Читать книгу Жена кузнеца. Роман - Елена Теплая - Страница 11

Через неделю в нашей деревне был рыночный день…

С самого утра к посёлку подъезжали с двух сторон по дороге телеги. Многие торговцы шли пешком рядом с телегами.

Я смотрела на это издалека, со двора дома. Из-за того, что дом находился на холме, панорама открывалась живописная. Мне было интересно пойти на рынок и посмотреть, как там всё происходит. Я горела желанием и любопытством. Прямо отсюда мне было видно, как люди занимали свои места на краю деревни. Как многие телеги по дороге направлялись к нашему дому.

Я смотрела на всё это, как на широкоэкранное кино. Не хватала попкорна и удобного кресла. Я не знаю, с чем это можно было сравнить. Но даже солнце радовалось этому празднику моей души.

Кто приехал самый первый – занял лучшие места. Телеги выстраивались в торговые ряды. Лошадей и коней отводили к лесу пастись, там мальчишки развели костёр и приглядывали за табуном.

Возле кузни тоже уже с утра стояла толпа – кто-то забирал свои заказы, кто-то заказывал что-то новое. Мой муж всех внимательно слушал, кивал или рисовал по моему примеру на земле.

Возле мельницы тоже было много людей. Видно, с какой-то деревни привезли прошлогоднее зерно помолоть, так подняли перегородки в канале с водой, и колесо крутилось, и шумела вода, как на водопаде.

– Нам можно будет сходить на рынок? – я ещё с самого утра спросила у кузнеца.

– С Сонькой пойдёшь, иначе свяжу и посажу в конюшню, – получила я ответ.

И теперь не могла дождаться, когда освободится Сонька. Они с Лизкой бегали меж подвод возле кузни, относя и принимая какие-то заказы от людей.

Мне Никита не разрешил приходить на кузню. После того суда с Сонькой мне было наказано никуда не ходить. Я ждала, когда уже кончится это наказание, и можно будет сходить хотя бы к реке. Но больше всего я ждала, когда мы поедем в город. Я не знала даты, когда мы поедем, и спросить было не у кого. На все мои вопросы кузнец отворачивался и занимался своими делами или уходил из дома. Неопределённость угнетала, и я нервничала.

– Лада, у меня есть время. Пошли скорей на рынок. Никита разрешил сходить и посмотреть, что там продают. Сказал, что у него сейчас крупный заказ, поэтому мне с Соней не нужно бегать там.

Мы пошли туда, где было очень много людей. Там было шумно, кругом разговаривали люди, блеял скот, кричали петухи и гуси.

Мне казалось, что я нахожусь на съёмках фильма про Русь Петра I…

Женщины в этих странных нарядах – на них были длинные платья-рубашки с вышивками на рукавах. Поверх были надеты длинные фартуки, подвязанные длинными поясами с вышивками. На всех девушках были украшения – вдоль лица свисали колтуши. Как сказала Сонька – это оберег, очень сильный оберег. У многих на лентах на голове впереди были вышивки, это тоже что-то значила, но я не запомнила. На шеях тоже много украшений – у кого-то бусы, гайтан, грибатки, жгуты – это всё мне объясняла Сонька.

Её покойная матушка была травницей, и она знала все обереги, все травы, все заговоры. Когда я её спросила, почему она не стала травницей, то она ответила, что в семье должна быть одна травница, и все знания через обряды передаются ей. У них в семье стала такой травницей её старшая сестра Северина. И хотя в семье учили секретам всех дочерей, но силу лекаря – через обряд – можно было передать только одной.

Через какие страшные обряды прошла сестра Северина, мне рассказала Сонька. Самый, наверное, лёгкий, в моём понимании, был обряд на перекрёстке, когда она должна была заговором созвать собак к себе. Все собаки ложились клубочками у ног Северины, а девушка должна была читать слова заговора, но, если бы она забыло хоть одно слово или испугалась – собаки разорвали бы её. То же самое она потом делала со змеями, и они обвивались вокруг друг друга и сворачивались клубками.

Про остальные обряды мне даже страшно вспомнить. Наверное, я бы не смогла стать травницей. Разговаривать с духами умерших, призывать утопленниц или тьму в купальне – это вообще что-то из сказок о вурдалаках…

Перед тем, как пойти на рынок, Сонька с какими-то словами-заговорами – я даже не запомнила их – надела на меня украшения: повязала мне вышитый пояс с колокольчиками.

