Читать книгу Добрая психология - Елена Юрьевна Бекетова - Страница 3

Как я уже писала в одной из предыдущих статей, Добрая психология соответствует традиции отечественной психотерапии, несправедливо забытой в наши дни.

Здесь я хочу рассказать о том, в чем заключается процесс психотерапии именно в отечественной ЛИЧНОСТНО-РЕКОНСТРУКТИВНОЙ школе, построив этот рассказ на своем опыте Доброго психолога. В целом скажу, что задачей психотерапии является ПОНЯТЬ и ПОМОЧЬ.

На деле это не так просто, как кажется. Работа психолога с самого начала состоит из двух этапов, которые реализуются ОДНОВРЕМЕННО (и в этом сложность). Психолог не просто слушает человека. Его первейшая задача – образно говоря, УСЛЫШАТЬ ЧЕЛОВЕКА ДУШОЙ (или «взять в душу» клиента, как я это называю про себя). И это намного больше, чем просто эмпатия. Когда родственник, друг или знакомый рассказывает нам о чем-то, мы сочувствуем ему, проявляем эмпатию. Но психолог не просто сочувствует, не просто мысленно примеряет на себя ситуацию клиента, но одновременно производит очень серьезную работу мысли – анализирует ситуацию, ищет ее причины, пытается понять суть проблемы. И это необходимо, чтобы выработать пути ее решения.

Живой пример. У меня на приеме Ирина, очень тревожная мать тревожного ребенка-первоклассника Темы. Мать и сын взаимно заражают друг друга страхом, тревогой перед жизнью. Ирина вспоминает, что, когда была школьницей и выходила отвечать к доске, ее как бы парализовывал страх – и, кроме горьких слез, она ничего не могла из себя выдавить. Теперь то же самое, только в худшем варианте, происходит с Темой: он так боится всего на свете, что начинает плакать, едва переступив порог школы, иногда плачет с самого утра и умоляет мать оставить его дома.

Я – человек не тревожный. Эмпатически слушая Ирину, мысленно примеряю на себя совершенно чуждое мне состояние тотального страха перед всем миром. Параллельно ставлю себя на место семилетнего Темы, для которого столь шумное и напряженное место как школа – источник не просто страха, а панического ужаса. То есть «беру в душу» состояние матери и сына. Для чуткого собеседника – более чем достаточно.

Однако я не просто собеседник, я психолог, который должен решить проблему клиента. Наша отечественная психотерапия не зря именуется также ПАТОГЕНЕТИЧЕСКОЙ, то есть направленной на выявление и устранение причины страдания. Моя задача – не только понять страх и тревогу Ирины и Темы, но и помочь им если не избавиться, то хотя бы максимально уменьшить эти тяжелые переживания. Здесь уже работает мышление психолога, причем часто работает на максимальных оборотах.

У каждого человека есть жизненные проблемы и трудности, и иногда уходят годы на их преодоление. А теперь представьте себе, что психолог ежедневно, на каждой консультации должен за один час придумать эффективный способ решения очередной проблемы клиента. В отечественной психологии не используют штампы западных школ: мы не сваливаем все на свете на подавленные сексуальные влечения (как это делает психоанализ), не советуем завершить гештальт (попробуйте предложить людям на местах катастроф «завершить гештальт»!!!), не «вешаем всех собак» на токсичную мать, не призываем «полюбить себя» и так далее, хотя и используем некоторые продуктивные западные концепции – но очень ограниченно и по ситуации. Можно, конечно, было бы в случае Ирины и Темы порассуждать о роли «жертвы» и о пользе «личных границ». Но вряд ли им это поможет. В каждом конкретном случае требуется НОВОЕ, строго индивидуальное, СВОЕ решение – его-то и нужно выработать за тот час, что отводится на консультацию.

Предлагаю Ирине сыграть со своим ребенком в игру, где школа – это сказочное испытание героя (Тема любит сказки), при этом подыскать приз, который ждет мальчика, если он перестанет плакать в школе. Выясняем, что Тема мечтает о собаке. Ирина любит животных и не прочь завести питомца, но тревожность заставляет ее откладывать такое решение на неопределенное потом. Спрашиваю, готова ли она подарить Теме щенка, если тот прекратит плакать, пройдет свое испытание и добьется хороших успехов в учении. Поскольку женщине вообще трудно даются решения, делюсь с ней своим собственным эмоциональным и энергетическим ресурсом (очень большим, кстати). Мы увлеченно обсуждаем ту радость, которую испытает Тема, когда появится собака, вспоминаем примеры из жизни, из книг. Наконец, Ирина решилась. Тема в восторге от перспективы получить щенка, его тревожное отношение к школе меняется на увлеченную игру в героя сказки. Результат достигнут: он перестал плакать, стал успешно учиться и получил собаку.

Я привела этот пример, чтобы показать анатомию процесса психотерапии с позиций Доброй психологии. Повторяю, ПОНЯТЬ И ПОМОЧЬ – ее девиз.

