Читать книгу Любовь в процентах - Елена Стриж - Страница 6

Итак, очередной день. Я знала с самого начала, что сегодня будет продолжение вчерашней и позавчерашней игры. Кто следующий? И какое будет предложение? Я вздрагивала от этих мыслей, но они мне нравились и щекотали душу. Мысленно возвращалась обратно и начинала все менять местами. А может не стоит? Ведь все уже прошло, и трогать воспоминания не надо, но так хочется просто пофантазировать.

День шел медленно. Наверное потому, что я ждала, но ничего не происходило. Как будто все вымерли. Мне стало казаться, что уже все, вот закат, сверчки, роса и огромная рыжая луна, и этот день кончится. Но я ждала и надеялась. В конце концов, не выдержала и пошла к Валерке, но его не оказалось дома, Игоря тоже не было, и Сережки тоже. Куда они все подевались? Обычно по вечерам шляются по улице и кажется, что они везде, а сегодня наоборот никого.

Мое настроение совсем упало. Может так мне и надо за мою самоуверенность, а жаль. Уже начало темнеть, а я все шла по дороге. Решила зайти в магазин, хотя не знала, зачем туда иду, но мне хотелось просто посмотреть на людей. И вот откуда ни возьмись появился Сережка. Весь чумазый, руки в каком-то масле и волосы всклокоченные. И что это парни так любят пачкаться в этом масле? Как будто если они не поковыряются в моторе, то он не заработает, чаще наоборот – он не работает после их ковыряния.

Я так неприлично ему обрадовалась, что он даже смутился. Мы пошли к колонке, чтобы он умылся и привел себя в порядок. И пока мы шли, я все болтала и болтала, так хотелось много сказать, будто не видела человеческой души более года. Сережка был какой-то смурной, все сопел себе под нос и кивал. Но мне кажется, он даже меня и не слушал, а кивал только так, для приличия. И все же, была рада его видеть.

Он смыл с себя первый слой грязи, стал даже походить на человека, на лице появилась улыбка, глаза заблестели и уже тут он начал болтать. Вот не думала, что Сережка на такое способен. Я даже прикусила язык, чтобы не перебить, хотелось посмотреть, надолго ли его хватит. А он все трепался и трепался. Я не помню, о чем он говорил, просто смотрела на его губы и то, как его лицо менялось, когда он повышал голос. А потом он внезапно остановился и посмотрел мне в глаза.

– Ты согласна? – спросил меня.

Я растерялась, но кивнула в ответ. Сережка подозрительно посмотрел, прищурился и еще раз переспросил:

– Точно согласна?

Я пожала плечами.

– Да, наверное, – и немного помолчав, добавила. – Может не все поняла, но да, согласна.

Он вздохнул и пошел к мосту. Я же засеменила за ним, как маленькая собачка за хозяином, просто не хотелось оставаться одной, по крайней мере сейчас.

Вода была почти черной, торфяной, поэтому казалось, что там настоящая трещина, которая не имеет дна. Стало немного жутковато. Я прислушалась, шумела листва, мычание коров и крик какой-то бабы в деревне, то ли на мужика орала, то ли на корову, не разобрать. Я посмотрела на Сережку.

– Ты что такой смурной? – и ткнула его пальцем в бок.

Он не пошевелился, даже обидно, глубоко вздохнул и спросил меня:

– У тебя были когда-нибудь желания, которые ты знаешь, что не сбудутся?

Я удивленно посмотрела ему в глаза.

– Зачем тогда иметь такие желания, если знаешь, что они не сбудутся?

– Ну, просто фантазии.

– Фантазии или желания? – переспросила его.

– Ну, наверное, правильней сказать фантазии.

– Странный ты какой. Фантазии на то и фантазии, что их можно просто фантазировать, и не надо внедрять в жизнь.

– Это я понимаю. Но тебе разве не хотелось, чтобы они сбылись? – и повернув голову в мою сторону, улыбнулся.

– Хитрый, конечно же, хотелось бы.

– Все?

– Что все?

– Ну, все фантазии хотелось бы, чтобы сбылись?

– Нет. Наверное, не все.

– Почему?

