Читать книгу И всё в шоколаде - Елена Терехова - Страница 6

Междугорск – небольшой шахтерский город на юге Сиббасса, красивый, опрятный, его за живописность местности иностранные гости именуют маленькой Швейцарией и не удивительно. Тайга, горы, хрустальная прозрачность рек – красоты все это неописуемой. Никита Глушков – дознаватель Междугорского ОВД – родился и вырос в этом городе, любил его и не переставал любоваться расцветающей красотой. Сегодня вот только не до красот: из Ленинска позвонил следователь с просьбой о помощи, и начальство решило, что лучшего помощника, чем Глушков быть не может. Машину никто дать, конечно же, не догадался, и пришлось трястись в автобусе до самого поселка Затомский, где проживал бывший муж погибшей в Шубаново Марины Морган.

Алена Терехина, женщина подвижная и шустрая, не удивилась визиту сотрудника полиции. Их соседями по коммунальной квартире были наркоманы, и полицейские регулярно навещали как самих Мироновых, так и ближайшие квартиры. Понятно, насколько весело здесь жилось.

Однако на этот раз дознаватель, старший лейтенант Никита Глушков, пришел побеседовать с самой Аленой и, узнав по какому поводу, она опешила.

– Маринку убили? Почему же нам никто не сообщил? Ведь там дети, что теперь с ними будет? Ой, только ради бога тише, я только малышей уложила, – Алена проводила Глушкова в комнату, где на двуспальной кровати «валетом» сопели двое пухлых малышей.

– Милые у вас дети, – улыбнулся Никита, – дружные или дерутся иногда?

– Да по-разному. Тот, рыженький, мой внук, сноха моя оказалась наркоманкой, вот забрали у нее мальчишку, сами пытаемся растить. Сын пока на работе, Тимоха со мной, а на выходные идет – забирает.

– Родственники погибшей в один голос твердят, что у вас были с ней неприязненные отношения. Расскажите, – сотрудник полиции приготовился записывать.

– Родственники… Да что они знают, родственники эти… Впрочем… Знаете, – Алена заметно нервничала, – если бы слова убивали, то я грохнула бы ее еще лет несколько назад, когда все это началось. Да, я е не любила Маринку, даже, можно сказать, просто ненавидела. Но я не скрывала своего отношения и не делала мелких пакостей, в отличие от нее. Вам сейчас многие расскажут, насколько она была милой, приветливой, просто святой, как терпела пьянство мужа и страдала от его загулов. Так вот, это все ложь, – она встала и прошлась по комнате, – точнее, не совсем ложь, а просто одна сторона медали. Маринка – она гулящая была, но при этом еще и умная, обставляла все так, что комар носа не подточит. Крутила, правда, только с богатенькими, мнила себя будущей бизнес-вумен. Не думала только, что подходят они друг другу, как Гондурас и Гваделупа – богатому и состоятельному ни к чему нищая баба не первой молодости да еще и с «хвостом», у них малолеток предостаточно. Но на что-то, видать, все же надеялась… О том, что у нее были мужики, муж узнал только тогда, когда она уже собралась от него уходить и перестала скрываться. Позже, после их развода уже, когда я появилась, стали говорить, что это я сочиняю про нее гадости, но тут стали разные истории всплывать.

– Что-то серьезное узнали? – Глушков усмехнулся. Ох уж эти бабы!

– Заметьте, мы не стремились ничего узнавать, она сама всячески старалась показать, кто в доме хозяйка, – Алена вытащила из тумбочки серую папку, – здесь бумаги, которые попадали ко мне разными путями, ее жизнь после развода с первым мужем. Запросы, которые я отправляла, письма, которые приходили ей на этот адрес (грешна, не отдала, сохранила), и даже, каюсь, переписка в Интернете, – она вытащила пару листков. – Вот, посмотрите, это – повестка. Мы получили ее через несколько месяцев после отъезда Марины с семьей в деревню. Видите, это приглашение к венерологу. Пришло на наш адрес, но на ее имя. Муж позвонил ей, сказал, что есть такая бумажка, а она, представляете, сказала, что это я сама напечатала и отправила. Мы в диспансер звонили по поводу этой бумажки, но там ведь нам такой информации никто не даст. Я вот думаю, что это она сама сочинила и отправила, что бы меня очернить в глазах мужниной родни.

– А вы в курсе, что вся вот эта, собранная вами информация подпадает под уголовную статью, называется «Вторжение в частную жизнь», и еще – причем здесь его родня? – ручка повисла над листком протокола.

