Читать книгу Ранчо «Магнолия» - Елена Соболева - Страница 4

Алета в задумчивом ожидании ходила по больничному коридору, десять шагов в одну сторону до окна, обратно до банкетки, и восемь в другую сторону – до двери, за которой врач сейчас осматривал Кэйда. Девушка беспокоилась: похоже, доктор не поверил ее рассказу о поезде и, скорее всего, решил, что Кэйд пострадал в результате уличной драки.

Маленькая Кэтти уснула, сидя на банкетке, и не открыла глаз даже тогда, когда Алета уложила ее поудобнее.

Наконец ожидание закончилось, доктор вышел из кабинета, и Алета бросилась к нему.

– Как он, доктор?

Тот посмотрел на нее тяжелым взглядом и вздохнул.

– Вы – его подружка?

Возмущенная пренебрежительным тоном, Алета гордо выпрямилась и резко ответила, не моргнув глазом и прямо глядя в лицо доктора:

– Я – его жена!

– Хм…что ж…вынужден вас огорчить: ему необходима операция.

– Что?

– Он потерял много крови, но не это самое страшное. Хуже всего то, что рана воспалилась и загноилась. Придется отнять руку, иначе…

– Нет! – воскликнула девушка. – Этого нельзя делать, доктор. Как он потом будет жить?!

– Если не сделать сейчас операцию, он вообще может умереть.

– А если он останется инвалидом, то пустит себе пулю в лоб!

– Ну, не преувеличивайте…

– Ничуть, я его знаю как саму себя. Пожалуйста, доктор, ну сделайте что-нибудь! Ведь есть же лекарства…я не знаю.…Ну, пригласите других врачей, может, они что-нибудь посоветуют.

– Единственный совет в этом случае – операция. И как можно скорее. Если не возражаете, я бы хотел начать подготовку, – сухо ответил врач.

– Нет! – резко перебила его девушка. – Я не позволю вам это сделать.

В отчаянии она заметалась из угла в угол. Доктор некоторое время молча следил за ней взглядом, потом спросил:

– Что же вы будете делать?

Алета вдруг остановилась. Новая мысль осенила ее, подарив новую надежду. «Джейми! Она все умеет, она вылечит его…она уже стольких поставила на ноги…» Окрыленная этой надеждой, она решительно повернулась к доктору:

– Помогите мне посадить его в машину. Мы уезжаем.

– Уезжаете?! Вы с ума сошли! Ваш муж умрет у вас на руках и…

– Не ваше дело.

– Но куда вы едете?

– Домой. Кэтти, дочка, просыпайся, мы едем домой.

Кэйд очнулся, когда до ранчо оставалось около двух часов езды, но сам не сразу понял это.

– Алета? Где мы?

– Мы едем домой, – отозвалась девушка. – Как ты себя чувствуешь?

– Плохо…все тело горит…пить хочу…

– Прости, у меня ничего нет. Потерпи, Кэйд, мы почти дома.

Она немного помолчала и заговорила, быстро, словно боясь, что не хватит решимости договорить до конца.

– Доктор, который осматривал тебя, сказал, что необходима операция, что если…не сделать операцию – ты умрешь. Он сказал, что если…что нужно отнять руку, иначе начнется заражение, и уже хотел начать подготовку к операции, но я не позволила ему это сделать. Я везу тебя домой, к Джейми.

Через минуту молчания Кэйд тихо ответил:

– Спасибо. Лучше смерть, чем…я рад, что мной займется Джейми.

Алета кивнула и продолжила. Она не могла молчать, потому что на сердце ее словно камень давило какое-то неясное тревожное предчувствие. И чтобы отогнать это чувство, девушка продолжала говорить, зная, что Кэтти сейчас спит и не слышит ее слов.

– Я хочу предупредить тебя, Кэйд, насчет этой девочки – Кэт. Ты помнишь ее? Я нашла ее там, у поезда. Точнее, это она нашла меня. Но я решила взять ее домой и сказать всем, что это моя дочь.

– Но Алета…

– Я все посчитала. Ей около трех лет. Три года назад я уехала учиться и тогда же почти полгода не приезжала домой. Я знаю все твои возражения, но…она называет меня мамой, Кэйд, с такой отчаянной надеждой в голосе, она пережила шок…Я не имею права говорить ей, что она ошибается. Это было бы слишком жестоко, Кэйд.

– Да, я понимаю тебя, но Алета, ты не должна,…что ждет тебя?

Алета небрежно пожала плечами.

– Родителям я скажу правду. Они меня поймут и помогут. А на остальных мне плевать. Пусть думают, что хотят.

– А Джон? – тихо спросил ковбой. Кэйд давно знал, что Алета влюблена в Джона Кеннона, хотя сам его недолюбливал. Впрочем, до сих пор им нечего было делить, и Кэйд сам не мог бы толком объяснить причину своей неприязни к Джону. Чувства к Алете здесь были не причем, Кэйд всегда относился к ней, как к сестре, которой у него никогда не было. Скорее всего, дело было в том, что у них с Джоном было много общего. Джон, как и Кэйд, был единственным ребенком в семье и сейчас тоже пытался управлять ранчо самостоятельно, но у него не очень-то получалось. Кэйд втайне считал, что если бы не помощь отца, Джон не протянул бы и года.

– Джон? – задумчиво переспросила Алета. Она как-то совсем забыла о нем. Конечно, она любила этого человека, он чем-то напоминал ей отца, и был красив, как Апполон. Но с той первой встречи с ним наедине прошло много времени. Сначала Джон был для девушки прекрасным Принцем в блестящих доспехах на белом коне, но постепенно за привлекательной внешностью она разглядела весьма посредственную душу. Но все равно любила его и верила, что рано или поздно он изменится и станет более серьезно относится к делам. Алета знала, что Джон завидует Кэйду, и, хотя не раз пыталась их примирить, понимала, что все бесполезно. Слишком сильна была зависть Джона к более удачливому в делах, красивому соседу. Это была почти ненависть. И Алета перестала надеяться на то, что со временем они поладят.

