Читать книгу Верхняя Волынь. Кворила. Деревенский детектив - Елена Ударцева - Страница 5

Добираться нужно было из районного центра. На небольшой площади сосредоточилась вся жизнь: ресторан с колоннами, рюмочная, садоводческий магазин, инструменты, один супермаркет с продуктами и второй, с бытовой техникой. К трём банкоматам выстроилась очередь из людей, другая, из собак, валялась в тени напротив мясных ларьков. Продавщица перекладывала заветренное мясо, покупателей это не отпугивало: тушу разделывали тут же. Таксисты стояли у машин, лениво обсуждая речь президента. Пешеходы переходили дорогу где попало. Машины двигались медленно, пропуская каждого. Стрелки часов на небольшой башенке торгового центра еле двигались. Здесь даже время шло медленнее, чем в Москве.

Полина с двумя огромными чемоданами и рюкзаком остановилась под табличкой «Остановка автобуса». Тут же в тени стояли почерневшие, засиженные лавки. Расписания нигде не было. На лавках ожидали пассажиры. Женщины суетливо громыхали банками из-под молока, тайком считали мелкие купюры. Мужчины рассматривали инструменты и цедили пиво. Мать затыкала ребёнка конфеткой. Чуть отдельно от всех восседала дама с королевской осанкой.

– Простите, а до Верхней Волыни как доехать?

Дама поджала губы.

– С таким багажом вам лучше на такси: не влезете.

Дама демонстративно отвернулась – разговор закончен. Полина растерялась. Внезапная агрессия была необоснованной. Впрочем, психи бывают везде – этому Полина научилась в поликлинике. Она тут же улыбнулась другой старушке.

– Сто сорок пятый тебе нужен, скоро придёт. Но ты, может, правда, на такси? Если поедешь, меня захвати, у меня банки тяжёлые, побью.

Полина не успела ничего ответить, вальяжно подплыли четверо мужчин.

– Девушка, куда едем?

– Такси надо?

– Глянь, какие «чумаданы». Банк грабанула?

– Вы его не слушайте. В его машину не влезет, у меня багажник больше.

– На Волынь ей надо, – подсуетилась старушка с банками.

– У, нет, я себе не враг, машина дороже, – сразу отвалился один.

– Поехали, – ответил тот, что с большим багажником. – Рупь.

Полина замешкалась, таксист уточнил.

– Там дорога – говно. Без подвески остаться – нефиг делать. Меньше чем за тыщу никто не поедет. Ну что? Девушка, решайте.

Старушка с банками поглядывала на Полину, как и остальные: ждала ответа. Полина вытерла вспотевшие ладони о джинсы, она не ожидала стать героиней дурацкого сериала. На мгновение прикрыла глаза. Вот чёрт, неужели тут настолько скучно, что простой разговор на остановке – развлечение? И в этом придётся жить? С этими?

Рядом притормозил гелендваген с крупными трещинами по лобовому стеклу. Таксисты надулись и раздвинулись.

– Проблемы? Подвезти?

Мужчина за рулём выглядел внушительно и страшно. Круглая голова, большие ладони, переломанный в двух местах, сплюснутый нос. Он больше походил на медведя, чем на человека.

– Простите, – Полина с чемоданами попятилась назад.

А вот старушка с банками лихо запрыгнула на переднее сиденье, устроив скарб в ногах и на коленях.

– Константин Валерьич, как хорошо, что вы тут. Я с вами. Поехали? А то сериал начнётся про вампиров. Вы не смотрите?

Мужчина призывно посмотрел на Полину, та поспешила мотнуть головой и отвести взгляд. Большеголовый высмотрел даму с королевской осанкой.

– Лидия Кирилловна, ну что же вы? Садитесь.

Дама даже не обернулась, выпрямилась и демонстративно прошла мимо. Позади гелендвагена остановилась маршрутка – битая газелька с проржавленными подножками. На лобовом стекле на скотче висела бумажка «145». То что надо. Полина подхватила чемоданы. Круглоголовый водитель гелендвагена хмыкнул и увёз старушку с банками за поворот.

