Читать книгу Наследник для чемпиона - Елена Тодорова - Страница 8

– Мам, холодец снова не застыл, – со вздохом сообщаю я, глядя на хлипкое желе.

– Черт возьми, – ругается за моей спиной мама, непрерывно стуча по клавишам. – Гори он синим пламенем, этот холодец! Чтобы я еще его готовила!

– Ну, ничего страшного. Растопим и съедим первого числа, как бульон, – захлопнув дверцу холодильника, распечатываю сыр и выкладываю его на доску. – Помнишь, папа так любил? – улыбаюсь.

– Помню, конечно, – голос мамы меняется, становится мягче. На какое-то время она даже тарабанить по клавиатуре перестает. Пару секунд молчит, а потом важным тоном выдает: – Подсыпь-ка конфет в вазочку, а то опустела, – и возвращается к своей книжке.

– Опустела? Сама по себе? – хмыкаю я. – Точишь сладкое, как бобер дерево. А потом анализы плохие.

– Ну, доня… Не начинай эти бессмысленные проповеди. Ела, ем и буду есть. Подсыпь.

Подсыпаю, конечно. Наткнувшись взглядом на чашу с соусом, хмурюсь.

– Ты заправила оливье?

– Да! – выкрикивает мама, как делает всегда, когда у нее какой-то «эмоциональный момент» идет.

– Чем ты его заправила?

– Майонезом!

Теперь выругаться хочется мне.

– Каким майонезом, мам? Где ты его нашла? Я для чего соус делала?

– А откуда мне знать? – искреннее удивляется, поднимая на меня взгляд. – Ты на кухне главная.

– Я тебе сказала: «Мам, вот соус. Заправь, пожалуйста, оливье». Я тебе сказала! А ты, получается, сидела за своим ноутбуком и, как обычно, делала вид, что слушаешь!

– Только не надо на меня кричать, – обиженно поджимает губы, но я-то знаю, что на самом деле все мои возмущения ей до фени. Делает так, чтобы я скорее отвязалась.

– Я не кричу, – выравниваю дыхание уже после этой фразы. – Просто Миша любит оливье, и я готовила его специально для него.

– Ой, ну сколько там этого майонеза? Чайная ложка, – вздохнув, кривит губы, закатывает глаза и качает головой. – Знаешь, есть такой синдром «яжемать»? Так вот, ты – Полина-я-же-мать!

Долго злиться на нее невозможно, но это уже за гранью моего терпения.

– Я не люблю такие шутки. И вообще…

– Ой, иди скорей сюда, – резко меняя тон, мама громко смеется и подзывает меня рукой. – Глянь! Глянь! А?

Заглядываю в ноут и все же чертыхаюсь.

– Что за ужас, мам? Кто это сделал?

Изображение выглядит как постер к сериалу на телеканале «Россия», только в главной роли не известные отечественные актеры, а Тихомиров и я, криво приклеенные друг к другу в фотошопе.

– Я! Это сделала я! Правда, круто получилось? – визжит и хохочет мама. – Арт для моей авторской группы, читатели любят визуализацию. И я надеюсь, что из Майами ты мне будешь присылать настоящие фотки. Ну, а пока…

– Боже, мама, – устало выдыхаю я. – Когда же ты уймешься?

– Никогда! – и еще громче смеется.

– Вообще-то использовать чьи бы то ни было фотографии без разрешения противозаконно, – пытаюсь ее урезонить. – Знаешь, что будет, если агент Тихомирова это увидит? На тебя подадут иск в суд.

– Та ну… – нерешительно тянет мама. – Откуда он узнает? Вот прям будет тебе ходить и копаться по пабликам, ага!

– А ему не нужно по ним ходить. Это все вылезает через гугл.

Мама кривится.

– Почему ты такая зануда? Кто тебя родил? Подменили, как пить дать.

– Я тебе серьезно говорю, не вздумай нигде это выставлять.

– Та ладно… – расстроенно вздыхает и показательно захлопывает крышку ноутбука. – Умеешь ты настроение испортить.

Перед тем как пойти в душ, прошу маму начистить картошки. Мясо с грибами я предварительно протушила на сковороде. Бросим все на противень, успею до прихода Костика одеться и помочь Мише с новым костюмом Спайдермена. Он уже несколько раз забегал с вопросами «Долго еще?», «Ты идешь?», «Ну, когда уже?»… Пришлось позволить еще полчаса мультиков.

Выйдя из ванной, застаю маму с миской… очищенных мандаринов.

– Зачем ты это сделала?

– А шо? – пожимает она плечами. – Миша захочет и возьмет.

– Килограмм мандаринов?

– Я задумалась и увлеклась, – признается мама.

– Вот так бы сразу и сказала, в твоем стиле. Боже… Пора ставить в духовку картошку, а она не очищена. Теперь, наверное, мандарины вместо нее к мясу и грибам запихнем.