– Некоторые фантазии просто глупые, я балдею от того, что это именно фантазии и вовсе не хочу, чтобы они сбылись.

Он почесал затылок и удивленно спросил:

– Разве бывают такие фантазии?

– Что ты заладил, фантазии да фантазии. Да, бывают. К примеру, я мучаю котенка, – краем глаза заметила, как у него поднялись брови. – Что, не веришь? Не думай, что я садистка, но почему-то мне это в мыслях доставляет удовольствие. Я их жутко люблю, они такие пушистые и мурлыкают. А у тебя есть такие фантазии?

Он задумался, я подумала, что он не услышал моего вопроса, и переспросила еще раз.

– Бывают. К примеру, стать космонавтом…

Не дожидаясь продолжения его слов, я перебила его:

– Ну еще бы, космонавт, артист, клоун, что там еще мечтает каждый мальчишка, а я говорю про несбываемые фантазии, есть?

Он снова задумался, его палец ковырял перила моста.

– Ну давай, кались, вижу, что есть такие мысли.

Он стоял в нерешительности.

– Ну что, боишься сказать?

– Тебе-то хорошо, у тебя все просто, закрыла глазки, помучила котенка, вот и счастливая, никто не в обиде.

– А у тебя-то тогда что за дурные мысли?

– Нет, они не дурные, но у меня они все же есть.

– Тогда какие? – все не унималась я.

– Видишь ли, мечтать о миллионах – это скучно, будет желание заработать. О каком-то счастье – это не столь интересно, поросячья жизнь. Но иногда я фантазирую о том, что потерпел авиакрушение. В жизни я бы этого не хотел, а вот помечтать, почему бы нет, все равно живой и здоровый…

– И чтобы у тебя косточки были поломаны, а около тебя сидела девчонка, целовала и ухаживала. Так?

– А ты откуда знаешь? – его глаза расплылись в улыбке.

Тут я не выдержала и рассмеялась.

– А ты думаешь, что ты первый о подобном думал, это просто нехватка внимания и тепла. Вот я, например, болела чахоткой, а потом умерла, а он так и не женился больше.

– Какой мрачный конец.

– Это для тебя, а вот он-то страдал.

– А тебе то какое до этого дело, тебя-то уже нет. Нет, это действительно глупо: и мои фантазии и твои. – Он бросил камень в реку, где-то внизу многократно отразилось эхо всплеска воды. – А вот есть у тебя такие фантазии, которые вроде бы и реальные, но в то же время и нет. И ты просто боишься воплотить их в жизнь.

– Почему боюсь? – не совсем поняла я его вопроса.

– Ну как бы тебе сказать, есть реальность и есть наши мечты, и между ними очень тонкая грань. Сегодня я о них думаю, и вот они уже сбылись.

– Это называется поставить перед собой цель и выполнить ее.

– Нет, не то. Не можешь их выполнить, просто не можешь.

– Почему? – все не унималась я, мне хотелось понять его мысль.

– Может потому, что стыдно, может потому, что у тебя свое табу, воспитание, правила, запреты, мораль и что там еще может быть.

– Ах вот оно что? – я улыбнулась. – Ишь ты куда роешь.

– Ничего я не рою. Так есть такие у тебя фантазии?

– У меня-то они есть, а вот у тебя?

– Чем, по-твоему, я хуже тебя? Конечно же, есть. Даже думаю, что они есть у всех, только не все могут в этом признаться, может и вправду совестно, стыдно будет, если ты скажешь. А так сидит какая-нибудь бабулька, а сама мечтает о прошедшей молодости и о том как ее тискал парень, который сейчас и полена-то поднять не может. А как хочется вернуться обратно и испытать те минуты. Вот она сидит на завалинке и смотрит на парней, представляя, как занимается любовью. В душе у нее все теплеет, но она никогда этого не скажет вслух, и уж подавно не подаст вида. – Он замолчал, молчала и я.

Стало тихо, так тихо, что я оглянулась назад. Увидев зажженные огни в деревне, почувствовала, что там жизнь. Услышала лай собак, мычанье коров и еще множество звуков, которые сливались воедино и создавали какой-то свой хор шумов.

