Читать книгу Рожа. Сборник рассказов - Елена Владимировна Сабанова - Страница 2

По трассе один за другим мчались два ночных междугородних автобуса, ещё свежих и чистых, не самых новых, но быстрых и комфортабельных.

Мальчуган лет шести или семи, сидевший на самом заднем сиденье, безотрывно смотрел через лобовое стекло на автобус, ехавший впереди. Салон был погружён во тьму, пассажиры либо спали, либо тихо переговаривались между собой, из колонок на потолке раздавалась динамичная музыка, создающая водителю настроение. Мальчик легко мог обозревать весь салон и всех пассажиров со своего места – центрального напротив прохода, но взгляд его был зафиксирован именно на едущем впереди автобусе. Там, на заднем торце кузова, как раз между фарами, вспыхивавшими периодически хищным красным светом, была нарисована свирепая дьявольская рожа, неестественная, но при этом совсем живая. Малыш боялся смотреть на неё, в её острые пронзительные глаза, но отвести взгляд от рожи было ещё страшнее, поэтому он выбрал самое удалённое от ртутных, вибрирующих зрачков место и глядел на  подбородок страшилища. Иногда едущий впереди  автобус дёргался или его заносило на повороте, и тогда волей неволей малышу приходилось отвлекаться от выбранной им безопасной точки, он проводил взглядом по носу, по лбу рожи, но ни разу по глазам. Глаза были табу. Мальчуган знал, что роже хочется поймать его, привязать к себе, а потом унести в неизвестное, где наверняка она будет его пытать, мучить и издеваться, как ещё никто не издевался над другим. Сосредоточенно, тяжело дыша, щурясь, скрючившись на сиденье, он смотрел, смотрел, смотрел на колючий, но не очень опасный подбородок рожи.

Мать мальчика сидела рядом, погружённая в свои мысли, сложив руки на сумке, лежащей у неё на коленях, абсолютно неведующая о том, что сын её находится на грани обморока от испуга. Тот сжимал плечо матери, но поддержки не находил, да и не искал, понимая, что мать и рожа совсем не равны по силам. Если рожа решит действовать, матери придётся так же худо, как и ему самому. Мать то и дело смахивала руку сына с плеча, давление его пальцев приносило ей дискомфорт, а сын упрямо возвращал свою руку обратно.

В конце концов женщина смирилась с этой рукой, после того, как водитель резко затормозил, а мальчик, влекомый инерцией, чуть не вылетел в проход между рядами.

Тогда она даже сказала:

– Держись.

И он вцепился в её плечо с новой силой, так и не выпуская из поля зрения подбородок страшилы.

В салоне включился свет, мальчик невольно зажмурился и сразу с силой распахнул глаза, но рожи впереди уже не было. Автобусы остановились у пункта контроля, какой-то человек в форме на секунду заглянул в салон, охватил взглядом сонных путешественников и скрылся, хлопнула дверь водителя, он что-то крикнул проверяющему, потом вернулся в кабину, автобус тронулся.

Всё это время мальчик, не переставая, следил за торцом переднего автобуса, фары которого горели алым светом, – рожи не было.

Мать мальчугана уснула. Он хотел было сказать ей что-то, но передумал. В конце концов, чем она сможет помочь? Не будить же её из-за чего? Из-за рожи, которая исчезла? Так ведь это лучшее, что могло произойти.