Под голубым небом среди зелёных полей по дороге качалась маршрутка. Окна были открыты, и ругань разносилась по окрестным деревням. «Да что это такое?!», «Такси надо брать с такими баулами!», «Совсем мозгов нет!», «Мне на следующей выходить, двиньтесь»! Пассажиры чуть не плевались в Полину, чьи чемоданы заняли проход и на поворотах наезжали на ноги. Королевская женщина стоически смотрела в окно и молчала. Губы она сжала в плотную полоску. Лишь однажды презрительно выдавила: «Молодёжь», и все смолкли, ожидая продолжения. Даже водитель цокнул языком: «Вы, девушка, погорячились».

Полина это поняла и сама. От тысячи рублей за такси её нервы были бы целее. Пожалуй, не стоило отказываться. Или даже с тем бандитом на гелендвагене поехать.

Около мятой жестяной остановки маршрутка затормозила. «Выпустите», – раздалось со всех сторон. Водитель сам открыл дверь и рывками выволок Полинины чемоданы. Пассажиров прорвало наружу. Дама с королевской осанкой обвинительно помотала головой, и Полина покраснела от стыда и вины. Да откуда ей было знать, что это такое популярное направление? И что маршрутка ходит всего три раза в день? И что столько народу набьётся? Московская врач-терапевт привыкла к метро. Если поезд ушёл, через две минуты будет другой.

Два дедка, молодая мамаша с трёхлеткой, турист с рюкзаками и металлоискателем и пяток женщин с тележками шустро разбежались по узким улочкам к деревенским домам. Полина огляделась. Небольшая площадь: остановка, мусорные баки, супермаркет. За высокими елями – памятник погибшим воинам с венками искусственных цветов, а за ним – одноэтажный домик с табличками. Рядом на железном столбе торчал таксофон. Полина покатила чемоданы к нему. Относительно безболезненно заволокла оба чемодана по пандусу для инвалидов. У двери красовались таблички: «Администрация сельского поселения Верхняя Волынь». Вторая – «Фельдшерско-акушерский пункт» и время работы – была замазана жёлтой масляной краской. Полина вошла внутрь.

Вероника Николаевна, глава сельского поселения, сразу запричитала:

– Ой, так быстро. А мне только сегодня позвонили, сказали. Давайте документы. Паспорт, направление. Я копии сниму. Понимаете, с жильём проблемы. Нет, дом-то есть. От старой фельдшерицы остался. Но в нём лет десять никто не живёт. Там крышу чинить надо, печь. А печник у нас умер года три как. Септик рыть. Вы пока у Мирохиной поживёте, я договорилась.

Всё это Валентина Николаевна говорила скороговоркой, пока снимала копии на новом копире.

– Хорошая у вас техника, – сделала комплимент Полина.

– Да, – Вероника Николаевна стушевалась, – Константин Валерьич подарил в прошлом году. А то мы всё мучились. Понимаете, он у нас директор фермы молочной. Так, а я не знаю, может, какие ещё документы нужны. Подождите, я щас. Чемоданы у вас большие. На такси приехали?

Вероника Николаевна, солидная женщина лет пятидесяти, надела очки и заковырялась в телефонной записной книжке, но ответа Полины ждала с любопытством

– Нет, – созналась Полина, – на маршрутке.

– Неужели пустая была? Ой, дозвонилась. Здрасьте! Это Ртищева, из Верхней Волыни, ага.

И Вероника Николаевна погрузилась в выяснение бюрократических вопросов. А Полина скинула рюкзак. На стене у двери висела карта Приокской области. Сельское поселение Верхняя Волынь относилось к районному городку Рыбинску. Красным фломастером по линейке кто-то обвёл границы: восемь деревень (Верхняя Волынь, Аблово, Подлужье, Бугры, Зубовка, Евпатьево, Сливково, Кобылье), молочная ферма с обширными полями, коттеджный посёлок «Белые Росы» и гостиничный комплекс «Царская охота» с конюшней и соколами.

Внизу врезка: население – 513 человек, площадь – 117 квадратных километров. Сто семнадцать! Полина осела на стул. А как же ездить? Как добираться? Перед отъездом мама усадила её за телевизор смотреть советские фильмы про деревню: туалет на улице, вода в колодце, участковый Анискин, почтальон Печкин, велосипеды, мотоциклы с люльками, бани, дрова, уголь, ад. Полина в ужасе обозревала карту: овраги, два пруда, озеро, три речки, родник, ферма, охота, опытные поля. Утопления, отравления, заражения, порезы, ожоги, огнестрел, гельминты, клещи, столбняк и… бешенство?