– Да ладно! Напугали, тоже мне! Никуда я не вторгаюсь, лучше надо было следы заметать. И вообще, эту статью вы мне можете припаять только, если я все это добро обнародую, а мне это ни к чему. Это так сказать для внутреннего пользования. Моя страховка на случай очередного вторжения на мою территорию. А родня… Я им не нравлюсь. У меня дети, нет своей квартиры, зарплата маленькая, старше мужа на три года… да много еще к чему придраться, – Алена махнула рукой, – когда с этой повесткой котовасия началась, тетушка мужа, Надежда Федоровна, целое следствие провела. Вывод был один, что виновна я. Было такое впечатление, что это у меня триппер, а не у обожаемой Мариши. Ну, тетя Надя – это вообще разговор отдельный.

– А вы не знали хоть кого-нибудь из тех мужчин, с которыми она встречалась?

– Откуда? Только то знаю, что дети рассказывали, но вы же понимаете, в таких делах детей не очень-то информируют. А вот дети, кстати, это наша особая статья.

– То есть? – дознаватель перестал писать и с любопытством уставился на Алену.

– Понимаете, когда Маринка ушла от мужа, то она сказала, что все сделает, чтобы он никогда детей не увидел, а Саня очень дочерей любит. Он так мучился без них, но, как говорится, никогда не говори «никогда». Ей же на свидания ходить надо было, в сауны, зимой на горные лыжи, а детей куда? Дети стали у нас появляться. Сначала на выходные, а потом и по нескольку дней жили, один раз даже больше недели. Она, якобы, в командировку уехала, даже ни разу не позвонила за эти дни и свой телефон отключила, – Алена достала маленький альбомчик, – крутила что-то, вертела, врала напропалую, а все равно ничего не выиграла – была за слесарем, со слесарем и осталась, понтов только слишком много было. А вот они какие были, наши девочки. Беззащитные и милые, – с фотографий смотрели большеглазые и серьезные девчушки.

– Скажите, а эта квартира чья? – он видел, что женщине неприятен этот вопрос.

– Мужа, – она потупила взгляд, – он ее получал, как служебную, потом уже она за ним осталась. С недвижимостью у нас тоже разборок хватило. Нас ведь даже заказывали за эту комнату. Марина Борисовна собственной персоной.

– А подробнее?

– Когда Саша и Марина были женаты, у них был еще земельный участок, здесь же, недалеко, он и по цене соответствует этой комнате. После развода они договорились, что Марина забирает участок и распоряжается им по своему усмотрению, а Саша не вмешивается. Комната же полностью остается в распоряжении бывшего мужа, и Марина претензий иметь не будет. Только вот Саша не учел, что с такими людьми, как его бывшая, надо все сделки в письменном виде оформлять.

– То есть?

– Вы не поняли? Она переоформила участок на себя, продала его и потребовала от бывшего мужа долю от квартиры. Спасло нас то, что квартира была неприватизированная и делить ее суд не стал. Тогда она пошла другим путем. Дело в том, что к тому моменту она рассталась со своим самым замечательным любовником и осталась одна. Ей захотелось вернуться к мужу, но здесь уже жила я, Саша ни на какие уговоры не шел, ни с какими доводами не соглашался, тогда однажды вечером на нас напали в подъезде какие-то отморозки. Меня ударили кулаком, а мужу воткнули в горло нож, он просто чудом остался жив. Несколько фраз, оброненных этими типами, помогли нам понять, кто за ними стоит. Через несколько дней муж встретился с Мариной и откровенно обо всем поговорил. Он сказал, что не будет писать на нее заявление, потому что не хочет, чтобы мать его детей оказалась в тюрьме, но он требует, чтобы она раз и навсегда оставила нас в покое. Марина пообещала и подала в суд, чтобы за ней признали права на квартиру. Выиграла. И стала ждать, когда муж начнет приватизацию, чтобы продать свою долю. Она выписалась от нас только в прошлом году, столько лет на пороге сидела.

– Долю-то получила?

– Нет, мы отказались на тот момент от приватизации, а сейчас она уже все права утратила.

– А с детьми продолжаете общаться? – увел разговор в другую сторону, однако Терехина не сбилась.

– Конечно, – Алена заулыбалась, – у нас хорошие отношения. Периодически. Они ведь по сути там не нужны. У Марины с Андреем общий ребенок, Иринка взрослая уже, а Катя… Она меня очень любит и зовет второй мамой. Думаю, что этот факт тоже был не в мою пользу. Иришка в последнее время стала относиться ко мне с какой-то агрессией. Сюда приезжает, видимся, общаемся – нормально все, стоит только вернуться в деревню – все, в Интернете начинает меня оскорблять вплоть до матов, ну прям другой человек. Муж говорит, что это, вероятнее всего, Марина с ее страничек пишет. Только зачем ей это? И с телефона-то за них никто не звонит. В этом году мужа так с 23 февраля поздравили, что просто превзошли себя. Катя написала, «я тебе не дочь, и не смей меня так называть». Так-то…

– А вы не знаете, с кем Марина Борисовна общалась, пока жила в здесь?

– Ну, об этом вам лучше ее бывший муж расскажет, – Алена пожала плечами, – она все-таки десять лет в этом доме прожила. Знаете, а ведь в соседнем доме у нее подруга живет! – Алена даже в ладоши хлопнула. – Как я могла забыть! Света Беленцова, она очень близкая подруга Марины, наперсница и сестра по вере! – Терехина принесла тетрадный листок и ручку. – Я вам сейчас адрес напишу. Они со Светланой очень тесно общались, подруги по адюльтеру, – не удержавшись от подковырки, она усмехнулась, – есть еще Люба Цыганкова, но она вряд ли знала столько сердечных тайн. И вообще, ищите мужчину. Я уверена, без любовника тут не обошлось, – листок перекочевал в папку дознавателя. – А еще, поговорите с бывшей женой этого Андрея, Натальей. Я ее немного знаю, так уж сложилось, общаемся иногда. Он ведь тоже не такой уж белый и пушистый. В свое время и пил конкретно, и жену свою так дубасил, что она в больнице лежала. Наталья мне рассказывала, что готова была пяткой креститься, когда он Марину встретил и из семьи ушел. Но при всем при этом, говорит, что отец он неплохой. Вам дать координаты Наташи?

– Да, конечно и спасибо за информацию, – полицейский встал, – если возникнет такая необходимость, с вами свяжутся, – он направился к двери.

– Подождите, – голос Алены дрожал, – а что будет с детьми? И еще. Я хотела узнать насчет похорон… Можно будет поговорить с сотрудником, который ведет это дело?

– Хорошо, я дам вам номер телефона следователя. Если считаете необходимым, позвоните, – Глушков протянул визитку. – Что ж, до свидания.

– Прощайте лучше, – она закрыла дверь.

Глушков шел к Беленцовой и прокручивал в голове разговор с Терехиной.

«Ясно, что она здесь ни при чем. Завидует, конечно, этой Марине и ненавидит, ясен пень. Бабы! Представляю, каково было их общему мужу, особенно первое время! Надо же, каждая норовит насолить сопернице и бегом жаловаться мужику, а тот между двух огней! Строить надо сразу, с первого дня, только вот знать бы как!», – Никита усмехнулся и позвонил в домофон.

Светлана встретила его заплаканная, с красными глазами.

– Я вчера узнала, – заговорила она, – Маришечка, я так ее любила! Собираюсь вот, – она показала в сторону дивана, на котором стояла спортивная сумка. На ковре сидела маленькая девочка и грызла пряник. – Варвара наша, – перехватив взгляд Глушкова, сказала Светлана. – Мы ведь деточек наших почти в одно время родили и имена одинаковые дали. Мариночка для меня была не просто подруга, она мне как сестра. Я судьбу благодарила за такую подругу. Знаете, нам, женщинам, очень трудно найти близкую подругу, как говорится, в силу особенностей. Мы ведь не можем без зависти, мелочностей каких-то. А вот с Мариной у нас этого не было, мы как-то сразу сошлись, поняли друг друга. Я помню, как они с мужем и маленькой Иринкой переехали сюда, как Катюшка родилась… Как они расстались с Сашей, как она встретила Андрея… Вся ее жизнь прошла у меня на глазах, – Светлана как-то странно скривила губы и слезы потекли по ее щекам. – Извините, я сейчас, вы присаживайтесь, – она указала Глушкову на кресло и вышла из комнаты.

Светлана вернулась почти сразу. Видно было, что она с трудом сдерживается, чтобы не заплакать. Никита открыл свою папку.

– Светлана Николаевна, расскажите, каким человеком была Марина Борисовна. Как она вела себя в быту, на работе? Моральные качества, – он приготовился записывать.

– Да это прекраснейший человек… она была… прекраснейшим человеком! – у Беленцовой даже глаза загорелись. – Я знаю… знала… ее больше десяти лет. Такую жену и маму надо еще поискать, да вам каждый по нашей улице то же самое скажет. Мариша сначала в садике нянечкой работала, а потом, когда Катюшка родилась, у нее появилась возможность устроиться продавцом в магазин автозапчастей. Сейчас это уже автоцентр, в городе известный. И не без участия Мариши это предприятие процветало. Она в работе человечек абсолютно безотказный: остаться после работы – пожалуйста, поехать на авторынок в Сибирск – пожалуйста, а ведь это на два-три дня! Ее очень ценили на работе, хозяин даже настоял, чтобы она пошла учиться в институт. Она из продавцов доросла до бухгалтера, и все своим умом и способностями.

– Скажите, а как складывались отношения с мужчинами? – Беленцова осеклась и с непониманием уставилась на Глушкова.

– Какое это имеет значение? – вопрос явно не понравился.

– Светлана Николаевна, я не из праздного любопытства спрашиваю, – с нажимом произнес Никита, – мне важна каждая деталь. Вашу подругу убили. Вы понимаете? Убили. И чем подробнее и честнее вы расскажете о ней, тем больше гарантии, что убийца получит по заслугам. – Светлана сидела, опустив голову, темные, сильно подернутые сединой волнистые волосы, закрывали ее лицо.

– Хорошо. Мне бы не хотелось об этом говорить, вы все поймете не правильно, но раз нужно… Да, у Марины были поклонники. Много, ну и что? Она была красивая, заводная, умела поддержать разговор, а главное – умела слушать, мужчины это очень ценят. Ей уделяли внимание, дарили подарки, иногда приглашали в кафе, все очень невинно, поверьте! Она не была монахиней, но строила свои отношения с другими так, чтобы не разрушать семью, ни свою, ни чужую. Я не берусь ее судить, кто не без греха? Незадолго до развода с мужем возник на ее пути какой-то человек. У них с Мариной настоящая любовь была не интрижка какая-то, хотя она практически ничего о нем не рассказывала, даже мне – боялась сглазить. Здесь уже, я думаю, она поняла, что может начать совсем другую жизнь, перейти на новую ступень, обрести определенный статус. Можно, я закурю? – неожиданно прервала свой рассказ Светлана. – Я стараюсь не курить, грех это для женщины, но сейчас просто не могу удержаться, – она чиркнула зажигалкой и сильно затянулась. – Давайте выйдем на кухню, тут малышка все-таки, – Никита поднялся и вышел следом.

– Так вот, – продолжила Светлана, – Мариша впервые за долгое время начала строить планы. Она копила деньги, экономя буквально на всем, даже за квартиру не платила, ей необходимы были средства на первое время. Она говорила, что они уедут из города, как только этот мужчина разведется. Он намеревался отдать своей жене пару магазинчиков, а остальной бизнес оставить на управляющего, а сами бы они с Маришей жили-поживали у теплого моря, безбедно и в полной гармонии. Маришка в то время постоянно повторяла, мол, еще чуть-чуть – и вся жизнь будет в шоколаде. Ее любимая фраза…

Светлана погасила сигарету и тут же прикурила следующую.

– Посидите секундочку, я гляну, чем там малышка занимается, – она выглянула в комнату и снова села на стул. – Ухажер для Маришки квартиру снял, помог с переездом, но что-то застопорилось с разводом. Жена у него, говорят, пила, а тут резко завязала и взяла его в оборот. Бизнес-то, оказывается, большей частью был на ней, и она мирно делиться не собиралась, а требовала свою долю. Мужик метался-метался, а потом деньги взяли верх, и он Маришку бросил. Да как-то не по-мужски, через СМС. А ведь она уже развод оформила и фактически на чемоданах сидела… Плакала, конечно, удар был для нее страшный. И на работе уже заявление написала, пора было уходить, а куда? Двое детей все-таки на шее. Унижалась, к работодателю своему ходила, каждый день делала вид, что у нее все, как она любила говорить, в шоколаде… А потом узнала, что беременная. Мужу бывшему сказала, что по делам уезжает, сама на аборт легла, да чуть не умерла там, в больнице, кровотечение остановить не могли. Бедная моя! – Светлана посмотрела на Глушкова. – Только я тогда была рядом с ней, только я знала, как ей было тяжело! Потом уже, три месяца спустя, Андрей появился, он ее просто спас.

– Андрей – это муж?

– Да, теперь он муж. А тогда стал ее ангелом-хранителем. Он слесарем работал в этом же автоцентре и Маришке давно оказывал знаки внимания, но вот она на него никак не реагировала. Посмеивалась даже, говорила, что он не от мира сего.

– Что она имела в виду?

– Ну, понимаете, Мариша девушка видная, у нее и мужики были все, как на подбор – красивые, статные, а этот… Плюгавенький, лысоватый, невзрачный… Душой он, может, и прекрасен, как в песне, но вот с внешностью ему не повезло. Он сумел понять ее и принять, всю, без остатка. При нем у Мариши появилось, как бы вам объяснить, второе дыхание, что ли. Она постепенно начала оттаивать, оживать. Они и жить-то начали вместе почти сразу. Ей стоило только ответить на его внимание и все, мосты сожжены, концы обрублены… Подруга моя по началу хотела к бывшему мужу вернуться, но тот ее сразу же послал. Сказал, что измены не простит никогда, а сам привел себе бабу новую через неделю после Маришкиного ухода, тоже, видать, времени даром не терял. Зато всем говорил, что без Марины ему жизнь не мила, надо же! Ладно, это лирика все, – очередная сигарета улетела в мусорное ведро. – Пойдемте в комнату, мне малышку надо укладывать, буду ее укачивать и разговор продолжим. – Они снова перекочевали в гостиную.

– Я хотел бы еще кое-что уточнить про Андрея Моргана. Мне сообщили, что он в свое время довольно жестоко обращался со своей бывшей женой, да и выпить был не прочь. Что вы об этом знаете?

– Мне кажется чушь все это! Бывшие жены какой только гадости не наговорят про своих мужей! А их подружки, это я сейчас про Алену Терехину, подхватят и разнесут. Таких сплетниц еще поискать! Да, Андрей – живой человек, со своими слабостями, но Марина его ценила, даже иногда слишком. Она говорила, что ему тяжело в первом браке пришлось – жена не из домоседок, детей бросала постоянно, Андрей даже не был уверен в том, что младший сын от него. Но это опять же со слов… Я ничего по этому поводу сказать не могу.

– Светлана Николаевна, скажите, а почему они решили уехать из Междугорска? Ведь дом можно было купить и здесь.

– Ну, во-первых, она не хотела больше встречаться с теми, кто разрушил ее мечты. А во-вторых, вы же понимаете, здесь ее бывший муж, его бывшая жена, Андрея, я имею в виду, дети, знакомые… им хотелось просто обрести покой. Не хватало еще, чтобы всякие грязные разговоры докатились до дочерей и самого Андрея. Люди из зависти и подлости такого могут нагородить! А в деревне Маришкина мама нашла им дом, узнала насчет работы. Что еще нужно?

– Дом Марина Борисовна покупала?

– Да, но обставили все так, как будто это деньги Андрея. У него ведь совсем ничего нет, только гараж отца и старенький «Москвич-«пирожок», а Маришка продала участок земельный, который они с мужем покупали и еще квартиру родительскую в Мыскине. Дом на Андрея оформили, а всем знакомым и друзьям она рассказала, что новый муж обеспечил ее и детей всем необходимым для жизни. Она не любила его, я знаю, но хотела его отблагодарить. Доченьку вот родили.

– Ну и последний вопрос. Не буду вас больше мучить, – Никита видел, как тяжело Светлана переживает, – у вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу? Может быть, у вашей подруги появился кто-то? Вы же говорили, что мужа она не любила.

– Она его уважала очень, и я не думаю, что посмела бы завести любовника. Нет. Да и я бы знала. Хотя… Знаете, мы с мужем недавно ездили к ним в гости и там получилась не совсем красивая история. В общем, Андрей выпил и стал, как выразился мой муж, «гнуть пальцы». В общем, показал себя с не очень красивой стороны. Маринка сидела и молчала, как забитая серая мышь и слушала всю ту ересь, которую он нес… Руслан мой ему едва по физиономии не настучал, настолько Андрей этот был противен в тот момент. Я даже тогда немного усомнилась, а все ли в действительности настолько хорошо у Марины, как она говорит. И еще с горечью какой-то осознала, что никакой он не идеал, как казалось. А я ведь его мужу в пример ставила. Решили вот, что больше мы в Шубаново ни ногой. Кто бы мог подумать, – Светлана снова протерла ладонями глаза. – Вот что я вам еще скажу. У Марины была привычка вести дневник. Она вела его еще со школы, как писать научилась. Первые тетрадки повыкидывала, конечно, а вот за последнее время записи должны быть. И скорее всего теперь уже в электронном виде. Я думаю, что если у человека была такая привычка, то она никуда не денется. А выговориться ей явно было некому. Поищите, может быть, флешечку какую оригинальненькую или диск, она неплохо владела компьютером, тогда все прояснится и станет понятно, кто Маришечку… – она снова заплакала. Никита попрощался и потихоньку ушел.

Вернувшись в отдел, Глушков переслал скан-копии протоколов Шуваловой в Ленинск. На сегодня все. Завтра предстоит опросить бывшего мужа погибшей и еще пару подруг. Никита вытянул ноги под столом. Устал. Домой и спать. Он выключил компьютер и направился на выход.