Водитель завёл мотор. Кто-то из пассажиров проснулся, раздалось бормотание, шуршание сумками и упаковками, пронёсся слабый запах еды. Сосед слева толкнул мальчугана локтем, но тот не пошелохнулся. Соседу явно было тесно на одном сиденье. Мальчик ещё сильнее прижался к матери. Автобусы тронулись почти одновременно, и тотчас рожа появилась опять. Она расплылась от фары до фары, кривая, яркая и абсолютно живая. Теперь она смеялась, подбородок слегка изменил очертания, мальчик очень хорошо это видел. Фиксировать взгляд на одной точке стало сложнее, долгий путь уже утомил малыша, свет в салоне опять погас, мать ровно дышала рядом, он и сам безумно хотел спать. Но он не мог отвести взгляда от рожи. Не мог закрыть глаза и просто заснуть. Ведь тогда кто будет сдерживать это чудовище? Отвести взгляд означало сдаться. Без присмотра ужасная рожа открепится от кузова и проберётся внутрь. И тогда она… проглотит? Проглотит водителя и всех пассажиров, сиденье за сиденьем, пока не доберётся до самого заднего ряда, до самого мальчика, его мамы, соседа слева и другого соседа, который тоже спал, не ведая, какая опасность висит над ними. Мальчик на секунду едва не отвёл взгляд. Он тихо ойкнул, но сразу понял, что ничего страшного не произошло. Его рука скользнула по предплечью матери, ему показалось, что её рука холодна и мертва, но он понял, что всего лишь наткнулся на металлические пуговицы на рукаве её кофты. Он погладил руку матери и сжал её покрепче. Ему нравилось чувствовать себя сильным. Покровительствовать. Левой рукой мальчик потянул себя за мочку уха. Довольно больно, чтобы прогнать сон. Это не очень помогло, тогда он начал дёргать себя за брови, за чёлку, впиваться ногтями в кожу лба, у самой линии волос, так что вскоре, если бы включили свет, стало бы видно, что лицо его местами стало красным, а глаза слезились, как у старика. Сквозь слёзы рожа казалась расплывчатой, скорее смешной, чем опасной, но мальчик знал – это уловка. Если он попадётся, расслабится и перестанет следить – рожа достигнет своего.

Сосед слева протянул ноги, придавив мальчугана к матери. Это невольное неудобство пошло наблюдателю на пользу, он проснулся. Рожа сдалась. Чёрные дрожащие зрачки продолжали следить за взглядом мальчика, но теперь её подбородок стал не так неуловим, как прежде. Мальчик немного расслабил мышцы лица, брови разошлись, оставив над переносицей глубокую багровую морщину. Пальцы его, сомкнутые на предплечье матери, также немного ослабили хватку, наверняка завтра там на  коже  останутся пять маленьких синяков.

Автобус качнуло. Теперь это было не страшно, ведь мальчуган крепко держал взглядом подбородок чудовища.

Внезапно автобус, ехавший впереди, свернул направо, там дорога разделялась на две, маршрут уводил рожу в другую сторону. На миг мальчуган растерялся. При повороте автобуса явственно было видно, что никакой рожи на торце нет. Между фарами были нарисованы две продольные линии и одна вертикальная, ничего больше. Рожа исчезла, но в тот же момент в левых окнах промелькнули светящиеся расплывчатые тени. Мальчик вздрогнул. Опасность перешла внутрь? Пальцы вновь сжались на руке матери. Тревожно вглядываясь, мальчик осмотрел все окна, одно за другим, последним было лобовое стекло – за ним ничего не было. Далеко впереди автобуса маячили красные огни легковушек, они то исчезали за поворотами, то появлялись вновь. Водитель прибавил скорость, они ехали в гору. От перепада высоты у мальчика заложило уши. За окнами ничего не было больше видно, сплошная чернота. Она пугала. В ней должна была скрываться рожа, готовая в любой момент ворваться в автобус и растерзать пассажиров. Мальчик поёжился. Холод от ног до головы разлился по его телу, на коже рук и ног выступили пупырышки гусиной кожи. Гусиная кожа. Гуусиная. Почему не утиная или лебединая?

Сосед слева захрапел. Голова его с задранным вверх подбородком болталась из стороны в сторону, а массивные ноги расползлись в стороны, вдавливая малыша вправо. Мальчику вдруг захотелось оказаться далеко-далеко, с весёлой мамой, которая шутила бы и играла с ним в мяч, на берегу моря, и чтобы жарило солнце, но при этом обдувал ветерок, и чтобы кто-то вытащил из воды медузу и показал ему, а он показал бы своего высушенного морского ежа, подаренного отцом год назад…

Он захотел в туалет. Мать спала, и говорить ей об этом было бессмысленно. Но всё равно мальчик дёрнул её за руку.

