Читать книгу Механизм чуда - Елена Усачева - Страница 3

С приходом Левшина сумасшествие усилилось. Узнав, что он на полном серьезе намеревался использовать подсолнечное масло в «машине времени», фантазия братьев понеслась вперед. Ра махал рамой, задевая проводками и пружинками стены и людей, требовал совершенствования техники. Он был шумный и быстрый. Его брат больше наблюдал и слабо улыбался. В руках он постоянно вертел пружинки или проводочки, от этого кончики пальцев у него были черными.

Перезагрузка машины времени произошла стремительно. Проводов стало больше. Был подсоединен таймер с батарейками, недовольно потрескивая, загоралась лампочка. Левшин, лохматый неуклюжий Левшин в своем нелепом свитере и мешковатых вельветовых штанах, первым был отправлен в прошлое. Прилипчивая Катрин цеплялась за его рукав, он беспомощно ее стряхивал, но свитер, этот дурацкий оттянутый свитер, оставался в жадных коготках. Судя по тому, как Левшин завис, он не понял, куда переместился. Сказал бы, что это темные улицы Лондона, а он Джек-Потрошитель, Катрин бы от него сразу отстала.

– Мальчишки, им бы играть, играть.

Появившийся следом за Левшиным мужчина оказался отцом Ежика. Приходящим отцом. Он давно не жил в семье, но регулярно навещал сына, что вызывало у Ежика то приступы раздражения, то гордости: отец был шишкой в крупной компании, весьма состоятельным человеком. Как он ухитрился прийти на вечеринку, никто не понял.

– Позвонил. Просто позвонил, – извиняющимся тоном произносил он.

Ежик отцу как будто обрадовался. Обнял, похлопал по плечам, но тут же отошел.

– Александр Николаевич! – представился мужчина.

– О! – тут же вынырнул из небытия Пушкин. – А я Александр Сергеевич.

– Пушкин? – пошутил отец.

– Ну, знаете, – приосанился Пушкин. – Не все Александры – Пушкины. Не каждому, понимаете ли, дано.

– Его фамилия Сидорчук! И не надо его звать Пушкиным, – грубо вклинился в разговор Ежик.

– Хорошо, не буду, – легко согласился отец и весело оглядел собравшихся. – А я вас знаю, – задержал он взгляд цепких холодных глаз на Еве. – Вы вместе с Антоном в школе учились. Да ведь, учились?

– Давно, – опешила Ева. Это было много-много лет назад, на машине времени не доехать.

– Вы – Ева. А по отчеству? – изогнулся в поклоне отец.

– Павловна, – от происходящего макабра по телу пробегали мурашки.

– Да… – протянул отец, оглядываясь. – Вот так вот, Ева Павловна… Вот так вот…

Он пересек комнату, мельком глянул на экран компьютера и легко сел на подоконник. С ногами. Закинул их, сломав в острых коленях. И улыбнулся.

– Я не скоро, – проявился Ежик.

– Да я понял, понял… занимайся, – щедро разрешил Александр Николаевич.

Ева заметила, что, не отрываясь, смотрит на мужчину, и потупилась. Она его помнила. Отец Антона пару раз появлялся в школе. Всегда приносил огромные букеты учительнице. Что-то организовывал.

– Вот так вот… да… – вздохнул Александр Николаевич. – И ничего с этим не поделаешь.

«С чем не поделаешь?» – мысленно спросила Ева. Говорить вслух с этим странным человеком не хотелось. Чего она боялась? Мирный дядька, сидит, поддакивает. Александр Николаевич бросил холодный взгляд на Еву и улыбнулся острой, резкой улыбкой.

– Мальчишки. Что они понимают в отношениях? Игры, музыка – это да. Особенно игры.

– Нормальные они, – вступилась за убежавшего друга Маша.

– Никто и не спорит – нормальные, – развернулся к ней Александр Николаевич. – Умные. Все знают. На английском говорят, как на родном. Им же много не надо. Дать базу, чтобы развивались. У Антона всегда были последние операционные системы, лучшие учебники, возможность поехать куда угодно и когда угодно. Но в отношениях… В отношениях – да…

Ева внимательней вгляделась в сухое лицо. В этом человеке было что-то странное. Одновременно и интересное, и отталкивающее. Его лицо было похоже на каменистую пустыню. Ветер выдул в ней глубокие впадины, засуха пропахала извилистые трещины, выжидали вулканы глаз. Не человек, а сплошная сейсмически опасная зона.

