Читать книгу Она - Елена Владимировна Бочкова - Страница 6

Второй курс я тоже закончила на отлично. И, несмотря на наши отношения, я должна была съездить к родителям на каникулы. Антон обижался и протестовал, но обещал дождаться. Не знаю, насколько обогатились в то лето наши сотовые операторы и интернет-провайдеры, но перезванивались и переписывались мы с ним по несколько раз на день.

Мои родители восприняли наши отношения в штыки. Мама, как только увидела его фото, сразу начала чтение нравоучительных лекций:

– Элина, о чём ты вообще думаешь! – поучала она меня своим менторским тоном. – Тебе ещё три года учиться! Три года! Элина! Три!

– И что, мама! – возражала я. – Я же закончила год на отлично. Он мне абсолютно не мешает, даже помогает, если нужно.

– Не знаю, дочка, у него же ветер в голове! Мотоциклы эти… Не могла кого-то другого что ли найти? И ещё… Что это? – она приблизила пальцами его фото на экране телефона. – Это что ещё на шее у него? Татуировка? О Господи! Элина!

– Да, небольшая… Ну что тут такого? Больше их нигде у него нет.

– Что-о-о? – мама округляет свои итак большие глаза. – Элина, что ты хочешь этим сказать? Вы… ты… спала уже с ним? – и мама тяжело опускается в кресло. – Не хватало мне ещё, чтобы ты нам с папой ребёнка в подоле принесла! Элина! Ну как можно быть такой безрассудной, дочка! Ну как же! Ты ж постоянно нам говорила, что замуж не хочешь и отношения – это не для тебя? Разве, нет? Зачем мы тебя отпустили так далеко?!

– Мама! – возмущаюсь я. – Нет… Как ты могла… Нет, мама, нет… Я ещё девушка…ну если ты подумала о чём-то таком… – и от смущения я заливаюсь краской.

– Сколько вы встречаетесь? – спрашивает она.

– С февраля. – и начинаю загибать пальцы. – Пять месяцев выходит…

– И ты хочешь сказать, что между вами ничего…

– Мама, нет! – перебиваю я её. – Во-первых, у меня есть голова на плечах, а, во-вторых, Антон не такой! – защищаю я его перед матерью. – И, в-третьих, своими гормонами вполне можно управлять.

– Не такой, не такой… – ворчит мать. – Все они такие, одинаковые…

Она мне всё равно не верит и тащит на приём к гинекологу, но, удостоверившись, что я всё-таки ещё девочка, немного успокаивается, но продолжает упорно считать, что Антон мне не пара и ничего хорошего с ним ждать не стоит. Папа, явный подкаблучник матери, сразу становится на её сторону.

Через день она снова приходит ко мне в комнату поговорить.

– Элина! – восклицает она. – А что это за компания, в которой ты крутишься? Что это за девицы с синими волосами и прочими прелестями? Что это за парни с татуированными руками, у которых даже кожи не видно?!

Откладываю книжку, которую только что читала и таращусь на неё.

– Мама, откуда ты… – и тут до меня доходит, что она брала без спроса мой телефон и смотрела все фотографии. – Ты зачем телефон взяла? Я тебе не разрешала, мама! Это же личное! – возмущаюсь я.

– Нет, Элин, такое твоё личное и моё личное… наше… с твоим папой личное. – не унимается мать. – Как ты вообще туда попала? Что у тебя с ними может быть общего? Элина, что? – сыплет вопросами она.

– Мам, да нет у меня с ними ничего общего! – парирую я. – Антон дружит с мальчиками. Я с ним. И всё, мам.

Мама тяжело опускается на диван.

– Опять этот Антон… – она закатывает глаза. – Элина, ну как так!? А, дочка!? Ты же иначе воспитана, ты другая, Элина! – активно жестикулирует мать. – Что ты в нём нашла?

– Мама! Он хороший человек! Ну хватит уже, а? – борюсь с ней я. – Никто меня не испортит, поверь. Ты же знаешь, что я не курю. И не закурила, хотя многие там курят и не только сигареты, а что посильнее. И не пью, мам. – пытаюсь хоть как-то её успокоить.

– Элина, всё может быть! Да ты хоть знаешь, где он сейчас в данный момент!? – спрашивает она.

– В данный момент, конечно, нет. Но мы часто перезваниваемся и переписываемся.

Мама встаёт и говорит:

– Вот, пока ты тут сидишь за тысячи километров от него, он, небось, очередную девку возит на своём мотоцикле! И потом не говори, что я тебя не предупреждала! – бросает она и уходит, хлопнув за собой дверью.

