Читать книгу Зара - Елена Воздвиженская - Страница 10

После завтрака, Зара решила пойти на кладбище к бабушке, она задумала покрасить, облупившийся от дождей и ветров, крест и оградку. Только было они с Лисёнком собрались идти, как в дверь постучали.

– Снова гости, – удивилась Зара, и пошла отворять.

На крыльце стояла Мария с неизменной своей корзинкой, из которой доносился душистый аромат свежей выпечки.

– Здравствуй, милая, – улыбнулась Мария, – Я вот вам молочка принесла, да ватрушек с повидлом к чаю, испекла нынче с утра.

Сзади послышались топотушки Лисёнка, она выбежала на крылечко и бросилась к Марии на руки:

– Баба пришла!

– О-о, а кто это тут у нас? – подхватила девочку Мария, – Да, бабушка вот пришла, тебе молочка парного да пирожочков принесла. Да ты сама у нас, как сладкая булочка.

И Мария звонко расцеловала Лисёнка в пухлые щёчки. Та захихикала от удовольствия и принялась уворачиваться.

Когда они вошли в дом, Мария заметила корзину у порога:

– А куда вы собрались, Зарочка?

– Да вот хотела к бабушке сходить, – ответила та, – Крест бы подкрасить надо да оградку.

– Ой, вот это дело, а давайте-ка и я с вами пойду, тебе помогу, да и бабушку помянем там, а пироги с собой возьмём.

– Я буду рада! – сказала Зара, – Пойдёмте.

На погосте было жарко и солнечно. В кронах высоких тополей и стройных берёз звонко щебетали птицы, душно пахло крапивой, что росла тут в изобилии, и сладким ароматом клевера. Безоблачная синь накрыла куполом холм, на котором раскинулось деревенское кладбище. Где-то внизу протекала речка, и набегавший ветерок приносил прохладу с её берегов. Лениво летали шмели, изредка каркали громко вороны. Ничего не нарушало безмятежности и покоя этого царства усопших, что покоились в родимой земле.

Лисёнок притихла, и чинно уселась на нагретую солнцем скамейку, Нуар лёг возле её ног, высунув язык и тяжело дыша от жары, накатившей уже с утра. Мария подошла к могиле и поклонилась:

– Здравствуй, Иля, вот мы и пришли тебя навестить.

– Здравствуй, бабушка, – тоже сказала Зара, и достала из корзины тряпочки, кисть и банку с краской, купленной в деревенском магазинчике. Выбор был небольшой – голубая да зелёная, и Зара выбрала зелёную. Она любила этот цвет и, наверное, бабушке он тоже должен был понравиться, думала она, ведь это был цвет леса, цвет травы, цвет самой жизни.

Быстро и спорно потекла работа. Лисёнок сидела на лавочке, жуя ватрушку, а после слезла и принялась играть с Нуаром, который довольно перевернулся на спину, подставив чёрное пушистое брюхо маленьким проворным пальчикам, гладящим его, и перебирающим густую, словно у медведя, шерсть. Он и сам был как медведь – огромный, но очень добродушный и ласковый.

– Мария, а вы не знаете, кто поставил крест на бабушкину могилку? – полюбопытствовала Зара.

Мария как-то странно улыбнулась и ответила:

– Как не знать? Мой Серёжка и поставил.

– Ой, спасибо вам большое, – смутилась Зара, – Вы такие добрые люди, дай вам Бог здоровья с сыночком вашим!

– Да чего там, – ответила Мария, – Хорошая она была женщина, твоя бабушка Иля. Многие любили её, многие боялись. К добрым да приветливым людям и она была открыта, а злых она не привечала, на чистую воду их выводила. Вот и наша сплетница Степанида бешенством исходит. А ведь это её семья виновата в том, что Иля от нас так рано ушла. Жить бы да жить ей ещё, сколько дел хороших могла бы она ещё людям сделать, скольким помочь. Э-эх…

Мария махнула рукой.