– Ты ведь его любишь? – голос Кэйда прервал ее горькие размышления. – Что ты ему скажешь?

Она снова пожала плечами.

– Ничего. Если любит, то простит,…а потом я расскажу ему правду.

– А…если не простит?

– Значит, не любит. Тебе-то что? – вдруг разозлилась девушка. – Ты радоваться должен, ты же его ненавидишь.

– Нет, – покачал головой Кэйд. – Просто он мне неприятен.

– Почему же?

– Ну,…не знаю… – прошептал ковбой и умолк, Алета тоже молчала. В отчаянии закусив губу, она вела машину, сосредоточенно вглядываясь в темноту и надеясь, что бензина хватит до дома. На рассвете она проехала через знакомый с детства городок Лувр, последний на ее пути к ранчо.

Алета оставила машину на площади и зашла в бар. Бармен, до этого дремавший за стойкой, удивленно уставился на нее, и на лице его появилось странное выражение жалости смешанной с печалью.

– Привет, Берни. У тебя есть горючее?

– Н…нет, – запнулся он и вдруг зачастил: – Мне так жаль, мисс Алета, так жаль! Я вам сочувствую, мне так жаль мистера и миссис Беверли…

– Подожди, Берни, не тарахти, я ничего не понимаю. Что случилось?

– Как…вы…вы что же, ничего не знаете?

– О чем? – еще больше взволновалась Алета. – Что я не знаю?!

– Что ваши родители…погибли,…говорят, автокатастрофа…

– Нет, я не знала… – пролепетала девушка и умолкла. Бармен что-то тараторил, видимо извиняясь и коря себя за болтливость, но Алета его не слышала. Наконец, усилием воли отогнав мрачные мысли, встала и, взяв со стола бутылку газировки, вышла на улицу.

При переезде через реку машину несколько раз сильно тряхнуло на камнях, и Кэйд, как-то странно охнув, обмяк, навалившись всем телом на ремень.

– Кэйд! Кэйд, что с тобой?

Но он не отвечал на ее испуганный голос. Остановив машину, девушка с трудом перетащила его на заднее сидение и уложила там. По лицу ее покатились слезы, но она не замечала их.

– Мама! – прозвенел из темноты голос ребенка, и Алета уловила в нем нотки страха. – Мама, дядя умрет?

– Нет, милая, конечно же, нет.

Алета обхватила Кэйда за плечи, пытаясь устроить поудобнее, и почувствовала, как на руку ее хлынула теплая жидкость.

– С ним все будет в порядке, солнце мое, – проговорила девушка. – Приглядывай за ним, хорошо? А если он откроет глаза, скажи мне, ладно?

Девочка закивала, преисполнившись важности от того, что ей поручили такое ответственное дело. Алета снова села за руль.

Когда она подъехала к ранчо, было уже совсем светло. Девушка вздохнула бы с облегчением, но… на сердце непосильным грузом давили невыплаканные слезы. Она вышла из машины и почувствовала еще большую тревогу. Ранчо было как-то странно тихо и молчаливо. Никто не выбежал навстречу незнакомой машине, не видно слуг, не слышно голосов…словно вымерло все…

Но на крыльце девушка заметила одинокую фигуру сидящего ковбоя и, тут же узнав его, окликнула. Это был Джейк Ран, муж Тины, которая служила на ранчо горничной.

Услышав ее голос, Джейк, сидевший уткнувшись лицом в колени, поднял голову и, увидев молодую хозяйку, тут же бросился ей навстречу.

– Ох, Джейк! Как же я рада тебя видеть.

– Мы тоже, мисс, очень рады, что вы, наконец, вернулись.

В его голосе девушка услышала такое горе, что поняла: бармен сказал ей правду. И все же что-то еще тревожное послышалось ей, и Алета с волнением всмотрелась в усталое, бледное от горя и слез лицо.

– Что случилось, Джейк? Почему никого нет? Где Адам, сестры? Где все, Джейк? Отвечай! Да не молчи же! – она почти кричала на него.

– Так вы не знаете, мисс? Я думал, вы потому и приехали, что узнали.

– О чем? Да говори же ты толком!

– Ваши родители поехали в Атланту, а вчера утром позвонил какой-то человек и сказал, что…произошел несчастный случай… – на глазах Джейка снова появились слезы, и он закончил почти шепотом, – они погибли…

– О, Боже! А я не поверила… – прошептала Алета онемевшими губами и схватилась за перила крыльца, чтобы не упасть. – Как же так, Джейк?

– Мне жаль…

Внезапно она посмотрела на него пристальным взглядом, глаза были сухи, сейчас она не могла позволить себе заплакать.

– Что еще, Джейк? Что еще случилось? Я знаю, я чувствую, что это еще не все…так?

– Да, мисс, – немного растерявшись от неожиданности, ответил ковбой. – Но я не…

– Говори. Я хочу знать все.

– Хорошо. Дело в том, что молодой хозяин…он очень расстроился, когда узнал и поехал прокатиться, чтобы немного успокоиться. Но взял не своего коня, а нового мустанга…его недавно поймали, он еще необъезженный был…Я говорил хозяину, но он меня не послушал. Расстроен был сильно и…мустанг сбросил его…у тополя…

– Он жив? – почти спокойно спросила девушка, не глядя на Джейка.

– Да, да, не волнуйтесь, мисс. Но он болен…Джейми говорит, что не знает, как лечить. Я привез доктора из города. Он и сейчас здесь.

– Ты молодец, Джейк. А сестры? Как она?

– Они слегли, мисс, но Джейми говорит, это ничего, это от горя…

– От горя, – прошептала Алета, приложила руку к груди и закрыла глаза, мечтая уснуть, и чтобы все это оказалось лишь плохим сном, кошмаром…

Девушка открыла глаза и выпрямилась. Нет, она не имеет права сдаваться. Адам и сестры больны. Если она тоже заболеет, кто позаботится о них? О ранчо? Алета как наяву слышала голос матери: «У нашей семьи всегда был один девиз: «Никогда не сдаваться без борьбы», запомни его».

