Читать книгу Смерть нельзя отменить - Елена Шейк - Страница 2

Главная лаборатория была разделена на отделы, но неизменно их объединяла маленькая

табличка, гласившая, что страны, входящие в состав Международного Противоэпидемического Комплекса, следуют принятой от

16 декабря 1971 года конвенции о

«запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении». Важные положения конвенции молодым учёным велено было вызубрить до последней запятой.

Утром, ещё по темноте, из закрытого административно-территориального образования Сибирь-1 следовал автобус, который отвозил хмурых, невыспавшихся сотрудников за ворота главного корпуса, преодолевая грязевые ямы и стоически перенося отсутствие дорог.

      Ребята, плотно общавшиеся друг с другом в закрытом городе, встречались дружной компанией в течение дня только на несколько часов утром в лектории, да в обеденный перерыв, иногда в библиотеке. В самый первый учебный день им выдали белые халаты, а после лекций проводили в разные части лаборатории, где белоснежные столы стояли стройными рядами, а на них поблёскивали пробирки, чашки Петри и прочая посуда, микроскопы. На новом месте работы молодые люди освоились быстро, но работа оказалась скучной и, как некоторым казалось, – максимально бесполезной.

– А вы чем занимаетесь? – спросил Имон. – У нас в первом блоке лаборатории практикуются на микроорганизмах, которые абсолютно безвредны.

– Учимся готовить питательные растворы, – развела руками Эсти. – Скорей бы нас уже перевели в отдел по изготовлению вакцин.

– Я уже на лекциях устал от этой важной информации, – вздохнул Феликс, сражаясь с рыбной котлетой. – Уже вторую неделю месим эти растворы.

– Взбодрись, завтра первый семинар будет, – весело сказал Максим. – Если не пролошим, то нам доверят что-то большее, чем приготовление питательных сред.

– Почему здесь так холодно? – сменил тему Хан Барым. – Если бы я знал, что будет настолько холодно, то захватил бы вещи потеплее.

– Холод – это не самое грустное. А вообще я рад, что мы не занимаемся скрепко и бумагоперекладывательным трудом. Иначе у меня бы сразу включился лапочный режим, – выдал Имон. Кажется, что только Рита и Макс его поняли. Только им стало смешно. Остальные лишь вежливо улыбались.

      Исихару поправил очки и застыл на стуле, вытянувшись на манер гусеницы, которую некстати застали за пожиранием сочного листика.

– Не смотри на меня так, – предупредительно сказал Имон, вооружившись вилкой и использованной зубочисткой. – Прикиньте, Исихару бегал за мной со словарём, когда мы с ребятами в гости пришли к нему, Максу и Феликсу.

– Я хочу тебя лучше понимать, – ответил Исихару.

– Тогда открой соцсети и полистай мемы, – посоветовал Макс. – Только так можно постичь тонкие грани души Имона и его версии русского языка.

– Я вот хочу на море, на тёплый пляж. Мне что открыть? – спросила Эсти.

– Портал в ад, когда Исихару снова побежит за мной со словарём, – пробубнил Имон, набивая рот едой. – И правда холодно. Я скоро буду приезжать на работу, завернувшись в плед.

Барым никогда не признавался, что одной из ключевых причин, которые способствовали тому, что он согласился на предложение работы в лаборатории в закрытом городке в совершенно чужой для него холодной России, было то, что работа там засчитывалась как служба в армии, а он как раз очень не хотел служить. Другие МПК такие варианты не предлагали.

– Это ещё что! Вот начнётся зима, – захихикала Рита, – а зима в Сибири начинается гораздо раньше центральной России, м-м-м… Заживём!

– Марго, ты наших мальчиков запугаешь и убегут они отсюда, не дождутся даже реальных холодов, – засмеялась Лия. Уж ей было известно, насколько зима в Сибири суровая: по обмену училась с Ритой в Новосибирском университете.

– А я могу помочь тебе, – сказала Рита, глядя на Хан Барыма, и тот с ожиданием уставился в ответ. – Я люблю вязать, и я могу связать тебе свитер. Даже к Хэллоуину успею.

– Это было бы прекрасно, – Хан, уголки губ которого до этого лишь робко приподнимались вверх, уже не мог скрывать своей улыбки.

– Только надо выбрать пряжу. Я сейчас схожу за шоколадкой в буфет и вернусь.

– А у меня есть! Я отдам тебе свою. Давай выберем пряжу вместе, – предложил он. – Только давай сядем за свободный столик. Вон тот у окна освободился.

      Ребята с ехидными улыбочками молча переглядывались. Все, кроме Исихару. Сидящему рядом Имону казалось, что Исихару взглядом мог стол прожечь.

– Хорошо, давай, – ответила раскрасневшаяся Рита.

– У окна ветер дует, надеюсь, ты замёрзнешь быстрее, – неожиданно высказался Исихару, и ребята уже не могли сдержать порывы хохота.

      Обычно сдержанный Хан сжал в руках чашку, но вовремя опомнился и не вылил её содержимое в порыве негодования на голову своему оппоненту.

– Ничего. Я не замёрзну у окна, ведь я буду с Марго. А ты сиди тут один, зато в тепле, – бросил на прощание Барым и поспешил удалиться к Рите за дальний столик у окна.

Исихару вскочил на ноги и сжал кулаки, но Макс и Имон, тут же поднявшись со своих мест, поспешили его успокоить.

– Дружище, да это ничего, – приговаривал Имон. – В голову не бери. Не дай ему тебя достать.

– Кстати, Ритка вам уже надарила своих мини-ковров? – спросил Макс, усаживая Исихару на место.

– Да! Я наступил на один и чуть не проехался носом к противоположной стене. У нас эти коврики по полу скользят в лабе, – признался Имон. – Я сказал Марго, что всё супер, и она ещё парочку подарила. Не знаем с народом, что теперь делать.

– Это точно, – хмыкнул Феликс.

– Марго старается, у неё отличное хобби. Мне вот нравятся эти коврики, а ещё салфетки, на которые можно ставить вазы с цветами, – сказала Эсти.

Эсти умела находить радость в мелочах, что Имону очень нравилось. В годы учёбы девушка успела поработать фотомоделью, но по её словам «быстро забросила эти глупости». Коллеги называли её ласково – Эля, но несмотря на миловидную внешность и аккуратность в одежде, Эсти отличалась амбициозностью, была трудолюбива и компетентна в своей профессиональной области.

– Смотрите, Алексу повезло, у него есть фирменный шарф от Марго, – заметила Лия.

– Да, мы работаем рядом. Я не раз помогал ей перетаскивать лабораторную посуду, двери открывал. А шарф и правда тёплый, – с чувством благодарности произнёс вечно тихий и молчаливый Алекс.

– Блин, хочу заменить все ковры на один шарф, – цокнул языком Имон. – К слову, впереди выходные. Чем займёмся?

Имона Флинна коллеги считали дружелюбным и забавным парнем, который неизменно был вежлив с окружающими. Не любил спешки, с любыми конфликтными ситуациями справлялся с присущим ирландцу спокойствием. «Да ничего страшного. Ну, подумаешь. Всё хорошо же!» В тоже время Имон являлся неиссякаемым источником шуток и зачинщиком всех походов в музей, кино и концертный зал, посиделок в кафе и иногда ресторане. В закрытом городке было мало поводов для веселья, но Имон мастерски организовывал разного рода праздники, в том числе дни рождения, а также умел находить что-то новое для себя и друзей даже в скучных буднях.

Жили молодые учёные в закрытом административно-территориальном образовании Сибирь-1 близ лесного массива, где и был спрятан научный комплекс. Помимо магазинов и одного сетевого супермаркета тут совсем недавно открыли музей и концертный зал. Когда сняли ограничения после очередного локдауна, то заработали кинотеатр с рестораном. В северной части города располагалось служебное жильё для военных, а бронированные машины то и дело рассекали центральные улицы, некоторые грузовики защитного цвета не имели даже окон, либо на них были решётки.

– А вы не слышали? В проезжающей машине как будто люди звали на помощь, – остановилась Рита. Друзья, один за другим, начали вынимать наушники из ушей.

– Чего? – переспросил Макс.

– Я про машину. Только я слышала, как там люди звали на помощь?

– Хороший вопрос. Жаль, что с нами сейчас нет Алекса. Он бы и услышал, и увидел.

У ребят ещё не сложилось чёткого мнения о том, в какое место они попали. Кажется, Рита мельком видела в контракте, что комплекс ещё и военным считался. Но какая разница, что там было написано мелким шрифтом? Цифры зарплаты затмевали любые слова.

– Максим, скажи, ты ведь работал в похожем комплексе раньше. Чем занимаются в спецблоке? – наседала с вопросами Рита, поравнявшись с Максом.

– Я не знаю. Я работал в центральной лаборатории в Китае и перед тем, как меня бы перевели в спецблок, узнал, что в российском филиале освободилось место. Подал заявление на перевод, так и попал сюда.

– Вы контракт читали? Там написано было, что комплекс военно-научный, – с уверенностью произнёс Феликс. – И это даже не мелкий шрифт был. Умники.

– А ты, значит, самый умный и всё знаешь?! – вздёрнула нос Эсти.

– Я знаю, что сегодня мы все дружно выпьем за наши новые карьерные перспективы, – сказал Феликс. – А то как приехали, так ни разу ещё не собирались в полном составе.

Он жил в служебной квартире вместе с Максимом и Исихару. В одном доме с ними жили Алекс, Имон и Барым. А вот девушки делили квартиру в доме напротив. Эсти не возражала против соседства с Лией. Только у Риты была отдельная квартира, её отец заранее подсуетился с жильём для любимой дочери.

Самая большая квартира оказалась у Макса, Феликса и Исихару. Все без долгих раздумий там и решили отпраздновать свой приезд в международный исследовательский комплекс.

– Три комнаты! Вот вам повезло, – хмыкнул Имон, разгружая пакеты с едой.

– И с видом на главную площадь.

– Погодите-ка! А ведь я помню, что вы жили в другой квартире, – вспомнил Имон.

– Так и было. Секрет прост. Исихару поплакался, что ему не хватает личного пространства и нам дали трёшку. А так бы ютились в двухкомнатной, – признался Макс. – Я насчёт съёма квартиры писал заявление заранее, но, видать, оно из Китая до сих пор пешком идёт и всё никак не переберётся через границу.