– Прекрати меня ругать.

– Я не ругаю.

– Ты такая противная, Полина. Вообще не представляю, как вы с Тихомировым уживетесь, – рассуждает, а у самой глаза горят, и на губах улыбка появляется. Фантазирует. – Жаль, я этого не увижу.

– А нам с Тихомировым, – повторяю его фамилию с нажимом, – не надо уживаться. Мы, скорее всего, даже пересекаться не будем, – саму себя в этом убеждаю.

Было бы прекрасно! Спокойно работать, проводить с Мишей время на пляже и не видеть Тимура. Идеально!

– Угу, угу… – мычит мама, пережевывая очередную конфету. – Ой, оставите меня совсем одну, – переключается на новую песню. Шлягер со дня смерти папы и по сегодняшний. – Что я делать буду?

– Тебе не будет скучно, мам. У тебя же книги, – как могу, стараюсь подбодрить.

– Та да, – быстро соглашается. – Когда мне скучать? У меня там такая любовь разворачивается, такие страсти – закачаешься!

– Ну вот!

С картошкой мы успеваем, но к приходу Костика я все еще бегаю в халате. Пропускаю его в квартиру и вспоминаю, что у меня пару дней назад сломался фен.

– Ты не мог бы посмотреть?

– Конечно.

Однако буквально пару минут спустя в дверь снова звонят. Решаю, что кто-то ошибся – в новогодний вечер такое случается – но иду открывать. Только не успеваю. Мама, очевидно, вертелась возле ванной и, естественно, опережает нас.

Картина маслом – мама в бигудях, я в халате и с мокрыми волосами, Костик с феном и Тихомиров с ворохом пестрых блестящих пакетов. Пронзив нас убийственным взглядом, сваливает их на пол.

– Что это? – спрашиваю я.

– Подарки, – голос Тимура режет грубостью. – Тебе, твоему ребенку и Ларисе Петровне.

– Ой, и мне тоже?! – радуется мама. – Спасибо!

Я же ощущаю очередной укол в сердце.

– Моего ребенка зовут Миша.

– Понятно, – в этот раз сухо, без каких-либо эмоций отвечает Тихомиров.

– Полина, – выразительно шепчет мама. Знаю, чего она хочет, но упрямо продолжаю молчать. Ее это, конечно же, не останавливает. – Ой, Тимурчик, ты заходи, давай. Мы как раз накрываем на стол, – ничего мы еще не накрываем. По нашему виду понятно, что до застолья еще далеко. – Проводим Старый год! Встретим Новый!

Тимур переводит взгляд с меня на Костю и обратно. Не понимаю, чем тот ему так ненавистен.

– Спасибо, Лариса Петровна, – сдержанно благодарит. – Вынужден отказаться. Есть планы. Зашел только поздравить.

– Как жаль!

– Очень, – поддерживаю я немного едко.

И Тихомиров пронизывает меня таким взглядом, что мне вдруг становится сначала страшно, будто он меня прикончить решил. А потом так же внезапно неловко перед мамой и Костей, потому что Тимур смотрит до неприличия долго и пристально.

По спине жаркая волна сходит, и хоть я убеждаю себя, что всему виной слишком теплый халат, осознаю, что помимо этого возникает внутренняя дрожь.

– С наступающим, – бросает Тихомиров и выходит.

Остаток вечера, несмотря на праздник, проходит в каком-то унынии. Если бы не Миша, не знаю, что и делала бы. Нет никакого желания поддерживать беседу мамы с Костиком, а телепередачи раздражают. Фотографирую Мишу в новом костюме у елки. Потом долго разбираем подарки. Машина на радиоуправлении, которую принес Тимур, конечно же, вызывает больше всего восторга. Но я не обижаюсь, радуюсь вместе с сыном. Счастлива, когда он счастлив.

– И на сколько вы туда летите? – хмуро интересуется Костя, когда я отношу уснувшего сына в спальню.

– Месяца на четыре.

– А потом?

– Потом, думаю, будет какой-то отпуск.

– А потом?

– А потом я снова должна буду находиться там, где Тихомиров.

– Значит, ты теперь редко будешь приезжать?

– Не знаю, Костя, – вздыхаю. – Не хочу заранее загадывать.

– Полина, – решительно говорит он, словно собирался с силами весь вечер. – Ты мне нравишься, и я против того, чтобы вы с Мишей ехали куда-то с этим… гризли!

Осознаю всю серьезность его чувств, но мне почему-то так смешно становится, что я не могу сдержать смех.

– Кость, ну ты как скажешь… Решение уже принято.

– А потом? После возвращения? Ты слышишь меня? Ты мне нравишься. Я хочу быть тебе мужем и отцом для Миши, – горячо шепчет, прижимаясь лбом к моей переносице, а я… ничего не чувствую. Ничего. – Что ты скажешь об этом?

– Поцелуй меня, Костя…