– А ты на моем месте смогла бы выстоять и бороться, мама? – прошептала Алета и поняла: да, она не позволила бы себе сдаться.

– И Роза больна, мисс Алета, – добавил Джейк.

– Что с ней?

– У нее лихорадка. Джейми говорит, нужны лекарства, а у нас ничего нет…

– Ничего, я что-нибудь придумаю, Джейк, – Алета справилась со слезами, но знала, что нужно чем-то занять себя, иначе она не выдержит, сорвется. – А ты сейчас пойди…в машине лежит раненый, перенеси его в комнату для гостей. Это мистер Кэйд. Он ехал вместе со мной в поезде и сильно пострадал, когда поезд сошел с рельс. Скажи, чтобы Джейми осмотрела его рану.

– Какое счастье, мисс, что вы не пострадали!

Алета на миг замерла, подумав, что стало бы с их семьей, если бы и она еще как Кэйд лежала под обломками вагона, и, послав в душе горячую благодарность небесам, пошла вслед за Джейком к машине. Открыв дверцу, девушка сначала помогла выбраться девочке и подхватила ее на руки.

– Кэт, солнышко, ты в порядке?

– Да, мама.

Джейк смотрел на них, разинув рот от удивления, и губы Алеты тронула слабая улыбка.

– Познакомься, Джейк, это моя дочь – Кэтлин. Кэт, это Джейк, наш лучший ковбой.

– Очень рад познакомиться с вами, маленькая мисс, – неуверенно улыбнулся Джейк в ответ на приветливую улыбку девочки.

– Как дядя? – спросила Алета.

– Он ни разу не открывал глаз, – сообщила Кэт. – И все время молчал. И только один раз пошевелил рукой.

Алета вдруг снова почувствовала смертельную тревогу, заметив, что волосы девочки намокли в крови.

– Кэт, милая, ты ударилась головой? У тебя что-нибудь болит?

– Нет, мама, не волнуйся. Это кровь дяди. Она все капала и капала, а я не хотела, чтобы она капала. Это плохо.

– О, Господи! – Алета покрепче прижала девочку к себе, глядя, как Джейк вытаскивает из кабины отяжелевшее, неподвижное тело Кэйда.

– Джейк, – голос ее дрогнул. – Он…он…

Алета не могла заставить себя произнести это слово. Она чувствовала, что это предел. Еще одного горя она не выдержит.

– Нет, мисс. Он жив. Но…тут столько крови…

Джейк поднял Кэйда и пошел в дом. Алета направилась за ним, но потом свернула к кухне. Кэт хотела есть. Накормив девочку, она поднялась в свою комнату и уложила ее на постель.

– Кэтти, ты должна поспать, ладно?

– А ты не уйдешь?

– У меня много дел, милая, но я вернусь, когда ты проснешься.

– Ладно…

Алета вздохнула.

– Малышка моя, откуда же ты взялась? – вполголоса проговорила она задумчиво и неожиданно для себя услышала ответ:

– Я убежала от них…они злые…я не хочу обратно…

– Они? Кто они?

– Они остались там…ты теперь моя мама, правда?

– Да, правда, – твердо ответила девушка и, взяв девочку за ручки, заставила встать на ноги. – А теперь давай снимать твои лохмотья, мы их выкинем, и ты их больше никогда не наденешь.

– А что же я буду надевать?

– А мы сошьем тебе кучу нарядов, купим костюм для верховой езды и две…нет, три пары самых красивых ковбойских сапожек. О,кей?

– Да, да, да, – засмеялась девочка.

Алета сняла с нее платьице и ахнула в ужасе. Вся спина девочки была покрыта полузажившими рубцами от хлыста.

– Ох, Кэтти, девочка моя…

– Они уже почти не болят, мама, – сказала та, пожав худенькими плечами. Алета тряхнула головой.

– Ладно, давай-ка спать.

Девочка послушно забралась под одеяло и через минуту уже спала. Алета еще немного посидела возле нее, потом устало поднялась и пошла в комнату для гостей.

Джейми только что закончила перевязку раны Кэйда и теперь готовила какую-то смесь из сухих трав.

– Здравствуй, Джейми, – Алета устало обняла няню и опустилась на постель рядом с Кэйдом. – Как он?

– Не знаю, мисс Алета. Рана тяжелая, но вы правильно сделали, что привезли его сюда.

– Доктор хотел отнять руку, говорил, что это необходимо…

– Дурак этот доктор. Руку отнять никогда не поздно, попробуй потом приставить ее обратно. Да и не в этом дело. Просто он потерял много крови. Если бы не жгут, который сделали вы, он был бы уже на том свете. Вы спасли его, мисс Алета, а я попробую достойно завершить вашу работу. С божьей помощью, он поправится.

Джейми вышла, и Алета, проведя пальцем по бледной щеке Кэйда, прошептала:

– Кэйд, не умирай. Не оставляй меня, Кэйд. Я не хочу потерять еще и тебя…, – осторожно поцеловав друга в щеку, она получше его укрыла и вышла из комнаты, тихо прикрыв двери.

Джейми она нашла на кухне. Та молча подала ей чашку кофе и принялась готовить завтрак.

– Расскажи мне о брате, Джейми, – попросила Алета, по привычке устроившись за широким и длинным столом напротив Джейми, которая раскатывала тесто и ловко лепила пельмени.

– Что же сказать вам, мисс Алета? – вздохнула Джейми. – Чем я могу вас порадовать? Горе пришло в наш дом, сколько вам пережить пришлось…а сколько еще придется…

– Да, Джейми. И я как вспомню, что вчера еще в это время стояла на вокзале, радовалась жизни и весело болтала с Кэйдом…разве жизнь может вот так меняться? Это несправедливо! Разве может обычный человек это перенести? – в ее голосе зазвенела давно сдерживаемая боль.

– Выпейте кофе, мисс Алета…и знайте: обычный человек, может, этого бы не выдержал. Но вы не обычная дочь не обычных родителей. Всегда помните об этом.