– У вас тут очень уютно, – оценила Лия, поправляя футболку с глубоким вырезом на груди и откладывая телефон, чтобы помочь Исихару нарезать салат.

– Слушай, а я ведь не принял твою заявку в друзья почему-то… – удивился Максим. Обычно он как можно скорее пытался сбежать с кухни, чтобы Исихару не заставил его картошку чистить, например. Но сегодня кухня напоминала шумный улей: ребята доставали тарелки, разливали по чашкам сок, помогали с нарезкой сыра и колбасы.

– Добавляйся уже, – весело сказала Лия.

– Вот же ты богиня, – вздохнул Максим, любуясь фотографиями Лии. Темнокожая девушка во время учёбы работала плюс-сайз моделью и даже снималась в рекламе, часто в социальной. И успела вместе с единомышленницами открыть кризисный центр для женщин.

– Я не отрицаю флирт, но прости, мне больше по душе помогать людям, чем быть чьей-то богиней.

– А ты что, по девочкам? – вскинул брови Максим, пролистывая студийные, а потом и личные фото Лии, где она обнимается с высокой блондинкой, целует её.

– Нет. Это мой бывший. Он решил, что быть мужчиной ему некомфортно, – спокойно ответила Лия.

– И что, он сменил пол? – спросила Эсти.

– Я не уверена, что он довёл дело до конца. В общем, он считает себя транс-женщиной или как это по-русски выразить лучше?

– Хм, это так просто? – задумался Макс. – То есть, если Исихару иногда красит глаза, он кто вообще? Он же не думает, что он женщина, физиологически это не так. Или меня будут считать трансофобом?

– Заткнись! Я так не делаю, – прошипел Исихару. Феликс и Барым захлебнулись смехом.

– А вот и делаешь. Красишь глаза, чтобы они больше казались. Сам же говорил, – уняв приступы хохота, добавил Феликс.

– Ой, ребят. Давайте тему сменим, – попросила Рита. Всегда не терпевшая насмешек над другими людьми, она особенно ревностно оберегала Исихару, когда могла это делать. Рите казалось, что в его адрес приходит незаслуженно много обидных шуток.

– Ну ладно, подожди. То есть, если я, например, хочу быть котиком, – не унимался Макс, – то мне надо купить когтеточку и начать ссать по углам?

– Ни в коем случае! – запротестовал Исихару под хохот всех присутствующих.

– Вот ты котофоб, значит. Ты не уважаешь моё желание быть котиком.

– Те, кто хочет гадить по углам, собирают свои вещи и идут жить на улицу.

– Слушаюсь, любимая жёнушка, передумал я что-то котиком быть, – подмигнул ему Макс, а потом обратился к Лие: – Я уж испугался, что у меня нет шансов, раз ты по девочкам.

– Не стоит пугаться, но шансов у тебя всё равно нет.

– Но ты ведь помогаешь людям? Помоги мне!

– Предпочитаю помогать женщинам. Просто помогать.

– Ну вот, я какой-то лох немодный, не котик и не транс-женщина. Как жить эту жизнь в современном мире? То есть, вы не хотите принимать как данность, что я считаю себя котиком. Вы, значит, хейтите меня?

– А-ха-ха, обожаю эту подмену понятий, – похлопал в ладоши Имон.

– Фу, жара… Вы не против, если я приоткрою форточку? – осведомился Феликс. Он стоял у плиты и думал, что сейчас расплавится.

– У вас и правда красивый вид из окна, – отметила Рита.

– И опять же спасибо Исихару, – хмыкнул Феликс. – Вот он с виду кажется таким тихим, но если что ему надо, он не отступится.

У Риты из окна был не самый живописный вид: деревянные бараки да мусорка супермаркета, но она жила одна и была этому рада. Рита с ребятами и более опытными коллегами трудилась в головной лаборатории на первом этаже. Исихару спустя неделю работы перевели в медблок, буквально в соседнее помещение.

Время от времени к ним в лабораторию таскали герметично закрытые ёмкости с сыворотками и питательными средами из спецблока. Куратор их группы не распространялся, чем занимались в спецблоке, считалось, что тем же, что и в главной лаборатории комплекса, но костюмы работников особого блока имели более сильную степень защиты.

Вот и сегодня из спецблока принесли контейнер. В этот раз с заданием справился один работник. Рита слышала, как Исихару украдкой с ним говорил по-японски. А потом этот человек обернулся, и сотрудники лаборатории открыли рты в немом крике. Совсем молодой мужчина, едва ли сильно старше Исихару, на одну половину лица нанёс невероятный грим, будто на хэллоуинскую вечеринку собрался. Выяснилось, что в спецблоке в этом году произошёл инцидент, на лицо потерпевшему попали болезнетворные бактерии. Пришлось вырезать с половины лица кожу, захватив частично мышцы, чтобы он выжил.

– … и хватит уши развешивать, – громко высказал кому-то Имон, выходя из закрытой секции в общий зал. А потом обернулся на незнакомца и выпалил, хватаясь за сердце: – О-о-ох, божечки-кошечки, так и кирпичей можно отложить.

– Это Юичи Уэно, – представил загадочного гостя Исихару.

– В следующий раз, пожалуй, надену маску, – поклонился Юичи.

Иногда в лаборатории появлялось руководство спецблока, на друзей эти на вид недружелюбные и бескомпромиссные люди всегда нагоняли страх и ужас: военврач Петров, а по виду двухметровый качок с рано поседевшими волосами и бородой и татуировками-рукавами на обеих руках и София Викторовна Озерецкая, заведующая отделом молекулярной генетики, вызывали наибольший интерес. Софию Викторовну, совсем не старую, но вечно нервную и уставшую от этой жизни женщину, за глаза прозвали Сонькой Кровавой Ручкой. Рукава её белоснежного халата неизменно были в пятнах крови, а по виду бегающих широко открытых глаз и вороньему гнезду на голове Сонька вечно была не в себе. Среди руководства спецблока значились также вирусолог и врач-инфекционист из Соединённого Королевства, бактериолог из Штатов и эпидемиолог из Японии. Самой загадочной фигурой являлся молодой высокий джентльмен в шляпе и с тростью, который периодически приезжал в блок для особо важных дел. Его до блеска начищенные ботинки странно сочетались с выбранным им же транспортом – подержанной Нивой. Никто в лаборатории не знал, какой национальности этот загадочный джентльмен. Решили, что он будет Мистер Англичанин.

Руководство спецблока, кроме Мистера Англичанина, вело практические занятия и читало лекции наряду с преподавателями главного корпуса. Однажды Исихару чисто из любопытства сунул нос в записи на преподавательском столе, пока Петров громко отчитывал Феликса и Макса за болтовню на последних рядах лектория. Прямо поверх курсовых лежало досье на Исихару. Увидев своё имя на документах, Исихару скользнул взглядом вниз и зацепился за свою специализацию по окончании учёбы. «Военврач. Гематолог. Руководитель преддипломной практики – Петров А.А.»

– Вы прошли отбор и заступили на службу как самые лучшие и ценные кадры, но что-то по последнему тесту я этого не увидел, – недобрым взглядом обвёл аудиторию Петров. – Этот семестр покажет, сможете ли вы продолжать учёбу и работу в нашем престижном международном комплексе. С отметками «удовлетворительно» и ниже вы тут же отправляетесь домой. Это же и к вам относится, Ковалёв. То, что вы полгода работали в китайском подразделении, не даёт вам никаких поблажек.

Исихару поправил очки и всё не мог взять в толк. Почему его без его же ведома записали в военврачи, если он приехал сюда трудиться в мирных целях?

– Очень интересно? – прогремел голос за спиной Исихару. – Возвращайтесь к заданию, Токамото-сан.

Исихару вздохнул и повернулся к доске, он запутался в химической формуле и, сгорая от стыда и волнения, пытался найти правильное решение. За подсказки от Риты он получил наказание в виде мытья полов лектория и конференц-зала. Рита наказания не понесла, но вызвалась помочь Исихару после лекции.

– А никто нам не сказал, что сессии тут будут каждые два месяца, – с особым неудовольствием пробурчал Феликс, его вместе с Максом за нарушение дисциплины во время семинара оставили мыть пробирки.

– Мы справимся. Это ведь очень ответственная работа, – рассеяно произнесла Рита, вытирая пыль со столов.

– Я в Китае на учёбу не ходил. Я приехал туда уже дипломированным специалистом, а здесь такое, – вздохнул Макс. – Знал бы, что так будет, остался бы в Китае.

– И что? У меня в зачётке самые высокие оценки, но оказывается толку в них нет, – приуныл Исихару, ползая с тряпкой по полу. Он прекрасно разбирался и в химии, и в биологии – везде, где только можно. Но когда видел некоторых работников спецблока, терялся и путался даже в простых формулах.

Алекс с самого начала появления в МПК твердил, что видит привидений и прочую нечисть. В последние дни он и сам стал похож на призрака. Петров и его оставил на отработку наказания за то, что вечно рассеянный и витавший в облаках Алекс вместо ответа на вопрос смотрел в окно. Он разговаривал вообще редко, потому что изучение русского ему давалось с трудом. Прежде чем ответить, Алекс тщательно продумывал в голове, что скажет, но всё равно предпочитал молчать. И эта молчаливая загадочность не прибавляла ему баллов у преподавательского состава.

– Рита, у тебя за спиной кто-то стоит.

– Кто же это, Алекс? – Рита точно знала, что кроме неё и ребят посторонних в аудитории не было.

– У него тюремная серая роба с номером 2549, колодки на ногах, а на лице и руках чёрные мокнущие язвы. За ним стоит женщина. Она тоже в тюремной одежде.

– Заканчивал бы ты со своими астральными проекциями, Ал, – сказал Имон, сортируя чистые чашки Петри. – Какие ещё тюремные робы? У нас тут лаборатория.

– Слушайте, у нас неделя экзаменов закончится как раз к Хэллоуину. Имон уже развлекательную программу составил, – повеселел Феликс и начал энергичнее промывать лабораторную посуду. – А ещё он хочет развесить украшения по главной лаборатории.