– Дикие животные у вас есть?

Но Вероника Николаевна не слышала, она приросла к телефонной трубке.

– Миллион? Какой миллион? Мне ямочный ремонт не на что делать. Водителя сократили. Да? Поняла, скажу ей. Спасибо.

Вероника Николаевна нажала «Отбой» на своём кнопочном телефоне, подула в вырез кофты и улыбнулась Полине.

– Жарко. Понимаете, кондиционер повесили, но что-то он плохо работает. Готовы? Пойдёмте, я вас с Мирохиной познакомлю. Документы, мне сказали, пока все. Если что-то понадобится, вы же тут теперь – сделаем.

Глава сельского поселения подхватила один из чемоданов, но тут же вернулась к столу, перевернула скрепочницу.

– Ой, ключ же. Сейчас.

Она выудила желтый ключ с биркой из клеёнки и торжественно вручила его Полине.

– Вот, от фельдшерской. Вы же у нас теперь заместо старой фельдшерицы.

– Я врач-терапевт, но хирургию и акушерское дело знаю. Беременных много у вас?

– Трое или четверо. Но они городские, рожать там будут.

– Все равно, лучше им сказать, что врач тут.

Вероника Николаевна выволокла один из чемоданов в коридор и тщательно закрыла дверь на ключ и амбарный замок.

– Да, не беспокойтесь. Понимаете, у нас фельдшера лет десять нет, может, больше. Все привыкли на своих машинах в город мотаться.

Полина не успела ничего сказать, глава администрации остановилась у соседней двери, стёрла пыль с красной стеклянной таблички.

– Вот! Это теперь ваше. Медкабинет, фельдшерско-акушерский. Ну что вы? Открывайте. Ключ я вам дала.

Полина покрутила ключ. Желобки забились чёрной грязью: его давно не использовали. Как и саму дверь. В скважину ключ вошёл легко, провернулся, но дверь не открылась. Вероника Николаевна помогла выбить её плечом.

– Рассохлась, – пояснила она и распахнула перед Полиной мир, полный пыли и старых медицинских карт.

Две комнаты будто остались в безвременье: гинекологическое кресло, пеленальный стол, клеёнчатая кушетка, железный крюк для капельницы, крашеный стол, стул на железном остове, стеклянный шкаф, инструментальный стол, автоклав, раковина и железный стеллаж с ящиками. Полина наугад вытащила из ящика медкарту – Сашевич Раиса Мусаевна. Пальцы от пыли сделались серыми.

– А здесь что? – Полина ткнула в стеклянный шкаф.

– Мы ничего не трогали. Как фельдшерица умерла, заперли. А ключ я никому не давала.

Шкаф оказался не заперт. В жестяной коробке лежали шприцы и скальпель. Ампулы кофеина, пенициллина, морфина, фентанила, упаковка промедола, таблетки нитроглицерина, банки с глюкозой, аминокапронкой, трисолью. Такие препараты и без присмотра?! Полина резко обернулась.

– Это единственный ключ?

– Да. У старой фельдшерицы тоже был, но кто его теперь найдёт.

– Хорошо, – оборвала Полина и огляделась. – А холодильника нет?

Вероника Николаевна замялась.

– Старый мы забрали в комнату отдыха. Понимаете? Чтоб домой не бегать. Но в прошлом году он сломался.

Полина не пыталась слушать, она искала замок для шкафа. Вообще-то должен быть сейф, но здесь на него нечего рассчитывать. Замка нигде не было. Судя по всему, глава администрации не врала: сюда действительно никто не заглядывал несколько лет. Иначе как такие препараты могли остаться не тронутыми? Хотя… Полина быстро осмотрела ампулы, упаковку промедола. Срок годности истёк, упаковки не вскрыты. Полина вытерла ладони о джинсы.

– Есть кто-нибудь, кто сможет сюда замок вставить?

– А зачем? – удивилась Вероника Николаевна. – Вот же ушки, навесной можно. Про холодильник я даже не знаю… Оформлю заявку. Но… Не знаю. Понимаете, на ямочный ремонт два года выделить не могут.

– Ладно, попробую решить сама.

Полина вставила в ушки найденный обломок карандаша и с улыбкой решительно выпроводила главу администрацию из помещения. Она тщательно заперла дверь, ключ положила в карман. Теперь это будет её вторым домом.