– Мам. Мама.

Уставшая женщина повернула голову в сторону, но не проснулась. Если я не пописаю, то я умру.

После того, как рожа исчезла, мальчик не знал, куда смотреть. Наверное, стоит смотреть вперёд, как и раньше, тогда любое движение, хоть слева, хоть справа, можно будет легко заметить. А может… Мальчик обернулся и сразу понял, что это бесполезно. Может, рожа перенеслась на задний торец их автобуса? И теперь она рядом, прямо за ним?

Желание сходить в туалет, помноженное на страх, стало почти невыносимым.

– Мама. Мама. Мама.

Автобус поднялся на высшую точку горы и начал спускаться. Мальчик открыл рот и попытался выровнять давление в ушах.

«Мама. Мам, маам. Вокруг столько взрослых, а я один защищаю их всех от чудовища. Но я так устал, мне нужно в туалет. И ещё я проголодался. Этот дядька слева совсем раздавил меня. Мам. Я бы хотел, чтобы рожа не возвращалась. Она ледяная, а глаза у неё как огни, в них нельзя смотреть. Если ты в них посмотришь, рожа освободится и проберётся внутрь. Я думаю, она уже почти пробралась. Мне нужно следить за ней, но я так устал. Хочу спать. Хочу, чтобы водитель остановил автобус и включил свет, тогда мы проверим все окна».

Что-то ударило мальчика по ноге, он вздрогнул так сильно, что сосед слева проснулся и отпрянул от него.

– Маам.

– Всё хорошо?

– Что-то ударило меня по ноге. Ты можешь посветить?

– Не выдумывай, что могло тебя ударить?

Звук, издаваемый чем-то крутящимся, раздался при очередном повороте автобуса и ногу мальчика опять тронула неведомая твёрдая рука.

– Мам!

– Успокойся, сейчас посмотрю.

– Нет, не смотри, не смотри, нельзя!

Сосед слева зашевелился, пошарил внизу под сиденьем рукой и поднял пустую бутылку, шваркавшую по полу.

– Вот видишь, бутылка. Спи. Положи голову мне на руку. И отожми свои пальцы, мне уже плечо сводит.

Мальчик с тревогой посмотрел на лобовое стекло. Дорога впереди была пуста. В свете фар вспыхивала и исчезала вдали жёлтая разделительная полоса. Стрекот ночных насекомых проникал внутрь автобуса и убаюкивал, успокаивал своей монотонной мелодией. Ничто не напоминало об ужасе, таящемся где-то снаружи.

Мать прижала сына к себе и сразу уснула.

Пока я смотрю, ничего не случится. Главное – не засыпать.

Малыш за мгновение провалился в глубокий, тяжёлый сон, а через минуту проснулся и в ужасе всмотрелся в темноту перед собой. Мне нельзя спать!

Автобус тряхнуло. В кабине водителя красным и синим цветами светилась панель управления. Мальчик вдруг догадался. Рожа это водитель. На том автобусе он видел отражение водителя. Вот почему оно пропало, когда автобус свернул на боковую дорогу. А рожа всё время была здесь, внутри, только она пряталась от всех, а сейчас, когда ночь и никого рядом нет, рожа может выйти и начать своё дело. И теперь бесполезно смотреть и пытаться удержать чудовище взглядом, это не поможет. Мальчик не выдержал и крикнул, разбудив и мать, и соседей спереди, и соседей слева. Зажёгся свет. Водитель затормозил и остановил автобус, заглянул в салон, крикнул, всё ли в порядке. У него было обычное человеческое лицо, даже отдалённо не напоминавшее ту страшную рожу, которой так впечатлился малыш.

Если кто хочет выйти, сейчас самое время. Пять минут на всё и дальше поедем без остановок.

