Читать книгу Даргорея - Элеонора Гранде - Страница 6

После полумрака внутренних помещений башни яркий свет солнечного утра ослеплял. Заливал окружающий воздух теплом, обволакивал негой. Солнце лениво выкатывалось из-за гор, обещая подарить жаркий летний день. Но мне нужно было спешить. Неизвестно, сколько у меня оставалось в запасе времени.

Подошла к бойнице, глянула в пропасть. Сердце ухнуло, грохнуло камнем вниз и замерло. Тук. Тук. Вдох. Выдох. Страх неизвестности сравним со страхом смерти. Я четко это осознала. Но что лучше? Добровольно сдаться или бороться, сделав шаг в неизвестность?

То, что я задумала – грань сумасбродной идеи и попытки утопающего схватиться за соломинку. И все же… Буду бороться. Даже если у меня один шанс из тысячи.

Под ветками сложенного костра нашелся уголек. Вернулась к жертвенному алтарю, где, сваленные грудой, лежали мои находки. Выудила саван. Все-таки хорошая ткань, качественная. Шелк тягуче скатывался с ладоней. Цокнула языком, одно удовольствие с такой работать. Сложила вдвое и расстелила полотно на площадке. Измерила большими шагами, длина стороны получилась приблизительно пять с половиной метров. То, что нужно!

Все навыки, которые мы приобретаем, в какой-то момент жизни становятся востребованными. Много раз в этом убеждалась. Говорят, даже незаряженное ружье раз в год и то выстрелить может. А с навыками чудеса чудесные происходят. Вот, к примеру, заставляли дома ли, в школе что-то выучить или смастерить, думалось: «Зачем оно мне?» А потом, в самый неожиданный момент, раз! Эврикой в голове щелкнуло и решило проблему.

Отец хотел, чтобы сын родился, а родилась я. Но в душе он этого принять не мог. Вот и росла я сорванцом среди игрушечных пистолетов, машинок и конструкторов, соревнуясь с двоюродными братьями кто выше прыгнет, быстрее добежит, ловчее на дерево заберется. А потом с унылым видом и ободранными коленками выслушивала длинные нотации своих многочисленных тетушек.

Бабушка меня не ругала. Мудрая была. Вытащив, как котенка за шкирку из очередной войнушки или казаков-разбойников перепачканную и в синяках, вела за руку домой, рассказывая по пути какую-нибудь забавную историю. Умывала, переодевала и, обрабатывая ссадины перекисью и зеленкой, делилась страшным секретом. Нужно было выполнить домашнюю работу, но так, чтобы никто из домочадцев об этом не догадался. И без моей помощи в этом деле ей никак не справиться.

Бабушка большая мастерица была. И шить, и вязать, и пирогов напечь, все умела. За пошивом платьев к ней очередь выстраивалась. Кроила она ткань особенным образом. За измерительные приборы выступали веревочки, длина руки от локтя до кончика среднего пальца, ладонь и расстояние от большого пальца до указательного.

«Смотри, какая ткань красивая, – говорила бабушка, – цветы распускаются, бабочки порхают. А вот гусеничка ползет, – и отмеряла нужное расстояние размахом между большим и указательным пальцами, – встала гусеничка на хвостик – большой пальчик, приподняла голову – указательный пальчик, вытянулась, голову опустила, а хвостик подтянула. Так и шагает. Расстояние отмеряет. Сошьем мы маме твоей платье, а из лоскутов тебе. Никто и не догадается. А ты наденешь новый наряд, выйдешь, не узнают нашу девочку, будут думать, что принцесса на бал приехала».

А потом вдруг оказывалось, что очки бабушкины куда-то запропастились. Нитку в иголку вдеть не может. Помогу ей нитку вдеть, а у нее стежок никак не ложится. Так стежок за стежком и рождались на свет шедевры. То кокетка особенная, то рукав-фонарик, то юбка солнце-клеш на зависть всем соседским девчонкам. Ни у кого таких платьев не было. Со временем шитье меня увлекло. Руки стежки кладут, а мысли далеко улетают. Сродни медитации.

