Читать книгу Три стороны одной медали - Елена Трифонова - Страница 2

Глава 1

***

-Ты просто уедешь, ничего не объяснив?

Он посмотрел на меня, пытаясь сделать безразличный вид, но в глазах читалось беспокойство.

–Да.

***

Елена.

Зачем я встала в такую рань? Привычка. Люблю рано вставать. Выходишь на улицу, лицо обдувает свежий ветерок, никого еще нет вокруг, тишина и только, редко проезжающие машины, нарушают ее. Собираюсь не торопясь. Клиент будет только к одиннадцати, если не опоздает. Большинство людей вообще не очень пунктуальны, но я должна быть вовремя.

Захожу в спальню, направляюсь в сторону гардеробной. Спальня совмещена с ванной комнатой, а гардеробная находится между ними. Выбираю одеть белую майку на тонких бретельках, белый пиджак с шелковыми лацканами в тон, джинсы скини и красные туфли J. Choo. Обожаю туфли, у меня их большая коллекция и выделена под нее целая стена в гардеробной комнате. Делаю легкую укладку, крашу ресницы. Странно, почему-то ощущаю в себе волнение. Занимаюсь продажей картин не первый год, но сегодня как-то волнительно. Это все Маринка виновата. Звонит мне, чуть ли ни ночью, и заявляет, что нашла важного покупателя. Нужны картины для оформления помещения для клипа какой-то там группы, я даже названия не запомнила, но записала. Я же деловой человек. Не знаю, что это за группа, сейчас слишком быстро меняются популярные артисты. Да мне и не зачем следить за музыкальной индустрией. И времени нет. Кстати, о времени, кажется я опаздываю.

Бегу к машине, сажусь и завожу ее. Я люблю водить. Если бы когда-то в далеком прошлом не получила водительские права, то сейчас жалела бы, точно. Тем более, если автомобиль шикарный. Я долго о нем мечтала, Porsche P., и наконец- то в январе этого года он был приобретён. Счастья моему не было предела, помню, на следующий день, после покупки, каталась пол ночи по Москве. Мелькающие за окном огни ночного города, заполняющий салон лёгкий джаз…Ох, вспомнила и мурашки по коже. Покупка вещи, которую так долго ждешь, оставляет яркие воспоминания.

Так, надо что ли послушать, что там за музыку Hi-Man исполняет, узнать клиента изнутри- главный закон продажи.

Открываю A-Music, печатаю «Hi-M…», хм, сразу находит, правда, значит известная группа. Включаю первую попавшуюся композицию, из колонок полилось что- то не очень членораздельное, половину слов разобрать трудно, но голос определенно у солиста приятный, с легкой хрипотцой, ласкающий слух.

Мне тридцать пять- это прекрасный возраст. Ощущаешь себя на двадцать, возможности и финансы тридцатипятилетнего, главное, чтобы здоровье не подкачало. Если, чего-то добился к этим годам, конечно. В моем случае, у меня есть многое: несколько квартир и свой бизнес. И это все не с небес упало, как можно подумать, глядя на меня, красивая и очень привлекательная, ну или есть еще вариант, как могла заработать, но мимо. Упорный труд и терпение. Вот, что помогло достигнуть желаемого.

Подъезжаю к башне Федерация, да, галерея в Москва Сити. И удобно, и красиво, и престижно, а вид…Заезжаю на парковку, время почти одиннадцать, вроде успеваю, но еще подняться на сорок шестой этаж, благо лифты ездят быстро.

У меня здесь студия в сто квадратов, пока больше нет необходимости. Есть место и для творчества, и для выставки и, чтобы покупателям показать товар лицом.

Выхожу из лифта, иду в сторону галереи, вроде клиент еще не пришел. На шпильках в пятнадцать сантиметров быстро ходить в принципе невозможно, а я фактически бежала, чтобы успеть вовремя.

Смотрю на часы одиннадцать пятнадцать. Ок, как обычно, все опаздывают.

Через пять минут раздается звонок в дверь, подхожу, расплываюсь в доброжелательной продающей улыбке и открываю дверь.

Передо мной стоят два человека мужчина и женщина. Мужчина около сорока лет, светлые волосы, подтянутый, располагающий к себе. Женщина не высокая, темные кудрявые волосы, приятная на первый взгляд.

-Здравствуйте, меня зовут Владимир Жуков, я продюсер группы Hi-Man. А это наш художник- постановщик Юлия Васюкова. Марина Иванова сказала, что договорилась с Вами на счет встречи сегодня.

– Здравствуйте, приятно познакомиться, – протягиваю руку, по очереди пожимают ее, – Да, Марина сообщила, проходите.

Веду их в центр галереи, где выставлены готовые картины. Они, на удивление, долго и тщательно рассматривают каждую из них, задают вопросы, отвечаю с улыбкой и рассказываю про каждую их интересующую. Это же мои «детки», сама их все писала, вложила частичку души в каждую из них. Беседуем, снова отвечаю на вопросы, пьем чай с высокогорных вершин Китая, так мне моя помощница Катя объясняла, почему чай такой дорогой и что он стоит таких денег. Я и не спорила, купила и молодец. Спустя два часа переговоров и рассуждений, заключаем сделку. Время потрачено не зря, да и клиенты не самые вредные.

Договорились, т.к. партия большая, доставку осуществлю сама в день сьемки клипа, ранним утром. Как раз успеем к монтажу декораций.

Екатерину я сегодня отпустила, решила гостей принять сама. И, раз уж, я одна в галерее и вдохновение накатило, потворю немножко.

Утро началось в суматохе. Одна из выбранных картин оказалась повреждена при транспортировке и мне срочно нужно было ехать на место съемки клипа, чтобы ее отреставрировать.

Собрала все, что может понадобиться- краски, гипс, набор кистей и мастихинов. Катя должна будет подъехать туда тоже, чтобы мне помогать. Молниеносно прыгаю в джинсы, натягиваю майку, сверху худи с капюшоном и кроссовки и мчусь на парковку, ехать не так близко, а времени в обрез. Сажусь в машину и вдруг понимаю, что забыла надеть белье, не все, но бюстгальтер точно не на мне. Вот черт. Ладно, вряд ли буду раздеваться, сделаю все быстро и уеду.

Вроде успеваю, мысленно себя похвалила за такую быструю, но аккуратную езду. Так, надо за пропуском на стойку администрации.

–Здравствуйте, меня зовут Елена Белозерская. Владимир Жуков должен был предупредить и заказать пропуск.

–Да, есть такая, – милая девушка на ресепшен окидывает меня взглядом и улыбается, – Вот. Кладет пропуск на стойку, и я его поспешно забираю. – С начало идете прямо, потом направо и вторая дверь слева. Дальше Вас проводят.

–Благодарю, – кидаю быструю улыбку в ответ и иду в указанном направлении.

Захожу в кабинет, там меня уже ждали и сразу провели в студию, где уже были расставлены картины на мольбертах. Тут же и будет сниматься клип. Темная комната, даже черная и по кругу расставлены черные мольберты с белыми картинами с объемным на них рисунком. На каждую картину направлена лампа, получается, что каждое произведение в своем круге света. Выглядит эффектно. А, вот и пострадавшее полотно. Подхожу к нему, начинаю раскладывать инструменты. Забыла, второпях, резинку для волос, ничего, у меня полно кистей, использую одну из них как заколку: скручиваю волосы в жгут и наматываю их на деревянную часть кисти и закалываю на затылке. Тут же появляется Катя и мы начинаем реставрацию.

Это оказалось не так быстро, как я рассчитывала, так как полотно сильно помялось и в некоторых местах откололась краска, поэтому пришло изрядно потрудиться прежде, чем мы закончили. Даже стало жарко, пришлось снять худи.

-Кать, осталось пару штрихов, но надо бы поменять воду, сходи, пожалуйста.

–Классная работа, Елен, ты классная художница. Еще во всей этой черной комнате они выглядят просто бомбически! Типо все такое мрачное, готическое, а тут свет в конце туннеля, – мы смеемся.

–Очень литературно описала! Иди воду смени.

Катя уходит, а я продолжаю смешивать краски, что-то напевая себе под нос. Держу в одной руке большую миску с краской, в другой кисть. Слышу шаги за спиной, оборачиваюсь излишне резко и натыкаюсь со всего размаха на крепкую мужскую грудь. Вся краска на моей майке и на этом мужчине тоже, потому что банка буквально оказалась зажатой между нашими телами.

Поднимаю медленно глаза…руки все в татуировках, даже пальцы, красивые, кстати, руки. Одет в черную рубашку, рукава закатаны до локтя, верхние пуговицы расстёгнуты больше, чем нужно, выглядит все вместе с хозяином рубашки и татуировок очень сексуально. Наконец мой взгляд встречается с его и тут, как устояла на ногах только, голубые, как раннее летнее небо, глаза, в которые так и хочется смотреть не отрываясь. Он еще и брюнет, как?! Как такая красота может быть настоящей, точно что-то в себе переделывал. Высокий, стройное тело, которого очень приятное касаться, длинные ноги в черных джинсах, руки в татуировках, и кто знает, где они еще у него есть, стрижка в стиле «old money», чувственные губы и голубые глаза. Но при всем при этом он выглядит таким молодым и доверчивым, нет, такими не рождаются. Слишком хорош.

Настолько долго смотрю, что молчание становиться почти неприличным. Нахожу в себе силы и отстраняюсь, из-за чего банка с краской падает с грохотом на пол и разливается по полу. Вот черт. Смотрю на все это…а потом на себя- вся майка мокрая и через нее прекрасно видна вся моя грудь! В панику не впадаю, очень стараюсь, закрываю глаза. И тихо вдыхаю воздух, который стал пахнуть иначе, запах краски и гипса смешался с каким-то другим, едва уловимым- чистая ледяная вода с мятой и теплой ванилью.

Пытаюсь вспомнить куда положила худи… точно, на стуле, позади этого загадочного мужчины, который до сих пор не проронил ни слова и пялится на меня, нет, скорее на мои сиськи. Открываю глаза, ну точно, худи позади него. Собираюсь с мыслями за секунду и с лицом, не выражающим ни одной эмоции, произношу:

– Будьте столь любезны, передайте, пожалуйста, мое худи, оно лежит на стуле позади Вас.

Мужчина быстро моргает, как будто, о чем-то думал, а я спугнула его грезы.

– Да-а, – хриплым баритоном произносит он, прокашлявшись. От такого голоса мурашки по коже, настолько он завораживающий.

Максим.

Смотрю как завороженный на эту нимфу, глаз не могу оторвать. У нее майка вся промокла и стала прозрачной, но от этого девушка стала только прекрасней. Мой взгляд скользит по ее талии, груди, поднимается выше, хотя очень хочется задержаться именно на ней, она идеальна, точно в мою ладонь поместиться, шея, скулы, глаза- огромные, зеленые и обрамляют их длинные ресницы. Шатенка. Ведьма. Точно погибель. Тут слышу сквозь мысли ее голос.

