Читать книгу Тайны снов. Откровение - Elena Vladi - Страница 7

Мне иногда снятся необычные цветные сны, как и многим людям. Не помню, чтобы снились когда-нибудь черно-белые сны. По мнению некоторых специалистов, всего лишь около 12 процентов зрячих людей видят только черно-белые сны, остальной процент видит сны в цвете; по мнению же других специалистов, больший процент видит черно-белые сны.

Начну с того, что я самый что ни на есть обычный человек. Не обладаю неординарными экстрасенсорными способностями, никогда не увлекалась магией, эзотерикой, астрологией, нумерологией и прочим, в общем, всегда относилась к этому и отношусь с некой холодностью. С детства меня не увлекала мистика и фильмы в этом жанре, а так же фантастика. Предпочитаю комедии, детективы, фильмы про Великую Отечественную, советские мелодрамы. Кроме того, в школьные годы не любила писать сочинения – с фантазией у меня как-то не очень легко ладилось, больше нравилось писать диктанты и изложения. Все это перечислила потому, чтобы читатель понял, что меня ничто не связывает с мистикой, эзотерикой и тому подобным, а также фантастикой. Вот только сны мне снятся, как говорится, нарочно не придумаешь. Бытует такое мнение, что о чем думаешь, то и снится. Но в моих снах, бывает, я вижу такие явления, предметы и испытываю, бывает, такие ощущения, которые никогда в жизни не видела, не знала, не слышала и не испытывала.

В Советском Союзе не приветствовались разного рода религии и разговоры на подобные темы. Большинство граждан считались атеистами, и моя мама не была исключением. И все же люди захаживали в церковь, и иногда среди близких людей беседы на религиозные темы возникали, но были очень короткими и максимально сдержанными. Мы с мамой разговаривали на разные темы, не обходили стороной и философские рассуждения.

Так вот, как я уже говорила, моя мама была атеистом, я же, наоборот, всегда в подобных беседах утверждала, что не может бессмысленно человек родиться, бессмысленно жить и затем так же бессмысленно умереть. Даже в существовании каждой букашки, каждой травинки и каждого листочка есть смысл и он более глубокий, чем мы можем себе представить. В ходе наших разговоров и наших рассуждений мама часто удивлялась и задавалась одним и тем же вопросом: «А может ты, доченька, и права? Может и есть что-то после смерти? – и всегда, улыбаясь, добавляла: – Когда я умру, то обязательно приду к тебе во сне и все тебе расскажу. Обещаю». Незадолго до маминой смерти я заметила, что ее атеизм как-то стал рассеиваться. Она все чаще стала рассказывать мне о невероятных вещах, которые тогда начали происходить в ее жизни, которым она никак не могла найти объяснений и которые она называла не иначе как чудо. Мамы не стало внезапно, хотя ничем она не болела.

После ее ухода из жизни, спустя сорок дней мама пришла ко мне во сне, как и обещала, и поведала мне о том, что она не умерла, что она живая и еще о том, что после смерти человек переходит в следующее параллельное измерение. Про параллельное измерение сейчас все слышали, все знают. А тогда я впервые об этом узнала от мамы.

***

Однажды во сне я увидела очень темное, тускло освещенное, длинное, как коридор, помещение. В этом помещении было довольно зябко. Там сновали люди в потрепанных нечистых одеждах, вид у этих людей был очень изнуренный. Они перевозили большие, нагруженные чем-то до предела, очень тяжелые телеги. Это все напоминало что-то вроде овощного склада и складских работников. В этом темном и холодном коридоре я встретила маму в не менее странном виде, поскольку на голове у нее было надето что-то наподобие шапки, напоминающей по виду вилок капусты. Как только мама подошла ко мне, я удивленно у нее спросила: «Мама, что ты тут делаешь и что такое у тебя на голове?» На что мама коротко мне ответила: «Ты знаешь, дочка, свои ошибки, совершенные при жизни, рано или поздно все равно придется каждому исправлять. Иди», – сказала она мне. Я повернулась, чтобы идти, и проснулась, а в душе почувствовала горечь и сильное переживание за маму.

Спустя некоторое время мама снова мне приснилась. Целиком сон не запомнился, запомнились лишь мамины слова в конце сна и эмоции, которые я испытывала перед тем, как проснуться. Она говорила: «Очень мало любви на Земле, любите, люди, любите друг друга, любите, иначе вы все исчезнете за бессмысленностью и ненадобностью. Любите, любите, любите…» Последние слова она говорила, исчезая, как бы растворяясь в дымке. Я слезно просила маму не уходить, побыть еще со мной хотя бы немного, говорила ей о том, что невероятно сильно по ней скучаю, что мне очень ее не хватает, что я ее люблю, что она мне очень дорога и очень нужна. Но мама будто не слышала моей мольбы – она продолжала таять в дымке, повторяя только: «… любите, любите, люди, друг друга, любите…» Мама произносила эти слова так, как будто взывала, просила, умоляла, призывала. Они звучали словно умоляющий крик ее души. В ее словах имелась в виду духовная любовь, не телесная. Я проснулась с мокрыми от слез глазами, мне было не по себе. Только сейчас осознаю, что тогда я лишь поверхностно понимала значение слов, которые говорила мама. Спустя время я увидела много нового для себя в своих снах и поняла насколько важно то, что она говорила про любовь.