Я верю Антону, но, когда близкие люди тебе капают и капают на мозги, внушают и внушают что-то, ты невольно начинаешь что-то подозревать и выдумывать чёрт знает что. А вдруг мама права? Вдруг я наивная дура? И всё это просто слова, которыми он меня всегда успокаивал?

Когда она ушла, я сразу же решила ему позвонить и от прилива эмоций и дурацких мыслей совершенно забыла, что между нашими городами семь часов разницы. На часах был почти полдень, когда я нажала кнопку вызова.

– Ли-ин… – слышу в трубке сонный голос Антона. – Что случилось? Почему ты так рано звонишь?

Я мысленно отнимаю семь часов и понимаю, что у него сейчас около пяти утра.

– Ой, Антон… – смущаюсь немного я. – Извини, я забыла про время… Совсем… Давай потом перезвоню… – неуверенно бормочу я.

– Нет, нет, нет… – он останавливает меня. – Раз позвонила, рассказывай, что произошло. Ли-ин, не вешай трубку. – просит он уже практически бодрым голосом.

– Где ты вчера вечером был? – спрашиваю я и немного стыжусь своего вопроса.

– За книжками сидел. – говорит сразу он, не задумываясь.

– За книжками?

– А что ты так удивляешься? – смеётся Антон. – Решил оба языка, наконец, подтянуть, пока время есть. Скачал самоучители и видеолекции и уснул за столом.

– Ясно… Ты катаешься? – осторожно спрашиваю я.

– Ли-ин, что за странные вопросы?! – удивлённо спрашивает он. – Катаюсь.

– С ребятами?

– Да разъехались почти все. Макс до предков уехал до конца каникул. Другие парни тоже. Вася иногда приходит, с ним и гоняем. Ли-ин, ты что ревнуешь или подозреваешь меня в чём-то?

– Мама меня накручивает… – признаюсь я и вздыхаю. – И я, не знаю почему, начинаю себе что-то придумывать…

– Лина-а-а, мы же с тобой об этом уже говорили не раз… И моя матушка говорит всякую дребедень. Это наша жизнь, Лин, понимаешь? Включи камеру! – просит он и сам делает тоже самое.

– Видно? – спрашиваю я, нажав кнопку на экране со значком камеры. – Или к окну подойти?

– Да, очень хорошо видно! Ли-ин, не молчи!

– Не молчу.

– Ну чего ты боишься опять?

Антон такой смешной: невыспавшийся с взъерошенными волосами, но такой невозможно милый, что так и хочется прикоснуться к нему через экран и поцеловать.

– Ну-у… – тяну я. – Понимаешь, для меня, по сути, это первые отношения, и я не хочу их растрачивать на что-то несерьёзное… Поэтому, если я тебе в тягость сейчас, пока нахожусь здесь, и тебе нужна свобода, я всё пойму и…

– Лина! – он обрывает меня. – Ты такого мнения обо мне? Как ты вообще себе такое вообразила!

– Когда я уезжала в конце июня, Антон, ты ворчал. Разве, не было этого? – спрашиваю я.

– Было, помню. И это моя оплошность, Лин. Я же живу с родителями, они всегда рядом. Но потом я поставил себя на твоё место и понял, что был не прав. Я признаю это. Что ещё?

– Расстояние…

– Ли-ин, ну ты же не на год уехала или больше! И месяц к тому же уже прошёл. И нам полезно будет.

– В смысле полезно? – удивляюсь я.

– Потому, что я по тебе соскучился! – говорит он и улыбается. – До невозможности! Вот была бы такая технология, чтобы через экран можно было бы обнять человека… и поцеловать… – размышляет вслух он.

– И я скучаю…

– Ли-ин, пожалуйста, не выдумывай себе ничего лишнего и верь мне… Или, может, мне камеру на себя повесить, чтобы ты не сомневалась?! А то и я тебе начну спрашивать, что ты по вечерам делаешь?

– И спрашивай! – дразню его я.

– И что же ты делаешь по вечерам, Лин?

– Книжки читаю. Всё очень однообразно.

– И никуда не ходишь?

– Да не с кем мне куда-то ходить. С бывшими одноклассниками я не общаюсь уже давно, а с дворовыми друзьями наши интересы давно разошлись. Так что, я просто книжный червяк… – и прыскаю от смеха.

– Ли-ин… – протягивает он. – Мама тебя до слёз не доводит?

– Нет… – отвечаю я, хотя пару раз уже такое было.

– Точно? – переспрашивает Антон.

– Да. – лгу я. – Всё нормально. А что?

