чего и сколько надобно соорудить. Цены на материалы объявишь по завершению. Тогда и за работу отблагодарю.

Дмитрий Михайлович отошел от верстака и развернулся к мастеровым.

– Что, ребятушки, как дела ваши славные, все ли жизнью довольные?

– Весны боимся, – раздался из глубины мастерской голос, – оно как пойдет таять, так и посносит все окрест.

– На все воля Божья, но старики сказывают, не будет разора. Тепло начнется не сразу, постепенно и снег станет медленно таять.

– Желаю спросить, ежели что не так, то сразу отворот-поворот, грубых слов не боюсь, – заговорил Серега Клинец, – еще до снега жена моя пошла на базар, хотела купить у знакомого купца из Новгорода иголку и нитки. Посконь у нас своя, а вот для шитья нужны иголки и нитки.

– О чем спросить желаешь? В толк не возьму! – воевода понял, что вопрос интересен всем.

– Короче, купец поведал, что ганзейской торговли в Новгороде более не существует. Иголки и нитки из Любека больше не возят.

– Не возят из Любека, будут из Либавы и Митавы. Суть в чем?

– Он сказал, что Московский князь Иван всех ганзейских купцов в темницу засадил, товары отнял. Интерес мой один, кабы войны не было.

– Ну ты закрутил, – выдал кто-то из мастеров.

– Где Новгород, и где мы, – начал говорить воевода, – наш Великий князь Казимир имеет с Иваном Московским понимание. Никакой распри меж ними не существует. А вот крымчаки нам угрожают, но сие не в первый раз.

– Прости, Дмитрий Михайлович, мою назойливость, спросил, не подумал, – заявил Серега, давая отступного.

– Коли иголок и ниток нет, пусть твоя жена приходит ко мне в дом, что-нибудь придумаем.

Воевода ушел, мастеровые умолкли и занялись своими делами.

– Хочу сказать, – подал голос Семен Черпак, знатный резчик по дереву.

Фамилия или прозвище? Говаривали, что его дед резал диковинные черпаки из цельного дерева.

– Прямо перед снегами повезли меня в Жилицы к князю Сурайскому. Был заказ на раму определенного размера с орнаментом. Приехали на место и оказалось, что замерщики малёху ошиблись. Отвели меня в тихую комнату ни стола, ни стульев. Сел я на пол и начал раму подгонять, благо резцы с собой прихватил. Сижу так тихо и работаю. Вдруг слышу разговор то ли сверху, то ли снизу, но слышу все, о чем говорят. Из говорящих один наш князь, другого не знаю. Вот тот другой сказывает, что, когда Новгород опять присягнул Московскому князю, хан Ахмат на Москву попер. Новгород метнулся. Трудно отвыкать от старых порядков. Стали совет держать с нашим Казимиром, помощь у него искать. Про то проведал Иван и двинул войско к Новгороду. Те закрыли ворота и оказались в осаде. Большого войска у Ивана не было, основные силы хан Ахмат отвлек, но осаду держали. Когда подошло подкрепление, испугались. Вышли к Ивану духовенство, за ним и весь народ. Пали на колени и стали просить прощения. Пятьдесят главных врагов Москвы были схвачены и пытаны. Все признались в своей вине и указали сообщников. Оказалось Феофил, новгородский Владыко, сговаривался против Москвы. Его отправили в ссылку, много семей выдворили из города, а сто человек казнили прямо здесь. И все из-за сговора с Казимиром.

– Ты, Семен, похоже от себя прибавил, – процедил Серега.

– Вот вам крест, братцы. Еще незнакомец сказал, что Иван Московский подмял под себя все земли и дальше идти ему некуда. Дальше наше Великое княжество Литовское.

– Так и сказал? – не унимался Серега, но его подколы уже никто не слышал.

Долгое молчание нарушил Тимоха:

– Не могу взять в толк. Мы русские, но живем под рукой литовского князя. Там тоже русские, а живут они под кем? Кто он, Иван Московский?

– Он князь Московского княжества, – ответил Семен.

– Так он русский? Тогда вообще ничего не понимаю!

Тимохе не ответил никто.

Весна подступила не сразу. То уйдет на тепло, то снова отличится заморозками. Так потихоньку, незаметно снег уходил и обнажалась земля. Половодье подступило к прибрежным баням, но дальше не пошло. Ледоход зацепил сваи на мостах, только строения устояли. Еще по морозу Федор и Тимоха успели заготовить нужное дерево: восемь бревен, по две с лишним сажени; две оглобли, по пять сажень; добыли заготовку из вяза для центровой ступицы. На себе такую заготовку унести не смогли. Сделали тележку под две человеческие силы.

Мастеровые постоянно спрашивали для чего нужны заготовки, но Федька отмахивался. Дескать имеется чертеж у воеводы, по нему он исполняет задание. Чем ближе виделось окончание, тем чаще Федор бубнил: «Гладко на бумаге, да забыли про овраги». В разгар весны пожаловал воевода, спросил о делах и поделился планами:

– Скоро престольный праздник – Троицын День. Успеешь закончить свою круговерть?

– Оно конечно смогу, но…

– Сказывай про заковыки.

– Нужен песок, дорожку засыпать, а то землю колеса быстро продавят, нужна площадка под основу и лошадиная упряжь. И еще, Дмитрий Михайлович, ставить забаву надо ночью. Днем зевак соберем половину города.

– Все тебе будет, со всем согласен. Кого в помощь дать?

– Тимоху и Семена. Втроем сладим.