– Ты знаешь, у меня, конечно же, есть подобные фантазии, именно фантазии. Наверняка никому их не смогу рассказать, просто страшно, что про меня подумают, – и как бы боясь своих слов, я зажала рот ладонями.

Он засмеялся так громко, что мне показалось, что Сережка уже знает, что я имела в виду, услышал их.

– Вот это да, наша фея имеет неприличные фантазии, не поверил бы. Кто нынче вместо котенка?

– Никого нет, никакого котенка, и вообще, ничего нет.

– Не понял. Тогда в чем же проблема, какой запретный плод ты скрываешь?

– Ты честно хочешь это знать? – в темноте я видела его глаза, они не были насмешливыми, они были чертовски любопытными. В ответ он кивнул головой. Я глубоко вздохнула, как будто мне ничего не оставалось, кроме как взять и выложить все начистоту. Кто меня заставлял это сделать, если не я сама себя. – Ну ладно, – начала я. – Только договоримся, что это между нами, – не проронив ни слова, он кивнул в ответ.

Наверное, чтобы мне стало легче, я пошла по дороге, а Сережка поплелся за мной.

– Ты прав, что у каждого своя мораль, через которую нам порой тяжело переступить. Но именно эта мораль и толкает нас сделать что-то такое, отчего щекочет душу. Нет, я не думаю о подвигах. Но мне порой хочется вырваться из своего кокона и расправить крылья. И творить самые непотребные вещи, чтобы потом опять вернуться в рамки приличия и сказать, что это не я, но… – Тут я замолчала, он не перебивал меня, шел рядом и слушал. В этот момент я была ему благодарна за это. Наверное потому, что мне хотелось выговориться, сказать то, что я никогда бы не решилась сделать. То, что я сейчас говорю, уже являлось чем-то для меня непотребным. – Не смейся, ты обещал! – Он снова кивнул.

Я старалась найти слова, но не могла, то ли боялась, то ли действительно не могла подобрать их, что-то меня сдерживало. Есть тонкая грань, когда ты готов, но что-то держит. Я чувствовала эту преграду, не понимая, что это, но чувствовала физически, как будто твои руки упираются во что-то прозрачное. Ты хочешь сделать шаг вперед, но тебя не пускает какое-то силовое поле, ты его чувствуешь руками, но не видишь. Начинаешь напирать на него, оно прогибается под твоими пальцами. И чем сильней давишь, тем более упругим оно становится, и порой кажется, еще немного, и это поле порвется. И ты просто рухнешь за пределы дозволенного. Сейчас во мне шла борьба с этим ненавистным полем. И в то же время я была ему благодарна, что оно дает мне время для решения. Но почему я не могу сделать этот простой шаг, взять и сказать то, что думаю. Может не простые слова, но это всего лишь слова и не более.

Я ощущала всем телом Серегин взгляд, он начал меня жечь. Почувствовала его вопрос, да, это был вопрос, еще мгновение – и он произнесет его.

– Молчи, ничего не говори.

Его мысли пропали, как просто. Чувствовала, что их уже нет, только какая-то досада, вроде бы и солнышко, но в то же время и тучки.

Затянувшееся молчание не могло быть вечным, нужно было сделать шаг, и я его сделала.

– Мои фантазии, они, наверное, эротического характера. Хотя зачем я вру, они не такие уж и эротические, они что-то большее, чем фантазии, они мои переживания. Ты правильно сказал про бабульку, она хочет, но не может, не позволяет табу, не поймут, заклеймят, опозорят. Есть определенные правила, и они написаны для каждого из нас, и мы их сами выбираем и придерживаемся. Нам так легче, так мы уверены в себе, создаем миф непогрешимости, или неуязвимости, кому как нравится. А правила на то и существует, чтобы их нарушать. Просто попробовать запретный плод, хотя бы даже в своих фантазиях. О, как он сладок, как терпок, что сводит скулы. Хочется впиться в него все глубже и глубже, и сок течет по губам, по подбородку, он капает на одежду и пропитывает ее насквозь. Ты чувствуешь свое мокрое тело, срываешь с себя все, и вот ты, как перворожденная Ева, стоишь и наслаждаешься своим грехом. Ты понимаешь, что это грех, но тебе за это ничего не будет, и именно это дает тебе свободу.