– Мам! – Мальчик и его мать вышли, он сразу отбежал в кусты и сделал своё дело. Часть беспокойства ушла. Потянув мать за руку, мальчик вместе с ней обошёл автобус сзади, осмотрел кузов, фары, колёса – нигде ничего. Боковые окна, лобовое стекло – всё в порядке. Не выдавая страха, мальчишка вернулся в автобус. Водитель проводил его взглядом и улыбнулся. Обычная улыбка, обычные глаза, без жидких зрачков, без вибрации. В автобусе мать посадила сына на своё место.

– Тебе здесь будет удобнее, я вижу, ты никак не уснёшь. Нам ехать часа два с половиной ещё, не выспишься – завтра будешь мне мотать нервы.

Мальчуган и сам уже понимал, что его страхи – выдумка. Голова его клонилась то в стороны, то вниз, неудобно вытягивая шею. Не заметив как, мальчик заснул.

Разбудил его толчок, мать тормошила его за плечо, а увидев, что сын открыл глаза, улыбнулась и поцеловала в лоб. Автобус стоял. Чернота ночи вокруг стала ещё непроницаемее, чем раньше, даже огни в кабине еле-еле пробивались сквозь неё. Водитель обернулся и устало смотрел на то, как двое пассажиров пробираются через весь салон к выходу. Мальчуган, проходя мимо, снова пристально вгляделся в лицо водителя – нет, ничего похожего на рожу. Обычный человек. Спасибо, бросила мать ему через плечо, тот молча кивнул в ответ.

«Почему он не включил свет, когда мы выходили», подумалось мальчику, но он был ещё слишком сонным, чтобы спросить это у матери. Они вышли из автобуса, тот мигнул фарами и отправился дальше. Мальчик успел рассмотреть его задний торец – там ничего не было, кроме названия фирмы, Кора… он не успел прочесть и половины, темнота поглотила буквы.

– Куда мы пойдём?

Мать закинула на спину рюкзак, подобрала правой рукой сумку, а левой захватила тёплую ладошку сына.

– Здесь недалеко, идём.

– Хочу спать.

– Знаю, сейчас доберёмся.

– Мам.

– Да?

– Ничего.

Вдали пульсировал слабый огонёк.

– Мы идём туда?

– Да. Дедушка нас ждёт, свет оставил.

Мальчик шёл, крепко вцепившись своей ладошкой в большую и сильную ладонь матери. Сплошная темнота со всех сторон казалась густой стеной, шли они практически наощупь, часто спотыкаясь. Мальчик не видел чётко даже лица матери, оно казалось светлым пятном, как и её рука. Единственной хорошо различимой в темноте точкой было пятнышко света, огонёк дома, который медленно, слишком медленно, но верно   приближался. Мальчик повеселел. В нём росла уверенность в себе. «Я не пустил рожу в автобус. Мы доехали, и ничего не случилось. И вот мы идём к дедушке. Почти дошли».

Мать шумно дышала, тяжёлая сумка затрудняла её движения. Мальчик заметил это, встревожился и сам предложил помочь.

– Ну помоги, – согласилась мать.

«Не выпускай её руку», вдруг пронеслось в голове у мальчугана, но он не прислушался к этим словам, чего ему теперь бояться. Автобус давно уехал, и рожа, если она и была, уехала вместе с ним. Мальчик взялся за ручку сумки и пошёл справа от неё, путаясь ногами, ударяясь о сумку и больше мешая, чем помогая матери.

– Давай передохнём минутку, сил нет, – остановилась мать. -Поменяю руку, правая онемела совсем. Но ничего, уже близко.

Вдоль тропинки, по которой мать и сын шли к своей цели, росли густые кусты. Цикады гудели, одна громче другой, сидя на ветках, над самым ухом. Внезапно они замолкали, держали недолгую паузу, затем хором начинали опять соревноваться за внимание слушателей. Иногда откуда-то сбоку раздавался другой звук, треск или шелест.

– Это кто шумит?

– Ящерица, – отвечала мать, – или мыши.

Но мальчик знал – было что-то ещё. Как будто вдали прозвучал крик испуганного существа. Малыш поёжился. Из темноты сбоку кто-то смотрел на него. Ничего не было видно, но он чувствовал взгляд на себе.