Алета сделала глоток и прошептала:

– Так хочется плакать, Джейми, но я боюсь позволить себе это. Вдруг это меня лишит последних сил? Что тогда будет со всеми нами?

Джейми покачала головой.

– Нет, это только придаст вам сил. Поплачьте, а потом слезы высохнут, вы встанете и поймете, что жизнь продолжается, и значит надо что-то делать. И боль забудется и утихнет…время лечит все раны.…Но сначала я расскажу вам о мистере Адаме и сестрах. Молодой хозяин упал с мустанга очень неудачно, ударившись о тополь. Доктор, что его осматривал, говорит, что поврежден позвоночник. Мистер Адам поправится, но не сможет ходить. Я думаю, что это еще не факт, все в руках Господа, но боюсь за молодого хозяина. Узнав о таком диагнозе, он, пожалуй, решит, что нет смысла жить дальше. Врач уже ушел, но оставил рецепты лекарств, я положила их на стол в кабинете. Это дорогие лекарства…

Джейми на минуту замолчала, и Алета спросила:

– А где сейчас Адам? В своей комнате?

– Нет. Я сказала, чтоб его отнесли в спальню ваших родителей…там нет окон…

– Понимаю, – кивнула Алета. – И оружия, надеюсь, там тоже нет.…Но ему там будет плохо, это комната мамы и папы, которые…

– Ничего, он все равно еще без сознания. Доктор сделал укол и сказал, что мистер Адам будет спать еще сутки. За это время мы успеем подготовить другую комнату.

– Кабинет, – решила Алета. – Там всего одно окно, но его можно пока заколотить. Адаму там будет удобно, и ванная близко, и его любимые книги под рукой.

– Хорошо, – кивнула Джейми. – Мы с Джейком сегодня же приготовим кабинет.

– спасибо, Джейми. Теперь скажи мне, как чувствуют себя сестры?

– Мисс Арина тяжело больна. Я боюсь, как бы не началась горячка. Она постоянно бредит. А вот мисс Алина поправляется. Вчера она весь день плакала, ночью поднялась температура, и она слегла, но сегодня на рассвете, когда я заходила к ней, она спокойно спала. Когда проснется, будет, конечно, испытывать слабость, но и только.

– Странно, – Алета отставила пустую чашку и поднялась. – Я думала, что скорее наоборот: Алина заболеет, а Арина все-таки устоит. Ну, ладно, я пойду, Джейми. Загляну к сестрам и Адаму и…немного посижу на крыше. Пусть никто туда не заходит пока. Я скоро вернусь.

Она пошла к дверям, но Джейми окликнула ее:

– Простите, мисс Алета, что я спрашиваю, но…кто эта девочка, что вы привезли с собой? Джейк сказал мне, но я ему не поверила.

Алета вздохнула.

– Хорошо, что напомнила, Джейми. Ее зовут Кэтлин, ей три года, и с сегодняшнего дня она – моя дочь. Для всех без исключения. Я бы хотела, чтобы ты осмотрела ее, когда она проснется.

– Но…

– Пойми, Джейми, я не могу поступить иначе. Да, я нашла ее там, у поезда, но об этом никто не должен знать. Они ее били, Джейми, у нее все тело…, – Алета замолчала, дыхание перехватило, но через минуту она твердо добавила:

– Кэт – моя дочь, и я никому не позволю забрать ее у меня.

Алета вышла, а Джейми тяжело вздохнула:

– Милая моя девочка,…что же ты с собой делаешь?!

* * *

Александр долго размышлял над тем, как ему объяснить свой отъезд Светлане. Он хотел бы сказать ей правду, но понимал, что она ему не поверит. Скорее, примет это за очередную попытку уклониться от серьезного разговора о свадьбе,…точнее, о предполагаемой свадьбе…

– О, Господи! – он раздраженно отшвырнул ручку и крутанулся на стуле. «Нет, это не пойдет. Лучше уж сказать ей о настоящей правде, о том, что на самом деле я не хочу и думать ни о какой свадьбе, что нам пора поставить жирный крест на наших отношениях, что…»

– Нет, не могу, – уже вслух сказал он, и Анжелика, вошедшая в кабинет, услышала его слова.

– Чего же ты не можешь, братик? – весело спросила она. Александр окинул нежным взглядом хрупкую фигурку сестры.

– Ты сегодня рано. Как практика? Все в порядке?

– В полном порядке, просто сегодня меня Коля встретил и подбросил до офиса.

– Понятно.

– Так что случилось? – Анжелика присела в кресло для посетителей напротив брата. – Чего ты не можешь сделать?

– Не могу сказать Свете, что уезжаю, что не люблю ее, что ни о какой свадьбе не может быть и речи. Это все как-то слишком жестоко получается…я не могу так…

– А я могу! Хочешь, я поговорю с ней?

Александр только рукой махнул, Анжелика пожала плечами.

– Да не волнуйся ты так. Светке только деньги твои нужны, ничего с ней от твоей правды не случится, – едко сказала Анжи и достала из сумочки сигареты.

– Эй, ты же бросила!

– Я передумала.

– Анжи!

– Ну, ладно-ладно, – девушка яростно бросила пачку в корзину для мусора. – Вообще-то я уже совершеннолетняя, так что давай завязывай с моим воспитанием.

– Фи, что за базарный тон! – шутливо протянул он.

– Я не шучу, – погрозила пальцем девушка. – Хватит мне уже нотаций.

– А как же будущий муж? Тоже ведь воспитывать будет.

– Муж? – фыркнула девушка. – Муж объелся груш.

– Что так? – рассмеялся Александр.

– Да так, – Анжи неопределенно пожала плечами. – Наверно, я тоже не люблю Колю, как и ты – Светку. Вот только как сказать об этом ему?

– Хороший вопрос, – заключил ее брат и поднялся. – Ладно, хватит разговоры разговаривать, поехали домой. Мы и так уже опаздываем к ужину.

* * *

Алета сначала заглянула к Алине. В комнате царил полумрак. Алета не стала включать свет, а внимательно посмотрела на сестру. На нежном личике еще виднелись следы слез и перенесенных страданий, но сейчас девушка спала безмятежным сном, забыв обо всем. «За нее я могу быть спокойна», – решила Алета и пошла к Арине.