Вот и сейчас навыки пригодились. Сложила полотно еще раз. Получился квадрат поменьше. Усмехнулась мысли: «Оригами большого формата». Разметила на четыре сектора. Мне нужен круг. Взяла веревку, закрепила камнем на углу квадрата из ткани. Аналог циркуля, тоже навыки, только из «оперы» домашнего ремонта. Аккуратно прочертила угольком сектор окружности по дальнему краю. Обрезать лишнее помог бебут. Края круга неровные получились. Ну, да мне не на выставку. Так. Теперь второй круг, в центре. Длина от кончика среднего пальца до основания кисти у меня восемнадцать сантиметров, а до локтя – сорок три. Еще из бабушкиных уроков усвоила, что нужно эти мерки знать, пригодятся. А ведь в современном мире мало кто задумывается над такими мелочами. Внутренний круг должен быть диаметром как раз сорок три сантиметра. Разметила веревкой и угольком рассчитанный радиус, вырезала да обшила получившееся отверстие кожаными лентами для усиления.

В начале восьмидесятых прошлого века… Звучит как старина старинная. В городе Грозном на базе ДОСААФ располагался центр подготовки сборной тогда еще Советского Союза по парашютному спорту. Вот туда, меня, дерзкую шестнадцатилетнюю девчонку и занесло. Очень хотелось испытать чувство полета. В те времена каждый парашютист делал свой первый шаг в небо с парашютом Д-1. Ласково их называли «Дубы». Скорее всего, из-за довольно простой, примитивной конструкции и безотказности в использовании. Да пожалуй, еще из-за веса немалого.

Помню, как наш инструктор, прошедший Афган, показательно прыгнул с «Дубом», собранным в руках, из летящего АН-2 с высоты триста метров. И ничего, норм. Убедил всех новичков, что надежней этого парашюта нет. Но минимально допустимая высота прыжка с Д-1 всего сто пятьдесят метров из летящего на скорости сто восемьдесят километров в час самолета. Такие вот они, советские разработки.

Матчасть нас молодых неопытных учить заставляли. Иначе, о небе и не мечтай! Поэтому цифры до сих пор в уме, только здесь линеек и прочих измерительных приборов у меня нет. Да здравствуют бабушкины методы!

Обычный «Дуб» разделен на четыре сектора. Каждый сектор сшит из пяти полотнищ. Купол прошит двадцатью восемью усилительными лентами, к которым крепятся стропы. Про карманы уже молчу. А у модификации Д-1-5У на четвертом секторе есть специальные прорези. Благодаря им парашютист, управляя натяжением строп, может маневрировать по горизонтали при снижении.

У меня же обычный круг тканевый с подготовленным отверстием и четырьмя размеченными секторами. В трех секторах сложила от края отверстия до низа ткань самолетиками и прошила кожаными лентами. Получилось нечто похожее на купол с усилением и подобием карманов. Да какой там купол?! Зонтик, а не парашют. Но, других вариантов отсюда сбежать, я не видела.

Солнце поднялось в зенит. Жарко. Очень хотелось пить. Внизу остался кувшин с водой. Как я могла его не захватить? Спуститься? Но… Страшно. Пока делом занимаешься, не думаешь о неприятностях. Решилась. Жажда сильнее страха. Подошла к лестнице, прислушалась. Тихо. Снова этот спуск по ступеням. Шаги гулко раздаются в тишине, отзываются эхом. Массивная деревянная дверь. Руки предательски задрожали. Вдруг есть кто внутри? До боли стиснула зубы. Выдохнула, открыла дверь. Шорох? Нет. Показалось. Быстро побежала дальше, к оружейной. Хорошо, что сквозь решетку помещение просматривается. Потихоньку потянула ее на себя, запомнила, в какую сторону открывается, и одной шишки на лбу хватило. Пошла на цыпочках к заветному кувшину. Схватила и пулей понеслась наверх. Только поднявшись, отдышалась, сделала несколько больших глотков. Остальную воду оставила. Лучше понемногу жажду утолять.

Вновь принялась за работу. В оставшемся четвертом секторе сделала три треугольных прорези. Центральное на две трети по высоте сектора два боковых чуть больше одной трети. Тут ничего не поделать, на глаз разметка. У прорезей будут крепиться стропы первая, вторая, двадцать седьмая и двадцать восьмая. Укрепила края кожаными лентами. Длина строп у «Дуба» восемь метров восемьдесят семь сантиметров. Мне нужно двадцать восемь веревок по девять больших шагов.

