Читать книгу Самый романтичный выпускной бал. Большая книга историй о любви для девочек - Елена Габова, Елена Усачева, Ирина Мазаева - Страница 12

Дымова, едем в деревню на моем драндулете?

Такая мне пришла эсэмэска.

И вдруг я совершенно неожиданно для себя ответила:

Нет, ты, Зимин, наверное, еще поучись.

Это был мой первый ответ Кимке. Вообще в жизни первый ответ парню. Первая записка. Расту!

Все в классе знают, что Акиму купили машину, старую, но зато – собственную, чтобы он учился водить хорошо и не боялся, что ее разобьет. Некоторые парни поиздевались над ним. Вадим Разманов сказал, что он в такую машину сесть постыдится. Кед его поддержал. А мне кажется это разумным: купишь машину за миллион и, не владея водительским мастерством, ее покалечишь. И что хорошего? Пропадет столько денег! А эту – не особо-то и жалко. И он теперь каждую свободную минуту ее объезжает.

Я удивилась своему ответу: «Нет, ты еще поучись». Я ведь вовсе не собиралась с Акимом ехать! Никогда и никуда! А тут – «еще поучись». То есть можно было понять, что после того, как он поучится, я вполне могу сесть в его колымагу. Ой, просто не знаю! Не знаю… Но вот что я стала замечать: когда я прихожу в школу на консультацию по биологии и вижу, что Акима нет, мне становится скучно. Скучно без его взглядов. А их и не будет больше. Он физику сдает, у нас теперь разные интересы. А если мы встретимся случайно в коридоре и он глянет на меня своими озорными серыми зайчатами, я сразу успокаиваюсь. Почему? Что случилось? Почему, если утром я не прочту его глупую эсэмэску, у меня плохое настроение? Вчера, не получив ее, расстроилась. Уже в одиннадцать часов эсэмэска прилетела:

С добрым проспатым утром…

Это он дрых до одиннадцати! Я получила то, что хотела, и настроение выправилось.

Вечером я отправилась в магазин. Это было между консультациями, когда мы в школе не каждый день. Вечер был теплый, один из таких, когда хочется в деревню, на речку. На клумбах в городе распустились анютины глазки и смотрели на прохожих наивными малышовыми глазами. А мордашки у цветов, наоборот, были как у старичков. Детские глаза на стариковском лице…

Почти рядом со мной в людском потоке прошел Кимка. Я его заметила, а он меня – нет. И мне вдруг стало плохо. Я весь вечер думала: он точно не заметил меня? А может, заметил и просто не поздоровался? На что-то обиделся? Я даже хотела ему позвонить. Еле-еле сдержалась. Козлик помигал для меня красно-сине-зелеными огоньками. И я поняла в тот вечер: Зимин мне не безразличен. Да, да! Он меня к себе приручил. Как у Экзюпери. Маленький Принц приручил Лиса. И Лис приручил Маленького Принца. Они настроили сердца друг на друга, и час встречи стал для них радостью….

И вдруг стало жаль заканчивать школу! Ведь после выпускного я не буду видеть Акима. А если буду, то страшно редко. И это будут случайные встречи…

Длинный Зимин с озорными глазами. С узкими, как полоска рассвета, губами. Почему я говорила, что у него обычное лицо? Он очень красивый! И потешный. На уроках смешил всех.

На последнем уроке литературы Инна Петровна сказала перед тем, как попрощаться:

– Ну вот, ребята, школа заканчивается. Наверное, вы всех литературных героев сразу и позабудете.

Зимин отозвался с «камчатки»:

– Не, Инна Петровна. Я не забуду. Я Наташу Ростову замуж возьму. – Все засмеялись, а Зимин добавил: – Оп, нет, нет, пардон! Я женюсь на Марии Болконской!

– Она же того… некрасивая, – повернулся к нему Тимошка Ганов. – Только глаза.

– Она классная, Тимыч! Николай Ростов тебе что, придурок? Они счастливы вместе!

– Вижу, что помните, – засмеялась Инна Петровна. – Значит, не зря мы изучали Толстого.