– Будьте столь любезны, передайте, пожалуйста, мое худи, оно лежит на стуле позади Вас.

– Да-а, – прихожу в себя, прокашливаюсь и быстро моргаю. Оборачиваюсь, действительно, на стуле лежит кофта. Беру, протягиваю худи прекрасной незнакомке, наши пальцы касаются в этот момент меня как будто бьет током. Она забирает вещь, поворачивается ко мне спиной, стягивает майку и сразу же одевает кофту. Нет, нет! Еще минутку дай насладиться. Так и хотелось подойти и забрать это чертово худи, а она просто пусть постоит так немного. У меня тоже стоит. Надо взять себя руки, лучше ее, конечно, но это позже.

– Елена Белозерская, – поворачивается девушка и протягивает мне руку.

– Максим Ржевский, – беру ее ладонь в свою, она вся замерзла. Зато я пылаю, и даже немного вспотел, хотя в студии довольно прохладно.

– Поручик? или от него только фамилия…– мило улыбается Елена.

– Типа того, – отвечаю улыбаясь, – я солист группы Hi-Man.

– А.О! – она явно ничего не знает о моей группе, – эм, я уже закончила реставрацию. Осталось только вот теперь все это убрать…

– Так ты художница?

– Да, это все мои картины.

– Не беспокойся о краске, сейчас вызову уборщицу. Хотя, пусть остается все как есть. Так даже лучше. Декорации выглядят реальнее.

– Эм. Хорошо. Я тогда соберу вещи и ухожу, счет отправлю по почте, но это уже наши с Владимиром дела, – мило улыбается и начинает собирать кисточки, баночки и что там еще. Я наблюдаю, сложив руки на груди.

– У тебя, кстати, рубашка тоже вся промокла, – смотрит на меня своими глазищами и даже выглядит слегка виноватой.

– Пусть тоже будет так. Может останешься на съемку?

– Даже не знаю, мне надо в галерею возвращаться.

– Ну хотя бы ненадолго? – настаиваю я и улыбаюсь во все тридцать два зуба.

– Ладно.

Я подмигиваю ей, от чего она широко улыбается. Обычно все девушки млеют и тают от моей улыбки, эта же чуть не рассмеялась мне в лицо. Вызов принят, красавица.

Елена.

Собрала все свои вещи, потянулась за майкой, но рука Максима, который очень внимательно за всем наблюдал, резко схватила мою.

– Оставь, – он смотрел мне прямо в глаза, – пожалуйста. Мы компенсируем. Для съемки.

– Необязательно, она все равно безнадежно испорчена. Да и в своей неуклюжести я сама виновата. Руку отпустишь? – смотрю на него как заворожённая, так, удав отстань, я не твоя мышка.

– Да, прости.

– Где мне, лучше быть, чтобы понаблюдать за процессом?

– Вон там, – он указывает на стену с огромным стеклом. Ну я туда и направилась.

Через пол часа начались съемки. Все суетились, переставляли с места на места стулья, камеры, мольберты с картинами. Я начала откровенно скучать и хотела потихонечку свалить, но тут раздался оглушительный писк, даже уши прикрыла и зажмурилась. Зазвучала музыка. Открыла глаза и увидела Ржевского среди моих картин, в той самой мокрой рубашке, на руках и шее осталась краска, он даже не стал все это вытирать. Он стоял один, в такт музыке притоптывал правой ногой, одна рука лежала на этой ноге и пальцы барабанили по ней, вторая была вдоль левой ноги. Голова была опущена вниз, слегка повернута влево. Черная комната, белые картины и посреди очень красивый мужчина тоже весь в черном- это прямо эпическое зрелище, сложно оторвать глаз. Можно смотреть вечно на огонь, воду и Максима Ржевского, просто притоптывающего ногой, перепачканного в художественной краске. В мои размышления врывается невероятно приятный голос.

Когда начинается припев, мои глаза округляются и, мне кажется такими большими они в последний раз были- никогда! Ржевский просто начинает крушить мои картины! Я стою как вкопанная, не могу пошевелится и смотрю на то, как ломают полтора месяца моей работы. Вроде бы, что тут переживать, заплатили деньги и делайте, что хотите, но видеть это «что хотите» очень удручающе. Я преисполнена негодованием, но нашла в себе силы уйти. Вышла через заднюю дверь, чтобы не нарушать процесс съемки, пусть дальше глумятся, но без меня.

Пока шла до парковки размышляла. Что я в самом деле, никогда не интересовалась после продажи судьбой своих картин, а тут внезапно увидела воочию, что с ними может быть. А этот Ржевский просто пренебрег моими творческими чувствами, хотя мог бы сообразить, тоже ведь близок к искусству. В этот момент злость и негодование мной овладели, а это не очень хороший знак. Он пялился на меня, когда я переодевалась, я затылком это чувствовала. Еще бы, взяла и сняла при незнакомце майку и переоделась у него на глазах, когда повернулась обратно к нему лицом, опустив глаза увидела его возбужденную реакцию. Так тебе и надо. Ладно, красавчик, вызов принят.

Елена.

После вчерашней съемки мне кое как удалось освободиться от навязчивых мыслей и обид. Но из-за того, что негативные эмоции преобладали я решила провести весь день в галерее. Выпустить пар, так сказать, на полотно.

Время было уже позднее и клиентов не ждала, поэтому позволила себе расслабится. Сняла туфли, осталась в джинсах, футболке и босиком, распустила волосы. Неожиданно прозвенел звонок в дверь. Иду открывать, может охрана, хотя странно, могли бы и позвонить по телефону. Открываю дверь на пороге стоит Максим, я крайне удивлена его приходу.

– Максим Ржевский собственной персоной. Зачем пришел? – грубо, зато по делу.

– Так и знал, что обиделась, – говорит он и проходит в галерею. Вот наглец.

– На что? Мы с тобой три минуты знакомы…

– Зато я прекрасно рассмотрел твои сиськи за эти три минуты, – подмигивает и улыбается, рассматривает выставленные картины.

Закрываю глаза и вдыхаю воздух, опять, ледяная вода с мятой и теплой ванилью. Так, соберись.

Не даю раздражению накатить.

– Ну проходи, раз пришел… – говорю и закрываю дверь. – Чай, кофе?

– А покрепче ничего нет?

– Могу чай и кофе налить в одну кружку, подойдёт? – смотрю ему в глаза, пытаюсь делать серьезный вид. Он прищуривает глаза, краешек гуд дергается в улыбке. Я не сдерживаюсь и тоже начинаю улыбаться.

– Чай, – отвечает, пристально смотря на меня.

Я иду на кухню, чтобы сделать чай покрепче. Ставлю чайник, беру пакет с чаем и тут чувствую его руки на моей талии, он подошёл сзади. Начинает крепче сжимать и водить ладонями по моему животу, бедрам, уткнулся лицом в волосы на затылке, потом опускается ниже, целуя шею. Как приятно, делает это профессионально, у меня даже вырывается стон. Слышу его шепот.

– Я сошел с ума, увидев тебя в мокрой майке…– продолжает исследовать мое тело.

После этих слов как тумблер включился, и я резко отрезвела от опьяняющих ласк. Очнувшись, смотрю на пакет с заваркой для чая, который я не пощадила, сжимая в руке, он лопнул и все чайные листья рассыпались на стол и пол. Странно, я даже не слышала этого. Отпускаю несчастную упаковку и поспешно убираю его руки со своего тела. Он падает и упирается в стол, я выныриваю снизу и встаю радом, безмятежно заваривая чай. Мое лицо не выражает эмоций, о я долго этому училась и жизнь, конечно, помогала. Максим стоит слегка ошарашенный и на его лице как раз читается возмущение. Конечно, как так звезда наша, девки штабелями падают, а тут ему какая художница отказала.

– Ты на что рассчитывал, когда сюда заявился? – прерываю молчание.

Максим отталкивается от стола, поворачивается и садиться на него. Смотрит прямо мне в глаза, пытается понять, что я за штучка такая. Интересно же, вряд ли много кто ему отказывал в ласках. Он уже привык получать все сходу, по щелчку пальцев. Раздутое самомнение, но он, красив, очень, и умеет своим телом пользоваться и с чужим знает, что делать. Я даже поплавилась немного, но не на ту напал, красавчик.

– Очень хочу, – смотрим глаза в глаза, – чая. Чай готов?

Улыбаюсь, вот же нахалец.

– Готов. – наливаю и протягиваю ему кружку. Берет ее своими красивыми руками и задевает, как бы невзначай мои пальцы. Любое его прикосновение приятно, говорю же, делает это профессионально. Наливаю себе тоже. Стоим. Пьем. Молчим.

– Так зачем пришел? – снова прерываю молчание, хотя оно и было довольно комфортным, несмотря на интимную ситуацию несколько минут назад.

– Хотел тебя увидеть.

– А еще?

– Хотел…

– А еще, – перебиваю его, улыбаюсь и смотрю на него. Ого, Ржевский и застенчивость, вот новости. Он тоже улыбнулся, но продолжает.

– А еще хотел дать тебе пригласительный на концерт в пятницу. – и передает мне два пригласительных. Ставлю кружку, чтобы взять билеты, он тоже ставит кружку. Как только я касаюсь бумаги, Максим резко поворачивается ко мне лицом и ставит руки по обе мои стороны, но при этом не касается меня. Его лицо очень близко к моему, смотрит и шепчет.

– Придешь? – трется носом об мой нос, но руки лежат на столе, от этого уровень возбуждения поднимается слишком быстро. Я, кажется, не дышу и глаза закрыла. Как пахнет, мятный леденец, соси его хоть целый год, меньше он не станет…Так, алеее. Очнись. Он тебя сейчас разведет, даже и не заметишь, как без трусиков останешься. Секунда слабости, открываю глаза.

– Опять будешь картины мои ломать, не все еще уничтожил? – с издевкой в голосе спрашиваю его. Он опускает голову и машет ей мягко в разные стороны, от этого челка спадает на лоб и он, сволочь, становиться еще краше.

– Обиделась. – улыбается, – нет, ничего ломать не буду. Просто концерт. Так придешь?

Опускает руки и просто встает рядом.

– Да, приду. – схожу для того, чтобы досуг разнообразить.

– Тогда увидимся, красавица. – подмигивает и уходит.

Стою, пью чай. Через минуту снова звонок в дверь.

– Максим?

– Спасибо за чай. – улыбается и уходит, а я смотрю ему в след, облокотившись на проем двери. И задница у него что надо. Встряхиваю головой, пойду лучше порисую что-нибудь, главное, чтобы не вышла задница Максима Ржевского.

Максим.