Та тоже спала, но ее сон был тревожен. Она почти в бессознательном состоянии металась на постели, одеяло оказалось сброшено на пол. С сухих потрескавшихся губ слетали обрывки непонятных фраз, голос был тихим и хриплым. Подойдя ближе, Алета прислушалась и вздохнула, услышав знакомое имя.

– Кэйд…Кэйд…любимый…

Для Алеты никогда не было секретом, что ее младшая сестра влюблена в ее лучшего друга. Раньше она часто задумывалась над тем, почему при этом они с Ариной ни разу не ссорились из-за Кэйда, почему ее никогда не тревожила мысль о том, что Кэйд тоже может влюбиться в Арину. И наконец, поняла: потому что она сама относится к Кэйду только как к брату. Между ним и Адамом была лишь одна разница – Кэйд не был сыном ее родителей. Алета поняла и то, что Арина об этом знает, поэтому они и не ссорились никогда. Но зато Арина была убеждена в том, что Кэйд любит ее старшую сестру, а Алета знала, что это не так.

«Жаль, что мы не поговорили об этом раньше», – подумала Алета. «Но ничего, еще будет удобный случай». Стоя сейчас у постели больной, метавшейся в жару сестры, Алета вдруг поняла, что и Кэйд неравнодушен к Арине. Просто он все никак не может осознать этого, боится признаться самому себе. Она припомнила все свои беседы с Кэйдом и решила, что при любом даже самом коротком разговоре упоминалось имя Арины, и чаще о ней вспоминала не Алета, хоты иногда и говорила другу, чтобы он обратил внимание на ее сестру.

Алета подошла к постели и положила прохладную руку на горячий лоб сестры. Та замерла, и Алета тихо сказала:

– Успокойся, Арина. Он любит тебя, и вы скоро будете вместе…

И словно по волшебству нахмуренный лоб сестры вдруг расправился, исчезла вертикальная морщинка на переносице, дыхание выровнялось, и Арина тихо прошептала:

– Мама…

Алета, грустно улыбнувшись, укрыла сестру одеялом и тихо покинула комнату.

Лицо брата поразило девушку так, что она бессознательно поднесла руку к губам в немом крике, присев на край постели. Бледно-серое осунувшееся, с желтыми кругами под глазами оно напомнило ей то, что она видела вчера днем на залитой солнечным светом железной дороге. Его дыхание было ровным и таким тихим, что его можно было услышать, только наклонившись совсем близко к лицу. И это оказалось страшнее, чем горячечный бред Арины. И он лежал совсем неподвижно…

Алета встала и, двигаясь словно в тумане, поднялась на крышу. Свежий воздух в тени раскидистой пальмы помог ей немного опомниться от потрясения, и, опустившись на пол, Алета заплакала…

Около часа она лежала ничком на полу в тени той самой пальмы, которую когда-то привезла из Египта в подарок сестрам. Тело девушки содрогалось от рыданий.…Как были счастливы они тогда! Это было года четыре назад, теперь пальма уже стала выше, чем все остальные растения…

Еще через час Алета перевернулась на спину и, посмотрев на небо, поняла, что уже наступил полдень. Она села и вытерла слезы. Джейми оказалась права, ей стало легче, правда ненамного. Два часа назад девушка была в полном отчаянии: родителей больше нет, помочь некому, она одна, если не считать слуг и работников ранчо, и в доме полно больных людей, двое из них очень тяжело больны, на грани жизни и смерти. Сейчас Алета знала, что нужно делать, и знала, с чего начать. Она решительно поднялась на ноги и пошла в ванную. Сначала необходимо привести себя в порядок: умыться и переодеться.

Когда Алета спустилась вниз, она казалась другим человеком. Свежая прическа, чистый и удобный костюм для верховой езды, решительность во взгляде. Ее выдавали только необычайная бледность лица и покрасневшие от слез глаза.

– Джейми, приготовь мне кофе, пожалуйста, – попросила она няню, заглянув на кухню. – Я буду в гостиной.

Джейми кивнула, и Алета прошла в гостиную, но не задержалась там, а вышла на крыльцо, надеясь найти Джейка на прежнем месте.

– Джейк, – окликнула она, радуясь, что оказалась права, и он действительно снова сидел на широких ступенях крыльца.

– Приготовь для меня моего коня, я хочу съездить в город, и передай всем, что через несколько минут, когда они закончат обед, я жду их здесь. Хорошо?

– Да, мисс.

– И еще скажи мне, где сейчас тот мустанг, с которого упал мой брат?

– Он…на конюшне.

– Выпусти его.

– Что? – не понял Джейк.

– Отпусти его! Я не хочу его видеть здесь, отпусти его в прерию. И не задавай лишних вопросов!

– Да, мисс.

Джейк побежал исполнять приказание, а девушка вернулась в гостиную, где ее уже ждала Джейми с кофе.

– Спасибо, Джейми. Через полчаса я еду в город. Приготовь, пожалуйста, список необходимых лекарств, я зайду в аптеку, и список продуктов, если нужно.

– Хорошо. Мисс Алета, я осмотрела девочку, она здорова. Небольшое истощение и переутомление, но это быстро пройдет. Синяки и царапины тоже скоро сойдут. Через несколько дней Кэтти абсолютно поправится. Может, вы все-таки передумаете насчет нее?

– Спасибо, Джейми, и не волнуйся за меня. Все будет хорошо. Иди.

Тяжело вздохнув, Джейми ушла, а Алета с наслаждением отпила глоток ароматного напитка и принялась обдумывать то, что сейчас скажет работникам.

Когда через десять минут она вышла на крыльцо, то уже точно знала, что и как нужно сказать. Ковбои уже все собрались, Алета окинула взглядом толпу, заметив немного в стороне Джейка, державшего под уздцы оседланного коня, который был ей подарен на двадцатилетие. Черный мустанг по кличке «Север» считался самым крупным и быстрым в конюшнях «Магнолии», да и всей округи.