– Вот вы пожимаете плечами, – заметил Александр Николаевич. – Но со мной соглашаетесь. Ведь соглашаетесь?

– Да нормальные они, – повторилась Маша, не находя других аргументов.

В коридоре грохнуло. Заорал Ра. Громко заржал Пушкин. Заверещала Катрин.

Дверь распахнулась.

– Хватит гипнотизировать девушек, – ворвался в комнату Ежик. – Пошли отсюда.

«Как пошли?» – дернулась Ева, тщетно пытаясь подобрать слова, чтобы вмешаться в происходящее.

– А давай проводим Еву Павловну. – Взгляд, усмешка. По спине пробежали мурашки.

– Сама дойдет! – Ежик перебирал разбросанные по столу диски, закрывал программы на компьютере. Ева смотрела на его лихорадочные действия с удивлением. Куда он торопится? Что происходит?

– Не стоит, – спустил ноги с подоконника Александр Николаевич. – Темно уже.

– Дойдет, не развалится.

– Была у меня одна знакомая, – нарисовался в дверном проеме Пушкин. – Она вот тоже так пошла с вечеринки… С тех пор ее никто не видел.

– Она стала облачком и улетела на небо? – довольно хмыкнул Сашка, просачиваясь мимо Пушкина к дивану.

– И собаки потом неделю выли, – кровожадно закончил Пушкин.

– Значит, провожаем. – Александр Николаевич отправился в прихожую.

Ева глянула на Ежика. Он недовольно тряс головой, прыгал на лбу рыжий чуб. Губы надул. Скажи хоть что-нибудь!

– Ладно, пошли, – резко повернулся он и, даже не взглянув на Еву, потопал следом за отцом.

– Ты уже уходишь?

Вопрос черноволосого Ра заставил вздрогнуть. Неужели кого-то интересует, что она делает? Что она вообще здесь делает!

– Останься! – Он вытер перепачканные в масле руки о штаны, словно хотел схватить Еву и унести.

– Лешенька!

По коридору прошел Левшин с повисшей на нем Катрин.

– Ребята! – игриво шевельнула пальчиками Катрин в их сторону.

– Ну, что ты? – Ежик, как всегда, хмур. – Так и будем здесь стоять?

– Ева Павловна, какое пальто ваше? – вкрадчиво спросил Александр Николаевич. – Это?

Ева успела поднять руку, чтобы показать на зеленую куртку, как по пальцам сильно ударили.

– Грабли убери, – тихо произнес Ежик, проходя мимо. – Отец! Хорош! – Он щелкнул замком двери и на секунду повернулся к Еве. – А ты тоже – стоишь, рот открыла!

Улыбка Александра Николаевича стала странной. Жалостливой.

– Бывай! – Антон обнялся со Стивом. – Не грусти! – протянул он руку Пушкину.

– Да я что, – поник Пушкин. – Увидимся ли?

– Куда ты денешься!

Ежик легко стукнул Пушкина по плечу кулаком, и тот демонстративно рухнул под вешалку.

– А что? – тут же взбодрился он. – У нас так одного парня тоже до дома проводили, чуть ли не в постель положили. А утром, бац, он не проснулся. Говорят, испугался чего-то сильно.

– Кто говорит? – с интересом спросил Александр Николаевич.

– Как кто? – не терялся Пушкин. – Люди!

– Все люди? – За разговором Александр Николаевич не забыл подать Еве куртку, придержал ей открытую дверь. – Или через одного?

– А-а-а-а! – вдруг завопил Пушкин, обваливаясь обратно на обувь. – И внезапная смерть! А вы смеетесь.

– Вы там долго? – крикнул Ежик с лестничной клетки.

На улице Антон недовольно засопел, как паровоз.

– Ну, все, – он грубо оттер плечом Еву от Александра Николаевича. – Показал себя, можешь идти!

– Но надо ведь проводить. – На фоне Ежика его папа выглядел невероятно спокойным. Если бы Ева стала так хамить отцу, то уже через секунду получила бы по полной программе, с популярной инструкцией, куда ей с таким воспитанием идти.