– С такой просьбой надо идти к руководству спецблока. К ним на кривой козе не подъедешь, – ухмыльнулся Макс.

– Какая интересная фраза, надо записать! – задумался Имон.

Он был настроен решительно и в первый день экзаменационной недели отправил Петрову письмо с просьбой разрешить ему и друзьям отпраздновать Хэллоуин и соответственно украсить помещение хотя бы главной лаборатории и фойе.

Ответ пришёл в тот же день. После окончания занятий у них должен был состояться первый экзамен.

– Хоть бы не Торп, хоть бы не Петров, – приговаривала Эсти.

– Хоть бы не Сонька, – добавила Рита и поёжилась.

То ли от холода, то ли от страха перед предстоящим первым экзаменом друзья сели в ряд, прижавшись друг к другу, чтобы не трястись. Ровно в двенадцать в аудитории появился Фрэнк Синклер. Жизнерадостный шотландец с ухоженной рыжей бородой до этого момента не провёл ни одной лекции, и друзья заметно напряглись, ведь они не знали, чего от него ожидать. Слишком уж искренне и открыто Синклер улыбался. Не к добру это.

– Добрый день! Итак, у нас ровно час до обеденного перерыва, А сегодня в столовой будут подавать борщ, фирменные котлетки с картофельным пюре, м-м-м… И абрикосовый компот с пышными булочками. Имеет смысл поторопиться. Наверняка вы уже проголодались.

По аудитории пронёсся одобрительный гул.

– Поэтому давайте познакомимся и приступим. Я не вёл у вас лекции, но обещаю исправиться в следующей четверти. Меня зовут Фрэнк Синклер, я врач-инфекционист, полковник медицинской службы, доктор наук, начальник производственного отдела. Кстати, у меня тут разрешение для Имона Флинна.

Синклер достал из кипы бумаг подписанное лично Петровым разрешение на проведение Хэллоуина и отдал его Имону.

– Класс… – не поверил своим глазам Имон. – Спасибо огромное!

– Если что, я помогу вам развесить украшения. Даже в спецблоке. Пока Петров не видит, – понизил голос Синклер. – Только за конфетами к нам ходить не надо.

Друзья засмеялись вместе с Синклером и расслабились. Этот человек показался им самым открытым, самым дружелюбным и адекватным среди всех, кто вёл у них занятия. Шутки шутками, но пришлось вернуться к экзамену.

– Сегодня на кафедре решили, что вместо трёх экзаменов, у вас будет два, – объявил Синклер под громогласные аплодисменты. – Да-да, но расслабляться не стоит, потому что потом вы выходите на новый уровень доступа и будете работать с куда более опасными микроорганизмами. Ваша работа с самого начала заключалась в подготовке питательных сред для безвредных микроорганизмов. Кто ответит, чем отличается промышленная культивация бактерий от создания вакцин, например?

Рука Эсти тут же взметнулась вверх.

– Различий абсолютно никаких. Все микроорганизмы культивируются в одних и тех же условиях. Даже для производства оружия.

– Верно. Что касается биологического оружия, то оно запрещено конвенцией 1971 года, – резюмировал Синклер. – Кто напомнит основные положения? Да, Токамото.

– «Каждое государство обязуется никогда, ни при каких обстоятельствах не разрабатывать, не производить, не накапливать, – начал цитировать Исихару, – не приобретать каким-либо иным образом и не сохранять: во-первых, микробиологические или другие биологические агенты или токсины, которые не предназначены для профилактических, защитных или других мирных целей. А во-вторых, оружие, оборудование или средства доставки, предназначенные для использования таких агентов или токсинов во враждебных целях или в вооруженных конфликтах».

– Потрясающе. Да, верно. Практически слово в слово запомнили. Народ, кто-нибудь мне расскажет, как и для чего мы тут заморачиваемся с этими питательными средами? Давайте по цепочке. Обед скоро, да? Помним? – постучал по циферблату у себя на часах Синклер.

– Чтобы бактерии хорошо росли, питательный раствор должен быть насыщен белками и углеводами. Создать правильный раствор – это целое искусство, – задумалась Рита, опуская руку.

– А чтобы определить количество тех же углеводов, белков и прочих составляющих, мы делаем полный химический анализ этого раствора, – подхватил Имон.

– Далее делаем посев, чтобы узнать, насколько микроорганизмы жизнеспособны, – добавила Лия.

– Кислотно-щелочной баланс надо ж ещё проверять, соотношение солей там… аминокислот. Это же важно, – вставил словечко Макс.

      Синклер засмеялся и похвалил за находчивость:

– Да, это очень важно! Вы ничего не забыли?

– Процесс размножения бактерий должен производиться в стерильных условиях, – сказал Феликс.

– Да, к тому же сам процесс посева достаточно сложный, потому что существует множество факторов, влияющих на рост бактерий, – добавил Хан.

– Кроме химического состава питательной среды, нужно дополнительно следить за температурой и уровнем кислорода, чтобы микроорганизмы не погибли. Они такие хрупкие… – самым последним высказался Алекс.

– Мы все хрупкие, не так ли? – полуулыбка тронула лицо Синклера.

Алекс молча кивнул. Он сидел у окна и невидящим взглядом уставился на проектор. Будто видел что-то или даже смотрел сквозь него. Ребят Алекс часто пугал своими рассказами о невероятной концентрации призраков в этой части здания.

Когда в аудиторию без стука ворвалась Сонька, друзья притихли, даже Синклер перестал улыбаться.

– Чего так долго? Мы тебя там внизу на чай ждём, – весело сказала она.

– Без меня не начинать! И дверь за собой закрой.

Некоторое время Синклер сидел, уткнувшись в бумаги. В срочном порядке заполнял экзаменационные листы.

– Что ж. Вы все максимально полно ответили на мой вопрос. Думаю, что на сегодня хватит. Вы успешно сдали экзамен и прошли первый этап учёбы. Поздравляю! – захлопал в ладоши Синклер, закончив с писаниной. Неужели ему так не терпелось сходить на чай с такой малоприятной личностью, как Сонька?

      «Что? Так просто? Это всё?»

      Ребята с удивлением переглядывались, не думая, что они так быстро с первым экзаменом разделаются.

– Марш на обед! Ах, да. Имон, какие у тебя мысли по поводу святочной недели и Хэллоуина? Давай обсудим! А костюмы, что с костюмами? Ведь это важно.

– Да, я согласен. Мы ещё не обсуждали, если честно. Но я на сто процентов уверен, что Алекс будет в костюме привидения, ведь они ему так нравятся, – сказал Имон, хлопнув уходившего Алекса по плечу. Тот вымученно улыбнулся, но молча вышел из аудитории вслед за остальными.

* * *

Исихару обнаружил себя прикованным к железной, выкрашенной в чёрный цвет, кушетке. Вокруг него суетились люди в белых халатах и защитных масках на всё лицо, говорили они на его родном языке. Это могло означать, что Исихару находился не в МПК и даже не в Сибири. Но Исихару не мог вспомнить, что случилось, как он здесь оказался и что вообще происходило в… секционной? Это точно была секционная: металлические столы, медицинской аппаратуры не наблюдалось, только вёдра и ёмкости с формалином.

– Я же говорил… Не попадай за колючую проволоку, – сказал вышедший из-за спин коллег доктор, но без маски и прочих средств защиты, именно он частенько снился Исихару в кошмарах. – Тот, который всё видит… Он сейчас здесь.

Сердце у Исихару заколотилось, ему стало не хватать воздуха от паники, особенно когда он услышал, что люди в масках между собой называли его «бревном». Для них Исихару уже не был человеком, с ним собирались поступить крайне негуманно.

Когда холодный скальпель коснулся его грудной клетки, Исихару готов был кричать от ужаса. Боли не было, он чувствовал только холод. А потом в области груди и живота начало растекаться что-то горячее.

«Что происходит? Где я?!»: вертелось в голове у Исихару, к своему ужасу он понял, что потерял способность к речи. Рот не открывался, голову нельзя было повернуть, он словно приклеился к проклятой кушетке и не мог пошевелиться, чтобы противостоять этим демонам в белых халатах.

Очнулся Исихару в своей кровати. Голос у него никуда не пропал, о чём его тут же оповестили Феликс и Макс, которые вбежали в его комнату и включили свет.

– Ты чего разорался, как ненормальный? Опять кошмары, да? – Феликс его понимал без слов, сам страдал от ужасных сновидений.

– Да, я… Я к-как б-будто ис-пытывал на себе, я… Такой р-реальный с-сон… – бормотал Исихару в попытке отдышаться. Макс протянул ему стакан воды. Чтобы Исихару не расплескал половину, пришлось этот стакан немного придержать.

– Да уж, что-то ни мне, ни Исихару не особо помогают эти медитации, которым нас Алекс пытался научить, – сказал Феликс.

– Алекс! Мне нужен Алекс. Мне нужно кое-что прояснить.

Исихару подскочил с кровати, в спешке оделся и выбежал на лестничную площадку. Квартира, в которой жили Имон, Хан и Алекс находилась в том же подъезде.

– Стой! Шесть утра, спят все! – кинулся вдогонку Макс, но догнать шустрого Исихару он не успел, и тот настойчиво заколотил кулаками в дверь квартиры своих друзей.

Открыл ему сонный Имон.

– Ну вы даёте, хлебушки… Чего не спится в выходной? Мы в шесть вечера договаривались же встретиться, но не утра!

– Прости, пожалуйста, разбуди Алекса, – попросил Исихару.

– Так он вчера пожаловался на недомогание, его в лазарете закрыли, – хлопал глазами Имон, переводя растерянный взгляд с Исихару на Феликса и Макса, спустившихся следом. – А вы не в курсе?

Исихару все выходные места себе не находил. В понедельник он вместо лекций помчался в лазарет, чтобы повидаться с Алексом, но там его развернули со словами, мол «такой здесь не зарегистрирован, вы что-то напутали».

– Куда он делся? Ничего не понимаю. И не отвечает нигде, – пожала плечами Лия, когда после обеда друзья собрались в библиотеке для подготовки к следующему экзамену по генетике.

– Говорят, что в спецблоке есть больница. Она оснащена лучше той, что находится у нас в главном корпусе. Вдруг Алекс там? – подал идею Макс.