Алета подняла руку, требуя внимания. Мгновенно установилась тишина. Каждый из полусотни работников хотел услышать, что скажет юная хозяйка ранчо. Голос Алеты звучал уверенно, твердо, каждое слово было продумано и взвешено.

– Я хочу в первую очередь поприветствовать всех вас и поблагодарить за то, что вы все откликнулись на мою просьбу и собрались здесь. Как вы уже знаете, ситуация сложилась крайне тяжелая, но хочу вас уверить, не безнадежная. Конечно, мы потеряли самых дорогих нам людей, вы – своих хозяев, я – родителей, и мой брат, который мог бы заменить их, тяжело болен и не может прямо сейчас взять на себя заботы по управлению ранчо. Поэтому это придется сделать мне.

Толпа ковбоев взволнованно загудела, но Алета снова предупреждающе вскинула руку и чуть повысила голос.

– Я еще не закончила! Я понимаю ваше волнение и тревогу. Но ничего другого предложить не могу. Конечно же, я во всем буду советоваться с братом, потому что это необходимо мне для успешного решения всех текущих вопросов. Но поскольку он еще очень долго не сможет встать на ноги, я беру на себя всю ответственность и все полномочия. Я знаю, что многие из вас считают недостойным себя подчиняться женщине, но прошу вас помнить о том, какими были мои родители. Тогда вас не удивит мое решение. Впрочем, все желающие могут сегодня же вечером взять расчет. Я верю, что таких будет немного. Ни один настоящий мужчина не бросает ранчо в тяжелую минуту. Я закончила, вы можете приступать к работе.

Алета замолчала, ковбои, взволнованно переговариваясь, быстро разошлись, и девушка знаком подозвала Джейка.

– Как ты думаешь, Джейк, сколько работников у меня останется завтра?

– Думаю, почти все, мисс. Зачем им уходить? У нас намного лучше, чем у других.

Алета задумчиво покачала головой.

– Да, мисс, Джейми просила передать вот этот список и сказать, что звонил какой-то джентльмен из Атланты. Он сказал, что завтра привезут…мистера и миссис Беверли.

– Ладно, Джейк, – Алета смахнула покатившиеся слезы и легко вскочила в седло. – Передай Джейми, пусть позаботиться о девочке, если она проснется, пока меня не будет. И еще: закрой на замок двери бальной залы, а ключ…ключ потом отдай мне. До свидания, Джейк.

Алета пришпорила коня, и тот помчался галопом через поле, прямо к тополю…

* * *

– Света, да выслушай же ты меня, – взмолился Александр, но в трубке снова уже в шестой раз послышались короткие гудки. Светлана бросила трубку. Поняв это, он сделал то же самое, резко выругавшись при этом.

– Фи, что за выражение! – поморщилась Анжи, входя в кабинет и плюхаясь в кресло. – И кто-то еще меня ругает за базарный тон.

– И тебе добрый вечер, дорогая сестренка! – также язвительно отозвался Александр, хмурым взглядом разглядывая девушку.

– Надо же, мы решили острить! – отпарировала та, обмахиваясь своей белой миниатюрной сумочкой на серебряной цепочке, больше похожей на косметичку.

– Что жарко? – едко поинтересовался брат, быстро собирая со стола бумаги.

– Ничего себе?! – деланно возмутилась Анжелика. – На сестре новое сногсшибательно дорогое платье, а он, даже не заметив, спрашивает, не жарко ли мне. Особенно учитывая, что на улице плюс тридцать!

– О…я…у меня нет слов,…чтобы попросить прощения.

Анжи встала и как модель прошлась по кабинету.

– Ну, как я выгляжу?

– Просто супер, блеск и т.д. и т.п.! По какому же поводу сей маскарад?

Анжи возвела очи горе и рухнула в кресло.

– Ты неисправим!

Александр рассмеялся.

– Я пошутил. Ты чудесно выглядишь. И эти каблуки вполне достаточны для того, чтобы не выглядеть маленькой…

Анжи поморщилась.

– Ты никогда не умел делать комплименты!

– Зато я умею говорить правду. Нет, честное слово, рядом с твоим Николаем даже я чувствую себя коротышкой.

– Что это ты там ляпнул насчет правды? – не осталась в долгу Анжелика. – А сам до сих пор не сказал Светке, что не женишься на ней никогда!

– Во-первых, никогда – это слишком сильно сказано, может, я еще передумаю. Во вторых, как я могу это сделать, если она даже слова не дает мне сказать, бросает трубку.

– Если б ты захотел, ты бы нашел способ все ей объяснить. Поехал бы к ней домой, в крайнем случае.

Александр вскинул руку, чтобы Анжи замолчала.

– Я еще не закончил. В третьих, это не твоего ума дело!

Анжелика нахмурилась, но ничего не сказала.

* * *

– Хватит вешать лапшу мне на уши! Я не верю тебе, Алета!

Алета вздрогнула от этого окрика и промолчала. Он замолчал, и она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Затуманенным взглядом окинула прерию, и вдруг подумала, что мама не одобрила бы сейчас ее поведение, то, что она унижается перед ним. Вся эта степь, это поле от тополя, где они сейчас стояли, до их ранчо и на много миль дальше, принадлежали теперь ей. А хозяйке такого ранчо как «Магнолия», не пристало унижаться перед таким ранчеро как Джон Кеннон. Но стоит ли ради этой гордости жертвовать мечтой, любовью того, кем дорожишь?

Хороший вопрос! Алета бросила взгляд на Джона, который с высокомерным видом продолжал упрекать ее за то, чего она не совершала. Он даже не стал слушать ее объяснения, он просто не поверил ей…

Слезы высохли сами собой, плечи и спина распрямились, и девушка, закрутив волосы наверх, надела шляпу, смерив Джона столь же высокомерным взглядом. Он на время лишился дара речи от такой перемены, и Алета, воспользовавшись паузой, сказала:

– Что ж, Джон, думаю, ты прав в том, что мы друг другу решительно не подходим. Поэтому нам самое время расстаться. Но поскольку как-никак меня предал, не поддержав в трудную минуту, то сомневаясь, что мы сможем остаться друзьями.