Пятница. Подготовка к концерту в самом разгаре. Звукорежиссёр и его помощники расставляют и тестируют оборудование, кто ударные, кто микрофон. Нет, нет, вот микрофон я сам. Запрыгиваю на сцену и начинаю настраивать аппаратуру. Вообще мысли не о концерте, за него я не волнуюсь, но все время думаю придет ли Елена или продинамит. Мне сложно понять эту женщину, наверное, поэтому так тянет к ней. Может написать ей? Позвонить? Или не стоит? Черт, я как восемнадцатилетний пацан, который не знает, как с женщиной себя вести. Как-то непривычно в такой роли. Надо сосредоточится на репетиции.

Выглядываю из-за кулис, народа собралось прилично. Долго стою и высматриваю знакомое лицо и не нахожу. Настигает разочарование, от этого становится не по себе. Слишком много места занимает в моих мыслях эта женщина. Надо что-то с этим делать, возможно даже сегодня, полно фанаток, которые точно не откажутся скоротать мое одиночество.

Пора на сцену, начинать веселье. Ребята из группы уже там, и мне пора. Выхожу на подмосток, слышу аплодисменты, поднимаю руки вверх и машу ими. Осматриваю зал и улыбаюсь, подходя к микрофону поприветствовать зрителей и наконец то начать выступление. И мой взгляд цепляется за знакомые зеленые глаза, во всей этой толпе я узнал их сразу. Смотрю не отрываясь. Стою возле микрофона и впервые не могу вымолвить ни слова. Тут наш барабанщик толкает меня.

– Макс, ты чего застыл!

Моргаю и приветствую всех.

– Всем привет! Вас так много, – зал смеется, улыбаюсь, но смотрю на нее, – Спасибо, что пришли! Иии, начнем! – звучит музыка, закрываю глаза, я вхожу почти в транс, потому что обожаю свое дело, начинаю исполнять любимый трек многих фанатов.

Слышу завывание толпы, открываю глаза, снова смотрю на Елену. Она пришла с подругой. О чем-то болтают и поглядывают на сцену. Продолжаю петь. В конце снова слышу аплодисменты и визги публики. Следующий трек повеселее.

Поворачиваюсь к басисту, машу руками, типо подбадриваю его, разворачиваюсь обратно к зрителям и снова ищу ее лицо. Нахожу и то, что я вижу меня сильно напрягает. Она сидит бледнее самой смерти, уставившись в свой телефон. Где же ее подруга? А вот и она. Елена оборачивается к ней, нервно улыбается, что-то говорит, встает и быстро уходит. Что случилось?! Только и вертится в моей голове. Допеваю песню и объявляю перерыв, на что друзья с откровенным удивлением смотрят на меня. Спрыгиваю со сцены, минуя толпу, быстро подхожу к подруге Елены.

– Привет, я Макс, знакомый Елены. Что у нее случилось? Она так быстро ушла? – эта дамочка, открыв рот смотрит на меня. Ну же, отвечай.

– Аа, привет. Марина, – протягивает руку и улыбается во все свои тридцать два зуба.

– Марина, – быстро улыбаюсь, – так что случилось?

– С кем? – блядь, закрываю глаза, как так сразу можно забыть вопрос.

– С Еленой, почему она так быстро ушла?

– А. Не знаю, – снова стоит улыбается, – она мне ничего не объяснила, сказала, только, что в галерее пожарная сигнализация сработала. Позвонила охрана, вот она и уехала срочно. А там на сотни тысяч…

– Спасибо, – дальше слушать не стал, бегло поблагодарил и ушел. Пора продолжать выступление, просто уйти я не могу.

Впервые за всю карьеру еле дождался окончания концерта. Все время думал о Елене. А вдруг ей нужна помощь? Эта Москва Сити все время там что-то случается…еще галерея находится так высоко. После выступления убегаю, ни с кем не попрощавшись. Нужно к ней, как можно быстрее.

Наконец-то, эта злосчастная высотка. Уточняю у охраны, на всякий случай, была ли пожарная сигнализация на сорок шестом этаже, на что мне дают отрицательный ответ. Хм. Смотрю на часы, время два часа ночи. Зачем приперся так поздно? Что мне ей сказать? А если ее там не будет? Может оно и к лучшему.

Выхожу из лифта, иду в сторону галереи. Встал перед дверью и стою. Рука тянется к звонку, но тут же отдергиваю. Вот идиот. Раз пришел, давай, доведи дело до конца. Позвонишь, тебе никто не откроет, поедешь развлекаться. Звоню. Черт, сердце колотится как бешенное. Слышу поворот ключа и дверь открывается. Она стоит передо мной такая растерянная, с разочарованием и сожалением смотрит на меня. Босая, в футболке, заляпанной краской и джинсах. Потом, видимо, до нее доходит кто стоит на пороге, она явно не ожидала меня увидеть. Может ждала кого-то другого? Эти мысли гоню от себя. Смотрю в ее огромные глаза, потом на губы- как же хочу их поцеловать. Так какого черта? Переступаю порог, она даже не шевелится, просто смотрит мне в глаза. Закрываю дверь. Она стоит вплотную ко мне, ее грудь слегка касается моей, подбородок вздернут вверх, открывая доступ к ее полным, просящим ласк губам. Одной рукой беру ее за затылок, другой нежно касаюсь шеи и притягиваю к себе. Ее губы холодные, Боже, она вся дрожит, притягивает меня к себе за ворот футболки…

Елена.

Боже мой, что я творю?! Что с тобой, Елена, ты кто такая вообще?! Надо это остановить пока не поздно. Смотрю на Ржевского, голубые глаза потемнели от возбуждения, теперь напоминают грозовые облака.Закрываю глаза. Открываю, нет, это не видение. Максим без футболки, джинсы расстегнуты. Смотрю на него заворожённым взглядом. Он такой красивый, невозможно оторвать взор.

– К черту, – шепчу себе под нос и качаю головой, – Один: Один.

– Что? – смотрит на меня с недоумением. Ничего не отвечаю, притягиваю его ближе к себе, целую…

Некоторое время спустя мы, обнявшись и дыша друг другу в губы, соприкоснувшись лбами, не открывая глаз, пытаемся перевести дух.

– Так и знал, что будет охуенно. – Макс первый нарушает тишину и это возвращает меня к действительности. Я открываю глаза.

– Я опять испачкала тебя в краске, – замечаю я, осматривая его голый торс и шею. Видимо, в пылу страсти, на столе задела руками тюбики. Воспоминания роковой близости вспышками появляются в голове. Так, Лена, остановись.

– Мне это опять понравилось, даже больше, чем в прошлый раз, – улыбается и смотрит на меня.

Я смеюсь и легонько толкаю его. Быстро встаю, поднимаю футболку и убегаю в ванную. Торопливо приняв душ, стараясь смыть с себя и краски, и его порочный запах, который будет мне теперь везде казаться. Выхожу в зал, Ржевский расселся на диване. С голым торсом, в краске и расстёгнутым ремнем. Хорошо, хоть, ширинку застегнул. Голову облокотил на спинку, но она слегка завалилась и его кадык сильно выпирал, руки в разные стороны. Бог. О мой Бог. Качаю головой. Какая уже разница, все равно упала уже на самое дно. Хотя бы запомню эту ночь на всю жизнь.

Подхожу к нему сзади, кладу руки на плечи и начинаю мягко массировать, обращаю внимание, что плечи ему расцарапала знатно. Ну и ладно. Заживет. Это не дыра в душе, размером со вселенную. Все боль. Все пыль. Зажмуриваюсь, чтобы отогнать от себя плохие рваные мысли. Макс тихо стонет от приятных прикосновений, я наклоняюсь к его уху.

– Хочу еще… – шепчу я, он сразу открывает глаза. Поворачивается ко мне, хватает за талию и перекидывает через спинку дивана, подминает под себя.

Лежа на диване, целуемся. Так нежно и мило. Через некоторое время ласк и объятий, мы принимаем по очереди душ и устраиваемся на диване. Спать, как ни странно, совсем не хочется. Сидим болтаем о том, о сем.

– Так сколько тебе лет? – о, решил перевести разговор из пустого в более серьезный.

– Тридцать пять, – не собираюсь скрывать, да зачем это нужно. Удивленный взгляд уставился на меня. – Что ты так смотришь на меня? Думал я одна из твоих фанаток- малолеток? – грубо, зато ставит на место.

– Нет. Просто ты выглядишь максимум на двадцать восемь. Неожиданно было услышать такую цифру.

– Какую, на фиг, цифру!? – делано оскорбляюсь, понимая, что он шутит. Толкаю его в плечо, – Если перепихнулись пару раз, это не значит, что обязательно надо общаться теперь, – Мы смеемся, Макс притягивает к себе и целует, крепко так. Не хочется, чтобы останавливался.

– А тебе лет двадцать небось? – подтруниваю, хотя про его возраст даже не задумывалась, а надо было бы брать во внимание.

– Двадцать пять. – отвечает и смотрит на меня с уже более серьезным видом.

Я молчу, а что тут скажешь? Ну, бывает?

– Максим, ты любил когда-нибудь? – внимательно смотрит на меня, я отворачиваюсь. Не знаю сама, зачем задала этот вопрос, но продолжаю, – Так, знаешь, что бы дух захватывало. Чтобы безрассудно отдаться в огонь страсти и сгореть там заживо, не думая о последствиях и будущем. Просто жить одним днем и кайфовать, не возвращаясь в бытие. Всепоглощающая, готовая разрушить целый мир. А потом, понимать, что ни осталось ничего. Только пыль и тлен. И дыра в груди, размером с галактику.

Уткнулась взглядом в свои руки, боюсь посмотреть на Ржевского, не могу найти объяснений почему, возможно не хочу услышать ответ «да».

– Нет.

– Вот и я нет. – поворачиваю к нему голову, мельком касаюсь серьезных, затуманенных голубых глаз. Гляжу на часы, позади него. 4.50.

– Скоро рассвет. – Максим взял мою руку и переплел пальцы.

– Ну так давай посмотрим, как восходит солнце.

– Ты встречал с кем-нибудь рассвет?

– Нет. – врет, знаю, что лжет. Пусть лжет. Я тоже лгу. Все мы лжем.

Мы сидели на диване, а перед нами сквозь огромные панорамные окна загорался новый день. Меня ужасно клонило в сон, облокотившись на его плечо, сильно измотанная и уставшая, уснула.

Проснулась одна, а хотела в объятиях или хорошо, что ушел. Сижу на диване, смотрю в стеклянную стену. Подхожу ближе к краю, чтобы посмотреть, как там внизу. Суета. Люди бегут кто куда, торопятся. Так вся жизнь, мы все время куда-то торопимся. Хочется крикнуть «Остановись! Насладись секундой жизни», нет, нет времени останавливаться, иначе жизнь сожрет и не подавиться. Боже, что я натворила. Что я творила этой ночью. Кем я была? Зачем? Месть? Злость? Досада или обида? Надо было все остановить. Просто прошедшую ночь надо воспринимать как искусство, в искусстве не бывает ошибок, в искусстве бывает опыт и неудачи. Нужно переодеться. Хорошо в галерее храню сменную одежду. Потихоньку привожу себя в порядок. Надеваю легкие хлопковые брюки и кроп-топ, останусь босиком. И галерею заодно тоже надо прибрать после ночных развлечений. Заканчиваю убирать себя и студию около полудня. Заказываю доставку еды, со вчерашнего вечера ничего не ела. Привозят салат и огромный стейк. Обедаю. Сажусь за работу. Нет вдохновения, сижу кручусь на стуле, гляжу в потолок. Время, время уже вечер… Отвлекаюсь на звук сообщения. Читаю и мои глаза с каждой строчкой все больше и больше округляются.