Я сказала, что теперь не потеряюсь, так как по колокольчикам меня можно будет найти, как корову в лесу.

Но Сонька сказала, что они отгоняют злых духов, а я подумала, что лучше бы деньги притягивали.

На косу я надела накосник, его достала Лизка из шкатулки – это такой треугольник с вышивкой и бусинами, который завязывается на конец косы, тоже очень красивое украшение. В современном мире я не видела таких у девушек, да и в книгах не встречала или мало читала об этом. На шею мне Лиза надела – даже не надела, а зажала – гривну, её сделал Никита к рыночному дню. Это такой металлический ошейник, витой с кругляшками на конце. Муж мне его показал как-то вечером перед ужином, девчонки мои ахали и хлопали в ладоши, а я решила, что мне только цепи не хватает – ошейник уже есть. Он ещё и тяжёлый. Ладно, зато мужу приятно, сделал жене подарок, я так понимаю, что ждал расплаты, но не случилось. Я теперь понимаю, почему это до наших дней не дожило. Ходить с ошейником на шее – очень напрягает. Но я решила играть в эти игры до конца – хочется посмотреть в глаза этому массовику-затейнику, который всё это организовал. Ну и конечно Сонька нацепила мне ленту с колтушами. Это как серьги, только они закрывают виски.

Вот такие нарядные мы и пошли смотреть на эту диковину – деревенский рынок – в этом странном месте.

– Еду, еду в соседнее село на дискотеку! – напевала я себе под нос, когда мы шли на рынок.

Кругом на телегах были корзины с птицей, цыплятами, утятами, гусятами. Я уже жалела, что не взяла Мишутку с собой, чтобы всё это показать ему. Дальше мы увидели плетёные корзины всякого рода – круглые, квадратные, с крышками. Дальше стояли гончары. Тут было много покупателей.

Я посмотрела на посуду – она была разная, но в основном – простая. Правда, у одного гончара была красивая – белая, с глазурью и росписью. Девушки цокали языками и торговались с женой гончара. Это, наверное, самая дорогая тут посуда. Но я секретов глины не знаю, и сделать точно такое у меня не получится.

Мы с Сонькой дошли до тканей. Тут были и рушники, и простыни, украшенные вышивкой, и грубая самотканая ткань.

Мне нравился весь этот колорит и вся эта атмосфера праздника. Даже мужик с дудкой, который таким образом привлекал внимание покупателей к себе – он продавал деревянные ложки и разные деревянные вёдра, и корытца.

На одной телеге мне на глаза попалась шерсть. Мужик продавал мешок, говорил, что последний и может мне уступить за красивые глаза.

– Так – за мешок жита отдаю, но тебе – за мешок овса могу отдать, – сказал он.

Я посмотрела на Соньку, она махнула головой, значит – хорошо сторговались. Я попробовала поднять мешок, он оказался тяжёлый.

– А донести не поможешь до дома мешок нам, добрый человек?

Мужик ухмыльнулся, спрыгнул с телеги, закинул мешок за спину и сказал:

– Веди хозяйка!

Но Сонька схватила меня за рукав и замотала головой.

– Ты что?! Нельзя, Лада! Чужой мужик помогает!

– Так что, нам его самим волочить? Заодно и овёс свой заберёт, – я кивнула Соньке и пошагала вперёд, а мужик с мешком пошёл рядом.

Нам оставалось совсем не много до дома, когда я увидела, как ко мне очень быстро приближается мой муж. Я подумала, что он соскучился и бежит посмотреть, что я купила, но…

Он подлетел ко мне, схватил очень больно за предплечье и прошипел в лицо:

– Позорить меня решила! – и очень быстро потащил меня к дому, на глазах у зевак.

Затащив в дом, кузнец швырнул меня на кровать, наклонился и прошипел в лицо:

– Я к тебе хорошо относился, а ты решила меня на всю деревню опозорить?!

Я увидела, как он замахнулся на меня, закрыла глаза и ждала удара, но шли минуты, и ничего не происходило.

Тут я открыла глаза – на меня смотрел кузнец. И в его взгляде было столько боли, столько обиды, что меня бросило в дрожь – я не понимала, что я такого сделала?

Чем я могла его так разозлить?

Я молча смотрела на него и не знала, что нужно делать дальше…

А он вздохнул, отвернулся и вышел из дома.

Я же осталась сидеть на кровати.