– Провожу – я! А ты иди домой! – упрямился Ежик.

– А мне торопиться некуда. Могу и пройтись. Пройтись – хорошо.

– Пройдись! В противоположную сторону.

Папа усмехнулся. Непонятно, что сидело у него в глазах. Наверное, чертики.

– Надеюсь, с вами он будет вести себя не так, как со мной, – чуть поклонился Александр Николаевич Еве. – Еще увидимся. Увидимся?

– Давай, давай, иди. И нечего к девушкам приставать.

Улыбка отца стала еще шире. Он как будто извинялся и за себя, и за сына.

– Хорошего вам вечера, – чуть поклонился он и зашагал прочь.

Только через несколько секунд Ева поняла, что смотрит на мыски своих ботинок. Ей было страшно неудобно, что она оказалась меж двух огней.

– Ну что, пойдем?

Голос Ежика изменился. Он как будто бы устал.

– Классно ты сегодня выглядела. Пояс и вообще. – Он подхватил Еву под локоть и повел вдоль длинных девятиэтажек, сквозь бесконечный строй фонарей. Ева открыла рот, чтобы ответить, но увидела усмешку, знакомый взгляд и промолчала.

– Ты слышала последний альбом «Эбная»?

– Нет, – прошептала Ева.

– Приходи ко мне. Я тебе заодно книжку покажу. «Вокзал потерянных снов» – хорошая вещь.

– Чье это?

Он снова мазнул по ней взглядом.

– Ну да, ты же у нас в писателях не сильна, – злой отцовской улыбкой отозвался Ежик. – Это Мьевиль. У него еще имя смешное – Чайна.

– Китаец? – Очень хотелось показать себя перед Антоном умной. Чем больше старалась, тем хуже получалось.

– Типичный англичанин! – фыркнул Ежик, давая понять, что насчет интеллектуальных способностей подруги он не обольщается. – Ты бы видела его портрет! Он баллотировался в парламент, а сам носит пять колец в ухе. Представляешь, сидит у нас такой чувак в Думе – бритый и с пирсингом в носу.

Ева фыркнула и заторопилась ответить:

– Я читала Полу Волски.

И тут же получила за свою неосмотрительность:

– Неужели «Великий Эллипс»? Это же ерунда.

– «Наваждение», – еще пыталась выправиться Ева.

– Тоже фуфло! Никакой не стимпанк. Трэш сплошной. Ты еще скажи, что читала «Луну гоблина»[1].

– Ничего я не читала, – прошептала Ева.

– Надо тебя научить в «Арканум» играть. Примитивная штучка, но тебе понравится.

– Конечно, – уже не так убедительно согласилась Ева. Компьютерные игры она не любила.

– Там, правда, все по-английски, но ты поймешь…

Дальше Антон без перехода стал рассказывать про игрушку, как они со Стивом рубились в нее на фестивале игр. По всему выходило, что фэнтезийная ролевая игра – это здорово.

Ева молчала. Ей нравилось идти рядом с Антоном, слушать его голос. У него была мягкая, чуть пружинящая походка. Он всегда с удивительной легкостью подстраивался под ее шаг. За разговором не забывал чуть придерживать под локоть, когда она перешагивала лужи, не забегал вперед. И очень интересно рассказывал. Надо было только подбрасывать в топку беседы постоянные «поленья» вопросов – обо всем и ни о чем. Дорога до ее дома быстро закончилась. Но они еще час простояли в подъезде. Сначала Антон договорил про игру, потом поругал Пушкина, что дает Еве глупые книги, напомнил про новый диск и, наконец, притянул Еву к себе.

– Классная ты, – прошептал он ей в макушку.

Ева вздохнула. Ради этих мгновений можно было потерпеть вечер упреков, издевок, незамечаний. Потому что Антон – Ежик, он ничего не умет делать сразу по-доброму. Ему какое-то время нужно поворчать, поскрипеть, поиздеваться. Но зато потом… потом…

– Смотри, какое небо красивое, – прошептала Ева.