Зара подняла глаза и с удивлением поглядела на неё:

– А что случилось, расскажите? От чего умерла бабушка?

– Ох, Зорюшка, – вздохнула Мария, – Да что рассказывать… Злых-то людей много на свете, говорят они не ведают, что творят. Да нет, всё они знают и гадости свои людям нарочно делают, чтобы всем плохо было. Тогда им самим хорошо становится. Такой уж это сорт людей.

Бабушка твоя, Иля, с самой молодости тут жила. Откуда пришла она никто не знал, и она сама об этом никогда словом не обмолвилась. Пришла одна. Некоторые говорили, что цыганка она, и сбежала из своего табора, не хотела замуж идти за нелюбимого. Ну, да это ведь только толки людские, а как там было на самом деле, никто не ведал. А потом вдруг пропала она. И появилась лишь через пару лет, исхудавшая, с седой прядью в чёрных волосах, а глаза совсем другие стали – такие, словно всю мудрость житейскую она познала и ещё чего-то, что и не каждому знать-то дано. Даже походка её изменилась. Вся она стала уже не той, прежней Илей.

Поначалу-то мы и не поняли, а чуть погодя догадались, что она стала ведьмой. Настоящей ведьмой. Только не той, злой, что в ступе летает да людей изводит, а самой настоящей, той, что ведает, да помогает своими знаниями другим, людей лечит и беду отводит, ведуньей то бишь. А уж какая она красивая была! Совсем как ты, Зарочка, глаз не отвести, ты вылитая бабушка. Вот и приглянулась она ироду этому, брату нашей Степаниды. Ох, и бегал он за ней, по пятам преследовал, караулил её, добивался. Да только Илюшка-то видела его насквозь, душу его поганую и чёрную понимала, знала, какие козни он людям делает.

А после и муж Степаниды полюбил Илю. Всем сердцем полюбил. Может быть за то, что спасла она его, может за то, что добрая она была, не то что супружница его, Степанида поганая. Он ведь зимой однажды под лёд провалился. Так сплетница к Иле прибежала, в ножки кинулась, помоги-де, спаси. Иля её мужа с того света вытащила, выходила. А Степанида её при каждом удобном случае грязью поливала, да сплетни разносила, что от Или одни беды, мол, в деревне.

Да и то Степанида бесилась, что детей у них с мужем так и не случилось, не дал Бог. Не зря, наверное, не дал, а оттого, что злая она, хуже собаки. А может то купание в полынье сказалось. Но Степанида однако всем трепалась, что это Иля нарочно наколдовала, пока мужа её лечила, силу его мужскую забрала. Да что с неё взять, тьфу одним словом. А Илей твою бабушку назвали в честь того, что родилась она в Ильин день, в день Ильи-пророка. Родители-то её, рассказывала она сама, мальчика ждали, и думали сына Ильёй назвать, а родилась дочка. Вот отец и назвал её Илей.

– А как же умерла моя бабушка? -спросила Зорюшка.

– Так через ту семейку проклятую и погибла, – вздохнула Мария, – Кабы не они, по сей день бы жила, чай, она. Она в лес ходить любила, но никогда зря ни травинки не сорвала, ни веточки не сломала, бережно ко всему относилась – всё для неё живое было. Сама раз видела я, как она с поклоном коренья копала да травы рвала, кланялась им, разрешения сорвать просила, а после благодарила матушку-землю за дары.

В один из дней пошла она, значит, в лес травы пособирать, день был тогда какой-то особый, праздник для трав какой-то, я в этом не понимаю, Зорюшка, не могу тебе сказать правильно. Так вот, не заметила Иля яму, которую выкопал на зверя изверг этот, брат Степаниды. Он охотником был. Да только зверья губил столько, что ни в какие рамки не входит, жадным был очень, до денег охочим, в город ездил сбывать шкуры, мясо.

