Читать книгу Охота на туманы. Записки из русской деревни - Елена Шуваева-Петросян - Страница 3

Попутчик

Оглавление

Находясь в поре студенчества, что пришлась на 90-е годы, я часто ездила домой из Москвы в общем вагоне. Ну что, что сутки без всяких условий и, может быть, стоя или сидя на чьих-то баулах, за то люди там беднее, но проще, душевнее и разговоры интереснее – откровенные, о жизни. Такое попутчики понарасскажут, что никакому ток-шоу во сто лет не выдумать.

Зима. Несколько часов до отправки поезда. Я бродила по опустевшему городу с зажатыми в кулаке десятью рублями. Хотелось плакать: возможно ли на эти деньги купить подарки маме, папе, брату, сестре? Конечно, они не ждут подарков, они ждут меня… Но всё равно… так хочется… Мысли свинцовы. На мне шуба из гималайского волка, но в одном кармане прореха, а другом пупсик в платьице, которое я сшила в первом классе. Шуба – не показатель достатка. Дядя подарил – тёте новую купили. Весь мой багаж со мной, в пакетике. Поеду-ка лучше на вокзал… не за чем душу терзать, проходя мимо красочных витрин с огоньками и дедморозиками. Сяду в поезд, а там… чуть больше суток – и дома, где готовится утка с яблоками, пахнет блинами, мандаринами и шоколадными конфетами. И ёлкой, настоящей ёлкой, которую папа накануне из леса привёз… на санях. Грязно-снежная каша противно облепила сапоги. А у нас там, на краю света, снег – бел и скрипуч, воздух – прозрачен и ароматен, небо – выше и чище. Прочь, прочь отсюда. Увези меня, поезд!

Посадка только объявлена, а первый вагон был уже забит до отказа – перед Новым годом все спешат домой. Крики, ругань, неизменный запах селёдки и водки – кто захватил себе сидячее местечко, уже успел столик накрыть и откупорить бутылку. Мужичок, щупленький, потрёпанный, в фуфайке, по-джентельменски подвинулся, приглашая к столу:

– Садись, доча! Потеснимся – не помрём…

– Спасибо! – сказала я, благодарно улыбаясь.

– Попробуешь сэма? Или… нет, мала ещё. Мы тебе «Рябиновой» плеснём.

Пить было противно, но нужно отдать дань гостеприимству. Попутчик руками почистил «мундир», порезал огурчик. Налил в жестяную кружку вспенившийся приторно-сладкий крепкий чай. Не отказалась от угощения: голодна.

Не заметила, как поезд дернулся и устремился в голубую даль. Кто-то там, за окном, плакал, махал руками, что-то кричал на прощание. В вагоне стало жарко от топки и многолюдности. Щёки горели то ли от жары, то ли от выпитого. Я сняла «волка», повесила на крючок на стенке. Мужик тараторил, тараторил, я не всё улавливала, но основное поняла – тюремник он, отбыл свой очередной срок, едет домой. На долго ли? – не знает. Но что есть дом, где никто тебя не ждёт?!

– А ты давай, приезжай ко мне с родителями, с друзьями, живите у меня, сколько хотите. Адресок запиши…

Я вытащила ручку и листок. Записала. Не знаю, из вежливости или просто так. Или хотелось дать пожилому человеку надежду, что он не будет одинок в этом мире. Приехать я, может быть, и не приехала бы, но решила отправлять по адресу к праздникам открытки.

За что сидел – язык не поворачивался спросить. Он, уловив мою мысль, сказал:

– Когда-то я был часовых дел мастер. Потом попался на воровстве отсидел, а потом снова и снова… И в тюрьме чинил часы. Ведь часы – это такая штука… как наш внутренний двигатель. А как радостно мне, когда они молчат, молчат, стрелки повисли, а потом – тик-так, тик-так, тик-так… И жизнь вернулась…

Значит… вор? Но стоит ли из-за этого презирать человека? Я продолжала сидеть рядом с ним. Мужик замолчал, хмель начал одолевать его, глаза затуманились. Он задремал. Чужой сладкий сон так заразителен. Да ещё дорога – длинная, нудная… Сквозь объятья ресниц было видно, как суетились люди, ходили туда-сюда, проводница объявляла станцию, кто-то ругался, пищали дети… А вот с детьми в таких вагонах не стоит ездить, жалко их, малюток, – думалось мне. И… я бегу, бегу по ослепительному снегу, снежинки вальсируют и падают мне на лицо, я смеюсь, так заразительно, что деревья начинают перешёптываться и скрипуче подсмеиваться надо мной. Я падаю в сугроб, встаю, снова падаю… и смеюсь… Вот оно – счастье! Такое же хрупкое, как снежинки.

– Ах ты, сволочь такая! Да как же тебе не стыдно-то, у девчонки-то… Да я ж тебя сейчас размажу по этой стене! – ворвался в моё сознание крик, и я проснулась.

– Что, что происходит?

– Да эта морда цыганская шубу-то твою – в сумку и понесла… Еле отобрал…

Я почувствовала растерянность, почему-то взяла шубу, надела и села… молча…


На станции меня встречали мама и папа. Я вывалилась в их объятья. Говорили, говорили, говорили, от радости всё перемешалась в голове. Поезд проревел и тронулся. Я вздрогнула, посмотрела на окна – он, потрёпанный и мрачный, махал мне рукой. Махал так трогательно-робко, как ребёнок. Почему «как»? В тот день он был новорожденным шестидесятилетним ребёнком в этом мире. И впереди – чистая гладь жизни… «Напиши что-нибудь… но не ставь кляксу…» – подумала я.

Папа взял мой пакет, и мы пошли к «уазику». Машина фыркнула и завелась. Десять минут до дома.

После расцеловываний-обниманий, я решила разложить свои пожитки. Платье… свитер… книга… часы… часы… часы… ещё часы… В кармане шубы – часы… часы… часы… Часы?!

Приложила к уху – тик-так, тик-так, тик-так… Все часы были заведены – жизнь продолжалась.

* * *

Мне посчастливилось родиться в Великой стране. В стране Великих людей. В стране Великих рек. В стране Великих степей. В стране Великих лесов. Мне посчастливилось впитать любовь к родной земле так рано, что я никогда не помышляла от неё оторваться. И даже годы, проведённые в Армении, не сделали меня ни на каплю меньше Русской, чем я была двадцать лет назад. Да и Армению я бы так не полюбила, если бы во мне было мало русской открытости и великодушия.

Каждое лето я старалась проводить в родном Большом Морце – в источнике моей жизненной силы… Я, как никто другой, знаю, как может чахнуть человек без Родного Дома… И никогда, никогда в жизни я не стеснялась того, что родилась в деревне, в Русской Деревне. О чём я ещё сегодня думаю? О том, что Родина – это не только то место, где ты родился, но и где ты хотел бы умереть, сплестись через корни старых деревьев на кладбище со своим Родом…

Охота на туманы. Записки из русской деревни

Подняться наверх