– Но подожди-ка, нам сказали, что он в местном лазарете. Синклер сказал, – почесал затылок Имон.

– Именно так, – добавил Хан.

– И вообще, чем же он заболел, что ему потребовалась больница спецблока? – нахмурился Феликс.

– Не мог ли Синклер перепутать? – сомневался Исихару. – Надо будет уточнить у Юичи Уэно, когда он снова в главном корпусе появится.

В тот же день от Алекса пришло сообщение в общий чат.

«Привет! Со мной всё хорошо. Не волнуйтесь, пожалуйста. Меня перевели в другой отдел, я теперь не в главном корпусе работаю».

Больше он на связь не выходил. На второй экзамен Алекс уже не попал.

* * *

      Следующий и последний экзамен состоялся в среду. Проводил его англичанин Питерс – генный инженер, врач-вирусолог, майор медицинской службы. Молодые учёные взбодрились перед началом экзамена, узнав, что Питерс и Синклер лучшие друзья. Что, впрочем, не помешало Питерсу погонять ребят по теории. Питерс отличался тем же жизнелюбием, что и Синклер, и с удовольствием взял коробку всякой всячины для украшения спецблока.

– Раз Фрэнк обещал помочь, то своё слово он сдержит. Зуб даю, что свяжем гирляндой из скелетов Соньку, чтобы она больше не приходила сюда и не мучала вас, – на прощание выдал Питерс и направился в сторону длинного коридора, соединявшего главную лабораторию с спецблоком.

      Имон выглядел крайне счастливым, водя носом по своей зачётке с отличными оценками.

– Жизнь налаживается, – воодушевлённо произнёс Имон. – А теперь давайте приступим к нашим прямым обязанностям, – и с этими словами он отдал каждому по коробке с тыквенными фонарями, светящимися скелетами, паучьей мишурой и паутиной.

      Сотрудники лаборатории шипели как змеи, когда им на двери лепили эти весёлые растяжки с паутиной и скелетами, ставили тыквенные фонари у каждой двери или котелки с испаряющейся зелёной жижей, в которую как-то раз вляпался куратор их группы.

– И что же, будем ходить по кабинетам и стучаться со словами «сладость или гадость»? – потёр в нетерпении руки Имон.

– Ага, и получим порцию кислоты в лицо, – захихикал Феликс. – А вы костюмы-то продумали?

– Я буду в костюме смерти, – сказал Макс под смешки друзей. – Ну что? У меня есть странный чёрный плащ в пол, а косу одолжу у завхоза. Мой клёвый вампирский костюм застрял на сортировке и проходит все круги МКАДа. Я не успею его получить в ближайшие дни.

– Жаль, что с нами не будет Алекса, – вздохнула Лия. Меньше всего её сейчас интересовал надвигающийся праздник.

– Его перевели неделю назад, а он молчит, нигде не отвечает, – сказала Эсти и обняла подругу.

– А давайте спросим у Синклера. Он ведь должен знать, куда перевели Алекса, – предложила Рита.

– Он говорит, что ничего не знает. Я уже спрашивал, – развёл руками Имон.

– Эти работники спецблока что-то скрывают, – не успокаивалась Рита.

Сегодня в лаборатории с самого утра стояла невыносимая вонь. По приезде в комплекс неприятные запахи стухшего агар-агара и прочих питательных сред вперемешку с ароматом карболки преследовали друзей изо дня в день. Через чёрный вход Макс и Феликс выбрались во двор главного корпуса, чтобы покурить и проветриться. Обычно они тайком курили в окно фойе, но сегодня адский смрад из лаборатории выгнал их на улицу.

      Имон увидел, как эти двое выбрались из корпуса и сам решился на побег, попутно прихватив с собой остальных, даже умудрился вытащить из своего кабинета Исихару.

– Парни, вы с ума сошли! У нас проходная и нельзя просто так выйти, – недовольно высказалась Эсти.

– И вообще, курить вредно! – добавила Рита. Лия ей поддакнула.

– Согласен. Я бросил курить и ни о чём не жалею, – кивнул Исихару.

– Какие мы ангелочки, – возвёл глаза к небу Макс и выпустил кольцо дыма. Феликс стоял рядом и курил электронные сигареты.

– Надо бы заказать жидкость для падения. Ой… для парения, – поправил сам себя Феликс.

– А-ха-ха-ха! Жидкость для падения у нас продаётся только в винном отделе супермаркета, – повеселился Максим, Рита, потом и остальные тоже покатились со смеху.

– Перепутал слова, ну подумаешь! – развёл руками Феликс и пропал в выпущенном паре от сигареты. – Работа у нас напряжённая, непростая. Я бы хотел бросить, но не могу. Расслабляет очень хорошо. Попробуете, м-м? Кореец?

– Я не курю, – покачал головой Хан Барым.

      Макс прислонился спиной к железному ограждению. Опёрся лишь слегка, но когда услышал треск, понял, что падает вместе с железным листом на землю.

– Вот вам и секретный объект, – присвистнул Макс.

– Свобода! – обрадовался Феликс, выбираясь за пределы комплекса вслед за другом, помогая тому подняться на ноги.

      Макс не спешил возвращаться, только выглянул из дыры в ограждении и сказал:

– Предлагаю исследовать территорию. Блин, куртки бы взять, но возвращаться за ними неохота.

– Ты с ума сошёл? Нам нельзя без разрешения покидать главный корпус, – покрутила у виска Рита. Остальные, кроме Имона, были настроены скептически к такой прогулке.

– Хах, ну и ладно. Счастливо оставаться вам в клубе душнил, а мне остоелозило целыми днями в лаборатории сидеть, – весело сказал Имон.

      Макс, Феликс и Имон тихонько пробирались вдоль железной ограды к северо-западу комплекса, именно туда, где возвышалась гигантская труба, из которой сегодня валил густой чёрный дым. По топоту и шуршанию травы сзади парни поняли, что друзья не выдержали и пустились следом.

– Вы как стадо кабанов. Давайте потише, – шикнул на них Макс. – И пригнитесь, а то тут камеры.

– Идём по направлению к спецблоку. Волнительно, – пробормотал вполголоса Феликс. – Чувствуете? Чем ближе спецблок, тем сильнее воняет формальдегидом.

– У нас всегда воняет, – хмыкнула Рита.

– Но сегодня прям особенно, – сказал Максим. – Я-то, кстати говоря, подавал документы в научные городки на севере Сибири. Они не закрытые и не такие секретные, как наш. Но повезло попасть сюда.

– Ты познакомился с самыми лучшими людьми! – сказал Имон и показал на себя и друзей. – Так что, не пессимизди мне тут.

– Ха-ха, обожаю тебя. Вот все учили язык по учебникам, а Имон по мемам.

      Среди деревьев замелькали человеческие фигуры. Несколько женщин с детьми. По виду это были азиаты.

– Откуда они здесь? Через границу перешли? – пробормотала Рита.

– Так наш комплекс как раз на границе и расположен, – сказал Макс.

– Всё равно им сюда нельзя.

      За двумя женщинами азиатской внешности шла русская.

– Простите, – обратилась она к друзьям. – Мы слышали, что наши мужья попали в тюрьму. Они работают лесорубами. Официально работают и законов не нарушают. За что их закрыли в тюрьме?

– Вам нужно в спецблок обратиться. Здесь у нас главный корпус лаборатории и нет никакой тюрьмы, – ответила Рита.

      А потом она заметила, что детишки разбрелись по поляне и начали собирать ягоды. Каким образом они остались тут до конца октября, никто понять не мог. Рита заметила, что ягоды как будто были покрыты тонкой маслянистой плёнкой.

– Не надо! Нельзя собирать еду вблизи лаборатории, – сказала Рита детям, хотя не была уверена, что они её поняли.

Покопавшись в карманах халата, Рита выудила несколько маленьких шоколадных плиток и протянула их детям. Те обрадовались и поблагодарили девушку за угощение.

– Где находится спецблок? – спросила русская женщина.

      Рита хотела было открыть рот, как получила тычок в бок от Эсти. Она показала рукой в сторону возвышавшейся над комплексом трубы, и женщины с детьми отправились на поиски своих пропавших мужей.

– Ты уверена, что мы имеем право говорить, где находится особый блок? Это же засекреченный объект, – спросила Лия.

– Я знаю, но, кажется, им очень нужно туда, – пожала плечами Рита.

      Друзья подождали, пока женщины отправятся вдоль каменной стены на поиски входа в спецблок. Но любопытные Макс и Феликс пошли следом за ними.

– Эй! – топнула ногой Рита, когда в сторону трубы пошёл уже Имон.

– Мы только глянуть, что там, – отмахнулся ирландец и ускорил шаг, чтобы поравняться с Максом и Феликсом.

      Хан, Исихару пошли следом. Только девушки как будто вообще не имели никакого интереса исследовать прилегающую к комплексу территорию.

– Нам нельзя выходить за пределы главного корпуса! – буркнула Рита.

– Если боитесь, нечего идти за нами, – беззаботно бросил Феликс.

      Девушки не выдержали и отправились следом.

– О чём мы вообще думаем? Здесь везде камеры, – хихикнула Эсти, догоняя Имона.

      Корпус спецблока отделяло толстое бетонное ограждение, обнесённое для устрашения колючей проволокой. От главного корпуса до особого блока друзья шли не меньше километра, как им показалось. Стена так и не хотела заканчиваться.

– Давайте повернём назад, у меня плохое предчувствие, – взывала к разумности Рита, плетясь в самом хвосте.

– Почти дошли! Интересно, что там? – взбудоражено затрещал Макс, перейдя на бег.

      Друзья, бежавшие за Максом и Феликсом, немного запыхались. Только успев перевести дыхание, встали напротив главных железных ворот, оснащённых камерами и кодовым устройством.

      Из динамика послышалось:

      «– Кто вы? Назовитесь! Цель прибытия».

– А-а… Мы из главного корпуса. Заблудились, – придумал на ходу Феликс.

– Заблудились? – шёпотом произнёс Макс и покрутил у виска. Феликс в ответ пожал плечами – что первое пришло в голову, то и сказал.

      Из динамика послышались приглушённые голоса сотрудников по ту сторону колючей проволоки, которые спорили друг с другом:

      «– Отпустить их? Свои ведь.

