Читать книгу Бабка Котяжиха - Елена Воздвиженская - Страница 4

Вот уж вечер за окном, месяц ясный светит в дом, значит наступило время вечерней сказки. А в деревне Ильинке их много водится. И сегодня расскажу я вам о том, как бабка Котяжиха помогла мужа вернуть. А началось всё так…

Жили в Ильинке две подружки, Дуняша и Мария. Были они неразлучны с самого детства, и была их дружба такая, что все их за родных сестёр считали. Всюду-то они вместе были, то на озере лягушек ловят, то на речке купаются, то куколок из кукурузных початков мастерят – обернут початочек тряпицей цветной, баской, а волосики наружу выправят, вот и куколка готова. Зимой на саночках вместе катаются, да снежных баб лепят. Весной запруду строят, да из щепочек лодочки мастерят. Дуняшка та побойчее была, а Марийка поспокойнее. Если только мальчишки вдруг Марийку обидят, Дуняшка тут как тут – налетит, тумаков надаёт, мальчишки врассыпную от неё, только пятки сверкают! Боевая девка была Дуняшка, огонь прямо. А Мария та тихая была да задумчивая, сядет у озера на бережку, песню длинную, душевную затянет, а то просто сидит, на воду глядит и думает о чём-то своём, мечтает. Как в лес придут, Дуняшка, не успеешь оглянуться, уж полную корзинку ягод да грибов наберёт, а Марийка сначала все цветочки перенюхает, все травинки переберёт, каждую букашку приметит, каждую пташку послушает. А места-то в Ильинке красивые! Поля бескрайние, луга разноцветные, леса дремучие, поляны душистые, речка певучая, небо высокое, живи да радуйся!

Так и росли девчатки, зима сменяла осень, а лето весну, пролетело времечко, заневестились Дуняшка с Марийкой, выросли. Красавицами стали, глаз не отвести. Дуняшка кучерявая, тёмненькая, глазищи как изумруды, зелёны, у-ух! Как взглянет, так сердце ёкает. А Марийка светленькая, коса длинная, глаза голубеньки, как небушко. Песню запоёт – заслушаешься. Женихи к ним посватались. И вот сыграли подружки две свадьбы в один день. Вся деревня дивилась их дружбе – и росли-то как сёстры и даже замуж вышли в один день! Вот и жизнь пошла семейная, хлопоты да заботы. Мужья обоим хорошие достались, работящие парни, крепкие, ладные, и руки откуда надо растут, и умом Бог не обидел. Да вот только по разному судьба сложилась у девчат. У Марийки две доченьки-близняшки родились, беленькие, голубоглазенькие, словно два солнышка. Все в мать пошли. Муж Марийкин так и называл их всех троих – солнышки мои. А вот у Дуняшки никак с ребёночком-то не получалось. Уже и муж стал косо на неё поглядывать, серчать вроде как. А что Дуняшка может сказать, молчит да плачет. Думала она, думала, да и решила пойти… А куда, как думаете? Правильно, к бабке Котяжихе. Она много чего знает, непременно поможет. Так и сделала Дуняшка. Вечерком, как смеркаться стало за окном, собралась, да пошла огородами, чтоб никто не видел и вопросов не задавал, к бабке Котяжихе.

Пришла и рассказывает той, так, мол, и так, детей у нас нет и никак не получается, а хочется деток, очень хочется! Что делать? Как быть? Расплакалась от беды своей горько, нету сил в себе боль держать. Выслушала бабка Котяжиха её внимательно да и говорит:

– Помогу я тебе, девка, будут у тебя дети. Как полнолунье наступит, приходи ты ко мне в вечор, да так, чтобы ни одна живая душа тебя не увидела, и мужу ничего не сказывай. Сила материнства она тайны требует.

Вот и созрела луна, повисла на небе тяжёлым оранжевым шаром, полная, брюхатая. Окольными путями прокралась Дуняшка к бабке Котяжихе. И дала ей та пузырёк с настойкой, да и сказала:

– Пить будешь эту настойку по капелькам десять ночей подряд и с мужем спать каждую ночь. Ну, а там увидишь, что будет.

Ушла Дуняшка от бабки Котяжихи с надеждой, сжимая крепко заветную скляночку под складками шали.