– Да, – так же шепотом ответил Антон. – А знаешь, как вон та звезда называется? Это Шедар, альфа созвездия Кассиопеи. А вон там, – развернул он Еву чуть в сторону, – звездный треугольник: Денеб, Альтаир и Вега, альфы Лебедя, Орла и Лиры…

Антон знал все! Это было потрясающе. С ним можно было говорить на любую тему. Жаль, что Ева не всегда могла поддержать беседу и поэтому боялась показаться Антону неинтересной.

– Ага, – закивала Ева, и звезды запрыгали у нее перед глазами. Антон внимательно смотрел на нее. «Только бы он не спросил, где какая звезда!» – мысленно взмолилась она тем самым звездам, и они ее услышали.

– Ну ладно, – медведем обнял ее Антон. – Давай целоваться, и я пойду.

От такого предложения Ева всегда терялась. Ей хотелось спрятать лицо в куртке Антона, но он решительно поднимал его за подбородок и касался губами ее губ. Ева успевала провалиться в небытие, но оттуда ее неизменно вытаскивал насмешливый голос:

– Тройка тебе за поцелуй!

Они еще стояли и стояли, не в силах расстаться. Проходящие мимо взрослые понимающе хмыкали и жадно смотрели на них. Эх, если бы они знали, как все это непросто.

– Завтра придешь ко мне? – требовательно спросил Антон: когда он был такой добрый, он был не Ежик, а самый обыкновенный человек.

– Ты до скольких в школе?

Антон поморщился, словно его спросили о чем-то неприятном.

– Не пойду я туда. Давай в три.

– Давай, – тут же согласилась Ева и уже потом с запозданием и с ужасом стала вспоминать, что в три никак не сможет быть у Антона. В три только закончится последний урок, потом будет факультатив, еще надо бы сделать уроки, подготовить доклад к новому проекту по истории. А если она отправится в гости в шесть, то возмутится мама. Она придет с работы и тогда…

– В три, – подтвердила Ева – и все мысли о завтрашнем дне булькнули в бездну. Будь что будет!

Раньше Антон учился у них. А в седьмом классе перешел в английскую спецшколу. Парень и парень. Ева его особенно и не помнила. Но вот как-то его пригласили на новогодний огонек в старый класс. Он появился весь такой хмурый, чуть поправившийся. Взгляд исподлобья. Рассказал про новую школу, про увлечение музыкой, про компьютерные игры. Свои ребята на его фоне заметно померкли. Они были никакие, серые и скучные. Учились, мечтали быть банкирами и олигархами, мечтали уехать. А Антон стал другим. Словно его окунули в золотую краску, и теперь он сиял, переливаясь на солнце. Сам подошел к Еве, стал расспрашивать – чем занимается, что читает. Скривился, услышав «Гарри Поттера» и Коэльо.

– Ерунда все это, – припечатал Антон и засыпал ее названиями и авторами. По его словам выходило, что читать – это круто. Что последнее время это модно, что нельзя существовать, что надо жить. Что надо отмести окружающую их обыденность…

Это было почти год назад. Они стали встречаться весной, много гуляли, Ева брала у Антона книги и все пыталась его догнать, но ни в английском, ни в компьютерных играх у нее это не получалось. А он все ронял и ронял новые идеи, то одно его увлекало, то другое. И везде он добивался сногсшибательных результатов. Сейчас появился стимпанк, который ну никак уже не вписывался в ее жизнь. Но Антон так здорово о нем рассказывал, все было так интересно. Если она с ним, то и со стимпанком.

– Это что за барахолка? – спросила мама за вечерним чаем.

– Это стимпанк, – как можно независимей произнесла Ева, пряча нос в чашку.

– Панк… это хорошо, – поддакнул отец. – А ремень деда тебе зачем?

– Возврат в прошлое. – Таких красивых слов, как у других, у нее не было. Оставалось жалкое подобие. – Мы неправильно живем. Впереди нас ждет катастрофа. Мы уже не можем управлять электроникой, которая нас окружает. И если бы человечество в какой-то момент пошло по другому пути развития, все было бы гораздо лучше. Даже войны бы не было!

Родители переглянулись.

Слова, слова, вы где?

– Ну, ладно, – согласился отец. – Я не против изменений. А как вы это будете делать?

– С помощью машины времени.

Брови мамы дернулись, но она промолчала.

– Конечно, машина времени, – заторопился отец и опустил глаза.