Я посмотрела Сергею в глаза, он ждал.

– Молчи! – почти приказала ему. – В восьмом классе мы ездили на картошку, всех гоняют на нее, вот и нас послали копать. Когда завуч Тамара Сергеевна ушла, а нашей классной в этот день не было, мы просто сбежали с поля. Ты ведь знаешь, что такое уборка урожая, никому ничего не хочется делать. Чтобы меня не увидели, пошла по оврагу к коровнику, где летает куча мух. Там заметила стайку малышни. Было видно, что они что-то тайное делают, крадутся в кустах, я за ними. Не ставила целью узнать, что они затеяли, просто любопытство брало свое. Они доползли до телеги, там свисали чьи-то сапоги, прошмыгнули под ней, а потом осторожно встали и что-то начали делать вверху. Хозяин сапог даже не пошевелился. Мне стало жутко любопытно. Очень осторожно, ну, как в разведке, забралась в кабину трактора, что стоял совсем рядом. Стараясь не шуметь, села на сиденье и повернула голову в сторону телеги. Там лежала женщина, ей было уже достаточно много лет. Наверное, она крепко спала или просто была порядком пьяна, поэтому не обращала никакого внимания на парней. Один из смельчаков взял за подол ее скомканное на коленях платье и забросил его ей на живот. – Я замолчала, как будто это было вот только что. – Ты знаешь, – тихо произнесла я, – на ней не было ничего, никаких панталонов или трусов. Ее ноги были чуть раздвинуты, а кожа была до неприличия белой. А еще, у нее были такие ярко-рыжие волосы, они просто горели. – Я посмотрела на Сергея. – Ты осуждаешь меня?

Впервые за мой длинный монолог он ответил:

– Нет, – и через секунду добавил, – наверное, я бы сам полез смотреть.

– Наверное, это не считается. А я вот сидела и смотрела, и чем дольше я смотрела, тем больше мне это нравилось. В последствие очень часто вспоминала этот эпизод, а однажды мне это приснилось. Но во сне я не сидела в кабине, а лежала там, на телеге, а на меня смотрели. Только кто, не помню. И самое удивительное то, что мне это нравилось.

Я затаила дыхание, не поверила сама себе, что вот так просто взяла и сказала. Мне хотелось закончить мысль, но я боялась ее, боялась даже думать. Внутри все заклокотало, появилось то самое чувство страха, что тебя застукают за подсматриванием. Хочется все бросить и убежать, но не можешь, тянет смотреть, еще и еще.

– Здорово.

– Что здорово? – удивленно спросила я.

Он улыбнулся.

– Здорово было бы увидеть тебя вот так.

– Ну, знаешь ли! – я не вскипела только по той причине, что мне действительно этого хотелось, до боли в животе хотелось. Но я не могла себе в этом признаться. – Ты наглец.

Краем глаза заметила, как он улыбнулся.

– Нет, ты только посмотри на себя. Вот это и есть твои запретные фантазии, мечты и желания. Так почему же их не исполнить? Почему?

– Слишком много хочешь! Я просто рассказала, вот и все, и ничего я не обязана делать. Ты понял это, понял?

– Да понял я, понял, но зачем так горячиться. Ты же сама сказала, что представляла себя на ее месте, и что тебе этого хочется.

– Насчет хочется не говорила. Сказала, что нравилось, вот и все, и не надо искажать мои слова. Понял!

– Да не кипятись, а что если ты это сделаешь, попробуй, ну…

– Нет, и даже не думай об этом, нет и еще раз нет!

– Пусть я буду грубияном, невоспитанным и отвратительным хамом в твоих глазах, но пойди, вон, – он завертел головой по сторонам, – да хотя бы вон.

Я повернула голову в том направлении, что он показывал. Зачем вообще это сделала?

– Ага, – он кивнул головой, как будто все было уже решено. – Туда. – И в подтверждение своих слов показал рукой в поле, где клочками валялось сено. – Чем не телега.

– Да пошел ты! – И повернулась, чтобы уйти, но мои ноги не слушались. Я сделала шаг, потом еще. Поняла, что ищу предлога остановиться. Замерла, повернулась к Сереге. – И что теперь? – Сама даже не поняла, что спросила. Просто хотелось услышать его мнение: либо да, либо нет.