Прошло время, всё делала Дуняшка, как ей бабка наказывала, и настой пила, и с мужем каждую ночь ложилась. И в один день почувствовала она, что изменилось всё кругом – и чай иначе пахнет, и молоко, которое она так любила, неприятно ей сделалось вдруг, и от борща её воротит. Пришла она как-то к подруженьке своей Марийке вечерять, а та из сенцев капустку принесла квашеную, сочную, хрустящую, да с клюковкой алой. Ох, и набросилась Дуняшка на эту капусту, ест да нахваливает. А Марийка следит за ней с улыбкой, ничего не говорит, а после уж и сказала:

– Не тяжёлая ли ты, Дуняшка?

Удивилась Дуняшка, глаза на подружку вытаращила, рот раскрыла:

– Да ну, Марийка?

А сама задумалась, поди, правда? Хотела было на радостях поделиться с подружкой тайной-то своей, да вспомнила наказ бабки Котяжихи, чтоб язык за зубами держала, и смолчала. Поспешила Дуняшка домой, скинула шубейку и валенки, подбежала к зеркалу, глянула на себя – глаза светятся, лицо сияет какой-то особой красотой, тихой и вместе с тем величественной! Ой, неужто и вправду сбылось желание её заветное? Но решила Дуняшка пока обождать и никому не сказывать, дождаться тех женских дней, о которых говорить при людях негоже.

День пождёт, другой, третий, а как неделя прошла, поняла Дуняшка – всё! Получилось, понесла она. Как срок подошёл родила Дуняшка доченьку, хорошенькую, гоженькую, вылитая мать – кудряшки вьются чёрные, глазки глядят зелёненькие. Не нарадуются они с мужем на свою кровиночку долгожданную, души в ней не чают. Стали доченьку растить, в любви да счастье жить.

Вот наступила зима холодная, вьюжная. Закончились у них дрова. И поехал Дуняшкин муж в лес. Ждёт-пождёт Дуняшка, нет мужа, вот уж и стемнело за окном, метель поднялась, а его всё нет. Тревожно у неё на сердце, тоска обуяла, чует она, что-то случилось с ним. Уж она и у калитки постояла, и за околицу сбегала – нет мужа. Ночь прошла, Дуняшка и глаз не сомкнула. Лишь только рассвело, побежала она к Марийке.

– Марийка, помоги! Муж мой пропал, попроси своего, чтобы лошадь запряг, да в лес меня свёз, беда, видать, случилась с моим-то!

А надо сказать, что в лес все одной дорогой ездили, плутать негде было. Вот и поехали они все вместе Дуняшкиного мужа искать, Марийка тоже подружку не бросила, в сани прыгнула. Не успели они ещё и до леса доехать, как видят – стоят их сани у дороги, лошади нет, и мужа нет, лишь тулуп разодранный на снегу валяется, да кровь повсюду. Муж Марийкин велел женщинам в санях оставаться, с места не сходить, а сам в лес пошёл, куда следы уводили. И увидел он там страшную картину… Напали на лошадь волки и разодрали и её, и Дуняшкиного мужа, одни кости остались от них. Эти кости и похоронили…

Как пережила это Дуняшка никому не ведомо, и врагу такого не пожелаешь, выла и кричала, и волосы на себе рвала, и оземь билась. Осталась она одна с маленькой доченькой. Марийка про свою подруженьку не забывала, жалела её, голубила, каждый день навещала, к себе в гости зазывала, доченьку её, как родную любила. Так и стали они жить рука об руку.

В один из дней почувствовала Марийка, что происходит с ней что-то, а спустя недолгое время и поняла – отяжелела она, понесла. Вот радость-то какая! Муж-то её о сыне уж давно мечтал, доченьки подросли, помощницами стали матери, вот бы ещё сыночка им Бог послал. Вот встретила Марийка вечером мужа с работы, накормила-напоила, а как спать легли и спрашивает его:

– А что ты думаешь, если бы у нас сыночек родился?

– Я бы счастлив был! – отвечает муж

Призналась тут Марийка в своей тайне. Уж как муж-то обрадовался, только колесом по избе не ходил, так и светился от счастья, обнимает свою любимую, целует, милует.

Встали утром, Марийка принялась по хозяйству хлопотать, а муж на работу отправился. Идёт он по улице и видит, Дуняшка стоит у своей калитки и плачет горько. Подошёл он к ней, спрашивает:

– Что ты, Дунечка, плачешь так, убиваешься?

А она ему и отвечает:

– А то не знаешь ты про горе моё…

А опосля и попросила:

– Не помог бы ты мне? Работа по дому мужская накопилась, а мне не под силу. Наколю я дров на разок протопиться, а больше и не могу. И крыша вон под снегом просела. Поди, не обидится Марийка?