– Сбрендил совсем?! Веди их в главное управление».

      Железные ворота разъехались в стороны. Как только молодые учёные ступили на территорию спецблока, на них тут же надели наручники, отвели к руководству и сделали запись в личное дело.

– Что забыли здесь? – обвёл беглецов суровым взглядом Петров.

– М-мы… м-мы работаем в главной лаборатории, – затараторила Рита, покрываясь красными пятнами от стыда.

– Вакцины создаём, скоро будем это делать… Наверное, – вставил словечко Феликс, но Петров его резко осадил:

– Этот очевидный факт можно было бы не озвучивать, Обермайер. Вот и колупались бы со своими пробирками! – грозно добавил он. – Вывести их в главный корпус!

      Закованные в кандалы, молодые сотрудники лаборатории шли по хорошо освещённому коридору в окружении людей в защитных костюмах. В окно они могли видеть бетонное ограждение с колючей проволокой, вдоль которой так спешили попасть в спецблок. Синклер их не обманул – все хэллоуинские украшения были развешены и по длинному коридору, и по дверям кабинетов, лаборатории. Паутина свисала даже с люстры в главном фойе.

– Вонь, оказывается, отсюда идёт, – хмыкнул Макс.

– Помолчи! Мы тут все из-за тебя, – пробурчала Рита.

– А я не просил за мной идти. Сами навязались.

– Интересно, что случилось с теми женщинами и их детьми… Они добрались сюда? – волновалась Лия.

      Их провели по коридору, соединяющему спецблок с главным корпусом, и лишь в самом конце сняли наручники, передав изумлённому куратору. Пятница была объявлена выходным днём, только за какие заслуги, друзья так и не поняли. Имон с присущим ему неиссякаемым оптимизмом высказался, что оно и к лучшему: будет время, чтобы подготовиться к вечеринке.

* * *

Вечером и по выходным Рита с друзьями часто развлекалась тем, что читала объявления на стенде у концертного зала. Одно объявление по стилю повествования сильно смахивало на Имона Флинна.

«(Не)уважаемые держатели собак, собачек, собаконек. Язык не поворачивается назвать вас хозяевами. Каждое утро иду на остановку служебного транспорта, и – жёваный крот! – вляпываюсь в, прошу прощения, говно разного цвета и консистенции, которое потом с разным успехом пытаюсь счистить со своих ботинок. Будьте уже людьми, возьмите пакетик и лопаточку, которую я каждый раз оставляю у стенда и на остановке. Уберите за своими питомцами, и мир станет чуточку лучше».

Имон очень любил собак, скучал по своему питомцу, оставшемуся в Дублине с родителями. Если бы к подъезду прибились бездомные собаки, Имон вне всяких сомнений подкармливал бы их. Приютить только не смог бы. Не положено. Но в закрытом городке бездомных псов не водилось.

Обычно во время дружеских посиделок Имон показывал безумное количество фоток своей собаки, все их пересмотреть не представлялось возможным. Выходные, на которые выпал Хэллоуин, оказались одними из немногих, когда Имон не мучал друзей просмотрами фотографий своего милого и смешного пёселя.

В эти выходные в честь празднования Хэллоуина сбор друзей состоялся в квартире Макса, Феликса и Исихару. В квартире не осталось живого места, везде была развешана паутина, фонари, стояли тыквы со светящимися вырезанными зловещими лицами.

– Пришлось часть декора домой тащить. Народ в лабе дикий оказался. Не привыкший, – признался Макс, освобождая кресло и диван от красочных оранжевых растяжек с изображением ведьм и чёрных котов.

– А вы знаете, что после ремонта открыли концертный зал? – спросил Исихару, поставив в центр стола поднос с напитками и закусками.

– Концертный зал есть, а выступать там некому, – Эсти, променявшей жизнь в столице Франции на Сибирскую глушь, первое время было совершенно дико заставать себя за самым увлекательным занятием – разглядыванием продуктов на полках единственного супермаркета в закрытом городке. По вечерам они с Лией включали с переменным успехом работающий телевизор. Иногда ходили в гости к Рите.

– Как это некому? – встрепенулся Феликс. – Скоро мы с ребятами сможем там выступать. Я, Макс и Исихару. Надо только у Петрова разрешение выпросить.

– А толку? – развёл руками Макс. – Режим самоизоляции никто не отменял. И вообще, вам не кажется, что атмосфера в нашем комплексе какая-то мрачная? Слишком. Даже хэллоуинские украшения, которые мы так старательно развешивали по главному корпусу, никто как будто не заметил. Как ходили все с кислыми рожами, так и продолжили ходить. А потом, знаете, заражаешься этой унылой атмосферой.

– Да, как будто люди, работающие здесь, скрывают какую-то тайну, – добавила Лия.

      В подтверждение слов Максима унылая атмосфера закрытого городка делала своё дело: про хэллоуинские костюмы забыли все, кроме Исихару. А точней он по привычке накрасил глаза и сменил голубые линзы на зелёные. Не забыл испечь праздничный пирог.

– А вот правда, зачем ты постоянно красишь глаза? – спросил Имон, набравшись как следует пива.

– Чтобы глаза больше казались. Это привычка закрепилась ещё со времен группы. Я играл в вижуал-кее, это такое направление в японской рок-музыке, когда макияж и невероятные причёски являются частью шоу. Наш гитарист засовывал в нос специальные крючки или платочки, чтобы нос казался уже, – с улыбкой на лице вспоминал Исихару: для него эти практики казались такими будничными и привычными, что он не видел в них ничего странного, тем более плохого.

– Засовывать себе до самого мозга тряпочки, чтобы что? – поперхнулся пивом Макс.

– Ну, лично я весь соткан из комплексов, если вы ещё не заметили, и я невыносимый интроверт, – улыбка на лице Исихару стала вымученной. – Но с вами мне вполне комфортно.

– Расскажи, как тебя занесло сюда, – попросил Феликс. – В Россию.

– В противоэпидемический комплекс я попал по протекции своих родственников, мой дядя работал здесь в спецблоке. Мои родители тоже врачи и очень надеются, что я продолжу семейную традицию. Именно по настоянию родителей я отправился в Россию, чтобы завершить образование и получить отличную работу в международной компании по изготовлению новейших вакцин. Противоэпидемиологический комплекс Сибирь-1 является одним из самых передовых в мире, поэтому раздумывал я недолго. Но есть ещё кое-что…

      Исихару нахмурился, не желая продолжать свой монолог, но друзья сохраняли идеальную тишину и уставились на него во все глаза.

– А ещё я правнук врача из отряда 731 Квантунской армии, который в период Второй мировой войны ставил бесчеловечные опыты на живых людях, чумой заражал, сыпным тифом… Я испытываю невероятный стыд за его деяния. Моя бабушка говорила, что я очень похож на него. Ну и чтобы быть меньше похожим на своего прадеда, я начал носить светлые линзы, волосы стал красить постоянно. Копил деньги с концертов на пластику, чтобы быть больше похожим на европейца, но в итоге купил себе новенький бас и успокоился, – высказался Исихару, и улыбка вновь заиграла на его лице.

– Ладно тебе, мой прадед служил комендантом в концлагерях во время Второй мировой. Можете не гуглить, наши фамилии не совпадают, а кто он был, я всё равно не скажу. Мне тоже стыдно. Исихару, мы с тобой другие, мы трудимся в мирных целях, – дрогнул голос у Феликса. – Мне тоже до сих пор снятся кошмары. Я как узнал про прадеда, так они и начали меня душить по ночам. Потом немного помогла психотерапия. А вот когда приехал сюда, то и тревожность опять повысилась. Привет, ночные ужастики.

– Оу, ребят, грустные темы пошли. Давайте же веселиться! Всегда помните – что бы ни творили ваши предки, вы лучше, потому что вы не злодеи и никогда ими не будете! – сказал Имон, поднимая свой бокал вверх. – И все здесь присутствующие об этом знают. За мир и дружбу!

– За мир и дружбу! – хором подхватили остальные.

      Исихару немного повеселел и стал налегать на спиртное, чего прежде никогда не делал. Тут как тут нарисовались Макс и Феликс с бутылочками кое-чего покрепче. Никогда прежде они не добивались от своего соседа хоть какого-то участия в общении.

Апогеем вечера стало признание Исихару в симпатии Рите. Неумение общаться с девушками он восполнял тягой к учёбе и музыке. Всё изменилось, когда он увидел её.

– Я влюбился в Риту с первого взгляда, но так и не знаю, как к ней подступиться, – заплетающимся языком сказал Исихару, стараясь безуспешно подавить икоту. – Наверное, Барым ей больше подходит. Он.. ик.. н…он лучше меня.

– Друг, не вырубись посреди вечеринки, ну ты чего, – тормошил его Феликс, видя, как Исихару пытается заснуть у него на плече.

– Ой, я же вспомнила! Я шарфы успела всем связать! – подскочила на ноги красная как рак Рита и помчалась в прихожую за большим пакетом подарков. Мысли в голове смешались в кашу, и Рите от смущения хотелось спрятаться куда-нибудь подальше. Останавливала лишь мысль о том, что так она привлечёт ещё больше внимания и хихикать друзья будут уже над ней.

Она доставала красивые плотной вязки разноцветные шарфы с узорами из тыкв и протягивала друзьям. Исихару, которого Феликс умудрился растолкать, поблагодарил Риту за шарф и, уткнувшись лицом в подарок, на нетвёрдых ногах поплёлся в туалет.

– Кто-то перебрал. Кому-то больше не наливать, – захихикал Имон.

– С кем не бывает? Завтра Исихару проснётся в стране раскаянья и похмельного бреда, м-м-м… – поёжился Макс. – Самое главное, что шарф можно отстирать.

      Макс и Феликс после окончания вечеринки заботливо помогли Исихару добрести до своей кровати, не менее заботливо поставили тазик, замочили шарф в стиральном порошке, а на утро ходили за другом с минералкой и активированным углем. Феликс предлагал подлечиться пивом, но Исихару уже от одного только слова чуть не вывернуло опять. Ему было плохо до трясучки, но знатно полегчало, что он выговорился на Хэллоуинской вечеринке. Конечно, Рита теперь точно не захочет иметь с ним ничего общего.