– Да ничего. Ты у меня любительница поплакать, хлебом не корми. – и он смеётся.

– Чего! Кто я?! – возмущаюсь я и угрожаю ему через экран кулаком.

– Лина… Лина… – он уже задыхается от смеха. – Знаешь, кто ты? Ты… ты домашний плакунчик!

– Как ты сказал? Кто я? Антон?! Как ты меня обозвал?

– Ты домашний плакунчик, Лина! Мне в детстве родители читали сказку про лесного плакунчика. А ты тоже плакунчик, но только домашний!

– Не помню я таких сказок! Мне такого не читали! – возмущаюсь я.

– Вот приедешь, я тебе прочитаю лично! – дразнит меня Антон.

– А я сейчас тогда возьму и просто брошу трубку! – предупреждаю я, но мне самой становится смешно, и я начинаю хохотать.

Перед отъездом мама снова пришла мне промывать мозги.

– Мам, ну только не надо опять о том же! – говорю ей я, как только она заходит ко мне.

– Элина, дочка, мы с папой столько вложили в тебя и не хотим потерять.

– Вы меня не теряете. – сухо отвечаю я.

– Элина! Ну какое будущее тебя ждёт! Ты далеко от нас, а вдруг что случится?! – всплескивает она руками.

– Мам, да ничего плохого не случится! Я взрослый человек! Хоть вы и не хотите этого признавать, всё измеряя своими мерками.

– Вдруг ты, не дай Бог, забеременеешь и…

Я перебиваю её, закатывая глаза.

– Мама! Да хватит уже! Я же не наивная дурочка, в конце концов! И не бросаюсь в омут с головой, чтобы забыть обо всём на свете! Ну что ж это такое, мама! Почему ты меня пилишь и пилишь! – негодую я. – Я одно понять не могу, почему девушки воспринимаются часто эдакими простушками, которых можно на раз соблазнить и выкинуть!

– Элин… – она садится на диван и приглашает меня сесть рядом. – Выслушай меня.

– Хорошо, мам. Слушаю. – облокачиваюсь на спинку дивана и обхватываю руками колени.

– Элин, в общем… – голос мамы слегка дрожит. – Когда… когда я училась на первом курсе, я познакомилась с мальчиком с 3 курса и между нами вспыхнуло чувство. И… я…

– И что ты?

– И я… я… забеременела… – выдыхает она.

Я поворачиваю голову и удивленно смотрю на маму. Ясно теперь, откуда у неё в голове подобные мысли. Но она сидит с непроницаемым лицом и продолжает:

– И он меня бросил, Элина… Бросил, не задумываясь. Мне тогда вообще показалось, что всё, это конец! Конец всего! А мама моя, когда узнала, заставила сделать аборт и перевестись в другое учебное заведение. Ты не представляешь, как мне было тогда больно, очень больно, дочка! – я вижу, как глаза матери наполняются слезами.

– Мама! – обнимаю её. – Но почему ты думаешь, что со мной должно произойти тоже самое!? Мы же разные люди! Разное время и разные обстоятельства! Сколько тебе лет тогда было? – спрашиваю её, а в голове у меня так и крутится фраза «по себе людей не судят!», но озвучивать её в данной ситуации просто неприемлемо.

– Семнадцать… – она вытирает слёзы и отстраняется от меня, вернув свою непроницаемость.

– Мам, а мне двадцатый год пошёл уже, если что.

– Элина, ты не понимаешь, через что я прошла! И, если с тобой что-то подобное случится, это будет так больно, что не представляешь, как. И мне потом будет больно вдвойне от того, что не уберегла тебя. – говорит она. – Одумайся, пока не поздно! Давай переведёшься учиться поближе и выкинешь это всё из головы! Элина?

– Мам! «Это»? – раздражаюсь я на её слова. – Это не просто «это», мама! Это человек, который меня понимает и принимает такой, какая я есть. Я сто раз подумаю прежде, чем что-то сделать. – уверяю её я. – Мне с ним спокойно и удобно, понимаешь, мам, удобно! А не то, что я бросилась в омут страстей и потеряла голову. Нет у меня такого. Я не такая, как ты!

Последние слова её явно задевают, она встаёт и, уходя, бросает мне:

– Элина, что ж, выбор за тобой! Раз взрослая, значит, готовься отвечать сама за свои поступки.

– Вот и отвечу! – злюсь и кричу вслед ей.

И в конце августа, когда, я, рыдая, уезжала от родителей обратно на учёбу, то уже знала, что к ним я вернусь совсем нескоро.