Не дочитав до конца, просто не могу, медленно закрываю рот рукой. Быстро набираю ответ.

Елена: Что это?

Максим: Песня. Сегодня утром написал, пока ты спала)

Закрываю глаза. Черт. Следом пиликает звук сообщения, присылает сэлфи из звукозаписывающей студии. Он уже делает демо.

Елена: Ты спал сегодня вообще?)

Макс: Нет) я полон энергии ;)

Продолжаю крутится на стуле, пялясь в телефон.

Макс: Я приеду?

Елена: С каких пор ты спрашиваешь разрешения?

Не успела отправить последнее сообщение, слышу звонок в дверь. Конечно, Ржевский.

– Привет.

– Привет, – улыбается. Заходит в студию, обнимает, наклоняется и нежно целует. Возбуждение охватывает нас обоих. Нащупываю дверь, хлопаю ей со всего размаха, главное, чтобы закрылась. Переводим слегка дух, смотрим друг другу в глаза, снова начинаем неистово целоваться, как будто ждали этого пол жизни. Он подхватывает меня, сажает себе на бедра и припечатывает к стене, которая позади меня…

…Быстро и прерывисто дышим, он меня не отпускает. Поднимает голову и снова целует, нежно, мягко, так, что даже больно. Опускает меня на ноги, и тут я смотрю на него как завороженная. Нет, не от красоты, хотя он хорош. Макс не надел презерватив. Блядь. Ржевский смотрит сначала на меня, потом опускает взгляд туда, куда смотрю я.

-Блядь. – натягивает боксеры, джинсы, запускает пальцы правой руки в свои волосы, – Прости, я, я…слишком был возбужден, очень соскучился…я…блядь. Прости.

– Хм, – выдыхаю, – Надеюсь ты здоров?

– Я? Я да, да. – смотрит так растерянно.

– Здорово. Я тоже, – слегка дергаю уголком губ и щелкаю его по носу, – А за остальное не беспокойся, не те дни, – натягиваю трусики и иду в душ.

Максим смотрит в окно, надо же пошел дождь. Крупные капли бьют по стеклу, на улице образовалась водяная дымка.

– Будешь чай?

– Да, давай, – оборачивается и кротко так улыбается мне.

Садимся на диван, попиваем чаек. Ржевский ставит кружку на пол и ложится мне на колени. Я повторяю его действия с кружкой. Кладу руки на его голову, которая покоится у меня на ногах, осторожно касаюсь его волос и вдыхаю уже знакомый запах, ледяная вода с мятой и теплой ванилью.

– Макс, зачем ты прислал текст песни?

– Чтобы ты знала, – закрывает глаза.

– Знала что?

– Что вдохновляешь меня, ты моя муза…– бормочет уже сквозь сон и через секунду засыпает. «Я полон энергии».

Некоторое время еще сидела так, поглаживая его волосы. Надо все заканчивать. Это все неправильно. Я разобью ему сердце, как бы банально это не звучало. Слишком, все слишком.

Встаю, аккуратно поднимая голову Ржевского, он что-то бубнит себе под нос и поворачивается набок в сторону спинки дивана, накрываю его пледом, сама иду за стол. Надо поработать, пусть уже и поздно, спать совсем не хочется. Так и сходят понемногу с ума. Сначала боль, потом берет тоска и все душевное равновесие потеряно.

Максим.

Просыпаюсь, понимаю, что не у себя дома. Открываю глаза, я в галерее, привстаю на локтях осматриваюсь, вижу Елена сидит за столом, рисует, наверное. Встаю, стараюсь тихо, чтобы не спугнуть творческий настрой. Он знаете ли тонкий и пугливый такой, с ним надо нежно. Она даже не оборачивается, может в наушниках? Подхожу сзади, смотрю как моя женщина творит свои невероятные произведения. Я еще на съемке обратил внимание на то, какие картины не картины. Да, они на холсте, но они очаровывают с первого взгляда, хочется их разглядывать. Стою несколько минут и наблюдаю за процессом, уже просто боюсь испугать, выдав свое присутствие так близко. Тут она поворачивается на стуле и утыкается лицом прямо мне в торс.

– Неожиданно, – поднимает смеющиеся глаза на меня. Как она красива, ее глаза просто не оставляют шанса, а улыбка- все, сразу в самое сердце.

– Контрольный, – произношу в слух свои мысли, точнее их конец.

– Что? – явно удивлена.

– Твои глаза невероятны, а улыбка как контрольный выстрел, в самое сердце, – складываю пальцы в виде сердца и подношу их в районе вездесущего органа, имитирую биение оного.

Она снова смеется. Это приятно, заставлять женщину смеяться, особенно, в которую влюбился. Черт. Кажется, да. И что делать? Признаться?

– Может сходим поесть куда-нибудь? – струсил.

– Давай лучше закажем? Я недавно из отличного ресторана заказывала, так мне привезли вот такой огромный стейк, – растягивает руки в разные стороны. Я улыбаюсь. – Ты же ешь мясо, так ведь?

Киваю.

Через пол часа привозят ужин. Сидим болтаем не о чем, так бы и сидел с ней. Трахался, ел и болтал.

– Пойдешь со мной на свидание? – выпаливаю, сам себе удивляюсь. Что я несу?

– Хм, неожиданное предложение, – кротко улыбается. Пододвигаюсь ближе, обнимаю за талию и притягиваю к себе. – Сложно отказать, когда на тебя так давят.

– Ты собираешься отказать? – делаю изумленный вид.

– Нет, собираюсь согласиться. – прижимаю еще ближе, но руки уже спускаются вниз к бедрам.

– Вот и отлично. А то разбила бы мне сердце.

– Непременно, – упирается руками мне в грудь.

– Тогда завтра в шесть за тобой заеду.

– Нет. Завтра и во вторник у меня встречи. Знаешь, между траханьем, нужно все-таки работать.

Шокирован от подбора ею слов, пока я потерял дар речи, Елена встает и подходит к окну.

– И сейчас мне тоже нужно поработать, хорошо? – поворачивается ко мне, ее взгляд печален. Да что она за женщина такая?! Минуту назад смеялась, теперь в печали, как будто вся скорбь мира легла на ее плечи.

– Мне уйти?

– Да, – опускает глаза в пол.

– Тогда до встречи в среду. К шести будь готова. – максимально бодрым голосом говорю, делая вид, что не заметил смены ее настроения.

– Хорошо.

Подхожу к ней, обхватываю руками ее лицо, кладет свои руки поверх моих, смотрю в ее в глаза. Притягиваю к себе и целую в губы, холодные как лед.

Елена.

Начало недели выдалось сложным. Зачем столько встреч назначила на понедельник, сама не понимаю. Еще выставка, надо было успеть сходить, так сказать засветиться среди нужных людей. Уже среда, быстро подошла середина недели. С минуту на минуту должен подойти последний клиент за работой. Слышу звонок, а вот и он.

Провожаю до мольбертов, где расположила сделанные картины. Внимательно рассматривает, в итоге все забирает, как и было обговорено заранее. Зато навел важности своим грозным видом, ух. Даже проконтролировал, пока я оформляла доставку. Наконец то распрощались. На часах почти шесть. Было что- то еще запланировано на сегодня, не могу вспомнить. Смотрю ежедневник, вроде все. Остальное на завтра и субботу. Раздается звонок, может снова этот дотошный клиент, забыл уточнить шрифт каким надо было заполнять заявку на доставку.

– Максим? – окидывает меня внимательным взглядом с ног до головы.

– Только не говори, что ты забыла, – сложил руки на груди, с обиженным видом проходит в помещение.

– Что? А! ООЙ! – забытое дело- это свидание. Еще ежедневник проверяла. Браво. – Макс, прости! Столько дел навалилось. Я столько лет не ходила на свидания, что просто забыла об их существовании. Я совсем не подготовилась. – начинаю оправдываться, смотрю умоляющим взглядом, я ведь правда не со зла. Я вообще все не со зла совершила, а от беспомощности и отчаяния, но кому до этого дело, когда больно в самое сердце, в самую душу. Ржевский смотрит на меня сверху вниз высокомерно-оценивающим взглядом, губы сжались в тонкую полоску. Минута, другая и он начинает ржать. Стою и смотрю на то как ему весело. Теперь уже я начинаю злиться, если он не прекратит, выставлю его за дверь.

– Может хватит? – сложила руки на груди от раздражения.

– Да, да. Ты просто видела бы себя, ну скажи я и актер не плохой, да? – подходит и обнимает.

– Так свидание в силе или ты сдулся, актер? – подтруниваю уже я.

– В силе. Собирайся. Что значит «Я столько лет не ходила на свидания, что просто забыла об их существовании», я первый у тебя что ли? – играет бровями и смотрит зазывающе, на моих губах появляется улыбка.

– Второй. – серьезно отвечаю, собираясь, -А куда мы пойдем? Только не в ресторан, ладно? Не люблю рестораны.

– Ты просто не была в классном ресторане, ну его мы на следующий раз оставим. Сегодня – сюрприз.

– Ну естественно, – закатываю глаза и иду собираться.

Сюрпризом оказался воздушный шар, нет вернее так: сюрпризом оказался Максим, управляющий воздушным шаром. Сначала подумала, что он опять издевается надо мной, но нет. Нам помогли забраться в корзину, запустить горелку снять часть мешков и на этом инструктор вылез и помахал нам рукой, еще и посмеялся. Увидел мои глаза, размером с блюдца и стало весело ему, наверное.

Я вцепилась обеими руками за борта, когда Ржевский стал поддавать огня и мы начали отрываться от земли. Кажется, сейчас меня накроет паника. Дыши, носом вдыхай, ртом выдыхай. Закрыла свои очи, чтобы не видеть, как мы скорее все разобьемся. Стою дышу. Вдруг чувствую прикосновение теплых, мягких рук Максима.

– Уже можно, красавица, – шепчет прямо мне на ухо. Открываю сначала правый глаз, потом левый.

– Мы уже умерли? Я в Раю? – смотрю на ухмыляющегося Ржевского, который держит свои руки у меня талии. – А нет, в Аду. А ты, ты Дьявол! Как ты запихнул меня сюда, сама не верю в это! – начинаю распаляться и иду в атаку на него, тыкая пальцем в его грудь, а он опять начинает ржать. Тут корзина качнулась от порыва ветра, и я упала прямехонько в его объятия и замолчала.

– Вот так-то лучше, – крепко обнял.

– Что лучше, что лучше?! – шиплю я, сверкая в него молниями из глаз.