      По этой причине Исихару почти не выходил из своего кабинета, лекции посещал онлайн, прикрывшись гриппом. Синклер и Питерс не возражали принять справку, которую сам же Исихару себе и нарисовал. Но будучи врачом главной лаборатории, он имел на это полное право.

      Сегодня в его кабинет настойчиво постучали. Исихару не хотел никого видеть, потому что был занят переводом и разбором статьи, но стук не прекращался.

– Да-да, войдите!

– Прости, я знаю, что ты занят, – мялась на пороге Рита, держа в руках термос.

      Исихару встал с кресла.

– Э-э… для тебя у меня время всегда найдётся, проходи, присаживайся! – предложил он и снова упал в кресло.

– А у тебя линзы красивые. Те самые… зелёные, – покраснев, пробормотала Рита.

– Да это другие, не с Хэллоуинской вечеринки. Те, я думаю, пропали в канализации вместе с пивом и всем, что в меня влезло в тот вечер.

– Я принесла суп. Ты как себя чувствуешь? Вроде не сильно болеешь, но всё же…

– Ага, иду на поправку.

– Вот, держи, – Рита со стуком поставила термос на стол. – Хотела ограничиться куриным бульоном, но в итоге увлеклась и сварила борщ.

– Понимаю, – засмеялся Исихару. – Готовка затягивает. Я борщ очень люблю, спасибо. Хан не сильно разозлился после вечеринки?

– Вообще-то мы не встречаемся. Но он сказал, что ревнует меня к тебе, и что ему нужно время, чтобы разобраться в себе. Короче, всё сложно.

      Неуклюжая попытка сблизиться с Исихару и поговорить с ним по душам сегодня потерпела крах. Рита, уходя из кабинета, увидела на вешалке подаренный шарф. Она улыбнулась про себя, ощутив едва уловимые нотки парфюма. Шарф неплохо сочетался с чёрным пальто Исихару.

– А можно я тебе сегодня напишу? Или даже можем созвониться. Если хочешь, конечно, – потупил взгляд Исихару, вцепившись в термос.

– Это отличная идея, – не сдерживая больше улыбку, произнесла Рита.

Часть 2 Зона заражения

Зимой в метель проехать от сборного пункта до комплекса было затруднительно в связи с отсутствием более-менее сносных дорог в лесистой местности. Руководствуясь надуманными мерами конспирации – как считали друзья, ведь по дороге кроме служебного транспорта никакой больше не ходил – начальники эпидемкомплекса сами же рыли себе грязевую яму из закрытого городка Сибирь-1 до МПК.

      Осенью машины и рейсовый автобус тонули в грязи. Когда выпал снег, автобус переобули, но ему всё равно было суждено застрять в непролазных снегах Сибири.

– Всё, дальше не проедем. Толкать надо или пешком идти. Тут по прямой всего чуть больше километра, а может, два или пять… – на полном серьёзе заявил водитель. С чувством юмора у него был полный порядок, но иностранные сотрудники комплекса терялись, не понимали, что делать и что отвечать.

      Люди, спешащие на работу – обязательно со сменкой в большом вещевом мешке – выглядели хмурыми, на работу прибывали взлохмаченными, по колено в грязи или мокрыми от снега. Фразы вроде «Россия для грустных» приобретали для них особый сакральный смысл, да и само место работы позитивных эмоций не добавляло, ведь работать приходилось с самыми опасными возбудителями болезней, свыкнувшись с мыслью, что от тебя постоянно будет пахнуть не изысканным парфюмом, а дезинфицирующими растворами.

      С ноября месяца друзей перевели в зону повышенной опасности, где они уже не месили питательные среды, а работали с патогенными микроорганизмами, облачаясь в громоздкие костюмы. Люди, работавшие в этой зоне, отличались куда более недовольными и неприветливыми лицами.

– Объект повышенной секретности, блядь! Идём несколько километров по лесу по колено в грязи и снегу! Не могут нормальную дорогу проложить… – плевалась ядом Сонька. – В Китае, Америке – да везде дороги есть!

      Она шла под руки с японскими и американскими работниками лаборатории. Молодые учёные из головной лаборатории шли сзади и прислушивались. После того, как они случайно нашли вход в спецблок, за ними закрепилось прозвище «пробирочники».

– Это ж Россия. Дорог нет, условий нет, но вы держитесь, – пробасил Петров, обгоняя притихших друзей.

      По прибытии на работу молодые учёные сначала переодевались в сухую одежду, а далее наряжались в специальные халаты, которые доставали им до лодыжек, резиновые сапоги, как будто охотничьи, и несколько пар резиновых перчаток. Исихару на время перестал подкрашивать глаза, потому что приходилось надевать маску с прорезями для рта и глаз, а сверху ещё и респиратор нацепить. Утомительная процедура переодевания и дезинфекции совсем скоро убрала улыбки с лиц друзей.

      МПК Сибирь-1 окутали со всех сторон тайной. Чем на самом деле занимался комплекс никто не знал в главной лаборатории, сотрудники отделов мало того, что не имели привычку знакомиться друг с другом – они не знали, кто чем в точности занимается. У всех в мозгу горела заученная мысль, что в этом загадочном месте создаются вакцины от абсолютно любой дряни, с которой когда-либо сталкивалось человечество. И центральный филиал являлся передовиком производства этих самых вакцин. Звучало вроде бы почётно по мнению новеньких сотрудников.

– Я с самого утра торчал в библиотеке, к семинару готовился, – на ходу перекусывал Имон. – А вы знали, что наш комплекс частично построен по принципу японского комбината по изготовлению биооружия? То есть, сохранилась же историческая документация после освобождения Маньчжурии во время Второй мировой.

      «– Неужели я работаю в том же страшном месте, что и мой прадед до меня?» – закрались нехорошие мысли в голове у Исихару. Стыдно было озвучивать такое.

– Конечно же, мы тут не создаём тонны чумы и сибирской язвы. Просто все микроорганизмы культивируются одинаково, – напомнила друзьям Эсти.

– У нас семинар завтра, я сейчас вымру. Устал торчать в этой библиотеке, а ещё у меня как будто температура скачет, – пожаловался Феликс.

      По состоянию здоровья Обермайер решил отпроситься у куратора пораньше и пойти в больничное крыло, где с самого утра без перерывов, кроме обеденной пятиминутки, трудился Исихару.

– Ого, – присвистнул Феликс, глядя, что лазарет под завязку наполнен людьми.

– Не знаю, что происходит. Похоже на лихорадку. Возможно, кто-то не прошёл до конца дезинфекцию и притащил заразу в главный корпус.

– А что у них?

– Симптомы смазанные. Повышенная температура, у некоторых сыпь. Показатели крови просто ужас, и меня этот пункт сильно смущает.

– Слушай, а у меня по ходу температура, но вроде бы терпимая.

Исихару решил убедиться лично, что Феликс не подхватил неизвестную ему болячку. Температура оказалась не выше 37.5. И класть Феликса было просто некуда. Сдав смену, Исихару всю дорогу домой втыкал в статью на телефоне. Глаза от усталости слипались, но он держался.

Дома Феликсу полегчало. Он с Максимом щёлкал орешки и потягивал пиво перед телевизором, забыв про температуру. По одному из развлекательных каналов шла премьера фильма про супергероев, которую так хотел посмотреть Исихару. Но сегодня вечером он был занят куда более важными вещами – болтал по видеосвязи с Ритой. Работа и прочие глупости отступили сейчас для Исихару на второй план.

      Феликс ткнул Макса в бок локтем.

– Уй, ты чего?!

– Глянь туда, – сказал Феликс, кивая в сторону Исихару. Тот не без смущения задрал футболку перед экраном монитора, и в свете работающего компьютера заблестели металлические украшения на его сосках.

– Возмутительно! С кем мы живём?

      Исихару оторвался от монитора и встретился глазами с Максом и Феликсом. Футболку тут же опустил.

– Вебкамом промышляешь? – довольно громко спросил Максим под оглушительный хохот Феликса. Исихару что-то пробурчал в ответ и ушёл с ноутбуком на кухню.

– Зачем смущаешь нашу красотку? Вот уведёт Марго у нас Исихару, как будем жить? – также громко добавил Феликс, и тут пришла очередь Макса давиться от смеха. Исихару со звонким стуком прикрыл дверь кухни.

      Буквально через несколько минут Исихару вылетел с кухни с совершенно очумелым видом.

– Ребят, у вас нет сыпи? Феликс?

– Да ты успокойся, температура у меня в норме.

– Сыпь! Сыпь есть? Я должен убедиться.

Феликс и Макс нехотя поднялись с дивана и сняли футболки.

– Вот блин, что это? – взволновался Макс, увидев на животе и руках тёмные шелушащиеся пятна. Феликс с сожалением обнаружил у себя такие же.

– И у меня они есть. Мы подхватили заразу. А ещё, если прислушаться к своему организму, чувствуете, как начинают ныть лимфоузлы? – Исихару ходил взад-вперёд по комнате. – Мы должны вернуться в блок, мы должны вернуться в блок…

– Послушай, поздно уже. Кто нас повезёт в МПК почти ночью? – развёл руками Макс. – Дождёмся утра и…

– А утром будет точно поздно! Двое человек сегодня уже умерли в больничном крыле! Какой я идиот, что сдал смену и уехал домой.

Бросив все размышления, Исихару в срочном порядке вызвал служебный транспорт до МПК, попутно написав остальным друзьям о возможном заражении, но ни у кого из них похожих симптомов не нашлось.

Работа в МПК осуществлялась в две смены, в головном подразделении было всего две зоны, и вторая как раз работала с патогенами. При переводе во вторую зону друзьям в обязательном порядке сделали все необходимые прививки. Исихару знал, что весь технический персонал обязательно проходил вакцинацию. Как врач он от своего руководителя преддипломной практики, Петрова, узнал, что за патогены используются во втором секторе. И также знал о фильтрационных помещениях, через которые не прошли бы даже споры сибирской язвы, если б её здесь культивировали.

– Дружище, мне что-то поплохело… – прохрипел Феликс. Его слегка повышенная температура обернулась жаром, а высыпания на руках потемнели ещё сильнее. То же самое происходило с Максом. – Трудно дышать…

– Держитесь! Мы почти на месте.