Солнце неумолимо клонилось к горизонту. Повеяло прохладой. Вдали, у вершин гор сгустились облака, налившись молочной бледностью. Взмолилась: «Погоди, Солнышко! Не торопись. Дай мне шанс. Если за день никто в башне не появился, значит, магические действа у них на закате».

Отвлечься нужно. Вспомнить что-нибудь приятное. О чем я там размышляла? Да, про навыки думала, про шитье, про детство.

Каждое лето родители возили меня и двух моих сестренок на Каспийское море. В организации, где работал наш папа в стародавние советские времена, была замечательная база отдыха, затерявшаяся у подножья гор среди шелковисто-песчаного побережья седого Каспия. Место было поэтически прекрасным. Нагромождение каменных гряд, отрезающих открытое море от лагуны, были естественным барьером для холодных морских потоков. Нежный, почти белый песок сверкал на солнце, отчего вода в лагуне была всегда чистой и теплой, даже если море волновалось. Бархатными августовскими ночами море соединялось с бескрайним небом, усыпанным несметным количеством звезд и волшебством звездопада. А какое романтичное приключение получалось, если выйти рано утром. Пройти через виноградники, разбитые на горных террасах, манящие тяжелыми гроздьями винных ягод. Идти на юг по трассе. И в момент, когда солнечные лучи наполняют утро томной негой, увидеть на склоне горы Избербаш, созданный самой природой, профиль Пушкина. Воспоминания как вода в лагуне ласково коснулись потаенных уголков души.

Семьи на базе отдыха селились в деревянные домики, была там даже столовая, но готовили еду хозяйки на общей летней кухне. В пятницу вечером отдыхающие заезжали, в воскресенье после обеда обычно выезжали. Как-то родители решили оставить нас на пару недель позагорать, в море искупаться, сил перед школой набраться. Но я подозреваю, что они сами хотели от нас отдохнуть.

⠀Приехали, как обычно, пятничным вечером, а при разгрузке багажа обнаружили, что сумку с нашими вещами забыли дома. Была сумка с вещами родителей, сумка и коробки с продуктами на две недели. А сумки с нашими вещами… Нет… Зато была катушка ниток, иголка, мамины маникюрные ножницы и простыня с голубыми и розовыми полосками. Вот из этой простыни сшила я нам троим купальники. И смотрелись мы в них, применяя крылатую фразу из старого кинофильма «Полосатый рейс», как «вон та группа в полосатых купальниках».

⠀Папа сказал, что вполне нормально, главное продуктов полные коробки. Оставили нам родители продукты, мамину теплую кофту, пару папиных книг, иголку с нитками и рублей пять на молоко. И уехали домой.

⠀Две недели промелькнули, просыпались как сухой песок из детского кулачка. Утром и вечером мы ходили купаться на море. Строили замки из песка. У старшей жены местного сторожа покупали буйволиное молоко, такое густое, жирное и немного с горчинкой от полыни, которую с удовольствием ели буйволы. У младшей жены – незамысловатые местные сладости. Днем я готовила еду, пересмеиваясь с тетеньками по поводу наших полосатых купальников. А перед сном читали с младшими сестрами вслух папины книги или рассказывали сказки и легенды. Время пролетело незаметно, даже уезжать не хотелось. Жаль не осталось фотографий с той поездки. Зато осталась благодарность родителям за привитую с детства любовь к путешествиям и способность быстро ориентироваться в ситуации, находить выход, не опуская рук.

Четыре мотка веревки. В каждом мотке приблизительно по шестьдесят три метра. Я уже считала утром. Вот и получилось у меня двадцать восемь отрезков по девять метров. Креплю мои импровизированные стропы. Купол готов. Хоть бы один полет выдержал! А не выдержит, тут уж, как говорится: «Или пан, или пропал».

Так. Подвесная система. Вот для этого и пригодится мне амуниция животинки. Перевернуть только. Ха. То, что прикрывало ей грудь, будет у меня под пятой точкой, а то, что крепилось под животом, будет грудной перемычкой. Использовали эту животину как тягловую или бойцовую не знаю. Но на задней части амуниции, а для меня сейчас как раз вверху, сделаны были четыре сквозные металлические крепления. Не полукольца для строп, конечно, но на безрыбье и рак рыба. Протащила по семь строп-веревок через каждое металлическое отверстие. Укрепила. «Благодарю тебя, запасливый хозяин башни, за кожаные ленты», – пробормотала себе под нос, держа в зубах иголку.

