Читать книгу Иван Царевич и Серый Волк - Елена Усачева, Елена Усачёва - Страница 4

Сами видите, что неспокойно было в Тридевятом царстве. Зато в Тридесятом – это рядом, вон, за забором через дорогу – тишь да гладь. Заглянем?

В Тридесятом царстве были такие же поля, леса и реки. Такие же толстые свиньи вповалку спали в лужах, а упитанные коровы бродили по лужайкам. И жил там Иван. Видный парень. Косая сажень в плечах. Поспать любил, а вот думать – не очень.

Больше всего на свете Иван хотел быть пожарным. Почему, спросите вы? А очень просто. Во-первых, это красиво. Каска медная, на солнце блестит… Стоит такой Иван – ладный молодец в каске – на каланче пожарной, смотрит на горизонт. А там дым столбом поднимается. Он сразу на телегу с бочкой воды и ну, лошадку погонять! Примчится на пожар, а там высокий трёхэтажный терем полыхает. Иван все шланги приспособит, пустит воду…

Но в руках у него будет не просто шланг, а брандспойт. В пожарном деле больше всего ему это слово нравилось. Вот вам и вторая причина, почему Иван хотел быть пожарным. Брандспойт – это такая специальная насадка на шланг. Нужна она, чтобы струя била мощнее и точно в нужное место. Ну, тут понятно. Потому что одно дело из шланга пожар тушить, а другое – из брандспойта!

Ещё Иван очень любил присваивать пожару категорию сложности. Вот представьте, стоит он около горящего дома и говорит:

– Присваиваю этому пожару третью категорию!

И огонь, подстраиваясь под сказанное, присаживается, становится поменьше.

Но лучше, конечно, присвоить пятую. Тогда всё полыхает, из окон валит чёрный дым, да треск стоит по всей улице. И, конечно же, кричат из терема: «Помогите!» Красивой девушке спасение нужно! Тут Иван храбро в дом вбегает, в самый последний момент подхватывает несчастную красавицу, и она в благодарность нежно целует его… целует его… да хотя бы в щёку! Романтика…

Но не бывало в Тридесятом царстве пожаров, потому что никто со спичками не баловался и костров в неположенном месте не разводил. Правил там царь-император. Он больше всего на свете любил принимать парады. И принимал их аж по три раза в день – перед едой.

Сам он в такие моменты сидел верхом на длинноногом, статном жеребце, а перед ним ратники стояли ровными рядами и по взмаху императорской сабли кричали: «Ура!» А потом все строем проходили перед правителем, чеканя шаг и горланя строевую песню.

Что хотя бы они там поют, хотите вы узнать? Да всё то же самое, что и тридцать три богатыря. У этих вояк одна песня на всех! Зато земля под их чеканным шагом так и дрожит.

И всё бы ничего, но всё это были лишь красивые фантазии. Никакого войска у императора не было. Как не было и жеребца статного. Сидел правитель на козлах – это такая штука, дрова помогает пилить – и командовал одним Иваном. Вот Иван-то и вышагивал перед государем туда-сюда. Ох и надоело же ему это занятие!

Когда император в очередной раз заголосил: «Ура!», Иван не выдержал.

– Ну что ты, ей-богу, как ребёнок, – произнёс он и ссадил императора с козел.

А император сам низенький такой, смешной. Губы у него по-детски задрожали, и он завизжал:

– А ну, служить!

– Я лучше тушить пойду, – сказал Иван.

– А кто служить будет? – погрозил кулаком император.

– А кто тушить будет? – парировал Иван.

Император не унимался:

– А служить?

Но ведь Иван тоже был упрям:

– А тушить?

Так они и спорили каждый день.

– А служить?

– А тушить?

– А служить?!

– А тушить?!

Наконец надоело это царю-императору – страшно сказать как.

– А ну-ка, вон из царства! – взревел он.

– И пойду! – не стал спорить Иван.

Вот так он и попал в царство Тридевятое. Ой, нет, ещё не попал. С императором они до вечера в парады игрались, так что решил Иван на ночь глядя не идти никуда, а в дорогу отправиться уже утром. Разумное это было решение, ведь ночью нужно спать. Вот вы ночью спите? То-то же! И все вокруг спят. И даже цари.

Наш-то Царь в Тридевятом царстве уже храпел вовсю. А чего не храпеть-то? Кровать удобная, подушка мягкая, одеяло тёплое, корона – на тумбочке, рядышком. Но тут послышался жуткий скрип, и Царь подпрыгнул на кровати. Затем вроде успокоилось всё, и подумал государь, что почудилось ему. Как вдруг…

Бабах!

Из-за страшного грохота завернулся Царь в одеяло и прошептал дрожащим голосом:

– Кто там?

На самом деле это коварный Министр нашёл в коридоре самую скрипучую половицу и теперь по ней ходил и даже прыгал. В перерывах подходил к двери в царскую опочивальню и слушал, как там Царь – сильно ли испугался?

А Царь, конечно, испугался, да ещё как!

На ватных ногах правитель подошёл к двери, выглянул в коридор. Никого…

А там и не могло никого быть, потому что Министр уже на кухню убежал. Открыл он там печную заслонку, устроился подле неё и подготовил прут железный да пилу ручную. И давай водить по пиле прутом – ну, скрипач прямо! Звук от «поющей» пилы и так-то воющий, а когда он в дымоходах сто раз отразился, то чистое привидение получилось.

Царь в своей опочивальне опустился на колени возле печки, приоткрыл заслонку. А оттуда: «У-у-у-у!» Жуть!

Тут уж Царь не на шутку всполошился и отпрянул к окну. Но и на улице что-то происходило.

Тарах-барах! БУХ! БАХ!

Это Министр поднялся на чердак, выбрался на крышу и стал бросать в водосточный жёлоб камешки – их он принёс с собой целую корзину.

Царь от ужаса полез прямо в зёв печки, но там уже новая беда – словно кто-то тяжело дышит в дымоходе и скрипит страшно.

А это всё Министр не унимался – вернулся в кухню, надул шарик и стал скрипеть пальцами по его резиновому боку. Бр-р-р, неприятный это звук!

Глаз у Царя задёргался.

А тут ещё шарик из рук Министра вырвался и нырнул в печку. С писком он вылетел из очага в царской опочивальне. Царь в панике заметался по комнате, хотел под одеяло спрятаться, но тут из-за кровати по стене поднялась чёрная Тень.

– Бу! – сказала она.

Этого было достаточно, чтобы страдалец брякнулся на пол около кровати без чувств. Словом, ночка выдалась у Царя тяжёлая.