Интересен тот факт, что сны имели логическую последовательность, каждый сон был как отдельный элемент мозаики. За несколько лет сновидений сложилась полная мозаичная картина. Поэтому спешу поделиться с читателем, донести увиденное как можно бережнее, сохранив важность и суть из моих снов.

***

Некогда необычный момент, произошедший в моей жизни, очень удивил меня. Опять-таки на сороковой день после кончины моей любимой бабушки я видела сон.

Во сне скоро темнело, темно-синий сумеречный туман, сгущаясь все сильнее и сильнее, окутывал меня со всех сторон. Было холодно. Ощущение жуткого страха и холода усиливалось с каждой секундой времени. Я не могла сдвинуться с места, все мое тело словно оцепенело, от жути даже не хотелось крикнуть. Вдруг, где-то вдалеке, сквозь темный густой туман, мое зрение мало-помалу начало различать проявление изначально едва заметных очертаний маленького силуэта. Образ становился виден все отчетливее по мере его приближения ко мне и уже напоминал женскую фигурку. Вглядываясь в силуэт, я чувствовала, что страх понемногу стал отступать. В приближающейся маленькой женской фигурке я узнала свою бабушку, радость охватила меня, и страх исчез полностью. «Бабулечка, ты же умерла?» – как бы вопрошая и в то же время уточняя, сказала я. На что она ответила мне: «Нет, я живая, я не умерла». И в этот момент я проснулась. Мне все еще было холодно, но всего лишь какое-то непродолжительное время – буквально несколько секунд. С каждой уходящей секундой я чувствовала, что мне становится все теплее и теплее, в течение примерно тридцать секунд ощущение холода окончательно прошло.

Накануне я думала о том, что нужно сходить в косметологию, удалить маленькую папиллому с мизинца руки. Каково же было мое удивление, когда на утро после этого сна я обнаружила, что шипица исчезла, не оставив никакого следа, даже маленького шрамика не осталось, абсолютно чистый мизинец!

Я всегда вспоминаю о своей бабушке с любовью, нежностью, улыбкой и грустью одновременно. Воспоминания о ней пропитаны запахом бабушкиных пирожков, самых вкусных на свете, который будил меня по утрам. Я скучаю по ее теплым рукам, по ее доброму, любящему и все понимающему голосу. От нее всегда пахло супчиком, выпечкой и молоком.

Вспоминая бабушку, всегда вспоминается счастливое и беззаботное детство. Помню, как зимой мы с ней, шутя и весело смеясь, катали друг друга по переменке на санках, сделанных дедушкиными руками. Как провожала меня каждое утро в школу, а затем встречала. Как учила со мной уроки. Это она научила меня учиться. Как ни свет ни заря она вставала и топила печь, чтобы накормить меня свежеприготовленным завтраком перед школой. Она была моим ангелом-хранителем и хранительницей тепла, чистоты и уюта в нашем отчем доме. Она никогда не уставала молиться за нас о нашем здоровье и благополучии, перечисляя всех нас по именам. Мы любили с ней читать книги, смотреть фильмоскоп, петь песни и вязать, она учила меня прясть пряжу. Вечерами каждый раз я вновь и вновь просила бабушку рассказать мне о ее детстве, юности, войне, которую она пережила, хотя каждый ее рассказ помнила наизусть. Нам с ней некогда было скучать и вдвоем нам никогда не бывало скучно. Любовь бабушки такая же необъятная, как и ее большое доброе и заботливое сердце. Она всегда пожалеет, поможет и успокоит. Бабушки радуются нашим успехам, грустят вместе с нами. Они очень любят заботиться о своих внуках, печь им блинчики, пирожки, оладушки и вязать теплые носочки и варежки к зиме. Бабушки ни за что не хотят сидеть сложа руки, несмотря на то, что всю жизнь много работали и воспитывали своих детей. Всю свою любовь и все силы они всегда отдавали своим любимым детям и любимым внукам.

В этой книге изложены только те сны, в которых для меня стиралась грань между реальностью и нереальностью. Чувство действительности происходящего во снах было настолько сильным, что, проснувшись, еще некоторое время приходилось осознавать, что это только сон, судя по факту нахождения своего тела в постели. Все испытываемые в этих снах ощущения невероятно реалистичны. Эти реалистичные ощущения действительности происходящего охватывают все тело снаружи и наполняют его изнутри, они видимые, обоняемые и осязаемые.

Иногда мне снятся сны как будто в два уровня – сон внутри сна и сны, являющиеся продолжением других снов. Бывает, вижу сны с повторами, то есть во сне четко понимаю, что этот сон я просматриваю уже второй или даже третий раз. Повторы обычно бывают тех снов, которые мне не очень понравились; жаль, что повторы почти не случаются полюбившихся снов. Порой в некоторых снах бывало, будто выхожу вглубь, куда-то за пределы сна, четко это понимая, потому что чувствую изменение силы гравитации. Изменения гравитационной силы странным образом зависят от моего управления собственным дыханием. Очень-очень медленное и очень-очень плавное дыхание будто делает тело легче, поле гравитации вокруг словно слабеет и тело поднимает ввысь, что от страха немного захватывает дух. Поэтому сны, дающие такие ощущения, называю самыми глубокими.