Полина крутила головой будто в Диснейленде. Верхняя Волынь имела мало общего с советскими фильмами. На каждом втором доме красовались тарелки-антенны, каждый третий закрывал забор из профлиста. Во дворах и на улицах торчали автомобили, в основном нивы-шевроле и иномарки. Однотипные жёлтые газовые трубы подходили к домам. Тут и сям слышался стрёкот триммеров. Эти Полина узнала сразу, такие есть у любого московского дворника. Резкая вонь заставила остановиться.

– Это что такое? – заорала глава администрации.

Она волокла один из чемоданов Полины, и теперь вместе с нею затыкала нос.

– Септик откачать надо.

За забором из сетки-рабицы торчал озадаченный мужик. Он держал зелёный люк септика и с ужасом глядел в яму.

– Эй, домашние! В доме больше не срём! Ходим в сортир! Ясно? – громко возвестил он.

– Ясно, Алексей Максимыч, – загоготал сосед в красной панаме, – тебе телефон бочки дать или есть?

Вероника Николаевна убедилась, что всё в порядке, и пошла дальше. Полина посеменила следом, изредка подтягивая запнувшийся чемодан. По обе стороны встали одинаковые домики на две семьи.

– Это колхозные. В восьмидесятых строили. Тогда Лидия Кирилловна директором колхоза была, на весь район славились. Понимаете, колхоз три водонапорные башни поставил, школу построил. Тысяча шестьсот человек жила, почта была.

У детской площадки с качелями и спортивными тренажёрами детвора бросила велики, жадно пила из колонки.

– Не мусорим здесь! – дежурно крикнула глава администрации.

Дети в ответ завозмущались:

– Чо сразу мы-то? Мы вообще на речке были!

– Федька, матери скажи, что налог на землю не плачен!

– У нас льготы! – высунулся вихрастый пацан.

– Со льготами не плачен! Пусть зайдёт, посчитаем, – припечатала Валентина Николаевна.

Полина успела заметить, как Федька достал пластиковую бутылку и, разбежавшись, пнул её прямо в стойку футбольных ворот. Свернули вправо, на гравийку. Здесь одинаковые домики исчезли. Зато появился трактор, второй трактор, вишнёвая девятка, ещё две машины.

– Тут Витька Онучин живёт. Он тракторист, с руками. Его иногда просят что-то починить. У него, кстати, и замок попросить можно. Вдруг есть.

На Полину полетели капли.

– Ой, Вероник Николавна, не заметил, богатой будешь. Собралась куда-то? С чемоданом.

Через забор маячил мужичок в жилетке с карманами. Из шланга он поливал цветы за забором.

– Привет, Гарик! – отозвалась глава. – Чего это ты тут, не у себя?

– Помогаю!

Он явно ждал продолжения разговора, с любопытством разглядывая Полину. Наконец не выдержал.

– Кого ведёшь? Что за арестантка симпатичная?

– Типун тебе, – махнула запыхавшаяся глава. Она остановилась передохнуть, огромный чемодан Полины по гравийке приходилось тащить на себе. – Это фельдшерица новая.

– Врач-терапевт, – поправила Полина и поспешила представиться. – Полина Всеволодовна Гранкина.

– О, врач. Это вы у нас на медпункте будете?

– Да.

– Я завтра зайду. У меня уайт-спирит есть. Краску с таблички стереть надо.

– А, – согласилась Вероника Николаевна, – я и забыла, что закрасили. Ты только осторожней, важное не сотри.

Гарик махнул рукой, переключил режим полива, а Полина с главой администрации подхватили чемоданы, пошли дальше. Буквально через пару шагов гравийка кончилась, катить стало легче, но раздался крик.

– Марья! Козу убери! Марья! Твоя коза дерёт здесь всё!

Посреди пустыря, средь травы и бурьяна, торчала сухая старуха. Одета она была в красный халат, с зелёным платком на голове. Рядом крутилась крупная коза с тремя козлятами. От дома тракториста к ним бежала дородная баба.

– Да что вы орёте, что орёте, Раиса Мусаевна! Чем вам коза помешала? Вы этим пустырём и не пользуетесь вовсе.

– Убирай козу, это моя земля, за мной числится.

– Да как за вами-то, когда мой отец всю жизнь здесь траву косил?!

– Дольская, опять препираешься?

– Я не Дольская уже двадцать три года!

