Читать книгу Эллирея - Елена Владимировна Литвинова - Страница 3

Двадцать золотых королевских драконов – самых полновесных и магически защищённых монет Ритании – для сироты это была огромная сумма. Нанятому учителю я платила три золотых дракона в год, от налогов, как королевская сирота, я была освобождена. На одежду и питание мне хватало из доходов лавки. Мой дядя, несмотря на мой поступок, не прервал со мной деловых отношений, и редкие товары продолжали поступать в мою лавку.

С учителем эльвинского мне так же очень повезло. Им я выбрала себе одного из постоянных покупателей – сухонького старичка, который, в силу возраста, уже не мог преподавать в нашей школе для богатых и "новых" аристократов, но частные уроки у него брали несколько отпрысков благородных и не очень семейств.

Сначала магистр Леогаст не хотел брать в ученицы девчонку, да ещё и сироту. Но сначала три золотых дракона, которые были показаны, а затем мой впитывающий, как губка Изумрудных морей, разум, заинтересовали старого прохиндея, и мы с удовольствием занимались не только эльвинским языком, но и историей Ритании и Вольвгандта, а так же географией и литературой.

Я, конечно же, не могла сравниться по своему уровню образования с представителями знатных семейств, обучающихся в школе, но и не осталась безграмотной девицей, одной из многих в нашей славной стране. Образование и государственная служба были прерогативой мужчин, наш король и его советники видели задачей женщины – ведение домашнего хозяйства и рождение детей. Мама мне рассказывала, что в Эльвинии она закончила Академию, и в стране было много женщин – докторов, женщин – учителей, и даже одна из фавориток эльвинского короля стала советницей. Но представить себе такое в Ритании было невозможно.

Только спустя годы я понимаю, как было тяжело моей матери освоиться в патриархальном обществе и не сдаться: мама вела два комитета – помощи неизлечимо больным и помощи бедным семьям. Её в городе знали многие, поэтому было странно, что когда её убивали, не оказалось ни одного свидетеля! А ведь был день, когда на улицах полно народа. Тело мамы нашли за углом нашего дома. Её голова была отрезана. Сумочка была при ней, в которой ещё оставалось несколько серебряных волков – монеты, заимствованной у наших соседей – вольвгандцев.

Так прошло ещё пару лет, а в шестнадцать моя судьба опять поменялась: в размеренную жизнь вернулся друг детства – Эдан! Когда он зашёл в лавку, я сначала не узнала в высоком светловолосом юноше своего друга по детским играм. Но его слова заставили моё сердце сжаться, а меня выскочить из-за прилавка и заключить парня в объятья:

– Здравствуй, Эль!

– Где ты пропадал столько времени?

– Мы уехали в Риттенбург. Отцу там предложили хорошее место. А сейчас я и мама вернулись.

– Извини, я не смогу сейчас долго с тобой разговаривать, много покупателей, а продавец заболел. Давай вечером встретимся?

– Эль, вечером у меня дела, когда выздоровеет твой продавец?

– Обещал, что выйдет завтра!

– Тогда, до завтра, моя Эль!

Я так обрадовалась своему старому другу, что не могла усидеть на месте, не выучила неправильные эльвинские глаголы, заданные мне магистром Леокастом, а всю ночь проворочалась в постели

Но на завтра мой продавец не вышел, и Эдан тоже не объявился. Я вечером прогулялась мимо их прежнего дома, но во дворе играли дети, незнакомая женщина позвала их ужинать. Я расстроилась, опять провела бессонную ночь. Детские воспоминания захватили меня, я вспомнила маму, отца, разрыдалась, уснув только под утро.

Почти проспав время открытия лавки, я прибежала туда и увидела двух мужчин, ожидающих меня: продавца и Эдана. За последние два года этот день запомнился мне, как один из счастливейших: мы гуляли по городу, заглянули в несколько лавочек и маленькую кофейню. Потом сидели на краю фонтана площади Согласия и кормили голубей. А ещё много разговаривали.

Эдан рассказывал о жизни в столице, о школе, в которой учился, об отце, который решил бросить мать ради более молодой девицы, а сейчас затеял развод. Мать его решила вернуться  в родной город, а Эдан отправился вместе с ней, отказавшись от блистательной карьеры, которую ему мог предложить отец, и которую сделать ему позволяло обучение в Высшей школе Ритании, находящейся под протекцией правящей семьи.

Я рассказывала о смерти отца, королевском опекунстве, своём обучении у Леокаста, работе в лавке. Мы гуляли и разговаривали, разговаривали и смеялись. Эдан проводил меня до дверей, когда уже солнце стало исчезать за крышами домов.