– Держать тебя в объятиях, в своих руках, я так хочу бесконечно, – смотрит на меня с такой нежностью, что мое сердце сжимается. Ком в горле, ничего не могу сказать, да и надо ли.

– Ты испугалась?

– Очень, – еле слышно говорю я.

Максим отстраняется и достает бутылку шампанского из корзины и бокалы. Я ее даже не заметила, ужас, в котором я залазила в эту корзину, заблокировал всю мою внимательность и отшиб напрочь чувство самосохранения. Ржевский протягивает наполненный бокал, беру и выпиваю залпом.

– Еще, – улыбается и подливает. – Отличный план.

– О чем ты?

– Избавиться от меня. Запихнуть в воздушный шар, напоить, скинуть и сказать, что сама свалилась. – На секунду промелькнула мысль, что он все знает. – Только, что я тебе такого сделала, чтобы убивать, да еще таким изощренным способом. Подхожу к краю корзины и смотрю вниз и быстро отхожу и поворачиваюсь к Максиму. Тот веселиться. Весело ему.

– Иди ко мне, – поворачивает меня к себе спиной, обнимает сзади, – Расслабься, я тебя держу, – шепчет, от чего мурашки по коже, – Посмотри какая красота. – ведет раскрытой ладонью слева направо. Смотрю сначала на его руку, потом вдаль, куда он указывает. Солнце начало свой заход, оранжевый и желтые цвет были на столько яркими, как будто кто-то пролил краску на голубой холст. Зеленые листья деревьев стали темнее, вот совсем почернеют в наступающей ночи, где-то вдали поблескивает город, чередой своих высоток и домов. Зрелище невероятное. Некоторое время мы любовались заходом солнца, но пришло время уже снижаться.

Ржевский на удивление хорошо управлял воздушным шаром, очень неожиданный его навык.

– Когда ты научился управлять шаром?

– В воскресенье с инструктором весь день провел.

– Один день!? Один день!? – округлила глаза от возмущения, – Ты точно хотел меня убить.

Обнимает меня снова, нежно, мягко. Я как снежок, растаяла в его объятиях и растеклась лужицей.

– Поедем ко мне?

– Поехали, – я не в силах отказать.

Максим.

Еду в машине с любимой женщиной и нервничаю. Почему? Не знаю, сам не могу объяснить. Какое-то странное предчувствие. Хотя вечер замечательный, а его продолжение обещает быть еще лучше. Наконец доезжаем до моего дома, съезжаю на парковку, из парковки есть лифт, мы направляемся к нему и нажимаю свой этаж. Чувствую напряжение, наверное, ей не комфортно на не своей территории. Беру ее одной рукой за талию, другой за шею, начинаю целовать. Начинаю нежно ласкать сначала шею, опускаюсь к ключице, потом возвращаюсь выше. Елена закрыла глаза, немного расслабилась. Продолжаю подниматься поцелуями вверх и вот уже настиг ее губы, но открываются двери лифта, приехали. Хватаю ее руку и быстро веду в сторону своей квартиры. Руки дрожат, ищу ключи. Она облокотилась спиной на стену возле двери, закусила губу и смотрит на меня, это сбивает. Как пацан, который первый раз девушку домой привел. Черт. Наконец открываю дверь, хватаю Елену за талию и втаскиваю в квартиру. Она громко смеется. Снимаю с себя куртку, хлопаю дверью. Елена прошла в гостиную, иду следом, снимая с себя ботинки, футболку, кидаю все на пол. Практически подбегаю к ней, хватаю на руки и несу в спальню. Она вскрикивает от неожиданности и обхватывает мою шею руками. Кладу осторожно на кровать, снимаю туфли, стягиваю джинсы и блузку, она без белья. Закрываю глаза на секунду, что за женщина, просто видение.

– Что за прием такой?

– О чем ты? – осматривает меня хитрым взглядом.

– Без белья? – поднимаю брови вверх.

– Не люблю нижнее белье, оно сковывает.– смотрит мне в глаза и широко раздвигает ноги.

От этих слов и от увиденного у меня срывает крышу. Начинаю стягивать с себя джинсы и в спешке, запутавшись, падаю на пол возле кровати. Слышу, как Елена потешается надо мной.

– Блядь. – быстро встаю на колени, уже в одних боксерах. Смотрю снизу вверх на нее. Игривый взгляд зеленых глаз.

– Иди ко мне…– и манит пальчиком, который потом облизывает, ведет по своему животу вниз…И все это перед моим носом, в буквальном смысле. Хватаю ее за лодыжки, резко подтягиваю к себе, она хватается руками за простыни и сжимает ткань в своих ладонях. Хочу ласкать ее губы, прикасаться к ее телу, хочу оставить на ее коже следы моей любви.

Лежим в постели, прерывисто дышим, пытаемся перевести дух. Поворачиваюсь со спины на бок, она повторяет, смотрим друг другу в глаза. Елена улыбается, я тоже. Убираю волосы со щеки, заправляю ей за ухо и поглаживаю щеку.

– Приглашаю тебя на самый медленный танец.

– Будем лежать, обнявшись? – вижу смешинки в ее глазах.

– Будем лежать, обнявшись, – оба смеемся такой глупости. Не могу оторваться от нее. Хочу снова владеть ею, безраздельно, всегда. Елена приподнимается на локтях.

– Я схожу в душ?

– Да, конечно. Полотенце найдешь в шкафу в ванной комнате.

Как только она ушла, прозвенел звук сообщения в ее телефоне. Еле сдержал себя, чтобы не посмотреть. Время пол второго ночи, кто может писать так поздно. Еще одно сообщение, и еще. Да кто там строчит, мать твою! Взял телефон в руку, заблокирован. Черт. Кладу трезвонивший аппарат на прикроватную тумбу, где он и лежал. Натягиваю боксеры, пойду заварю чай, что ли.

Пока ставлю чайник, мне не дает покоя какая-то тревога, выжигает изнутри. Все же хорошо, почему я маюсь? Насыпаю чайные листья в заварочный чайник и наливаю кипяток. Жду, когда завариться, чтобы разлить по чашкам. Снова пошел дождь, осень близко. Может из-за нее печаль в душе проявляется. Беру чашки, ставлю их на поднос и несу в спальню, не хочу выпускать Елену из постели. Сегодня она моя на всю ночь и следующий день, хотелось бы еще и на всю оставшуюся жизнь, но у судьбы, видно, другие планы. Захожу в комнату, Лена уже одета и сидит на краю кровати сжимая сотовый в руке. Так и знал, что все эти ночные смски не к добру. Ночные переписки вообще до чего-то хорошего редко доводят, обычно до измен.

– Что случилось? – стою в дверях, как идиот, с этим подносом. Она поднимает на меня голову, взгляд растерянный, полный тревоги. Глаза бегают, не смотрит мне в глаза. Значит будет лгать. – Елена, что случилось? – более решительным тоном произношу я.

– Я…эм, мне надо домой, срочно, – встает, берет сумку и мчится к входной двери. А я, как идиот, не знаю куда деть этот сраный поднос. Пока ставил его на пол и шел в прихожую, она уже успела надеть кроссовки и открыла дверь, в этот момент я хватаю ее за локоть. Откровенничать она со мной явно не собирается, поэтому переспрашивать не буду, потом выясню что же стряслось.

– Может я тебя подвезу?

– Спасибо, такси уже ждет, – хм, предусмотрительно, смотрю на нее пронзительным взглядом, пытаюсь понять в чем сплоховал или это не моя вина? – Не поцелуешь на прощание? – пытаюсь шутить, но совсем не смешно. Несколько секунд она сомневается, потом подходит обнимает меня за шею, целует так искренне и нежно, отвечаю ей тем же, не хочу, не могу ее отпускать. Но Елена прерывает поцелуй так же стремительно, как и начала его и захлопывает за собой дверь.

Глава 2

Максим.

Уже неделю как Елена пропала. Именно пропала. После ночи у меня в квартире она исчезла. Я звонил, писал, снова звонил каждый день много раз, но ответа не последовало. Ездил к ней в галерею, там тоже ее не оказалось. Охрана даже за деньги отказалась давать информацию об арендаторах. Где она живет не знаю. Черт. Вот я идиот. Влюбился в женщину и ничего, вообще ничего, о ней не знаю. Как так произошло? Перед глазами какая-то пелена из сахарной ваты, радуги и зефирок. Поэтому вот так. Затуманила мозг своей легкостью, незамороченостью и поимела меня. С ней все не так, с ней все по-другому. Есть еще вариант выудить информацию у продюсера. Сутками теперь торчу в студии звукозаписи, энергия бьет ключом. Как бы не так, просто не знаю куда себя деть и как перестать о ней думать. Сегодня вечером концерт, надо ехать на репетицию. Звоню еще раз. Гудок, еще гудок, снова гудок, черт бы его побрал, да возьми же ты трубку. Нажимаю кнопку отмены, сжимаю сотовый до боли в пальцах. Собираюсь в студию, хватаю ключи от машины и хлопаю со всей дури входной дверью. Сажусь в машину, нажимаю педаль газа в пол и стартую резко, охранник даже вышел их каморки посмотреть. Жму по третьему кольцу больше сотки, хотя торопиться не куда, везде успеваю. Просто надо выпустить пар, вот концерт самое то. Отыграю как надо.

Захожу в гримерку, о, Володя ты то мне и нужен.

– Здорово.

– Привет, – пожимаем руки. Сажусь на стул, а нога сама дергается, отстукивает по полу как по барабану.

– Макс, ты чего такой дерганный?

– Володь, слушай, а ты не знаешь адрес Елены Белозерской? – решаю, что не стоит больше себя изводить, надо вытащить из него максимум информации, если она у него есть.

– Кого? – смотрит внимательно, с прищуром, – А, той художницы? Тебе зачем? – сверлит взглядом. Я молчу. Нога продолжает отбивать такт, еще и пальцами на руках начинаю щелкать. – Макс, надеюсь ты не спал с ней? – поднимаю на него удивленный взгляд – Спал. Блядь, тебе что баб мало, почему надо было трахать именно ее. – пододвигает стул и садиться напротив меня.

– Послушай, уж не знаю, как так получилось, обаятельный ты наш, что она тебе дала, но оставь это в прошлом. И молись, чтобы муж не о чем не узнал.

Шум в ушах и темнеет в глазах. Муж?! Охренеть, то есть все это время она ему изменяла со мной. А я ходил в любовниках. Кладу локти на колени, кладу голову на ладони. Ну это объясняет ее порой странное поведение, которое я никак не мог понять. А тут все встало на свои места.

– Эй, Макс, – тормошит меня за плечо Володя, – Приди в себя. Я так понимаю про мужа ты впервые слышишь?..

– А кто такой этот ее муж, блядь? – начинаю уже сильно злиться от собственной глупости и сложившейся ситуации, в которой понятия не имею, что делать. Не хочу отпускать Елену, но о ее жизни тоже ничего не знаю.