– Схватились, – устало пояснила Вероника Николаевна. – Каждый год одно и тоже. Марья! – гаркнула она. – Опять козу плохо привязала?

– О, привет, Вероник Николавна! Да нормально привязала. Дашка колья выдёргивает. Свободу любит. Дашка! Куда пошла?

Коза кратко мекнула и скакнула в траву.

– Марья! – тут же залилась старуха в платке.

– Да вижу я! Хватит! Сами пустырём не пользуетесь и другим не даёте! Что случится, если коза траву пощиплет, а? Что вам, бурьяна жалко?

– Марья, ты как со старшими разговариваешь?

– А как с вами ещё разговаривать? Как собака на сене: ни себе, ни людям. Вы хоть косить начните, чтоб бобыли согнать.

– Был бы жив Санечка, – пригрозила старуха.

– Помер Санька. Скоро лет тридцать, как помер. Хватит уже его вспоминать. С бурьяном сделайте что-нибудь.

– Мая! Ушу кери! – каркнула старуха и покачнулась.

– Наклюкалась своей вишнёвки, – вздохнула Вероника Николаевна и пошагала дальше. Но не услышала следом шума второго чемодана.

Не удивительно – он торчал посреди улицы, а хозяйка, врач-терапевт Полина Гранкина, неслась по узкой тропке прямо к старухе в красном халате. Дородная Марья поймала козу Дашку. Козлята мельтешили рядом.

Первым делом Полина усадила старуху на землю.

– Всё в порядке, я – врач, буду у вас в медпункте работать. Как вас зовут?

– Иша Евич, – пробормотала старуха.

– Раиса Мусаевна Сашевич она, – уточнила Марья. – А вы и правда у нас работать будете?

– Да, – и снова обратилась к старухе. – Раиса Мусаевна, голова сильно болит? Не говорите – кивните.

Сашевич кивнула. Марья закатила глаза.

– Да нажралась с утра. Козы мои ей мешают.

Полина не слушала, она уже вытащила из рюкзака тонометр с фонендоскопом и надела манжету на худенькую ручку. Марья внимательно наблюдала за действиями. Даже Валентина Николаевна подошла ближе, поминутно оглядываясь на дорогу. Яркие большие чемоданы торчали бельмом.

– Сколько у вас обычно? Сто тридцать на девяносто?

Сашевич мотнула головой.

– Пониженное? Сто на семьдесят, да?

Сашевич кивнула и покачнулась. Полина заставила её лечь.

– Ложитесь. Прямо на траву. У вас сто семьдесят на сто. Предынсультное. Что-нибудь от давления пьёте?

– Как предынсультное? – удивилась Марья. Валентина Николаевна пожала плечами.

– А так, – объяснила врач, – жара, возраст, нервы. Нечего со стариками ругаться. Дома есть таблетки от давления? – повторила Полина Сашевич.

Та еле кивнула.

– Чёрт. Надо её в тень перенести. И таблетки.

– Эти пойдут?

Вероника Николаевна достала из кармана капотен и нитроспрей.

– Ого, какие богатства! Спасибо!

Глава сельского поселения смутилась.

– Ну, это Никита Юрьич поспособствовал. Он на скорой у нас.

Полина впрыснула нитроспрей в рот Сашевич.

– Нитроспрей расширяет сосуды, должно полегчать, – объяснила она больной.

– Ладно, давайте помогу, – крупная Марья приподняла Сашевич за плечи.

Полина кивнула, подхватив ноги. Глава администрации с трудом вскинула на плечо рюкзак, подняла тонометр.

Сашевич уложили в кровать с холодным компрессом на голову. Полина дала капотен и каждые десять минут проверяла давление. В перерывах привычно «тупила» в телефон – а что ещё делать? Но чем лучше себя чувствовала пациентка, тем более неловко становилось. Москвичка убрала телефон, прошлась по дому.

Низкие потолки, новенькие свежевыкрашенные полы с вязаными кругами у кроватей.

– Это Санечкина, – через вздохи пояснила Сашевич.

Пышные подушки стояли на второй кровати горой, от неё по периметру расходились тонко вязанные волны кружевной скатерти. Полотно было огромным, на салфетку походило мало. В кухне вся стена была увешана фотографиями в рамках. Сашевич видела их с кровати.