Он стоял там, где и стоял. Лицо было серьезным, не было ни намека на похоть, как будто предложил решить математическую задачу. Сережка протянул руку. Я сделала нерешительный шаг, еще сомневалась, но потом сделала еще шаг и взяла его за руку. Он повернулся и повел меня в поле. Было почти совсем темно, но чем дальше мы уходили, тем казалось, что становится все светлей и светлей. Так мы прошли, наверное, метров сто от дороги.

– Вот здесь, – и его взгляд показал на внушительную кучку еще не высохшего сена.

Мог бы и не показывать, я и без него видела эту кучу. Получалось, что он привел меня на место, где я должна исполнить свою эротическую фантазию. Я колебалась. Во мне еще слышался голос, который твердил «нет». Посмотрела в сторону деревни, она была недалеко, на поле никто не брел, оно было перед самым лесом, а там больше ничего. Рассуждала так здраво, будто искала оправдания своим поступкам. Я боялась, что меня кто-то может увидеть. Ну вот и договорилась, подумала я, что кто-то. Значит, уже смерилась с мыслью, что сделаю это. И как только об этом подумала, стало легко. Теперь действительно хотелось лечь, задрать подол и показать…

– Отвернись! – приказала я. – И не смотри!

Он хихикнул.

– Что смешного?

– Зачем тогда это хочешь сделать, если никто не увидит.

– А ты этого хочешь? – в ответ вырвалось у меня.

– Да.

– Бабник, – прошептала я, и Сережка отвернулся.

– Не смей поворачивать голову. И вообще, отойди подальше. – Он послушно сделал с десяток шагов. Смотрела, как темная фигура удаляется, с каждым его шагом напряжение в моем теле спадало. Показалось, что он ушел далеко, пропало чувство острия. – Стой! – Приказала ему. – Вернись немного назад.

Не поворачиваясь ко мне, он начал пятиться. Я считала шаги.

– Стой! – Внимательно посмотрела ему в спину. На душе скребли кошки. Сердце, как барабан, гулко ударило. Я слышала его и ощущала, как грудь над ним чуть вздрагивает.

Неужели я и в правду хочу сделать то, что думаю. Я до сих пор не могла себе поверить, что уже решила это сделать. Меня утешало только то, что темно, то, что Сергей один и то, что если он разболтает, ему все равно никто не поверит.

Я сделала шаг к стопке сена. Посмотрела на него, в мыслях нарисовалась картина как я лежу, задрав подол и раздвинув ноги. Стало жутко не по себе. Сделала шаг, потом еще, но ноги повели меня не к сену, а в сторону. Уже в метрах пяти от Сереги я остановилась. Почему? Хочу переступить рамки дозволенного. Стать на какой-то момент, если на то пошло, развратной. Эти мысли мне понравились. Даже сейчас, когда я стою и думаю, чувствую, как во мне кричат желания, и одно из них – это наглость, второе – стыд, а третье – это женский голод.

Я шагнула в сторону сена, потом еще шаг, стало легче идти. Посмотрела на спину Сергея, он стоял послушно и не пытался повернуть голову в мою сторону. Между мной и им была преграда в виде этой кучи сена. Я смотрела ему в спину, а потом вот так легко взяла платье за подол и подняла его, сперва до пояса, а затем до плеч.

Ветерок коснулся моих ног. Хотелось опустить ткань платья, согреть их, но я наоборот, поднимала его выше и выше. Руки вытянулись вверх, в какой-то момент мне стало совсем легко, пропало чувство стыда, страха, неуверенности. Подняла подол платья выше головы, ощутила влажное прикосновение ветерка к груди. Глубокий, такой ожидаемый вдох, а потом я замерла. Стояла вот так, задрав платье вверх, показывая свое тело луне. Я ни о чем не думала, просто потягивалась, как будто только что проснулась. Взглянула на черное небо и тут же опустила руки. Поле было таким же спокойным, как и несколько минут назад, и кому какое дело до моих чувств.