А Папуас запел, надевая рюкзак на плечи:

– Счастливы вместе, счастливы вместе[7]…

Все же популярные сериалы народ помнит лучше Толстого.

Родители с Елисейкой уехали в деревню вечером в пятницу, как обычно. У нас же в субботу были консультации, а потом мама велела мне тоже ехать на дачу автобусом. В воскресенье идем в церковь, будет молебен за всех учащихся – чтобы нам экзамены сдавалось легче.

Автобус – полным-полна коробушка. Время на дачах горячее, все туда рвутся. Кто картошку сажает, кто шашлыки жарит – у кого какой интерес. Погода установилась. «Черемуховые холода» отошли, черемуха отцвела, весь ее цвет, как сухой снег, под деревьями. «Сыплет черемуха снегом» – в шестом классе учили. В городе делать нечего тем, кто экзамены не сдает.

В автобусе мне досталось местечко на сиденье сзади, там, где стоящим на задней площадке пассажирам смотришь в лицо.

В последнюю минуту перед отправкой в задние двери автобуса вскарабкалась старушка с палочкой. Еще поднимаясь по ступенькам, она стала буравить меня взглядом. Я вскочила и быстренько уступила ей место.

– Спасибо, деточка, спасибо… – Старушка горестно склонила голову к плечу. Такая она была жалкая, старая, одета плохо, но куревом от нее несло – как от заядлого курильщика.

– Спасибо, – снова поблагодарила она и тронула меня за плечо.

– Да пожалуйста, не стоит. – Мне захотелось отодвинуться от нее подальше, мне сигаретный запах не нравится, но народу было много, не протолкнешься, да и не хотелось как-то толкаться.

– Спасибо, – еще раз сказала старуха.

Это уже слишком. Что она ко мне пристала? Я все-таки попыталась протиснуться подальше от нее к окошку и услышала очередное «спасибо», адресованное мне.

На остановке зашел парень с бутылкой воды в руке. Старуха еще из окна увидела, что он с бутылкой, и насторожилась. Он зашел и встал рядом с ней, а она вдруг с необыкновенным проворством откуда-то из своих юбок вытащила пустую пластиковую бутылку и протянула парню.

– Отлей, милок, таблетку запить.

Парень умудрился в тесноте отлить старушке водички. Люди с боков спрессовались, чтобы он это сделал.

Она так же проворно запила какую-то таблетку.

– Спасибо, мил человек, – медовым голосом поблагодарила она.

– Пожалуйста, бабушка, – ответил парень.

Я засмеялась. Сейчас начнется…

– Спасибо, деточка, выручил меня, – завелась старушка через полминуты.

Парень пожал плечами.

Она протянула сухую лапку, коснулась его широченного плеча:

– Спасибо!

– Пожалуйста, бабушка, пожалуйста, на здоровье! – Парень протиснулся на заднюю площадку, и мы оказались рядом. Переглянулись и засмеялись.

Да… вот это старушка… может, она и была больная и немощная, но уж больно прыткая. Может, это старуха Шапокляк собственной персоной?

Автобус тряхнуло на ухабе. Я схватилась за поручень и посмотрела в окно. За нами ехала старенькая «шестерка», таких только две штуки в городе осталось. За рулем сидел парень. Он улыбался, как будто тоже знал, что старуха Шапокляк едет в нашем автобусе. Ой, да это же Аким! Зимин увидел, что я на него смотрю, и рукой помахал. Ничего себе: направляемся в деревню в одно время. Не сговариваясь! Его машина едет за нашим автобусом, как на веревочке.

Он на меня показал, а потом – на сиденье рядом с собой. Ага, это чтобы я на остановке вышла и к нему пересела.

Я помотала головой и отвернулась. Чего это я к нему сяду?

Но было приятно, что он за мной едет. Почетный эскорт.

А потом нахлынули на меня «школьные» мысли: про выпускной, про оставшиеся экзамены. Скоро, скоро я скажу: прощай, школа. Почему-то, когда я об этом думаю, сразу вспоминается Зимин. Как будто школа – это и есть Зимин. И в сердце начинает ворочаться ледышка. Словно мне жалко прощаться со школой и с ним. Да и правда ведь – жалко! А с чем-кем более жалко? Со школой или с Кимой? Не знаю!