– Да что обижаться? – отвечает Марийкин муж, – Зайду, конечно, вечером, помогу тебе.

Пришёл он вечером и видит, плохо всё у Дуняшки, без мужской руки всё не так – тут лавка сломана, там забор упал, у шкафа дверца провисла, дрова, которые мужики из лесу привезли, неколотые лежат… Поработал он, сколько мог, да и домой собрался. А Дуняшка зовёт его:

– Пойдём, я на стол собрала, борща наварила.

– Да некогда мне, домой надо, – отвечает Марийкин муж.

– Да я надолго тебя не задержу, – уговаривает Дуняшка, – Мне ведь отблагодарить тебя хочется.

Остался Марийкин муж поужинать, борщ у Дуняшки и вправду отменный, а она ещё и самогону своего налила стопочку, подаёт ему. Выпил Марийкин муж, поел, поговорили они за жизнь, покалякали, да отправился он домой. Он-то ушёл, а вот Дуняшкина душа заныла, глядит она ему вслед и думает:

– Вот отчего всё в жизни так? Почему Марийке всё, а ей, Дуне, ничего? Вот у Марийки и муж жив-здоров рядом, и родители помогают, и доченьки две, и сама она вся такая ладная да красивая, а у неё, у Дуняши и мужа нет, похоронила, и мать о прошлом годе зимой под лёд ушла, когда бельё на речке полоскала, сиротой её оставила. Тяжёлые думы обуяли Дуняшку. Ночь не спит, две не спит, три не спит… И задумала она нечистое.

Прошло несколько дней, зовёт она снова мужа Марийкиного к себе:

– Загляни ко мне, пожалуйста, помоги ещё немного, кадки надо в подполе передвинуть, дров поколоть.

Ну, он и пошёл без задней мысли. Сделал снова дела, а Дуняша его к столу зовёт. Огурчиков достала, картошечки сварила, стопочку налила. Выпил Марийкин муж, сидит, смотрит на Дуняшку и думает:

– И как это я раньше-то не замечал, какая Дуняша красивая? Глаз не отвести, всем девка взяла, и статная, и высокая, и всё-то при ней.

Поговорили они снова, посидели, но пошёл он всё таки домой. Пришёл, а там Марийка с доченьками, встречают его, ластятся. У Марийки и животик уже округлился, сыночек там бьётся, растёт день ото дня. Легли спать. А Марийкиному мужу не спится. Лежит он, и Дуняшка у него из головы нейдёт. Утром встал он, голова у него дурная, мысли путаются, дела из рук валятся. Марийка хлопотать принялась, ничего не замечает. Только с этого вечера стала она понимать, что с мужем её неладное творится. И случилось так, что в одну из ночей муж Марийкин домой ночевать не пришёл…

Страх какой обуял Марийку, что и слов нет. Сколько дум она передумала. И туда, и сюда по деревне пробежалась, нет его нигде. По людям идти искать неудобно, разговоры пойдут нехорошие. Так и просидела всю ночь Марийка у окна, прождала. А наутро явился муж. Вошёл в избу и встал перед ней столбом:

– Ухожу я от тебя, Марийка.

Так и ахнула Марийка, за живот схватилась, присела на лавку:

– Как же так? – спрашивает, – Ведь семья у нас, сыночек скоро народится.

– Детей я не оставлю, помогать стану. А ты, Марийка, живи как знаешь.

– Да куда же ты уходишь-то?

– К Дуняше, – отвечает.

Марийка белугой выла, девчонки перепугались, утешают мать, водой отпаивают. Насилу успокоили. Не спала эту ночь Марийка. А наутро подкараулила она, пока муж её от Дуняши на работу уйдёт, и пошла к Дуняшке.

– Что ж ты делаешь-то, Дуняша? – говорит она ей, – Что ж ты мужа моего из семьи уводишь?

А Дуняшка сидит на лавке, да усмехается, ни капли раскаяния, ни грамма сожаления нет у неё.

– А что же, всё счастье тебе только? – отвечает она Марийке, – Я тоже может счастья хочу?

– Так найди счастье-то своё, зачем чужое счастье сманиваешь?

– А что мне искать, когда вот он, рядом? Хороший да красивый, ласковый да работящий.

Упала Марийка перед ней на колени.

– Проси, – говорит, – Что хочешь, только мужа отпусти. Я за ним по снегу босиком пойду, в огонь, и в воду, люблю я его!

Но не было жалости у Дуняшки, лишь посмеялась она в ответ.

Марийка ей и денег предлагала, и серёжки тятенькой дарёные, и крестик золотой, нет, ничего не надо Дуняшке.