– Погугли. Ты, в следующий раз, когда соберешься трахать бабу тридцать плюс, хоть поинтересуйся сколько у нее мужиков в данный момент, чтобы понимать конкуренцию. Соберись, Ржевский и иди на репетицию.

Сижу охреневший от информации, которую не ожидал услышать совершенно, даже не предполагал. Муж. Охренеть. Володя ушел, есть еще пара минут, беру телефон забиваю «Елена Белозерская муж…». Сведений выплывает масса:

«Михаил Белозерский самый перспективный застройщик Москвы и области…»,

«…самый молодой инвестор в области строительства…»,

«…как добиться успеха по мнению Михаила Белозерского…»,

«…один из богатейших людей современной Москвы…». Фотки еще есть, высокий мужик с темными волосами, да он практически шкаф, метра два ростом, точно. Рядом с ним Елена, маленькая, хрупкая такая.

Закрываю поисковик. Тру глаза указательным и большим пальцем, да уж, провожу рукой по волосам. Надо на репетицию и отыграть концерт, необходимо переварить все, что теперь знаю и понять, как действовать дальше.

Выступление прошло отлично, публика подпевала, визжала и аплодировала. Я без сил сижу в гримерке, собираю себя в одно целое, видимо сказывается весь накопившийся негатив за неделю. И вишенкой на торте неизвестности- я оказался любовником. Мне надо с ней поговорить, выяснить все. Услышать ее версию того, что было между нами. Хватаю ключи и курку, прощаюсь по пути с ребятами из группы. Почти уже вышел на улицу, слышу продюсер окликает меня.

– Макс! – Поворачиваюсь, он идет ко мне. Смотрит на меня сочувствующим взглядом, на хрен мне сочувствие, злюсь. – Макс, не наделай глупостей сгоряча. Он тебе карьеру разрушит.

– Спасибо за беспокойство, – хлопаю по плечу и кратко улыбаюсь, разворачиваюсь, направляясь в сторону машины.

Спустя пол часа стою возле двери галереи Елены. Не знаю, чего больше боюсь того, что она откроет дверь или того, что не откроет, снова. Звоню, слышу шаги, сердце отбивает чечетку, щелкает замок, дверь распахивается и на пороге стоит она, моя женщина. Елена смотрит на меня секунду, потом глаза становятся огромными и в них я вижу страх, не поддельный. Она невероятно чего-то испугалась. Слышу мужской баритон.

– Лена, кто там? – смотрю ей за спину, к нам направляется двухметровый огромный мужик, судя по тому, что я видел в интернете, это – ее муж. Перевожу взгляд снова на нее- испугана еще больше, чем, когда открыла дверь. Одними губами шепчет «молчи, умоляю» и глаза преисполнены отчаяния, сама вся сжалась в комок. Он подходит к нам, руки в карманах брюк, рукава рубашки закатаны, галстук расслаблен.

Стою как вкопанный, не могу пошевелится, растерян. Надо брать свои чувства под контроль, иначе натворю дел, потом не разгребем вдвоем лопатой. Перевожу взгляд на Белозерского.

-Извините, видимо ошибся дверью, – прочищаю горло, говорю, что первое пришло в голову, как можно увереннее.

– Ничего, бывает, – Елена делано улыбается, ни капли искренности в улыбке, скорее облегчение. Я делаю шаг назад, а она закрывает дверь. Все. Занавес. Вот и поговорили, все как хотел. Надо мысли свои во вселенную формулировать четче. Медленно иду в сторону лифта, но почему-то сворачиваю в маленький коридор и решаю немного подождать, когда они выйдут. Через несколько минут слышу шаги, стою прижавшись к стене, кажется перестал дышать. Шпион, мать твою. Проходят мимо меня, Елена держит мужа за руку, пальцы переплетены, он что-то ей шепчет на ухо, она громко смеется и закидывает голову назад. Останавливаются возле лифта, Белозерский прижимает ее к стене, крепко обхватывает талию и целует, она обхватывает его шею, как недавно обнимала меня. Черт, я стою с открытым ртом в оцепенении уже посреди коридора. Приехал лифт, и они наконец то отцепились друг от друга. Вдруг она смотрит мужу за спину и цепляет мой остекленевший взгляд, смотрит совершенно безразлично, уголок ее губ дергается в искривленной улыбке, и они заходят в лифт. А я стою совершенно обалделый от произошедшей сцены. Не могу понять, как все воспринимать.

Домой вернулся в подавленном состоянии. Мое сердце вдребезги разбито, но почему-то все еще требует объяснений. Елена была такая искренняя, живая и настоящая, не могу поверить в то, что она оказалась такой лицемеркой. Так невозможно играть в чувства.

Елена.

Думаю, надо закрасить золотой линией глаза, будет выглядеть очень эффектно. Работаю над заказом, размышляю как улучшить и добавить индивидуальности. Слышу звонок в дверь. Не очень хочу открывать, в последнее время проходной двор, а не закрытая галерея. Весь творческий настрой сбивают. Муза обидеться и больше меня посещать не будет. Трезвонят так, что в ушах уже гул. Кидаю кисть и палитру на стол, иду к двери, это надо прекратить, так не могу сосредоточится, я даже работаю в тишине, все равно отключаю слух и процесс полностью поглощает меня. Стою на пороге, ошеломленная посетителем. После произошедшего не ожидала его увидеть.

– Проходи, – отступаю на шаг, давая возможность пройти в помещение. Ржевский проходит к дивану и садится. Закрываю дверь. Смотрю на него, как всегда слишком хорош, слишком красив. В джинсах, белой футболке и пахнет теплой ванилью. Сажусь на другом конце дивана, вдыхаю его запах, даже когда он так далеко, возможно уловить нотки мяты и ледяной воды. Максим положил одну руку на подлокотник дивана, другая на диване вдоль бедра, ноги раздвинуты, ступня постукивает о пол. Нервничает. Я повторила его позу, только положила ногу на ногу и набралась наглости посмотреть ему в глаза. Его голубые глаза источают огонь, он зол. Смотрим друг другу в глаза и молчим так несколько минут. Наконец он не выдерживает.

– Долго будешь молчать? – прожигает взглядом во мне дыру.

– Что ты хочешь знать? – стараюсь сохранять равнодушие, надев маску безразличия.

– Все!? Мать твою, все!? – срывается на крик, встает и начинает ходить вдоль окна. Понимаю, заслужила. Надеялась, после того, как он увидел меня с мужем возненавидит, вычеркнет из своей жизни и со временем забудет. Но нет, пришел выяснять отношения, а я очень хотела этого избежать, пусть и таким жестоким способом. Опустила голову на руки, которые теперь держу вместе и ломаю пальцы. В горле пересохло. Иногда приходится молчать, просто, потому что никакие слова не могут описать то, что внутри.

– Максим, сядь, пожалуйста. Давай поговорим, если ты хочешь, но не будем доводить до крика и до взаимных оскорблений. – Ржевский стоит возле окна, сунул руки в карманы, смотрит в глаза садится снова на диван.

– Давай, – машет ладонью куда-то вверх, – я внимательно слушаю.

Найти бы еще правильные слова, что бы ты все понял. Закрываю глаза на доли секунды и качаю головой. Поэтому хотела избежать выяснения обстоятельств, благодаря которым мы тут и сидим, тем более наш роман кроме как интрижкой и не назовешь, не стоит интрижка столько вымотанных нервов. Громко выдыхаю воздух через нос, как будто до этого не дышала.

– Знаешь, с детства мне вкладывали в голову, что нельзя ругаться матом и кричать, нужно отлично учится, носить платья и косички, ты же девочка, говорили мне. Слишком издалека начала, – мягко улыбаюсь и смотрю на него. Максим с серьезным выражением лица внимательно, не моргая, смотрит на меня, – хочу, чтобы ты понял, почему все так происходит. Хотела тебя оттолкнуть своим мерзким поведением, но ты оказался упорней, чем я предполагала. Ты не сдался, – смотрю на него с раскаянием в глазах, – от чего мне невыносимо грустно. Грустно осознавать, что для тебя это была не просто интрижка, а что-то большее. – он напрягся, положил руки на колени и скрестил пальцы, наклонился и смотрит в пол. – Я очень старалась быть правильной, как мне внушали. Но, знаешь, семья у меня была обычная, не очень благополучная, в таких семьях дети быстро взрослеют. Лет в восемь, поняла, чтобы я не делала, как бы не угождала родителям и какой правильной я не была, мать не станет счастливее, а отец не перестанет пить. Лет в десять я поняла, что наше личное счастье зависит только от нас самих, ни от кого-то постороннего и окружающих нас людей, только от меня самой. Но упорно продолжала действовать по той стратегии, которой внушали с малолетства- старалась быть лучше всех и никого не разочаровывать. Школу закончила с серебряным дипломом, институт с золотым. В профессии, правда, быстро разочаровалась и почти по ней не работала. Всегда хотела быть художницей, но «это же не профессия, как ты будешь на хлеб зарабатывать». Во время учебы в институте я познакомилась с моим мужем, он только начинал свою карьеру и у него тоже ничего не было. Все, что имеем сейчас, мы достигли вместе. Я же должна быть лучше всех. В наших отношениях всегда все было ровно, никаких интриг, сплетен, страстей. Спустя четыре года Михаил просит выйти за него замуж. Преподносит кольцо и говорит «пора вступить в следующий этап наших отношений», ни «я не могу без тебя жить» или «люблю больше жизни», ни каких высокопарных слов, просто следующий этап. У него все на этапы делится. Я как-то спросила, а что будет после этапа «дети выросли и уехали жить отдельно», но так и не ответил. Но я была все еще влюблена в него по уши и не хотела спорить, портя отношения. Он во всем был прав. Опять тут отыграла себя «хорошая девочка». Мы много работали, открывали совместный бизнес, где он постоянно меня контролировал. Контроль родился впереди него. Я просто привыкла. Уже позже, когда у него дела пошли в гору, я сказала, что хочу свой отдельный бизнес. Желательно в котором он ничего не понимает, чтобы не лез постоянно с советами. Это было довольно сложно, потому что он знает все. Абсолютно все. Но потом вспомнила про свое детское хобби- рисование. И вот я тут. – провожу руками в воздухе, -Мы с ним уже шестнадцать лет вместе, понимаешь. У нас много было и хорошего, и плохого, но я до сих пор люблю своего мужа. Мой путь к тому, что у меня сейчас есть, длился больше двадцати лет. Таким не разбрасываются. В день концерта я узнала, что он мне изменяет. Мое видение нашего брака сильно пошатнулось, я была шокирована. Не знала, что делать. Потом на пороге галереи появился ты и у меня снесло крышу. План явился сам собой. Почему ему можно трахать других, а мне нет? Он был единственным мужчиной в моей жизни, я решила исправить это. Надоело жить по шаблону идеального брака и хорошей девочки, где все ясно и понятно. Нервы сдали от идеальности бытия вокруг меня.