Оставив ошеломленного ее тоном и словами Джона, Алета подошла к своему коню и легко вскочила в седло.

– Прощай, Джон!

Пришпорив мустанга пятками, Алета направила его к ранчо, ни разу не оглянувшись, хотя сегодня у тополя она оставила все свои мечты и надежды, свою первую любовь.… Но она не оглядывалась…

* * *

Шло время, раны затягивались, ранчо и его обитатели медленно, но верно возрождались к жизни…

* * *

Александр осмотрелся. Он стоял посреди небольшой площади в маленьком городке, от которого до ранчо «Магнолия» было около получаса езды.

Это был один из тех городков, которых много возникло, а потом исчезло во времена золотых лихорадок. Но сейчас лишь несколько этих ковбойских городков продолжали существование, а этот был еще и одним из лучших. Здесь были и даже вполне сносно работали почта, магазин и некое подобие банка. Конечно, был и шериф, и доктор, который держал аптеку. А прямо перед Александром находилась полуоткрытая дверь бара «Звездочка», где он решил на время поселиться.

Но сейчас он не зашел сюда, а отправился бродить по узким улицам городка. Он знал, что сейчас множество глаз следит за ним, он ведь был здесь чужаком. Но Александр решил пока не придавать этому значения.

Он размышлял. «Да…сложная штука – жизнь! Что же мне теперь предпринять? Невозможно заявиться на ранчо и потребовать свою долю в наследстве. Я же не изверг! Да еще то, что случилось с Адамом…это ужасно.… Говорить теперь с ним не имеет смысла, да и не сделать этого без ведома других членов семьи. А, может, просто прийти и все рассказать? Бред, они не станут меня слушать…У них же здесь средневековые порядки – пристрелят и имени не спросят!…Кажется, у меня остается всего одна возможность попасть на ранчо и для начала немного осмотреться, – это наняться туда на работу. Но сегодня я не стану еще переодеваться. Бармены – разговорчивый народ, и этот вряд ли станет исключением. А еще охотнее он будет болтать с иностранцем, чтобы поразить его воображение! Так что сегодня вечером я еще побуду им, искателем приключений, а завтра…завтра посмотрим!»

Александр остановился на окраине городка и огляделся. «Господи, как красиво! И почему я раньше никогда не бывал в этих краях? Как-то не пришлось…Я и не знал, что на свете может существовать такая красота! Жаль, что на сборы ушло так много времени, почти три месяца…»

Войдя в прокуренный зал, Александр беглым взглядом окинул общество, собравшееся в баре. Оно не отличалось разнообразием: два ковбоя и молодой парень в одежде охотника, Александр решил, что он – мустангер, не считая самого бармена.

Александр сел за стойку, заказал выпивку и принялся наблюдать за посетителями, надеясь встретить кого-нибудь, кто хорошо знал обо всем, что происходит на ранчо «Магнолия».

По странной случайности он уже находился рядом с человеком, который как никто другой был в курсе всех событий в жизни «Магнолии». Это был молодой охотник, которого звали Кэйд Эшборн и который сегодня впервые после долгого отсутствия и болезни посетил бар. И тем не менее Александр обратил свое внимание первым делом на охотника, сам не зная почему. Его внимательный взгляд не упустил ничего: ни необычную бледность смуглого лица, ни его осторожности при ходьбе. Александр отметил и то, что левая рука молодого человека была спрятана в карман, и он явно старался ничего не задевать плечом. «Может, у него сломана рука? Нет, не похоже, должна же быть хотя бы тугая повязка, а у него под рубашкой явно нет никаких бинтов…Хотя, что мне сдался этот охотник?…может, у него растяжение…Лучше обратим внимание на бармена…»

Кэйд тоже отметил про себя появление странного незнакомца, но решил, что это обычный путешественник. Такие время от времени появлялись в «Звездочке», но уезжали через два-три вечера, не найдя в городе ковбоев ничего занимательного, отправлялись дальше на поиски новых впечатлений и приключений.

За целый час, что Александр уже сидел здесь, потягивая отвратительный напиток, который ему рекомендовал бармен, назвав «фирменным коктейлем», в зале изменилось только то, что вместо одного ушедшего ковбоя появился другой. Теперь он играл в кости с охотником, а второй ковбой пересел за стойку и завел беседу с барменом о погоде и скоте. Александр следил за игрой и краем уха прислушивался к неспешному разговору, время от времени тоже вставляя незначительные замечания, чтобы создать видимость участия в разговоре. Одновременно он анализировал ситуацию: «Итак, сегодня, похоже, не мой день, кстати, уже вечер, но это не суть важно. Вряд ли я что-нибудь узнаю, придется искать другие способы…Бармен ведет себя исключительно молчаливо, ковбои явно предпочитают меня не замечать, а охотник…охотник вряд ли знает что-то достойное внимания. Хотя он мне нравится: приятные черты лица, решительность во взгляде,…если бы не эта одежда его, я бы решил, что это какой-нибудь местный ранчеро, причем один из самых состоятельных, и ему сопутствует удача в делах…Ага, наконец-то!»

Последнее мысленное восклицание Александра относилось к ковбою, терпению которого, очевидно, наступил конец, так как он обратился к Александру именно с тем вопросом, которого тот давно ожидал:

– А вы по какому делу оказались в наших краях? Неужели тоже решили поохотиться?

– Нет, – Александр постарался улыбнуться как можно приветливей и разыграл смутившегося иностранца. – Я…понимаете, мне нужна работа…

– Вот как? – в голосе ковбоя звучало явное удивление.

– Да. Знаете ли, мне посоветовали обратиться на ранчо «Магнолия», но, говорят, оно далеко отсюда, а я не слишком хорошо знаю эти края. Поэтому и не решился пускаться в путь на ночь глядя, намереваюсь сделать это завтра, а сегодня переночую здесь.

Ковбой смерил его презрительным взглядом, и Александру понадобилось все свое хладнокровие, чтобы не вскипеть и не показать этому недомерку его место. Вместо этого он, скрепя сердце, продолжал играть роль глуповатого иностранца, который пытается найти работу.