По возвращении в центральный корпус их уже ждали Петров и Синклер, одетые в костюмы самой высокой защиты, похожие на скафандры. Синклер тут же засуетился, чтобы как можно скорей отправить Феликса и Максима в больничный блок.

– К сожалению, в спецблоке случилась утечка спор очень опасного вируса. Виной тому неисправный фильтр. Через трубу вентиляции эта гадость добралась до главной лаборатории, – Петров спокойно произнёс хорошо выученный текст. Исихару в любом случае не узнал бы, что случилось на самом деле.

– Споры… Чёрные язвы на руках у Феликса. Это Антракс?

– Да. Это редкая, особо вирулентная лёгочная формула. Плюс она комбинированная и даёт осложнения в виде болезней крови. Ваш профиль и ваш звёздный час, Токамото.

– Но зачем? Ведь мы… мы же вакцины создаём или… – Исихару так нервничал, что не знал, за какую мысль в своей голове ухватиться.

– Именно, поэтому сейчас вы, Токамото, в срочном порядке дорабатываете вакцину с нашими учёными из спецблока. Симптомы у вас имеются?

– Я проходил вакцинацию, конечно же, но боюсь, что она не совсем помогает, и скоро я как Феликс и Макс буду в бреду задыхаться от боли, покрываясь чёрными пятнами, а моя кровь превратится в яд.

– У нас мало времени. Эта формула Антракса не должна выйти за пределы комплекса и городка. Пусть ценой наших жизней. Действуйте.

Утром администрация города объявила режим ЧС и в приказном порядке распорядилась пройти срочную вакцинацию всем без исключения. Работники не поехали сегодня в МПК, всем приказано было сидеть по домам и дожидаться медицинской помощи.

Рита, Лия и Эсти жили в одном доме. Несмотря на запреты, девушки собрались в квартире Риты.

– Феликс и Макс онлайн, но не отвечают, – волновалась Рита. – Исихару написал, что в лаборатории случилась авария, и он устраняет её последствия. Мне очень страшно за ребят.

– Имон и Хан дома, они в порядке, – сказала Эсти.

Меры по дезинфекции завершились через три дня, неисправных фильтров оказалось несколько, их заменили. Но люди продолжали заражаться и умирать до тех пор, пока Исихару общими усилиями с высшим руководящим составом спецблока не доработал вакцину. Состояние заболевших улучшилось.

* * *

Феликс, то ли благодаря лихорадке, то ли от того, что одной ногой был в могиле, не мог избавиться от долгого навязчивого кошмара, который липким страхом окутывал его и днём, и ночью.

Недалеко от города Веймара, музея Гёте и букового леса построили грандиозный комбинат смерти. Феликс зашёл за ворота, на которых были высечены слова «каждому своё».

Феликса не пригнали вместе с остальными заключёнными на поезде, не заставляли переодеваться в одинаковую для всех робу – полосатую, но с разными нашивками. Его здесь как будто вовсе не существовало. Он был призраком среди таких же призраков, навсегда оставшихся в прошлом, за колючей проволокой.

Шёл Феликс мимо бараков, в одном из которых люди в белых халатах ставили медицинские опыты над заключёнными, на дверях висели таблички «Осторожно. Туберкулёз» или «Осторожно. Брюшной тиф». Феликс дошёл до той части лагеря, куда здешние пленники больше всего боялись попасть. К зданию крематория то и дело подвозили уголь, сюда попадали после газовой камеры. А тех, кто оставался в живых, ждала куда более ужасная участь – в печи крематория их заталкивали хоть и сильно ослабевшими из-за отравления газом, но ещё живыми. Здесь всем было известно, что живыми заключенные не выберутся никогда: либо их замучают опытами или в газовой камере, либо застрелят.

– Тебе страшно? Ты думаешь, что всё это может повториться? Очнись, Феликс! – голос коменданта, шедшего позади, привёл Феликса к разрушающей панике. Он хотел сбежать из этого проклятого места, но натыкался всюду на стены. Побежал вдоль бараков, проходя сквозь людей привидением.

Из громкоговорителя звучало настойчивое: «Феликс! Очнись, Феликс!»

Голос с каждым разом звучал громче, разрывая барабанные перепонки. И голос казался знакомым. Феликс упал на землю, с силой зажмурился, закрывая руками уши, а потом с усилием открыл глаза.

Он понял, что лежит на больничной койке, истыканный капельницами и датчиками.

– Давление приходит в норму, – констатировал Исихару, снимая маску с лица. Феликс, как и остальные потерпевшие, был уже не заразен.

– Так, а я в больнице сколько провалялся? – уточнил Феликс. Его кошмарный сон затянулся, либо это был не сон, а астральная проекция, которой раньше их пытался научить Алекс.

– Порядочно. Главное, что ты жив. Все живы, – выдохнул Исихару. Он выглядел изнеможённым. Не таким, конечно, как узники концлагеря, где во время своего долгого сновидения был Феликс, но круглосуточная работа в лазарете Исихару однозначно вымотала до последней нервной клетки.

Феликс, чего совсем не ожидали врачи спецблока, пошёл на поправку, а кошмар, мучивший его на протяжении нескольких дней, проведённых в лазарете, отступил.

Максу тоже стало значительно лучше.

А Исихару на всю стену в свой кабинет получил несколько признательных грамот, премию, несколько врачей и медсестёр в подчинение. Он не считал, что спас людей, ведь работал над вакциной не один.

– Ура, мы живы! Живы! – от радости Феликс готов был прыгать до потолка, но за неделю болезни исхудал до состояния скелета и еле перебирал ногами, бинты на руках скрывали его жуткие чёрные пятна. – Исихару, как же я тебя люблю! Ты наш спаситель!

– Ну хватит тебе, – пробурчал Исихару. Он знал, чего ему стоило это спасение.

Переписывание историй болезни, сокрытие реальных фактов, выдача поддельных свидетельств о смерти родственникам погибших – всё это не делало Исихару героем в его собственных глазах. А Юичи Уэно вообще как-то проболтался, что случайных аварий в комплексе не бывает.

Победить эпидемию и её последствия удалось только через месяц. Поэтому к приезду высшего руководства в канун католического Рождества всё у работников спецблока стало гладко да красиво, как в отчётах, так и на душе. А для Исихару авария в лаборатории стала первым шагом в бездну уныния и бесчеловечной тьмы.

* * *

Поначалу друзья думали, что Петров был главным в спецблоке, потому что все празднования, все украшательства главного корпуса и даже социальную жизнь в закрытом городке в виде посещения музея и концертного зала, нужно было согласовывать с ним. У Петрова скопилось несколько мешков писем с просьбами от молодых сотрудников головного корпуса. И он, будто Дед Мороз, исполнял желание за желанием, конечно, на своё усмотрение. И присматривал «за детками», как он сам любил говорить на совещаниях в главной лаборатории. Друзьям он даже полюбился в итоге. Развесить по всему периметру скелетов и наставить в каждую лабораторию котлов с испаряющейся зелёной субстанцией к недовольству коллег? Запросто! Разрешить Имону и Максу нарядиться в предновогодние дни в костюмы Дедов Морозов и шароёбиться, как говорил Имон, по кабинетам, поздравляя коллег? Ни слова больше! Друзья радовались, что глава спецблока не был обделён чувством юмора.

      Однако от внимания Исихару не ускользнул тот факт, что перед тем, как блок с огромной трубой, возвышавшейся к самому небу, начинал работать на полную мощь, к зданию комплекса подъезжала тонированная Нива в сопровождении служебных машин. Выходил из машины высокий и худой мистер в шляпе и костюме-тройке. Он мог пройтись по главному корпусу, мимо лабораторий, где трудились друзья, но всегда его инспекции заканчивались длинным коридором, преодолевая который он скрывался в спецблоке, оставляя навязчивый аромат дорогого парфюма. По-русски этот человек говорил с явным акцентом.

– Ты о своих заметках помалкивай, – посоветовал Исихару Макс. Говорил вполголоса, но друзья его слышали очень хорошо. Свободно общаться они могли, разве что, только в столовой. Там, конечно, тоже установили камеры, но звук они не записывали. В столовой в обеденный перерыв вечно стоял невообразимый гул.

– Да, а то отправишься вслед за Алексом в другой комплекс, – добавил Феликс.

Барым на этих словах ухмыльнулся и даже не пытался скрыть своей неприязни к Исихару: он единственный из всей компании мечтал, чтобы японец поскорей отсюда свалил. И дело было не только в Рите. Просто не переваривал этого хитрого, как ему казалось, Исихару.

– Алекс так и не отвечает, – вздохнула Лия. – Что же с ним случилось?

– Мы обязательно разберёмся, где Алекс и почему его перевели из нашего подразделения, – уверил девушку Исихару, стараясь не обращать внимания на смешки Хан Барыма, сидящего прямо напротив него. Исихару сдерживался из последних сил, чтобы не плеснуть горячим чаем ему в лицо.

      Перед зимней сессией друзей ждал сюрприз в лице того самого загадочного Мистера Англичанина, который сменил свой привычный твидовый костюм на уютный свитер с оленями и джинсы. В комплексе он мелькал каждый день, как будто работал в спецблоке на постоянной основе. Казалось, что он задался целью раздавать подарки сотрудникам главной лаборатории всю неделю до католического Рождества. Также посещал лекции друзей, и теперь в аудитории стояла идеальная тишина. Дурацких неуместных шуток Торпа и язвительных Сонькиных комментариев тоже поуменьшилось.

      Последний экзаменационный тест проводил заведующий учебным отделом, вирусолог и бактериолог, подполковник медицинской службы Торп. Его ребята боялись больше всего. Сидели, вцепившись в шоколадки, которые перед экзаменом им раздал Мистер Англичанин.

      Из всех новоиспечённых студентов Торп больше всех почему-то невзлюбил Исихару. На лекциях постоянно его одёргивал, хотя Исихару дисциплину никогда не нарушал, на семинарах заваливал дополнительными вопросами. И когда Исихару дрожащими руками взялся за итоговый тест семестра, он не ждал от Торпа ничего хорошего.

– То, что вы изобрели сыворотку, якобы улучшающую состав крови и состояние пациентов во время течения той заразной болезни, которая распространилась по комплексу из-за аварии, не даёт вам никаких поблажек.