Почти готово. Примерила. Что ж, не как влитое, но и я не здешняя животинка. Смотала остатки ниток, зафиксировала иглу, сложила в мешочек, что привязала к поясу. Закрепила оружие. С жадностью допила остатки воды из кувшина. Подняла обрезки ткани. Чашу. Задумалась.

Если это все же розыгрыш такой чудесный, пусть смотрят и смеются… Один обрезок повязала как косынку, заправив волосы. Сверху надела чашу. Получившуюся конструкцию на голове обмотала срезанным подолом ночной рубашки. Шлем импровизированный. Хотя, если с такой высоты грохнуться, костей не соберешь, и шлем не поможет.

А солнце уже совсем низко опустилось. Свежий ветерок, дувший со стороны ущелья, стих. Предзакатное небо наливалось жарким пожаром красок. Птица. Прекрасная белая птица парила надо мной. Я заметила ее еще утром. Целый день она летала над башней, иногда кричала, будто удивляясь чему-то. Но в эту минуту, на фоне оранжево-бордовых переливов вечерней зари она казалась воплощением неприкаянной души из дивных бабушкиных сказок. Внизу, у подножия башни послышались песнопения и гул барабанов. Началось…

Ветер, где ты?! Стараюсь расправить свой самодельный купол. Иду вдоль стены, пытаюсь поймать хоть малейшее дуновение. Голоса и барабаны все ближе и слышнее. И вдруг стихли. Наверное, обнаружили пропажу оружия и савана. Снова зашумели. Я услышала крики и топот ног, вырвавшихся наружу с эхом. «Да, дверь-то я не закрыла», – мелькнула мысль. Показалась голова седобородого жреца. Он что-то кричал, размахивая руками.

Не до тебя мне, старец. Ветер… Белая птица с криком пронеслась низко над моей головой. Показалось или от ее крыльев пошло легкое дуновение?

– Подуй на крыло, – вдруг запульсировало в голове.

– Подуть? – удивленно вскинула брови.

– Да-да, подуй.

Подняла купол и подула на шелковую ткань… еще… еще… Мой зонтик затрепетал. Неужто от моего дыхания? Абсурд. Расправила ткань больше. И купол, поймав струю речного воздуха и восходящий теплый поток откуда-то снизу вдруг ожил, округлился шляпкой гигантского гриба. Рывок. Только успела, упираясь ногами в кострище, подняться на стену. И, раздвигая максимально стропы, помочь воздушным потокам наполнить купол. Шаг в бездну. Подхваченный восходящим потоком воздуха мой парашют рванул ввысь и полетел, уносимый ветром.

Дух захватило от восторга. По-лу-чи-лось! Я не ошиблась. В ущелье, где бежит река, ветер свистел, напирал, гнал вперед. Стоило чуть натянуть стропу, и парашют отвечал, как продолжение моего организма, как мое собственное крыло, подаренное Всевышним. Ощущение полета захватило и увлекло меня, подарило чувство свободной птицы. Я лечу! Как тогда, в далекой юности.

А за спиной, на башне стало вдруг подозрительно тихо. Я не могла повернуться и посмотреть, что там происходит. Первая мысль уколола острым шипом: «Стрелять собрались, что ли?» И тут же я вздрогнула от громкого мужского крика, пронизанного невероятной душевной болью:

– Изабелла! Хотя бы белой птицей возвращайся!

Ветер уносил меня все дальше от башни. Внизу проплывали зеленые кроны деревьев, с высоты птичьего полета похожие на курчавый ковер. Река искрилась на заре. В ее потоке боролись лед и пламя, то переливаясь хрусталем струй, то бурля темной лавой. Как красиво все в лучах заходящего солнца. Эти неимоверные цвета, которые невозможно запечатлеть. То нежные переливы розового и фиолетового, то насыщенные ярко-оранжевые, бордовые. Их можно увидеть только здесь и сейчас, только на один миг и не забыть до конца жизни. Каждый закат особенный, уникальный в своей неповторимости.

А видеть закат в небе, сливаясь с разгорающимся пожаром красок и чувств, ощущая себя крылатым существом – восхитительно. Что может быть ярче этой неуемной небесной страсти?

Люблю закаты.