– Спокойной ночи, Эль… – он наклонился… и поцеловал меня! Я до сих пор помню этот поцелуй – нежный и лёгкий, как лепесток розы. Потом Эдан ушёл, а я всё стояла и смотрела на него: на его широкие плечи и развевающийся плащ.

Следующие три месяца моей жизни запомнились непрерывным ожиданием встреч с Эданом, букетиками полевых цветов, которые продавали старушки на углах по медяшке за штуку, нашими поцелуями, когда мы оказывались одни, и руганью Леогаста:

– Эллирея, ты опять не выучила задание, где твоя голова? – разорялся магистр, пока я вспоминала прогулки под лунами с Эданом. – Ты выучила королей Вольвгандта? Что ты запомнила про их традиции?

– Учитель, ну скажите мне, зачем мне нужны эти варварские традиции оборотней? Я там жить никогда не собираюсь! Лучше расскажите ещё раз про эльвинов, мама мне иногда рассказывала легенды о прекрасных и мудрых существах, которые могут жить очень долго, почти вечность!

– Об эльвинах ты и сама можешь прочитать в трактате Болеслава Морехода. У него полное изложение эльвинских легенд, – сдавался магистр, – хотя насчёт Вольвгандта ты не права – это наши ближайшие соседи, во многих гражданах Ритании течёт волчья кровь, и ещё неизвестно, куда нас всех может занести судьба!

– Читать? Мне сейчас не до того! Лучше расскажите сами, учитель…

И магистр начинал своё повествование об эльвинской принцессе Айлинэль и её брате Фромезине, о злом драконе и золотых яблоках, и многом другом, что казалось мне сказочным и волшебным. Такой сказочной и волшебной становилась моя мама, когда с годами стёрся из памяти её реальный образ.

Однажды, гуляя по берегу небольшого ручья, протекающего невдалеке от городской окраины, мы с Эданом начали опять с поцелуев. Как-то незаметно для себя я очутилась лежащей на плаще с задранным вверх подолом, а рука Эдана вовсю хозяйничала в том месте, о котором порядочным девушкам  говорить стыдно.

– Эдан, остановись, прошу тебя! Не нужно! – задыхаясь от непонятных эмоций прошептала я.

– Эль, ну давай! Никто не увидит! – дыхание его было частым, руки сильными и ловкими, а глаза туманились от желания.

– Нет, Эдан! Хватит! – я пыталась сопротивляться, но он хватал меня за руки и прижимал к земле, раздвигая мои ноги.

Я испугалась, ведь не очень многое, что мне запомнилось из разговоров мамы, было то, что девушка не должна терять свою честь до свадьбы, ведь последствий такого поступка может быть множество: нежелательная беременность и путь в королевские весёлые дома я запомнила на всю жизнь. Таких женщин, совершивших эту роковую ошибку, сама мама называла "бедняжечки", и, конечно, помогала, вместе со своим дамским комитетом. Но выражение её лица при этих словах я тоже запомнила на всю жизнь!

Передо мною встало, как наяву, мамино лицо. "Бедняжечка", – проговорила она, а я собралась духом и резко вырвалась из объятий Эдана. Я быстро стряхнула с платья мусор, поправила лиф и, не оглядываясь, помчалась домой. Эдан не стал меня догонять, прокричав: "Эль, ты куда?" Забежав в дом, я закрыла входную дверь на все замки, набрала полную ванную горячей воду, и, прямо в платье, залезла в неё. Мои руки тряслись, зубы стучали, хотя на улице было очень тепло, я всё не могла никак успокоится.

Я думала о том, что если бы не видение мамы, я могла совершить страшную ошибку, отдавшись Эдану. Я считала, что люблю его, но не была уверена в его чувствах ко мне. Эдан – красивый светловолосый молодой мужчина с прекрасными серыми глазами, на два года старше меня, на него оглядываются все женщины от шести до шестидесяти! И я, худая плоская пигалица шестнадцати лет от роду, одна красота – синие глаза, даже волосы у меня были непонятного бело-жёлтого цвета, который терялся на фоне платиновых красавиц – аристократок Эльвинии и Ритании, и рыжеволосых вольвганок, сверкающих своими космами, как маленькие солнца!

Дело даже было не во внешности или ошибке, которую я боялась совершить, поддавшись своим чувствам. Я боялась того нового, что даст мне взрослая жизнь, тех перемен, которые она принесёт!

На следующий день Эдан опять зашёл ко мне в лавку с неизменным букетиком и приглашением погулять. Я ему отказала. А потом всю ночь ревела в подушку, оплакивая то, что отталкиваю от себя единственного, бывшего для меня родным, человека. Но на следующий день опять отказала ему. Вечером он дожидался меня у дома магистра, я сделала вид, как будто не замечаю его, и быстрым шагом пробежала мимо. А с утра я встетила Эдана у своей двери.