– Я это понимаю.

      Друзья, сидя в неестественной тишине, смотрели глазами-блюдцами, как Исихару с лёгкостью отвечал вопрос за вопросом Торпу. Мистер Англичанин делал какие-то пометки у себя в блокноте, сидя в последнем ряду лектория.

Вскоре у Торпа кончились сложные вопросы, но желание унизить Исихару при всех всё ещё было сильно. Как ни странно, даже присутствие биг босса в лектории его не смущало.

– Токамото, вы что, глаза накрасили? Не хотите поменяться местами с Самойловой? Вроде девочка она, а краситесь вы.

      Имон захотел отломить кусочек от шоколадки, и блестящая фольга так некстати громко зашуршала.

– Да, накрасил. Уставом это не запрещается, – спокойно сказал Исихару, прикинув, что оправдываться ему незачем. Ему и так постоянно доставалось за пирсинг, притом повезло, что Торп не видел татуировки, иначе дал бы кусок хозяйственного мыла и приказал бы всё смыть. Неважно, что татуировки были настоящие. Унижать Исихару и девочек своими шутками Торп мог бесконечно и считал это своим долгом.

– Надеюсь, на следующий экзамен вы не одолжите туфли на высоком каблуке у Эсти Бернар, – нацарапал «отлично» в зачётке у Исихару Торп и громко рассмеялся. Ни друзья, ни Мистер Англичанин его веселья не поддержали. Последний, правда, сказал, что время поджимает, поэтому Торп поставил всем экзамен автоматом, высказав девушкам, что они в опроснике могли бы и аккуратней написать, ведь они же девушки.

      Отправляться за Торпом в спецблок Мистер Англичанин не спешил, а вызвался помочь друзьям нарядить праздничную ель, стоявшую в фойе главного корпуса.

– Не сердитесь на ваших преподавателей, они работают в нервных условиях и не всегда умеют себя сдерживать, – посоветовал Мистер, подавая Эсти красивые расписные шары красного цвета, такого же, как и её нарядное платье.

– Мы не сердимся, мы просто… немного опасаемся их, – смущённо произнесла Эсти, видя, что Мистер Англичанин оказывает ей особое расположение. А ещё она заметила, какая живая у него была мимика. Он выглядел и вёл себя подчёркнуто доброжелательно, но не так легко и дружелюбно, как Синклер или Питерс.

– Я планирую остаться здесь до Сочельника. Но чтобы приготовить праздничный ужин, мне нужны помощники, – озадачил друзей Мистер Англичанин.

– Мы, конечно, могли бы помочь, – тут же откликнулся Имон, хотя минуту назад ему совсем не понравился взгляд, которым этот странный тип одаривал его любимую Эсти. – Исихару и Рита хорошо готовят. А мы можем закупиться в супермаркете и притащить всё самое необходимое.

– Отлично. Давайте же устроим праздник, – обрадовался Мистер Англичанин и, водрузив звезду на самый верх, отправился по своим делам в спецблок.

      Ребята провожали его вымученными улыбками до самых дверей.

– Фух, я думал он никогда не уйдёт, – выдохнул Феликс. – Ещё и Торп этот сегодня… Рождественский сюрприз.

Из спецблока в главный корпус сегодня то и дело сновали сотрудники, таскали непонятные ящики, впоследствии оказавшиеся подарками для сотрудников от высшего руководства МПК, спиртное и деликатесы. Новогодние каникулы обещали быть долгими.

Молодой мужчина в маске зайца по привычке принёс в главную лабораторию закрытые ёмкости.

– О, лишь бы не очередной подарочек от нашей компании из ада в виде сибирской язвы, – хмыкнул Феликс. Исихару не сдержался и признался друзьям, от чего их вылечил.

– Юичи, поди сюда! – помахал рукой Исихару.

– Привет, – пробормотал Юичи Уэно.

– У нас для тебя приглашение, Юичи-сан, – сказала Эсти и протянула ему билет.

– Концерт? – удивился Юичи.

– Да, ограничения сняли, и мы, – Исихару указал на себя, Феликса и Макса, – играем в группе. Будет олд-скул, пока что мы играем классику.

Судя по голосу, Юичи под маской улыбался.

– Как это здорово! Я, конечно же, приду. Я и сам в старших классах школы играл на ударных.

– Присоединяйся к нам на рождественские и новогодние посиделки, – добавил Имон. – С нами не скучно. Тебе развеяться уж точно не помешает.

– Я бы с радостью, если вы в самом деле хотите меня видеть, – смущённо пробормотал Юичи. Резинка на его маске лопнула, и маска скатилась вниз. Одну сторону лица мужичина всё же прикрывал маской, чтобы не пугать друзей.

– Кто дал тебе эту забавную маску зайчика? – спросила Лия.

– Она… Впрочем, не хочу говорить. И я ненавижу зайчиков. Это сложно объяснить. А вам повезло. Работаете в таком месте и дружите.

Двадцать пятого декабря в МПК праздновали католическое Рождество. В этот же вечер устраивали корпоратив, после которого большинство работников комплекса уходили в отпуск до окончания новогодних каникул. Оставались на работе только дежурные сотрудники, которые, наверное, хотели заработать все деньги мира, но никому в голову не приходила мысль, что им просто нравилась работа.

      Руководство спецблока и начальники отделов прибыли в главный корпус ещё до окончания рабочего дня в подпитии и хорошем настроении. Имона и Макса хотели подловить на том, что они у ёлочки распивали шампанское. Оказалось, обычный лимонад.

      Утром у друзей не было ни лекций, ни экзаменов. Руководитель их группы раздал премии и поздравил с наступающими праздниками. Девушки даже успели переодеться в красивые платья, а насчёт обуви не заморачивались, понимая, что к вечеру после рабочей смены будут без ног даже в удобных кроссовках.

      Пока Синклер и Питерс побежали вместе с Имоном устанавливать фейерверки у главных ворот комплекса, Торп пристал к Рите. Она отчаянно надеялась сбежать, спрятаться хоть куда-нибудь. Как назло Исихару нарезал пирог, Хан и Макс открывали бутылки с настоящим шампанским, а Феликс побежал знакомиться с девушками, работавшими в спецблоке.

– Ты всё-таки очень хорошенькая, но зря не носишь каблуки, ты же девочка, – заплетающимся языком произнёс Торп, прижимая беззащитную Риту к стене. Она съёжилась и хотела раствориться, исчезнуть, лишь бы Торп не касался её своими огромными руками.

– Рита?

      Торп тут же отпрянул от девушки. Позади них стоял Исихару с бокалом шампанского, который незамедлительно вручил Торпу.

– Надо же, без накрашенных глаз я вас не узнал, Токамото, – усмехнулся Торп и залпом осушил бокал.

– Да, зато в моих мешках под глазами можно через границы перевозить порошок с сибирской язвой, – прищурился Исихару, но поспешил добавить: – С Рождеством!

      Заиграла музыка, Эсти пригласил танцевать Мистер Англичанин, а Лия закружилась в танце с Максимом. Феликс вообще пропал из поля зрения. А Сонька в блестящем чёрном платье длинною в пол выясняла отношения с Юичи Уэно, который, прижавшись спиной к стене, прятал лицо в ладонях и кивал.

Танцы затягивались, и Эсти это впервые не понравилось.

Она то и дело поглядывала в сторону дверей. Имон в компании Синклера и Питерса вышел на улицу запускать фейерверки. Эсти переживала и даже немного злилась на своего любимого Имона, который всё никак не спасёт её от этого настойчивого Мистера.

– Что с тобой? Ты такая напряжённая, – не дождавшись ответа, Мистер отвёл Эсти к барной стойке и заказал коктейль. Девушка продолжала высматривать Имона и не оставляла попыток сбежать.

      Ещё хуже Эсти себя почувствовала, когда Мистер Англичанин повёл её под руку в свою привычную компанию. Петров, Сонька, Торп, Такахаси и Уэно сидели за столиком в тёмном углу зала и радостно закидывались подозрительными таблетками, запивая их крепким алкоголем. То же самое Мистер предложил сделать и Эсти.

– Давай, будет весело!

– А можно мне вернуться к своим, я не… – Эсти краснела и едва ли не сливалась лицом с платьем.

Сонька захохотала и спросила у Мистера:

– Не хватает шлюх в вашем борделе?

Эсти залпом выпила содержимое бокала и вытаращилась на Соньку. Петров с Такахаси, наоборот, бокалы свои отложили и молча уставились на сумасшедшую, которая продолжала, судя по выражению их лиц, нести бред.

– А что? – вытаращилась на них Сонька. – Нельзя пить из непонятных бокалов, детка. А то проснёшься ты завтра в каком-нибудь клоповнике без рук и без ног…

– Да заткнись ты уже, пьянь, – с улыбкой на лице произнёс Мистер.

– …а над тобой будут издеваться какие-нибудь мерзкие потные вонючие мужики, – Сонька проигнорировала Мистера. Соньке надо было срочно выговориться.

Эсти уже не могла выносить этих отвратительных людей, работавших в спецблоке. Она вскочила на ноги. Убежать к Имону сил не было. Эсти подозревала, что Мистер ей что-то подмешал в бокал: голова стала мутной, в глазах темнело. Эсти на нетвёрдых ногах пошла в сторону туалета, чтобы попытаться вытошнить яд, который она только что выпила, и не вырубиться окончательно.

Упала Эсти прямо у двери женского туалета, но сознание не потеряла. Встать тоже не могла. Глаза застилала белая пелена, а дверь туалета то приближалась, то отдалялась от девушки. Эсти вскоре почувствала, как кто-то поднял её на руки. Это был Мистер. Эсти узнала его по голосу. Ей казалось, что Мистер что-то говорил, но его голос звучал далеко.

Неважно, что говорил этот мерзкий Мистер, но его руки начали делать то, чего не следовало бы. А Эсти не могла сопротивляться. Она не могла позвать на помощь, даже плакать не могла, понимая, что сейчас с ней делает этот мужчина.

* * *

– Давайте выйдем на улицу, здесь невыносимо, – предложил Хан Рите с Исихару. Накинув верхнюю одежду, они выбрались из душного помещения через проходную к Имону. – Ну и толпа, поскорее бы пережить этот корпоратив.