Разберем другой пример. У меня на приеме Оксана, девушка 20 с небольшим лет, представительница «древнейшей профессии». Ставить себя мысленно на ее место не имею ни малейшего желания, но ведь зачем-то она пришла ко мне, что-то ее не устраивает в том образе жизни, который она ведет. В ходе беседы выясняется, что мать оставила ее совсем маленькой на попечение отца, а сама завербовалась работать на Север, подальше от пьяницы-мужа. (Странное решение – уехать самой и оставить на этого самого пьяницу маленькую дочь! Но чего только не встретишь в психологической практике, как только люди не ломают собственные жизни и жизни окружающих…). С малых лет Оксана не видела дома ничего, кроме пьянства, драк и диких оргий с женщинами сомнительного поведения. Так что ее собственный выбор – просто результат того, что ей не оставили выбора. Вот эта мысль, что ребенку не предоставили выбора – особенно зацепила меня. Я не хочу «брать в душу» нынешний образ жизни Оксаны, но вполне могу представить тот ужас, через который она прошла в детстве. Все же включаю эмпатию – и ясно «слышу душой» растерянность, потерянность и чувство бессмысленности жизни своей молодой клиентки. Таким образом, приходит ПОНИМАНИЕ. Остается придумать, как ей ПОМОЧЬ.

В момент понимания решение иногда приходит само, как озарение (инсайт). Я вдруг ясно осознаю, что Оксана просто никогда не задумывалась ни о смысле, ни о цели своей жизни, никогда не размышляла о будущем. Решаю применить достаточно редкий метод, именуемый СОКРАТИЧЕСКОЙ БЕСЕДОЙ: психолог ничего не объясняет, только задает точные вопросы, подводя клиента к собственным размышлениям и верным выводам. Задаю вопросы, казалось бы, самые простые:

– Как думаешь, Оксана, что значит быть хорошей женой? А хорошей матерью?

– Что интересного может быть у человека в жизни?

– Чем бы ты могла заняться, кроме свой «профессии»?

– Думала ли ты о своем будущем?

И так далее. Оксана отвечает на вопросы, потом говорит мне с искренним изумлением: «Знаете, никто из моих подруг никогда ни о чем таком не думал». Бедная Оксана, я это знаю, потому и помогаю тебе впервые задуматься.

Все мои консультации с этой девушкой фактически состояли из моих вопросов и ее ответов. Результат удивил меня саму: он резко сменила образ жизни, поменяла номер телефона, устроилась на работу. В дальнейшем я узнала, что она вышла замуж и родила двоих детей. Мысленно я поблагодарила за это «волшебство» мудреца Сократа и Добрую психологию с ее принципом ПОНЯТЬ И ПОМОЧЬ.

И, наконец, еще один пример. Ко мне обратилась онлайн Лариса, много лет назад эмигрировавшая из России в Европу и создавшая там семью. После вторых родов у нее развилась депрессия, которая без нужного лечения затянулась на несколько лет. Ее запрос был очень серьезен: на фоне депрессии у нее не возникло любви ко второму ребенку, маленькой Марии. Депрессивный эпизод, в конце концов, закончился сам собой, а 8-летняя девочка осталась обделена материнской любовью. Лариса очень винила себя в этом, заботилась о девочке, но, по ее словам «не испытывала к Марии вообще ничего, никаких чувств».

Я очень люблю своих детей, хотя и не рожала ни одного из них, поэтому трудно представить, как это – не любить своего ребенка. Но без эмпатии, без понимания психолог не может эффективно работать. Поэтому мысленно примеряю на себя ее ситуацию – тяжелая депрессия на протяжении нескольких лет: ничего не хочется, ничто не интересно, нет сил – и приходится из-под палки, через «не могу» заботиться о новорожденной. А забот очень много, и все это – на фоне душевной боли, угнетенности и апатии. Становится понятно, что в таких условиях заботы о малыше воспринимаются как каторга и вполне может не возникнуть никаких теплых чувств к нему. Параллельно мозг ищет решение. И тут мне на помощь приходит уже описанный в предыдущей статье прием «Усыновленный ребенок». Об усыновлении я знаю очень многое, поэтому мы вместе с Ларисой начинаем представлять, что она совсем недавно просто удочерила свою Машеньку – и ей нужно сознательно, произвольно научиться любить ее. Ларисе очень хорошо «зашел» этот прием – на протяжении где-то месяца она изо всех сил представляла себя приемной матерью, которая просто ОБЯЗАНА полюбить усыновленного ребенка-сироту, до сих пор не знавшего материнской любви (тем более, ситуация, по сути, была близка к реальной). Теперь она не ждала, что чувство возникнет в ее сердце само собой, а сама создавала его, присматриваясь к дочери, замечая ее положительные черты, жалея ее за все, чего та недополучила раньше. Работа удалась полностью – мать и дочь сблизились, у Ларисы возникло искреннее, настоящее чувство любви и нежности, а девочка «отогрелась» душой возле любящей мамы.

Вот это я и называю ПОНЯТЬ и ПОМОЧЬ, а еще – Доброй психологией.