– Да, – кивнул ковбой. – Я тоже слышал, что «Магнолии» требуются работники, хотя при этом сомневаюсь, чтобы вас, мистер, взяли на эту работу.

Александр едва сдержался, чтобы не заскрипеть зубами, но сумел сохранить подобающее выбранной им роли выражение лица. «Честное слово, театр потерял великого актера в моем лице, хотя если он еще раз ляпнет что-нибудь в этом же духе, я точно не выдержу и врежу ему по зубам…»

А ковбой продолжал неторопливо говорить:

– И положа руку на сердце, если бы не одно обстоятельство, я сам с удовольствием уехал бы туда. Это большое и богатое ранчо, хотя и говорят, что сейчас для него настали тяжелые времена.

– И вы из-за этого не решаетесь работать там?

– Ну…да, – чуть запнувшись, ответил ковбой, явно стараясь скрыть смущение. «Отчего бы это?» – подумал Александр, но не успел даже попробовать задать наводящие вопросы, чтобы все выяснить, как в их разговор вмешался охотник. Он только что закончил игру, и так как ему сегодня везло, решил заказать бокал джулепа перед дорогой домой. Его звучный голос раздался так неожиданно, что даже бармен вздрогнул, а ковбой ( хотя, как отметил Александр, выглядел весьма внушительно) как-то сжался, сник и даже как будто уменьшился в размерах.

– Что ты виляешь, Бен? – обратился охотник к ковбою. – Почему бы тебе прямо не признаться этому почтенному господину в том, что ты считаешь унизительным для себя подчиняться женщине? Или тебя смущает мое присутствие? Совсем недавно, как мне говорили, ты не был столь сдержан в выражениях!

– Женщине?! – громко удивился Александр, чтобы привлечь внимание к себе и предотвратить ссору.

– Да, – ответил охотник, снижая тон. – На ранчо «Магнолия» сейчас руководит старшая из сестер Беверли, мисс Алета, кстати, у нее это получается не хуже, чем у многих других.

– Как странно!

– Ничего странного, – пожал плечами охотник. – Ее единственный брат несколько месяцев назад неудачно упал с лошади и теперь не может ходить. Но не бросать же из-за этого ранчо на произвол судьбы. И, кроме того, у Алеты ума и решительности гораздо больше, чем у тебя, Бен, меня и Джима из «Кедра» вместе взятых.

– Вот как! – с наивным восхищением воскликнул Александр, думая: «А я все-таки ошибся, вернее, это его одежда ввела меня в заблуждение, – он явно не простой охотник. Слишком уж уверен в высказываниях и явно близко знаком с семьей Беверли. Это мне на руку. Этот охотник с каждой минутой нравится мне все больше…надеюсь, мы подружимся…»

– Это ничего не меняет, – угрюмо возразил ковбой. – Работники, вернее те из них, у кого есть гордость, уходят из «Магнолии».

Александр ожидал, что охотник снова вспылит, но тот лишь презрительно пожал плечами.

– Таких единицы, а остальные понимают, что это не гордость, а глупость и тупость. А вы, сударь, как считаете? – неожиданно обратился он к Александру. – Или вы тоже теперь откажетесь от своего намерения работать на этом ранчо?

– О, нет, – ответил Александр. – Мне слишком нужна работа, чтобы я мог обращать внимание на подобные глупости…

– Глупости? Ха! – резко перебил его ковбой. – Посмотрим, что вы скажете, когда двадцати летняя девчонка начнет вами командовать.

– Так ей уже двадцать лет? – снова изобразил удивление Александр. – А почему же ее муж…?

Он снова не смог договорить, но на этот раз его перебил охотник.

– Она не замужем. Как, впрочем, и ее сестры.

– Ну, у них-то еще все впереди, – ехидно вставил ковбой. – А вот ей самой уж вряд ли удастся подцепить мужа. Разве что подвернется какой-нибудь идиот.

– Знаешь, что я хочу тебе сказать, Бен? – в голосе юноши зазвенел металл. – Если ты не прекратишь распускать свой поганый язык, я тебе его укорочу. Имей это в виду на будущее.

Хотя эти слова охотник произнес тихо и даже без малейшего оттенка гнева, ковбой сразу как-то весь съежился и, не ответив, быстро оплатив счет, он поспешил уйти из бара. Александр тихонько тронул охотника за плечо.

– Мистер, простите мне излишнее любопытство, но я хотел бы узнать, что означает последнее замечание этого ковбоя?

– А вы еще не передумали искать работу на «Магнолии»?

– Нет.

– Тогда вы и сами скоро все поймете. А у меня нет желания вдаваться в объяснения, тем более первому встречному. Извините.

С этими словами охотник поставил пустой бокал на стойку, кинул бармену монету и ушел. Александр проводил его взглядом и тут же обернулся, услышав над ухом голос бармена:

– Дело в том, мистер, что у молодой хозяйки «Магнолии» есть дочь – очаровательная трехлетняя малышка Кэтти.

– Дочь?! – Александр чуть не подавился своим напитком. Ни о чем подобном его мать не упоминала. – А муж, что, уже умер?

– Да не было никакого мужа, – прошептал бармен, лукаво улыбнувшись. Александр понял, что раньше его сдерживало присутствие охотника.

– Девчонка, я имею в виду хозяйку «Магнолии», уезжала в Чарльстон в гости или учиться, и вернулась месяца три назад с этим ребенком! Ей, надо сказать, крупно повезло, что родители их к этому времени как раз погибли, да и брат не в силах теперь приструнить девчонку. Естественно, замужество ей теперь не светит. Даже Джон Эшборн отказался от нее, хотя раньше сходил по ней с ума. Но она теперь одна из тех, кого называют «испорченным товаром».

Довольный тем, что сумел удивить приезжего гостя, бармен поднял голову, и с лица его усмешка внезапно исчезла. В дверях он увидел девушку в черной амазонке и в растерянности залепетал первое, что пришло на ум: