Читать книгу Чужая постель 3. Роман - Елена Тимошенко-Седьмая - Страница 3

После работы Ирка позвала на ужин Светку, чтобы та отведала и оценила её кулинарные изыски. Беременная подруга уплетала всё подряд и постоянно испытывала чувство голода.

– У тебя что, двойня?

– И не говори, ем всё подряд. О фигуре совсем не забочусь.

– Что толку я о ней беспокоюсь. Готовлю, а есть некому и всё приходиться съедать самой.

– Вкусно, пальчики оближешь.

– Сама удивляюсь, что научилась.

– Соломона кормила?

– Нет, мамочка не отпускает.

– Фу, дел на пять минут. Пригласи, дочери как раз нет дома. Ужин при свечах – и соблазни, как в хороших французских фильмах. Чего ждать-то?

– И не говори, сама уже устала, ходить за руку держаться и целоваться украдкой в подъезде. Удивляюсь, как Сусанна за него замуж вышла и сына родила.

– Так, может, сын не от него, а от соседа был?

– Приезжает сыночек в эту субботу. Роза Абрамовна ждёт на званый ужин.

– Пойдёшь?

– А как же! Как твой Кирилл?

– Сегодня не звонил.

– Как у него бракоразводный процесс?

– Закончился! Всё оставил Алке – и дом двухэтажный, и квартиру, и машину.

– А ты как хотела? С ней остаются пять детей.

– Сегодня мать позвонила, говорит, Алла как с цепи сорвалась. Пошла по кабакам, по мужикам. Дети дома одни плачут. Старшая дочь вечерами по городу её пьяную ищет, домой приводит.

– Что ты хочешь, у неё не мужика украли, а душевно близкого человека, с которым была семья.

– Ой, вот только не надо сейчас из меня плохую девочку делать. Она давно его потеряла, когда он со всеми секретаршами да в командировках с каждой бабой путался. Что рыдать из-за этого тела, другое найдёт!

– Ты же не нашла, уцепилась за него! Вот и она не хочет другого! Знаешь, я где-то слышала по телевизору, умный дядька сказал: «Секс может быть с каждым, а вот близость только с одним».

– Не поняла. Уж как-то заумно ты сказала.

– Да что тут непонятного. Близость – это когда он в тебе прорастает, а ты в нём и уже корнями переплелись так, что и корень один на двоих.

– Хочешь сказать, что близость только у тех, кто живёт годами и знает привычки друг друга?

– Хочу сказать, что секс стал обыденным и привычным с малознакомым, с первым попавшимся чуваком. Не давая отношениям развиться и перейти на другой уровень под названием близость.

– Зачем, кому нужна твоя близость? Что ты заливаешь? И не нужно переходить на роль святой. Вон Алка аборт сделала. По мужикам как бешеная бегает. Видимо, одумалась, да поздно.

– Короче, у Алки, как ты сказала, не тело мужское увели, а Душу забрали. У меня такая же проблема. С самого детства из головы не выходит. Свет клином сошёлся, идеальный любовник. Думала, с ума сойду без него. Свет был не мил. Близость я с ним потеряла, понимаешь. Сколько потом было, а всё не то и не так.

– И?

– У него семья, двое детей, на подходе третий скоро родится, – Ирка говорила о родном брате.

– И что, совсем не гуляет от жены?

– Раньше спокойно. А теперь как приворожённый. Никого и ничего, кроме жёнушки, не видит.

– Да, беда, пропал мужик!

– Сгинул, как есть!

– А мой, видишь, ничего, даже с пятью детьми бросил. Ирка, я же ни разу замужем не была, и печати в паспорте нет. Всё из-за этих гражданских браков, кто их только придумал? Так мечтаю надеть белое платье, фату и кинуть букет. И чтобы гостей было много и драка, ну всё как положено.

– Что толку, у меня было две свадьбы! Первую не помню, сильный токсикоз был, из туалета не выходила. Но драки точно были, как и полагается по сценарию. А вторая была без фаты и без платья, скромно расписались, он тогда в больнице лежал. Мне кто-то говорил, уже не помню, первый муж от Бога даётся. Второй от людей, а третий от дьявола. Не хочу выходить третий раз замуж. Хоть и не верю во всю эту галиматью. Кирилл развод оформил, съехал на съёмную квартиру.

– К тебе когда приедет?

– Как дела с работой уладит, так и переедет.

– Да, вот и заживёшь ты с ним сладко, как мечтала.

– Не поверишь, десять лет им бредила, как в первый раз увидела на Алкиной свадьбе, так и стала сохнуть.

– Верю.

– Я вот думаю, почему мужики жён сначала любят, а потом бросают?

– Значит, в постели хреновая или надоела. Жёны они же пилят постоянно, словно пилорама. А любовница по головке гладит, – женщины рассмеялись. В дверь кто-то настойчиво позвонил.

– Ирка, спасай, – стояла взволнованная соседка Танька с мокрым полотенцем в руке. Дай в скорую позвонить срочно.

– Что случилось?

– Игорь вены порезал.

– Кто это?

– Несостоявшийся Лизкин муж.

– Ну и зачем такой нужен, гони прочь, суицидник! – хозяйка налила соседке до краёв рюмку для успокоения души. – Было бы по ком слёзы лить.

– Да ты не поняла. Лизка сбежала с заезжим армянином, он снимал квартиру на четвёртом этаже. Дрянь такая и сволочь. А этот как узнал, что Лизка бросила, так и вскрыл себе вены.

– Вот дела, – уплетая последний огурец, удивилась Светлана.

– Ты в розыск подала? В полицию заявила?

– Нет, он же её не похитил, сама ушла. Вот записку написала.

Ирка развернула мятый лист: «Мама, Игоря я не люблю, а с Арменом всё серьёзно. Прости. Лиза».

– Слушай, вот дети пошли, а? Сколько ей? – спросила Светка.

– Пятнадцать лет, – Танька завыла по-бабьи громко и с причитаниями. – Вся в отца, будь проклята, на мою голову столько позора. Хотела замуж по-людски выдать, и парень лопух хороший отыскался и на тебе! Что соседи скажут? Как жить-то теперь?

– На, выпей, – Ирка налила полный до краёв стакан и протянула.

– Ведь она тварь такая! Деньги, что ты на свадьбу, дала с собой забрала.

– Так это воровство чистой воды, – не удержалась Светка, – заяви в полицию. Напиши, что дочь украла большую сумму денег с сообщником. Их сразу найдут, а девчонку в колонию для несовершеннолетних отправят. Там мозги ей вправят.

– Советчица нашлась! – заступилась Ирка. – Не нужно никуда заявлять! Деньги кончатся – вернётся, вот увидишь. А так ей всю жизнь уголовщиной испортишь. Вот тогда действительно будет стыдно! Я тоже по малолетству из дома убегала, ничего, вернулась. А всё потому, что мать была умная и никуда не заявляла.

– Тоже деньги воровала?

– Без денег ушла.

– На что жила?

– На подаяние с паперти.

– Ну, даёшь! А зачем уходила?

– Доказать матери свою самостоятельность и независимость.

– Ага, или вседозволенность, – согласилась с Иркой Танька. – Вот скажи, что я делала не так? Вот где её, мерзавку, упустила, где? Вроде бы и растила нормально, и всё покупала, ни в чём не отказывала. В третьем классе серьги золотые ей купила.

– Пороть надо было, – разошлась Светка.

– Так ведь и била, а видишь, всё одно.

Ирка ещё налила соседке стакан, которая уже практически успокоилась.

– Не понимаю, как другие воспитывают? Сидят дети дома, книжки умные читают. Где я её упустила? – сокрушалась она. – Только и успеваю в школу справки носить, что болеет, да учителям подарки делать, чтобы тройки ставили. А она фестивалит по всей округе с мужиками!

– Чтобы ребёнок был ботаником, нужно за ботаника и замуж было идти! – нравоучительно вставила Светка. – Вот твой муж кто?

– Шофёром был, теперь инвалид на всю голову.

– Вот она и катается, со всеми! А ты хочешь, чтобы она книжки умные читала, ой, не могу! – на Светку напал гомерический хохот, и вскоре уже все женщины весело смеялись, допивая бутылку водки.

– У меня сын будет адвокатом!

– Или в торговле, как мать.

– Между прочим, тоже неплохо, денежная работа!

– Да у нас в стране любая работа денежная. Вон у Таньки спроси, она посудомойщица в кафе, моющих средств дома, как в магазине.

– Я ещё их обмениваю у поваров на продукты. А что, жить как-то надо, детей поднимать.

– А они, видишь, как поднимаются?

– Придёт домой, изобью как сидорову козу! И где её недоглядела? Где упустила доню мою?

– Вернётся, куда денется.

Через пять дней вернулась домой Лизка, вся синяя от фонарей, с «любовью» битая Арменом. Деньги тот, конечно, сразу отобрал. Скрывались они в каком-то заброшенном гараже. А потом сказал, что на родине у него семья, четверо детей. И «любовь» по отношению к Лизавете сразу исчезла, и страсти поутихли. Лизка попыталась деньги отобрать, за что и побил. Домой возвращаться не хотела, но и деваться ей было некуда.

– Ты хоть бы с дочерью поговорил, – упрашивала мужа Татьяна.

– А что разговаривать? Видишь, вернулась, жива, что ещё надо? – отвечал Витя, попивая бутылку пива перед телевизором.

– Вот только и можешь, что пялиться в телевизор! Вместо того чтобы детей воспитывать.

– Ты мать, ты и воспитывай!

– Молодец, а что ты будешь делать?

– Всё, что надо, уже сделал!

– Что же это? Гвоздь вбил или мусор вынес?

– Детей, дура, тебе сделал!

– Идиот!

– Сама такая!

– Лизка, поди сюда.

Лизка подошла к матери. Она была полной девушкой и в свои пятнадцать с половиной выглядела на все девятнадцать. Чёрным карандашом подводила уголки глаз, от чего выглядела ещё старше.

– Звони Игорю, вымаливай прощения и говори, как сильно его любишь.

– Мама, не надо.

– Надо, надо. Кому ещё ты такая нужна будешь? Ему про твою дурацкую записку я ничего не говорила.

– А что сказать?

– Что Армен украл деньги, тебя похитил и взял в заложницы. Но тебе удалось сбежать.

– Думаешь, поверит?

– Лопух во всё поверит. Верю же я тебе, когда ты мне врёшь: «Мама, я в школу», – а сама на свои б***ки! Вот и пусть теперь у свекрови голова болит, чтобы сноха сидела дома и не гуляла. Зря, что ли, я в ЗАГС разрешение на твой брак писала и коробку конфет относила?

– Как свадьбу справлять, денег же нет?

– А и без них, как в старину говорили, чем Бог послал. Хорошо, что платье есть. Ничего, никого звать не будем, сами посидим. Отец, я и его мать с братом. Хорошо, что мать у него такая же недалёкая, как он. И где ты его откопала? И не смей больше сбегать! Запомни – это твоё счастье до конца дней! Не парень, а сплошное загляденье! Он Богу на тебя дуру будет молиться и деньги в дом приносить. После свадьбы жить будете у него. Там как раз трёхкомнатная квартира, не то что у нас двушка, не развернуться.

После побоев любовника и потери денег Лизка на время присмирела и поутихла. Воспользовавшись этим, мать и устроила свадьбу.

– Ну, вот и замечательно! Одну пристроила, – говорила она соседке, после того как молодые уехали к жениху. – Не представляешь, какая я сейчас счастливая!

– Представляю, я, когда дочь замуж выдавала, тоже была безумно счастлива. Только счастье почему-то длилось не долго.

– А что, разбежались?

– Нет, он помер!

– Дела, а я и не знала!

– Ладно, давай выпьем за молодых. Пусть им живётся сладко и гладко!

На следующий день Лизка вернулась домой с чемоданом.

– Мама, я не буду жить у тёти Люды, – так она называла свекровь.

– Что опять не так?

– Она заставляет мыть посуду и убираться по дому.

– И что?

– Но я же никогда этого не делала.

– Так начинай! Привыкла, что я всё время по дому хожу с тряпкой.

– И вообще, мне там не нравится!

– Слушай, думаешь, мне охота работать посудомойкой, не разгибаясь? И спина болит и шея, и руки! Всё время то в кипятке, то в холодной воде. Ты мне эти шуточки брось! Ты теперь замужем и должна слушать и уважать свекровь! Игорь зарабатывает хорошие деньги на заводе, не пьёт, порядочный, тихий. Руку на тебя никогда не поднимет. Будешь за ним как за каменной стеной. Всё, собирайся и иди назад.

– Мне с ним противно!

– Почему же в первый раз было приятно?

– И в первый не было.

– Зачем тогда парню голову заморочила, стерва такая? – Мать взяла тряпку и замахнулась. – Уйди Лизка, по-хорошему уйди! Не выводи из себя. Видишь, моих нервов уже нет. Вышла замуж, живи! Ничего, стерпится – слюбится, как говорится. А не нравится, нечего тогда в постель было прыгать!

Дверь открылась, на пороге стоял бледный Игорёк.

– Лиза, не бросай меня, – промямлил долговязый и худой парень со слезами на глазах.

– Никто никого не бросает, – опередила ответ дочери мать. – Сейчас вот только тряпки половые да средства моющие загрузит в сумку, и пойдёте вместе. – Она отвела дочь на кухню. – Смотри, чтобы без фокусов, поняла?

– Поняла, – ответила Лизка, вздохнув и опустив глаза. – Ну, пошли, что расселся, – толкнула молодая жена мужа, осторожно присевшего на краешек тумбы в прихожей. Тот послушно вскочил и, взяв чемодан, с виноватым видом вышел.

– Ох, попьёт она с него крови, – сокрушалась Танька, – такого парня заставляет страдать ни за что!

Воспользовавшись временным отсутствием дочери, Ирка наготовила блюда национальной еврейской кухни и пригласила в гости Соломона. Конечно, предупредив Розу Абрамовну заранее, чтобы у той не случился инфаркт, которым та все время пугала, при каждом удобном случае. Она старательно сервировала стол, когда в дверь позвонили. Женщина разволновалась, словно школьница, ведь сейчас нужно было выдержать экзамен по поводу своих кулинарных способностей. И самое главное – не ударить в грязь лицом и суметь этого упрямого мужчину затащить в постель. Каким же было её удивление, когда за спиной Соломона она увидела стоящую и улыбающуюся его мамочку.

– Милости прошу в моё скромное жилище.

– Где ваша дочь? – поинтересовалась мать Соломона. – Мы её увидим?

– Нет, она отдыхает в Испании на солнышке.

– О, это неплохо, когда юная девочка выбирает приличные места для отдыха. Одна?

– Нет, что вы, Роза Абрамовна, кто бы одну отпустил? С семьёй моего брата. Ведь вы же знаете, как важна репутация незамужней девушки, чтобы потом её без позора принимали в хорошем обществе.

– А вы, Ирочка, не говорили, что у вас есть брат.

– Он не здесь живёт, в Подмосковье, ехать далеко. Семья у него большая, трое детей.

– О, разве это большая? Большая была, когда у моего папы нас было десять детей.

– Прошу к столу.

Хоменташен, форшмак, цимес морковный, харосет по-иерусалимски, мясной рулет – всё это радовало не только глаз Розы Абрамовны, но и желудок. Но она не торопилась хвалить кулинарное мастерство Ирины Владимировны.

– Детка, мы же всё не съедим за один раз.

– С собой унесёте.

– Жаль, что ты не пригласила дядю.

– Он сегодня занят. Хотите посмотреть семейный альбом?

– С удовольствием, – Соломон уселся в кресло, после сытного субботнего обеда его потянуло на сон.

– Вот моя дочь, – показывая фото Арины, с гордостью сказала мать.

– Какая великолепная девочка, – не удержалась гостья. – Просто красавица!

– Да, на неё все надежды.

– Вот и мы на нашего Сеню надеемся. Завтра приедет соколик.

– А это кто? – Женщина ткнула пальцем в фото. – Ваша мама?

– Да. В молодости очень была красивой.

– А где же фото бабушки, дяди и всех остальных родственников?

– О, после пожара не всё удалось спасти, – на ходу Ирка стала придумывать, как в её трёхэтажном доме замкнуло проводку, и начался пожар.

– Девочка, сколько же всего тебе довелось пережить?

– Да, – качая головой, согласилась с ней Ирка. – «Зачем только ходила на депиляцию зоны бикини – подумала про себя. – Всё равно приходится старуху развлекать».

Она видела, как скучно было Соломону, и, чтобы как-то его развеселить, попросила рассказать про знакомство и женитьбу с Сусанной.

– Их сватала моя подруга, – не дав открыть сыну рот, ответила за него мать. – После трёх встреч они приняли окончательное решение. Сусанна и Соломон не были знакомы до свадьбы. Аделаида смогла так подобрать пару, что они идеально подходили друг другу. Достоинством Сусанны являлась скромность, как в одежде, так и в поведении. И, разумеется, что её первым и последним мужчиной был мой сын!

При этих словах Ирка подпрыгнула, словно её укололи иголкой.

Уж кто как не она делала гименопластику дочери и знала, как это важно для мужчин в любое время, хоть в средневековье, хоть в двадцать первом веке.

«Ну а насчёт того, что муж последний мужчина, значит, запросов никаких не было», – подумала она про себя. Между тем Роза Абрамовна продолжала:

– Мой сын был престижный жених, но и её семья тоже была добропорядочной. Помню, как нарядный Соломон прочитал благословение на вино, надел ей на палец обручальное кольцо и произнёс: «Вот ты посвящаешься мне по закону Моше и Израиля». Это означало, что отныне данная Богом Сусанна могла принадлежать только данному Богом мужчине, являющемуся её мужем, – Роза Абрамовна прослезилась, вспоминая умершую скромную невестку. – В Талмуде говорится, на том свете зададут три вопроса: «Торговал ли ты честно? Хватало ли времени для учёных занятий? Была ли у тебя семья?» Жизнь, проведённая в одиночестве, иудейской верой полагается бесполезно прожитой жизнью, бездетный брак почитается за великое несчастье; а вот хорошая жена приравнивается к самой высшей награде, которой может удостоиться мужчина.

– Да, – кивнула головой Ирка, вспоминая, как обвешивала и обсчитывала в магазине постоянно покупателей, что дочь бесплодна благодаря бабушке и что сама ещё не стала ничьей женой.

– Ну, засиделись! Пора нам, – Соломон скромно молчал в присутствии мамы, и её это раздражало. Хозяйка наложила в пакет яства, которые не были съедены.

– Ирочка, ты могла бы вернуть кольцо, которое мы подарили?

– Конечно, – женщина взяла его на тумбочке у Арины и протянула.

«Даже если выкинет, мне уже всё равно», – подумала про себя, вручая Соломону пакет с едой.

– Деточка, приезжайте завтра, наш Сёмочка будет, познакомитесь. Ждём к ужину.

– Хорошо, до свиданья, – выдавила она улыбку. – «Видимо, для другой кольцо понадобилось. Ай да Соломон».

Выпроводив гостей за дверь, Ирка взяла бутылку вина и поехала к Светке.

Подруга рыдала и находилась в глубокой депрессии и унынии.

– Что случилось, обокрали? Магазин сгорел? Да ты можешь толком объяснить, что произошло?

– Я убью его, убью!

– Кого?

– Убью ребёнка, он мне не нужен!

– Тебя снова рвало?

– Хуже, он меня бросил!

– Кто Кирилл? Не может быть, – от неожиданности Ирка села чуть ли не мимо стула, но вовремя оглянулась назад. – Вот это дела!

– Сволочь! Сказал, что мой ребёнок ему не нужен!

– Вот урод, может, одумается и прибежит?

– Не прибежит! С бухгалтершей сошёлся, Алка сказала. Она и раньше знала, что муж с той погуливает, но терпела и молчала. А когда со мной начал, это стало последней её каплей! Зачем мне эта беременность? Раз ему наплевать?

– Перестань, ты сейчас на эмоциях, паникуешь. Прекрати, на вот, вина попей.

– На органы продам! Пусть потом мучается, что сын продан на органы.

– Кирилл не будет мучиться, вон, пятерых кинул, и ничего. А ты всю жизнь потом будешь жалеть о содеянном!

– Подумаешь, одним грехом меньше, одним больше!

– Сегодня Роза Абрамовна сказала, на том свете спрашивают: «Торговал ли честно? Была ли у тебя семья? Жизнь, проведённая в одиночестве, считается бесполезно прожитой жизнью, бездетность – великое несчастье»!

– А, – заревела как белуга Светка ещё громче. – Какой же он скотина! Не только Алке изменял, а ещё и мне!

– С сестрой помирилась?

– Как я могу? У её детей есть отец, который навещает в выходные, платит алименты, содержит. А мой будет расти безотцовщиной?

– Это нестрашно! Я тоже росла без отца и ничего, выросла, слава Богу. Да и зачем нужен этот отец? Детей кормит мать, воспитывает тоже мать. А так ещё одна нахаба на твою шею: обстирывай, стой у плиты, ублажай, не дай Бог и руку поднимать станет! Вон, посмотри на Таньку Кожевникову, всё на себе тащит! Толку от этого мужика никакого!

– С чего ты решила? – утирая слёзы подолом халата, спросила подруга.

– У моей матери было семь официальных мужей, всё хотела «отца» нам найти, чтобы без «папы» сиротки не росли. Мы только привыкнем его папой называть, уже другой нарисовался. Полный калейдоскоп. А что в результате? Померла одна-одинёшенька, никому не нужная! Ещё и свихнулась на этой почве, что на старости одна. Красавица – и без мужика! А другие в подъезде соседки страшненькие, и все с мужьями!

– Кажется, я рожаю, звони в скорую.

– Какой месяц?

– Пятый.

В больнице Светлане поставили угрозу выкидыша и приказали лежать и не двигаться.

– Я буду навещать, и не вздумай чудить! – приказала Ирка подруге.

В палате лежало четыре таких же на сохранении, как она.

– Присмотрите за ней, – обратилась к ним Ирка, – она у меня одна.

– Не беспокойтесь, – ответила одна из женщин.

– Ну, пока.

Она поцеловала подругу и вышла.