– Это Са-неч-ка, – уточнила старуха, когда Полина наклонилась рассмотреть одну из них.

Санечка угадывался на всех: задорный, улыбчивый парень, жилистый и лихой. Совершенно юный. Вот он маленький, вот в цирке с обезьянкой, вот в школе вместе с остальным классом. Сын Сашевич выделялся тёмными миндалевидными глазам и копной чёрных волос – красивый восточный мальчишка. На одной из фотографий он был в военной форме: глаза уставшие, с паутинкой морщин, и улыбка поблёкла.

– В армии, последняя.

Сашевич почти шептала, Полина замерила давление.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, не то снова подскочит.

В этот раз она осталась рядом, рассмотрела пациентку лучше: выцветшие глаза, поникший рот, седые волосы выбивались из-под платка. Наверное, раньше она была красавицей, сын пошёл в неё.

Марья почти сразу куда-то ушла, появилась с банкой варенья.

– Черноплодка, – пригвоздила она и ушла окончательно.

Вероника Николаевна суетилась, бегая между Полиной, чемоданами и администрацией: работу никто не отменял. Наконец Сашевич стало легче.

– Спасибо, – она попыталась встать.

– Вы в туалет хотите?

– Нет. У меня там наливка, вишнёвая, возьмите. Благодарность.

– Не надо, лежите. Еще полчаса лежите. И таблетки с собою носите, раз такое случается. Я вам аспирин для разжижения выпишу. Принимать утром. Ясно? И ещё анализы надо, холестерин проверить. Если аспирин не подойдёт – проверим, другие подберём.

Сашевич кивнула, и Полина вернулась к чемоданам.

Марья Онучина убрала их во двор. Полина застряла у калитки, не зная, что предпринять. Замка не было, стучать в деревянные доски глупо: из дома не слышно. Но как войти? Полина вспомнила советские фильмы.

– Хозяйка? – голос дрожал, получилось тихо. – Хозяйка? Мария? Ау! – крикнула она громче.

«Боже, какой хабалистый кошмар», – пронеслось в голове. Но подействовало – Марья вынырнула из палисада.

– Чего орёшь? Я лилии подкармливаю, – Марья цепко оглядела Полину, кивнула. – Вон твои чемоданы, забирай.

Полина толкала, дергала, калитка не поддавалась.

– За цепочку дёрни, – сказала Марья, внимательно следя за каждым действием.

Коза с козлятами спала под навесом. Она ломанулась в калитку, как только Полине удалось её открыть. Марья сдёрнула зелёную перчатку в цветочек и метко швырнула в козу. Та мекнула, ругаясь, но вернулась под навес.

– Нагулялась, – констатировала Марья. – Как Сашевич?

– Стабильно. Спасибо за черноплодку. Я забыла про неё.

– Привыкай. Здесь в основном натурпродуктом лечатся. Все аптеки в городе, не наездишься.

Полина кивнула и крепче ухватилась за чемоданы. Марья помогла выволочь.

– Если Мирохина донимать будет, приходи. Я за комнату немного возьму.

Новоявленный врач не знала, что ответить и куда идти. Она нелепо кивнула и направилась куда-то, куда прежде её вела Ртищева.

– Полина Всеволодовна?! Постойте, – глава администрации бежала от дороги. – Марья, спасибо. Выручила, – запыхалась она.

– Спасибо в карман не положишь. Но сегодня, так и быть, прощаю, – хохотнула дородная баба. – Я, Вероник Николавна, её предупредила, пусть ко мне жить идёт. Дешевле Мирохиной возьму.

– Ой, иди ты. Ей подъёмные на ремонт понадобятся, стройку. Да и когда они вообще придут. Не знаешь что ли, как всё устроено? – Вероника Николаевна спешила уйти. Но Марья не замолкала:

– Я-то как раз знаю. И ты знаешь. Врач на деревне никогда голодать не будет. Эта-то точно. Как вас?

– Полина Всеволодовна.

Вероника Николаевна махнула рукой и, подхватив лаймовый чемодан, направилась прямиком к старому дому из красного кирпича. Подоспевшей Полине пояснила:

– Понимаете, Марья – баба толковая, только деньги любит, за всё дерёт. А поругаться для неё – развлечение, вместо телевизора.