Я замолчала, я никому о себе этого не рассказывала.

Максим тоже молчит. Я не рассчитываю, что он меня поймет, но хотя бы попытаюсь объяснить свои поступки. Чтобы не расставаться лютыми врагами. Зачем мне это? Видимо, опять хорошая девочка хочет одобрения.

Две недели назад

Концерт

Я никогда не была на живом концерте, как-то не довелось. Вот стоим с Маринкой в гудящей толпе, настроение потрясающее. Болтаем о ерунде, пританцовываем. Наконец на сцену выходит Ржевский и его команда. Публика взрывается от аплодисментов. Ищет взглядом в зале и находит, мои глаза. Смотрим друг на друга не отрываясь, Маринка даже толкает меня в плечо и посмеивается, мол, не прилично так замужней женщине пялиться на другого мужика. Много она понимает, что прилично, а что нет. Группа начинает выступление и зал начинает рукоплескать еще до окончания последнего аккорда. Сразу идет вторая композиция, слышу звук сообщения, достаю телефон, открываю мессенджер и впадаю в ступор. С незнакомого номера прислали фотографию, где мой муж трахает свою секретаршу с подписью «Прямо сейчас». Не новость, что босс трахает секретаршу, но конкретно этот босс- мой муж, мать вашу! Кто этот «добросердечный гражданин», который заботиться о счастье моей семьи, мне наплевать. Но вот Михаил мог бы позаботиться, чтобы я никогда не узнала о его перепихах с этой шлюхой. Мне не хватает воздуха, нужно срочно выйти на улицу. Говорю Марине, что охрана звонила, пожарная сигнализация в галерее включилась, надо срочно съездить проверить. Она слишком увлечена Ржевским на сцене, ну и пусть, меньше задавать вопросов будет.

Выхожу из невыносимо душного помещения на воздух, вдыхаю глубоко грудью. Злость не отпускает, решила поехать к Белозерскому прямо в офис.

Через полчаса сижу у него в приемной, надо же как вовремя успела, его секретарша выходит с невозмутимым видом из кабинета, остановилась возле двери, явно не ожидала, что я тут преспокойненько буду высиживать на диване для посетителей.

– Михаил Евгеньевич у себя? – мило улыбаюсь я в ее наглое лицо.

– Да –а, у себя. Я доложу.

– Я сама о себе доложу. – Прохожу мимо нее прямо в кабинет и закрываю дверь.

Миша стоит застегивает ремень, вот же скотина. Очень хочется его сейчас ударить, колотить кулаками прямо в грудь, чтобы ему стало так же больно, как и мне. Но к чему все эти истерики? Его это только повеселит. Скажет: «Лена, это ничего не значит. Просто подвернулась, мужчины полигамны». Сволочь. Буду действовать хитрее, но не факт, что умнее. Подхожу к нему ближе, ставлю сумку на кресло, он оборачивается, засовывает руки в карманы брюк и молча смотрит на меня.

– И как? – не справляюсь с эмоциями, хочу врезать по его щеке и себе заодно, чтобы лучше держаться. Выпрямляю спину и поднимаю подбородок еще выше.

– Я завтра уезжаю в командировку, на неделю, в Швейцарию. – игнорирует мой вопрос, оно и к лучшему.

–Ты просто уедешь, ничего не объяснив? – черт, не могу остановиться. Обида жжет изнутри и все прорывается. Он посмотрел на меня, пытаясь сделать безразличный вид, но в глазах читалось беспокойство.

–Да. – одевает пиджак, поправляет манжеты, – Ты на машине или тебя подвезти?

– На машине, сама доберусь. – Беру сумку со стула, разворачиваюсь и ухожу. Я в бешенстве, что за мужчина! Как можно быть таким холодным и равнодушным. Скотина. Ненавижу.

Сажусь в машину и еду в галерею, дома снова видеть его равнодушие второй раз за сутки это слишком. Переночую в студии, так будет лучше.

Стою смотрю в панорамное окно, думала сон придет быстро, устала, но от пережитого стресса адреналин не дает успокоиться. От звонка в дверь слегка дергаюсь, неожиданно поздно, пол второго ночи. Михаил опомнился и решил перед отъездом все-таки прояснить ситуацию. Открываю дверь, передо мной стоит Максим Ржевский собственной персоной. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы созрел план отмщения в моем воспаленном мозгу. Глаз за глаз, только мужчине это больнее принимать, чем женщине, он собственник.

Максим переступает порог, я не собираюсь отступать, смотрю ему в глаза. Он закрывает дверь. Стоит слишком близко, возбуждающе близко, адреналин бьет в голову, поднимаю подбородок выше, и он, наконец, целует меня, глубоко, страстно, так что я начинаю задыхаться. План приведен в действие, отступать нельзя. Обхватываю его шею руками и притягиваю к себе ближе, хочу больше, хочу глубже. Слышу, как он расстёгивает ремень, молнию и шелест фольгированной упаковки от презерватива вырывает меня из безумной неги, и я широко распахиваю глаза. Боже мой, что я творю?! Что с тобой, Елена, ты кто такая вообще?! Надо это остановить пока не поздно. Смотрю на Ржевского, голубые глаза потемнели от возбуждения, теперь напоминают грозовые облака, закрываю глаза. Открываю, нет, это не видение. Максим без футболки, джинсы расстегнуты. Смотрю на него заворожённым взглядом. Он такой красивый, невозможно оторвать взор.

– К черту, – шепчу себе под нос и качаю головой, – Один: Один.

– Что? – смотрит на меня в недоумении. Ничего не отвечаю, притягиваю его ближе к себе, целую…

…Несколько минут мы находились все в той же позе, обнявшись и дыша друг другу в губы, соприкоснувшись лбами, не открывая глаз. Пытались перевести дух.

– Так и знал, что будет охуенно. – Макс первый нарушает молчание и это возвращает меня к действительности. Я открываю глаза.

– Я опять испачкала тебя в краске, – замечаю я, осматривая его голый торс и шею. Видимо, в пылу страсти, на столе задела руками тюбики. Воспоминания снова будоражат мой ум. Так, Лена, остановись.

– Мне это опять понравилось, даже больше, чем в прошлый раз, – улыбается и смотрит на меня.

Я смеюсь и легонько толкаю его. Быстро встаю, поднимаю футболку и убегаю в ванную. Торопливо приняв душ, стараясь смыть с себя и краски, и его порочный запах, который будет мне теперь везде казаться. Выхожу в зал, Ржевский расселся на диване. С голым торсом, в краске и расстёгнутым ремнем. Хорошо, хоть, ширинку застегнул. Голову облокотил на спинку, но она слегка завалилась и его кадык сильно выпирал, руки в разные стороны. Бог. О мой Бог. Качаю головой. Какая уже разница, все равно упала уже на самое дно. Хотя бы запомню эту ночь на всю жизнь.

Подхожу к нему сзади, кладу руки на плечи и начинаю мягко массировать, обращаю внимание, что плечи ему расцарапала знатно. Ну и ладно. Заживет. Это не дыра в душе, размером со вселенную. Все боль. Все пыль. Зажмуриваюсь, чтобы отогнать от себя плохие рваные мысли. Макс тихо стонет от приятных прикосновений, я наклоняюсь к его уху.

– Хочу еще… – шепчу я, он сразу открывает глаза. Поворачивается ко мне, хватает за талию и перекидывает через спинку дивана, подминает под себя…

…Снова лежит на мне, и во мне. Целуемся. Так нежно и мило. Через некоторое время ласк мы принимаем по очереди душ и устраиваемся на диване. Спать, как ни странно, совсем не хочется. Сидим болтаем о том, о сем.

– Так сколько тебе лет? – о, решил перевести разговор из пустого в более серьезный.

– Тридцать пять, – не собираюсь скрывать, да зачем это нужно. Удивленный взгляд уставился на меня. – Что ты так смотришь на меня? Думал я одна из твоих фанаток- малолеток? – грубо, зато ставит на место.

– Нет. Просто ты выглядишь максимум на двадцать восемь. Неожиданно было услышать такую цифру.

– Какую, на фиг, цифру!? – делано оскорбляюсь, понимая, что он шутит. Толкаю его в плечо, – Если перепихнулись пару раз, это не значит, что обязательно надо общаться теперь. – Мы смеемся, Макс притягивает к себе и целует, крепко так. Не хочется, чтобы останавливался.

– А тебе лет двадцать небось? – подтруниваю, хотя про его возраст даже не задумывалась, а надо было бы брать во внимание.

– Двадцать пять. – отвечает и смотрит на меня с уже более серьезным видом.

Я молчу, а что тут скажешь? Ну, бывает?

– Максим, ты любил когда-нибудь? – вдруг спрашиваю я, внимательно смотрит на меня, я отворачиваюсь. Не знаю сама, зачем задала этот вопрос, но продолжаю, – Так, знаешь, что бы дух захватывало. Чтобы безрассудно отдаться в огонь страсти и сгореть там заживо, не думая о последствиях и будущем. Просто жить одним днем и кайфовать, не возвращаясь в бытие. Всепоглощающая, готовая разрушить целый мир. А потом, понимать, что ни осталось ничего. Только пыль и тлен. И дыра в груди, размером с галактику.

Уткнулась взглядом в свои руки, боюсь посмотреть на Ржевского, не могу найти объяснений почему, возможно не хочу услышать ответ «да».

– Нет.

– Вот и я нет. – поворачиваю к нему голову, мельком касаюсь серьезных, затуманенных голубых глаз. Гляжу на часы, позади него. 4.50.

– Скоро рассвет. – Максим взял мою руку и переплел пальцы.

– Ну так давай посмотрим, как восходит солнце.

– Ты встречал с кем-нибудь рассвет?

– Нет. – лжет, знаю, что лжет. Пусть лжет. Я тоже лгу. Все мы лжем.

Мы сидели на диване, а перед нами сквозь огромные панорамные окна загорался новый день. Меня ужасно клонило в сон, облокотившись на его плечо, сильно измотанная и уставшая, уснула.

Неделю назад.

Свидание.

Елена.

Выхожу из ванной, обернутая в одно полотенце, обращаю внимание на телефон, пришло сообщение. Так поздно мог написать только один человек. Миша. Смотрю в экран, читаю текст смс: «Вечером буду дома. Поговорим?». С меня стекают капли воды, вместе с ними блаженство от сегодняшнего вечера. Смс приводит в чувство, что пора все заканчивать. Слишком все быстро началось, надо все быстро и закончить. У нас нет будущего, много придумала. Нет смысла. Ищу глазами где разбросаны мои вещи, одеваюсь. С Максимом так легко, просто, нет напряжения, даже не знаешь, что ожидать от него, это заставляет дрейфовать и получать удовольствие от чувств. Но свалилась тяжесть бытия, и вся легкость была расплющена правдой.

Сижу на кровати, сжимая сотовый в руке, пытаюсь найти силы уйти.