– Эдан, ты пугаешь меня. Извини, но я не хочу тебя пока видеть.

– А ты жестокая, Эль!

Я? Жестокая? Я была удивлена этими словам друга детства, но выяснять отношения с ним не стала ни в этот день, и не в другой. Каждую ночь я обливалась слезами, а днём старалась сделать вид, что Эдана для меня не существует. Но моя неприступность, видимо, ещё сильнее разожгла азарт в крови молодого мужчины, и он ещё активнее взялся за ухаживания. То под моим окном объявится менестрель, то после работы в лавке меня ждёт коляска, запряжённая белоснежной лошадью.

И я решилась на разговор.

– Эдан, ты понимаешь, что поторопил события? Я не против близости с тобой, но я хочу, чтобы всё было правильно: сначала свадьба, затем постель, – я не знаю, откуда я взяла смелость сказать такое мужчине, я, скорее всего, воспринимала Эдана как родственника, которых у меня не осталось, поэтому и прозвучала эта фраза.

– Эль, неужели ты могла подумать, что я просто озабоченный придурок, который готов затащить тебя в постель ради интереса? Нет, дорогая, – он нежно обнял меня и прижал к груди, – просто так ты не отделаешься! Завтра приду тебя сватать!

– Правда?

– Правда! – он чмокнул меня в нос, – а сейчас иди занимайся, магистр уже заждался!

Я действительно опаздывала, и Леогаст высунулся из своей двери, дожидаясь меня.

Наш урок Леогаст начал с допроса:

– Это с кем же ты там прилюдно обнималась, Эль? Ну и молодёжь пошла! Ни какого почтения к добродетелям, завещенным Старцами!

– Извините, магистр, но, по-моему, это не ваше дело. А вообще-то, это мой жених! Он завтра придёт ко мне свататься!

– Жених? Как интересно! А его, случайно, не Эдан зовут?

– Да, а вы его знаете?

– Его самого – нет. А вот с его отцом был знаком. Он же полукровка!

– Нет, учитель, вы ошибаетесь! Полукровка – это отец Эдана, а его мать человек. В нём на четверть волчьей крови!

– Может быть, может быть…

– А почему вы спрашиваете?

– Видишь ли, Эль, один из моих учеников, сын высокопоставленного человека на службе у короля, рассказал мне некоторые дворцовые сплетни. Мать Эдана как-то связана со скандалом, в результате которого из Ритании выслали посла Эльвинии и посадили в казематы одного из королевских советников. Поэтому отец твоего… мгм… жениха и разводится с ней!

– Это неправда, учитель! Мне Эдан рассказывал, что его отец при дворе встретил молодую оборотницу и влюбился в неё! Поменьше верьте сплетникам, в вашем возрасте это стыдно!

– Эль, я понимаю, что могу быть не прав, или что-то не так понять, но мать твоего Эдана точно замешана в чём-то нехорошем! Эдану из-за скандала отказали в месте в Высшей школе, а отца чуть не отстранили от должности!

– Опять вы что-то напутали, учитель! Эдан сам бросил Высшую школу, чтобы не оставлять мать одну в трудное для неё время!

– Хорошо бы так…– задумчиво произнёс Леогаст, – деточка, что-то мы с тобой отвлеклись! Ты сделала перевод текста?

– Да, учитель!

– Положи на стол, утром проверю, а сейчас слушай внимательно, ведь темой нашего урока будет Степная Империя.

– И что конкретно вы мне сегодня о ней расскажете? Опять учить имена правителей?

– Нет, сегодня мы поговорим об оружии степняков и об оружейниках, признанных всеми лучшими в нашем мире!

Так я узнала об огнестрельном оружии, которое придумал Вистопляс Оружейник, и назвал его пистоль и пищаль. Пистоль – маленькая трубочка, которая выталкивала под давлением огня маленькие шарики – дробины, несущие смерть вставшему на их пути живому существу, а пищаль – большая труба неправильной конической формы, засыпая в которую огненный порошок и заталкивая тяжёлый шар – ядро – можно было попасть в здание или крепостную стену и разрушить её!

– Учитель, – выслушав с открытым ртом рассказ магистра спросила я, – а у Ритании есть эти пи… сто… ли?

Магистр усмехнулся:

– Наш король – Бекерт Второй, прозванный Достославным, считает, что сражаться и побеждать нужно так, как делали наши предки – при помощи мечей, ножей и арбалетов, иногда можно использовать таран, но огнестрельное оружие – это блажь, которая скоро пройдёт! При этом степняки вооружаются, у них в армии всё больше и больше отрядов, которые носят пистоли. А все воины учатся из них стрелять!