Сергей стоял все там же, спиной ко мне. Сделала еще шаг к сену, обошла его, выбрав место, присела. Я еще раз посмотрела на фигуру Сергея, казалось, он стал ближе. Руки обхватили колени, смотрела ему в спину. Приятное чувство, я могла делать что хочу, а он даже не увидит меня, но Сергей мог представить. Тихо хихикнула.

Я развела руки в стороны и с шумом упала спиной на сено. Небо было все такое же черное. Теперь я не видела его спины, но не сомневалась, что он не повернется, пока не скажу. Подняла ноги вверх, ткань платья соскользнула и упала на поясе. Руками уперлась в бедра и приподняла их, стараясь как можно выше встать на лопатки. Я посмотрела на еле заметные в темноте кончики пальцев, а потом разом развела ноги в стороны и замерла.

Да, это простое упражнение, которое я выполняю почти каждый день, но сейчас там был Сергей, и в моих мыслях было все по-другому. Я вспомнила про него и резко села. Он стоял там, где и стоял, спиной ко мне. Улыбнувшись ему, я шлепнулась обратно на сено. Согнула ноги в коленях, взяла за голень и подтянула их к себе. А затем руками, будто это не мое тело, раздвинула коленки как можно шире. Я лежала и млела от своей храбрости, от своего состояния развратности, от своей женской похоти, от своей откровенности.

Я положила пальцы там, где соединяются ноги, еще сильней развела ноги в стороны, сухожилья напряглись, чувствовала их сквозь кожу. Пальцы коснулись ткани трусиков. Какое-то мгновение пыталась понять, что я хочу, но уже в следующее мгновение мои руки лихорадочно пытались снять их. Пальцы путались в складках платья, резинка за что-то цеплялась, они никак не хотели сниматься. Не выдержав, с силой дернула их, что-то треснуло, но теперь они соскользнули с меня. Я держала их в руках, а потом отбросила в сторону.

Вытянув ноги, подтянула подол платья повыше. Я видела только небо, сено слегка щекотало. Положив руки на голый живот, ощущала тепло, как я дышу. Опять осторожно развела ноги в стороны. Я ощутила бесстыдство, развратность и огромное желание, чтобы Серега теперь смотрел на меня. Ладони скользнули с живота к холмику, юная поросль, на секунду задержалась. В животе заурчало. Пальчики скользнули ниже, коснулись щели, что уже треснула и начала раскрываться. Трепет в душе и желание еще, еще. Пальцы дернулись, и створки распахнулись.

Минуты тянулись мучительно долго, я замерла. Надо мной горели звезды, с трудом я приподняла голову. Сергей стоял все там же, но теперь он смотрел в мою сторону.

– Отвернись, – это была мольба, но он услышал ее, и в этот самый момент мне стало жаль, что я это сказала. Сергей повернулся спиной и замер, как будто и не поворачивался.

Голова упала. Я торжествовала победу над собой, над своими желаниями и прихотью, над своей силой заставить второе «Я» подчиниться мне. Лежала и улыбалась черному небу. Мне хотелось командовать и выполнять приказы, хотелось это делать дерзко, нагло, с болью в душе.

* * *

Стало совсем темно, казалось, что ночь уже поглотила деревню, но лай собак говорил о том, что там еще не все спят. Мы шли по улице и смеялись. Я старалась всеми силами показать, что ничего не было, что это только фантазия и всего-то. Но я только делала вид, что ничего не случилось, в душе я не могла с собой согласиться, что вот так опрометчиво поступила. Почему я это сделала? Было чуточку стыдно и пакостно на душе за свои мысли и идиотский поступок. И все же в тот момент я была счастлива и, наверное, это неспроста. Но сейчас я боялась об этом думать, просто боялась того желания, что проснулось у меня в поле.

Мы шли по дороге и болтали. Внезапно пошел дождь, рефлекторно я сжалась, а потом расправила плечи, развела руки в стороны, подняла лицо в темноту и закружилась. Домой пришла мокрой, но по-настоящему счастливой. Засыпала, обняв подушку. Завтра последний день, в среду уезжаю в город, скоро учеба, но завтра еще один день.

Грань дозволенного будоражила меня. Мои мысли вырисовывались как образы, а желания манили и щекотали все внутри. Я сжалась в комок и погрузилась в свой сон.