– Что случилось? – Макс стоит в дверях, с подносом в руках. Поднимаю на него голову, не могу смотреть в глаза. Отвожу в сторону, ненавижу лгать. – Елена, что случилось? – более решительным тоном спрашивает Ржевский.

– Я…эм, мне надо домой, срочно, – встаю, беру сумку и мчусь к входной двери. Почти сразу идет следом за мной.

– Может я тебя подвезу?

– Спасибо, такси уже ждет, – смотрит на меня пронзительным взглядом, пытается понять в чем сплоховал. Нет, милый, это не твоя вина, это я круглая дура.

– Не поцелуешь на прощание? – отшучивается, но совсем не смешно. Несколько секунд сомневаюсь, потом подхожу, обнимаю его за шею, целую так искренне и нежно, отвечает мне тем же, не хочу, не могу его отпускать. Но прерываю поцелуй так же стремительно, как и начала его и захлопываю за собой дверь.

Вернувшись домой, решаю сначала выспаться, потому что вечер предстоит длинный и сложный.

Около двенадцати дня начинаю приводить себя в порядок, чтобы выглядеть безупречно. Жаль, нет феи-крестной, которая палочкой машет, и ты красавица, хотя ну ее, я не золушка. В самом разгаре превращения из дворняжки в королеву, звонит телефон- Макс. Боюсь даже прикоснуться к трубке, вдруг он почувствует, что я смотрю на его звонок. Хлопаю себя ладонью по лбу, что за бред. Но все-таки дожидаюсь, когда он сбросит и отправляю его номер в блок. Так будет лучше, для всех.

Для встречи Миши я выбрала платье-комбинацию, надела легкие, практически невесомые, трусики и тонкие чулки с кружевом, волосы уложила волнами и сделала легкий макияж. В таком вот виде сижу в гостиной, листаю книгу, текста не вижу, только буквы, слов не различаю. Слышу открывание замочной скважины входной двери, сердце начинает биться быстрее, нельзя выдать своих эмоций, надеваю маску уверенности и превосходства. Слышу, как закатывает чемодан, колесики бьются о порог, слышу его шаги в сторону гостиной. Сердце бьется как бешенное, да успокойся же ты. Заходит, бросаю на него короткий взгляд и тут же отворачиваюсь, снова в книгу, но перед глазами все плывет и нарастает возбуждение. Михаил стоит в брюках, рукава белой рубашки закатаны до локтей, плечи слегка намокли, видимо на улице дождь. Он оперся плечом на проем двери, волосы тоже слегка намокли, легкая щетина, взгляд уставший, от того выглядит мягким и добрым, но это все напускное, слишком хорошо знаю своего мужа. Сжимаю ноги сильнее и немного ерзаю на диване. Да что же такое, я должна злится на него, а не хотеть, чтобы он взял меня прямо на пороге. Делаю вид, что не замечаю его присутствия.

– Жду тебя в кабинете через пять минут. – Мягкость и доброту смыло холодной волной. А мой гнев нарастает, сейчас я ему покажу «через пять минут в кабинете». Иду сразу за ним, а не какие-то пять минут жду. Он этого и ждал. Только я перешагнула порог, Миша схватил меня за плечи и прижал к уже закрытой двери спиной.

– Я же сказал через пять минут. – смотрит своими карими прожигающими глазами, а в них искры. Так, он что-то знает.

– Я тебе не твоя шлюха-секретарша, что бы со мной разговаривал как с подчиненной, – шиплю ему прямо в губы эти слова, он слишком близко. Моя грудь вздымается от злости, дыхание быстрое и прерывистое. Он смотрит мне на губы, целует грубо, и я не выдерживаю напора и отвечаю ему. Потом резко разворачивает меня лицом к двери, обвивает свою огромную ладонь вокруг моей шеи и одним рывком срывает с меня платье. Миша окидывает меня взглядом, я не вижу, но чувствую это. – Ты. Моя. – рычит мне прямо в ухо, – Слышишь? Ты. Моя…

…Мы оба сползаем на пол, облокачиваясь на дверь спинами, он застегивает ширинку, пытаемся отдышаться.

– Уволь ее. – я прерываю молчание.

– Уже, – откидывает голову назад и облокачивается на дверь, руки висят на согнутых коленях. – В тот вечер и уволил. – Поворачивает голову в мою сторону и ухмыляется. Смотрю на него.

– Сволочь. – быстро улыбаюсь.

– Кто он? – Черт. Черт. Уже доложили. Быстро. План сработал.

– Кто ОН? – вскидываю брови вверх, и прикидываюсь, что не понимаю, о чем он.

– Лен, ты действительно хочешь поиграть со мной в эту игру? – власть и сила – это очень возбуждает. А в сочетании с обаянием и харизмой… Смотрю Мише в глаза, а там ни искры, а пылает уже огонь, можно ничего не говорить, я все вижу. Слишком долго мы вместе, слишком хорошо знаем друг друга. Встаю на колени, кладу его руки себе на талию и сажусь сверху…

– Хорошо, поиграем, – рычит он и прижимает меня крепче…

…Сидим в той же позе, обнявшись.

– Я скучал. – его голова уткнулась в мою грудь.

– Я скучала, – произносим одновременно, отстраняемся и смотрим друг на друга.

Два дня назад.

Встреча в галерее.

Елена.

Михаил заехал ко мне в галерею не предупредив. Он не частый гость у меня на работе, а тут сюрприз. Лично. Не водителя послал, а сам поднялся. Стоит напротив панорамного окна, одна рука в кармане брюк, другая держит мобильный, всегда с ним, вся его жизнь в телефоне. Я неспешно собираюсь и слышу звонок в дверь, иду открывать, гадая кого могло еще принести.

Стою как вкопанная. Ржевский. Что за день сегодня такой, Меркурий в ретрограде не иначе. Не могу вымолвить ни слова, как будто онемела. Михаил вроде как не знает, с кем я спала, а сейчас спалиться можно просто посмотрев на меня. Сердце отбивает чечетку. За нано секунды пытаюсь сообразить, как выпроводить Максима отсюда подальше.

– Лена, кто там? – слышу шаги позади себя. Черт. Миша идет сюда. Мы выдадим себя. Он проницательный мужчина и виду не подаст, что все понял. Смотрю на Максима и одними губами шепчу «молчи, умоляю», а сама вся сжалась в комок. Он растерян. Сам не знает, как быть. Уноси отсюда ноги, вот как быть. Жаль не читает мыслей. Сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Переводит взгляд на Белозерского у меня за спиной.

-Извините, видимо ошибся дверью, – прочищает горло, говорит, что первое пришло в голову, как можно увереннее.

– Ничего, бывает, – делано улыбаюсь и закрываю дверь.

Моргаю, фух, на этот раз все обошлось. Смотрю на мужа. Или нет? Сверлит меня взглядом.

– Нам же пора? – мило улыбаюсь и беру его за плечо. Хватаю сумочку резко, специально ее уронив и из нее высыпается все содержимое. – Черт. – делаю вид, что расстроилась из-за своей рассеянности. Надо дать Максу время, чтобы он успел уйти подальше. Очень медленно собираю свои безделушки, стоя на коленях на полу, поднимаю голову вверх. Михаил стоит руки положив в карманы, уже обе, и наблюдает за моим представлением. Улыбаюсь ему невероятно широко и глупо. Собираю еще медленнее, из кошелька каким-то чудом высыпались монеты. Боже, что за дура. Кажется, ему даже нравиться стоять вот так и смотреть.

– Все? – слышу нотки иронии в голосе. Встаю с колен и сумочкой в руках.

– Мог бы и помочь.

– И упустить момент посмотреть на тебя, когда ты стоишь на коленях? – изгибает бровь вверх и ухмыляется. Вздыхаю и качаю головой. Максим должен уже был уйти. Выходим из помещения и направляемся в сторону лифта. Нечаянно улавливаю нотки ледяной воды с мятой и теплой ванилью, Ржевский не ушел, он где-то тут. Шпион, мать твою. Муж держит меня за руку, пальцы переплетены, шепчет мне на ухо приятные глупости, я громко смеюсь и закидываю голову назад. Боковым зрением замечаю фигуру в маленьком, плохо освещенном, коридоре. Миша и я подошли уже к лифту, ждем, когда приедет. Прости, Максим, я не хотела, чтобы так все вышло. По-другому ни как, видимо. Белозерский прижимает меня к стене, крепко обхватывает талию и целует, я отвечаю ему тем же. Открываются двери лифта, мы прерываемся. Смотрю мужу за спину и встречаю остекленевший взгляд, стараюсь смотреть совершенно безразлично, уголок губ дергается в искривленной улыбке, и мы заходим в лифт. Сердце вот- вот вырвется из груди от понимания того, какую боль я причинила Максу. Я сейчас начну задыхаться от осознания собственной мерзости. Я была такая искренняя, живая и настоящая с ним. Я ни лицемерка. Так невозможно играть в чувства.

Настоящее время.

День разговора.

Максим

Не верю своим ушам «я люблю своего мужа».

– Тогда какого черты ты трахалась со мной все это время! Еще так натурально изображала чувства, что я смел тебе поверить. – Не узнаю свой голос. Да я себя не узнаю. Зачем сижу и слушаю все это. Хочу найти зацепку, вот зачем. Хочу услышать, что я ей не безразличен.

– Я не изображала. – с сожалением произносит она. Вот. Зацепка. И я хватаюсь за нее. Вскидываю руки вверх и развожу ими в стороны.

– Тогда уходи от него, если любишь меня.

– Я не говорила, что люблю тебя, Максим. Я лишь сказала, что чувства были подлинными. Не изображала. Я горела с тобой, умирала под тобой и воскресала. С тобой легко, мягко, твое внимание обволакивает. Не хочется уходить. С тобой другие эмоции, с тобой другие чувства, потому что ты по-другому любишь.

– Так останься. Со мной. – подхожу к ней и сажусь рядом, хочу прикоснуться к ней. – Останься со мной. – последние слова шепчу ей на ухо, она закрывает глаза. Глажу большим пальцем ее щеку, другую руку кладу на талию.

– Нельзя… – шепчет мне уже в губы. Целую сначала уголок губ, потом нижнюю губу, втягиваю ее в рот, провожу языком по верхней губе. Лена прижимается ближе, еле себя сдерживаю, хочу ее целиком, не могу делить с кем-то. Целую ее нежно, глубоко, так могло бы продолжаться вечно, но она отстраняется.

– Макс, прости меня, – тяжело дышим, я слышу ее слова, закрываю глаза. Дальше слышать не хочу. – Прости меня, за то как поступила с тобой. Я не имела права. Я сама не ожидала, что появятся чувства, прости меня. Но нам на…– тут я ее прерываю поцелуем.

– Да замолчи же уже. Нет. Нет. И еще раз нет. Я не хочу слышать этого. – обнимаю крепко, а мне все мало.

– Макс, – пытается высвободиться из моих объятий, – Макс, ты меня задушишь, – улыбка сквозь разочарование. Ослабляю хватку, но не отпускаю.