Дому Лидии Кирилловны Мирохиной на вид было лет сто. Выбеленные известью кирпичные наличники резко контрастировали с красно-коричневым фасадом. Огромный куст элеутерококка перекрывал вход. Калитка и весь забор палисада аккуратно выкрашены зелёной краской. А сам палисадник пестрел георгинами, астрами, циниями, разноцветными хостами и календулой. Клумбы были аккуратно огорожены, длинные цветы подвязаны. На каменной дорожке к дому не было ни соринки. Полина подобралась: похоже, эта Лидия Кирилловна – генерал в юбке. Полина была уверена, что на её участке даже муравьи устраивают свои муравейники в строго отведённых местах.

– Всё в порядке, она не кусается, не бойтесь!

Если Ртищева хотела успокоить врача, то вышло хуже. Перед дверью Вероника Николаевна остановилась, подула в вырез, поправила волосы и одежду. Кажется, она волновалась. Теперь Полина уверилась, что жить она будет у дьявола. Марья Онучина отговаривала, глава сельского поселения нервничает. Эта Мирохина – опасная женщина. Дверь распахнулась до того, как Вероника Николаевна в неё постучала, будто их ждали. Тёмная женщина в тёмном предбаннике развернулась в дом.

– Заходите, нечего топтаться.

Полина заметила, как Вероника Николаевна тайком перекрестилась и затараторила.

– Лидия Кирилловна, это Полина Гранкина – вместо старой фельдшерицы. Мы с вами договаривались.

Но Лидия Кирилловна ушла куда-то вглубь дома и признаков жизни не подавала. Вероника Николаевна втащила один из чемоданов, сама пошла вперёд, выглядывая хозяйку.

– Лидия Кирилловна? Где ей расположиться? Может, в клеть?

Глава распахнула одну из дверей, пропуская Полину внутрь, но тут открылась дверь избы, обитая ватой и клеёнкой. Лидия Кирилловна грозной тенью встала на пороге.

– Совсем сдурела? Хочешь, чтобы девка околела зимой?

– Почему зимой? Подъемные придут, дом фельдшерицы подлатаем и съедет. Месяц всего перекантуется.

– Знаю я ваш «месяц». В избу иди. Не хочу потом врача от бронхита лечить.

Полина решила, что это удачное время, чтобы представиться самой. Она протянула руку.

– Здравствуйте, Лидия Кирилловна! У вас отличные цветы там. Меня зовут Полина Гранкина, Полина Всеволодовна. Я – врач-терапевт, окончила Первый мед, – Полина помахала протянутой рукой. – Вы, кстати, первая, кто меня врачом назвал. Остальные фельдшером зовут. Будем знакомы?

Лидия Кирилловна развернулась на пороге.

– Виделись.

Старуха прошла вперёд, под свет из окон, и Полина застыла. Действительно виделись. Тонкие поджатые губы, острый взгляд, прямая спина. Полина набрала в грудь воздух – третий худший день её жизни. Её квартирной хозяйкой оказалась королевская дама из маршрутки.

– Раз всё в порядке, я пошла! – раздался крик с улицы.

Вероника Николаевна сбежала.

Через широкий и высокий порог Полина втянула чемодан в избу. Мирохина стояла у входа в комнатушку за русской печкой.

– Будет жарко – окно откроешь. Книжки бери, ничего выбрасывать не смей.

С этими словами Мирохина ушла в кухню, где загремела кастрюлями. Полина втиснулась внутрь. Вместо двери на толстой леске висела пыльная гардина тёмно-зелёного цвета, выцветшая полосами. Почти всю комнату занимала высокая железная кровать. Над нею, на покрывале с оленями – вымпелы и фотографии с похорон. На угловой этажерке с деревянными балясинами битком торчали книги: Агата Кристи, Честертон, Чейз. Детективы про старую добрую Англию.

Полина с опаской села на кровать, ожидая, что провалится до пола на растянутой сетке. Сетка была натянута отлично, а вот места под кроватью для чемоданов не было. Там тоже были книги. Книги были даже в небольшой деревянной тумбочке и на подоконнике. Вместо шкафа к стене были прикручены четыре крючка, а сверху – полка. Здесь валялись книги посвежее: Донцова, Устинова, Маринина. Куда распаковывать два битком набитых чемодана до пояса и рюкзак, новоявленная жительница сельского поселения Верхняя Волынь не имела ни малейшего понятия. Здесь ей предстояло прожить следующие шестьдесят месяцев.