У девчонок в школе только и разговоров, что о выпускном бале. О нем судачат даже больше, чем об экзаменах. Показывают друг другу на сотиках, какие купили платья, какие у кого каблуки на туфлях, как они в этот вечер накрасятся, сами макияж сотворят или в салонах. Надя Воробьева и Лада Данилова уже два месяца в солярии бледность изводят. Сейчас у наших такие ключевые слова: «экзамены», «заявление в институт», «платья», «туфельки», «выпускной»… И все это вперемешку. Но главное – выпускной.

Можно подумать, все мы готовимся к свадебному балу, на котором каждая из нас – невеста английского принца.

Мне тоже купили платье – длинное и белое. Оно делает меня выше, стройнит, как сказала мама.

Во всех этих размышлениях я не заметила, как автобус резко затормозил перед светофором. И тут же послышался звук: бамс! На нас кто-то наехал сзади! Автобус остановился.

Это Зимин вмазался в наш автобус. Скрежет металла, глуховатые звуки бьющегося пластика…

Ужасно. Слава богу, «шестерка» пострадала без водителя. Надеюсь, не из-за меня Аким вляпался. А если из-за меня? Если он на меня смотрел? (Как будто есть на что смотреть.) Зачем я подошла к окну? Лучше бы рядом с Шапокляк стояла. Пусть бы она меня долбила своим «спасибо», я бы от этого не умерла. Ворона! Я, я ворона, не старуха, она-то при чем?

Но ведь я от Зимина отвернулась! И на что же тогда вообще смотреть?

Пассажиров из автобуса попросили. Старушка на своем месте сидела дольше всех, отпивая благотворительную водичку из бутылки. Очень не хотелось ей выходить. Она последняя выползла – я это увидела, уже стоя рядом с растерянным, убитым горем Зиминым. Старуха вылезла, поозиралась по сторонам. Поняв, что никакой выгоды от нашей аварии не светит, пошкрябала на следующую остановку за остальными пассажирами.

Приехала дорожная служба разбираться. Да что там разбираться? Все было как дважды два ясно. Аким во всем виноват. Автобусу – ничего, он покатил себе в парк перышки чистить, а Кимка с убитым лицом стоял на обочине, пока офицеры дорожной службы измеряли куски дороги. У «шестерки» была разбита правая фара и сбит передний бампер, он валялся в метре от машины.

– Не расстраивайся, – попробовала я его успокоить. – Починишь.

– Опозорился перед тобой… – Голос парня звучал глухо. – Теперь у меня и морда, и хвост – все лучезарное. Глянь! – Кимка показал на погнутый задний бампер.

– Я тоже позорилась, – вспомнила я свое горящее ухо в маминой цепкой руке. Та еще была картинка! Мне опять стало стыдно, давняя краска хлынула в лицо. Повернулась и пошла по направлению к автобусной остановке.

– Ника! – окликнул Аким.

Я обернулась с гордым выражением верблюдицы на лице:

– Что?

– Это был не твой позор, – сказал он глухим голосом, – не бери на себя чужой косяк.

В следующем автобусе мы оказались рядом с тем же попутчиком.

– Твой знакомый? – Парень кивнул назад, туда, где остался мрачный Зимин с покалеченным драндулетом.

– Ну да, – кивнула я, – это мой одноклассник.

– Видно, что чайник. Чайник и лопух. Передай ему: дистанцию держать надо. В городе скорость маленькая, а на трассе? Кто-нибудь впереди тормознет, он ткнется на скорости – и привет!

– Кому привет?

– Парню твоему! «Кому»! – засмеялся попутчик. – Летальный исход.

– Вовсе он не мой, – пробормотала я. И вдруг меня захлестнул ужас: Кимка может разбиться?

Первое, что я сделала, когда вышла из автобуса: вытащила телефон и отправила эсэмэску:

Зимин, держи дистанцию. Пожалуйста!!!

Мгновенно прилетел ответ:

Не понял. Какую дистанцию?

Между мной и тобой – нет!