Ушла Марийка домой. И задумала она страшное. Приходит она к бабке Котяжихе и говорит:

– Дай мне, бабушка, отвар такой, чтобы ребёночка скинуть.

Ох, как глянула на неё бабка Котяжиха, глазами сверкнула:

– Да ты что удумала, девка? – отвечает она Марийке, – Душу свою погубить захотела?

Бабка Котяжиха хоть и была ведьмачкой, да тоже разбиралась какими делами заниматься, а какими нет, не желала она за просто так душу-то дьяволу отдавать. Спрашивать она стала у Марийки, что случилось с ней, отчего грех такой решила она на душу взять. Та и поведала ей со слезами обо всём.

– О-о, – отвечает бабка Котяжиха, – Знаю я, милая, кто это сделал. Погоди, разберусь я ещё с нею, придёт её время. А тебе, Марийка, я помогу. Не реви.

И научила она её, что нужно сделать.

– Как луна на убыль пойдёт, поезжай, – говорит, – В город. Найди там место, где три храма треугольник образуют промеж собою, есть там такое место, там-то и там-то. Вот ты встань там, посредине, да слова повтори, а какие – я тебе на ушко шепну. А после того зайди во все три храма, да сорокоуст подай о здравии Евдокии. А после домой возвращайся. И все сорок дней, пока о Дуняше молиться станут, ты к ним не ходи, и ничего плохого не думай, жди. А потом и увидишь что будет.

Всё сделала Марийка, как велела бабка Котяжиха, и домой вернулась. Стала ждать.

А муж Марийкин с ума сходит, ночью с Дуняшей ему хорошо, ночная-то кукушка, всем известно, дневную перекукует, а днём, как на работу-то идёт, сердце его о Марийке болит да о девчонках, о сыночке всё думает, который скоро народиться должен. Всё умом понимает, а ноги сами к Дуняшкиному дому его вечером ведут. А Дуняшке хоть бы хны, живёт да радуется. Встретит чужого мужа вечером, накормит досыта, да в постель уложит, ублажает его всю ночь.

– Вот и на моей улице праздник, – ухмыляется.

А Марийка издалека на мужа своего глядит, похудел тот, осунулся, сам не свой стал. Плачет Марийка, жалеет мужа, а сделать ничего не может, помнит наказ бабки Котяжихи – ждать сорок дней и помалкивать.

И вот проходит срок. Пошёл муж Марийкин на работу, и в тот день случилось с ним вот что – ненароком попал он себе топором по пальцу, да и отрубил половину. Кровь хлестала так, что еле уняли. Помогли ему мужики, перевязали тряпицей. И в этот момент, как очухался он вдруг, будто пелена с глаз его упала! Словно проснулся он от глубокого сна. В тот же день вернулся он домой, к Марийке и детям, прощения просил, в ногах валялся, и простила его, конечно, Марийка, ведь любила она его очень. Стали жить они снова в любви и согласии, старались про то, что было не вспоминать.

А бабка Котяжиха вот что сказала:

– Сделала Дуняшка твоему мужу приворот на женскую кровь, опоила его по чьёму-то навету. Знаю я кто её научил, получит она ещё своё. А как муж твой палец себе рубанул, так дурная кровь-то из него и вышла!

Спустя какое-то время видят деревенские – Дуняшка ходит чернее ночи, что такое? Оказалось, дочка её единственная заболела. Хворь неведомая с ней приключилась. Начала она быстро расти, телом-то в длину тянется, а внутренности не успевают следом расти. Стала девочка чахнуть, то одно с ней, то другое, слепота пошла… Прибежала Дуняшка к бабке Котяжихе, плачет, в ноги упала:

– Помоги!

А бабка сурово на неё глянула, да и ответила:

– Не могу я тебе помочь, Дуняша! Грех ты большой на душу взяла, мужа чужого приворотным отваром напоила, оттого и расплачиваешься сейчас. Одно скажу тебе, коли хочешь дочку спасти – уезжай отсюда. Если тут останешься, потеряешь ты ребёнка.

В тот же день заколотила Дуняшка ставни, заперла дверь, и уехала с дочкой в город. Больше никто её в деревне не видел и ничего о ней с той поры не знали.

Вот какая история приключилась в деревне Ильинке с двумя подружками Марийкой и Дуняшкой.

Оттого грех-то происходит, что люди хотят быть мудрее законов Божиих, и не хотят учиться так, как Он им заповедал, потому ничему и не научаются (Иоанн Златоуст)