Оступилась Иля, и провалилась в эту яму, ветками прикрытую, и напоролась на один из острых, заточенных сучьев, что торчали на дне. Ногу повредила она очень сильно и не могла сама выбраться. Долго она там пролежала, больше суток, пока ирод окаянный не пришёл, свои силки да капканы проверять. А как увидел он Илю в яме – испугался крепко, понял, что народ его к ответу призовёт. И так уж давно на него люди недобро глядели, не любил его никто за жадность несусветную, да высокомерие царское, за то, что зверьё зря губил. Ну, и ушёл он оттуда, не помог твоей бабушке выбраться. Что уж он думал, не знаю, может надеялся, что так и погибнет она там и ничего не вскроется. Пришёл бы, поди, потом да присыпал землёй, чтобы вовек никто тела её не нашёл, и его, гада, не обвинил.

Это уж потом на неё, совершенно случайно, бабы наткнулись, что в лес за ягодами пошли. Она ещё живая была, но уже без сознания. Нога у неё распухла страшно и вся посинела, запах от неё дурной шёл. Заражение, видимо, пошло. Вытащили они Илю из ямы, привезли в деревню, доктора вызвали. А тот пришёл, поглядел, и лишь головой покачал, мол, ничем уже не помочь тут. А Иля сама всё это время без сознания была, потому и спасти себя не сумела. Всё хуже и хуже ей становилось. Бабы с ней по очереди сидели.

В тот день, когда умерла Илюшка, как раз я с ней была. Она вдруг на какой-то миг пришла в себя, открыла свои глазоньки, увидела меня, взяла за руку, и заговорила:

– Марьюшка, – прошептала она, – В городе есть у меня дочка и внучка. Мне пришлось оставить её, потому что отец девочки отнял её у меня. Был он чиновник большой, власть имел, и жестоким был очень. Я и рыдала и молила. Да всё без толку. Забрал он у меня дочку. Выросла она матери не знаючи. Да только перед смертью рассказал он дочери обо мне, и приехала она, разыскала меня, внучку привозила показать. Только не захотела она дара моего принимать, вот и не осталась со мной, так и уехала обратно в город. И мне к ним приезжать тоже не велела.

– Вот так вот, девочка моя, – сказала Мария, – И про тебя ведь Иля мне тоже сказала. Что будет ей замена. Придёт в деревню женщина с ребёнком на руках, и будет с ними большая чёрная собака. И когда я тебя увидала, сразу слова Илюшкины вспомнила. Только просила она никому их до времени не раскрывать. Вот я и молчала, Зорюшка. А ведь бабка твоя вот что мне ещё сказала. Мать-то твоя даром не воспользовалась, а если ведьма дар не принимает, то следующая в их поколении двойную силу получит. Значит, ты в два раза сильнее Илюшки будешь, Зара. Вот теперь пусть Степанида живёт и боится.

Заре вздохнула, и вдруг ей очень сильно захотелось поплакать. Но не успела она об этом даже подумать, как с ясного неба заморосил сквозь солнце тёплый дождичек, всё сильнее да сильнее.

– О-о, – сказала Мария, – Значит Илечка нас услышала, это она нам знак подаёт.

– Почему вы так решили? – спросила Зара.

– Ну так как же, Иля ведь в Ильин день родилась, а в этот день всегда дождь идёт, примета уж такая. Слыхала, поди, как говорят – Илья-пророк в этот день на колеснице огненной по небу катается, оттого и гром гремит. Пойдёмте-ка домой, мои хорошие.

Зорюшка подняла на руки Лисёнка, и они быстро зашагали по тропке, что вела с погоста в деревню. И лишь только они дошли до дома, как оглушающим раскатом грянул гром и хлынул сильный ливень. Гром был такой силы, что казалось изба сейчас раскатится по брёвнышку. Сверкали молнии, и потоки воды били в окна. Зара поставила чайник, а Мария, переодевая Лисёнка в сухое, сказала с улыбкой:

– Правильно, Илечка, правильно, вот так, покажи свою силу. Нечего злым людям тут бедокурить ходить. А сплетница эта ещё своё получит. Я это точно знаю.