Читать книгу Я напишу себе счастливую судьбу. Сборник стихов - Элина Скорцезско - Страница 8

Мне снился сон, где ты любил меня.

Не помню слов, лишь жаркие объятья.

Мы были счастливы. Нам не мешали платья,

И бесконечны были сроки дня.

Мне снился сон… и рядом нет тебя.

Но память сохранила сладкое мгновенье,

И вкус Тебя и трепет и смятение,

Порывы страсти, неги и огня…

…мне снился сон.

Не смею дунуть – улетишь

Лебяжьим пёрышком с ладошки.

Ты хлеб и влага для меня

Бесценные до капли, крошки.

Не смею дунуть – улетишь

Легка крылом, беспечна птица.

Ещё со мной, ещё во мне,

Но потревожь, она умчится.

Я с трепетом в руках держу

Свою любовь, дышать не смею.

Тебе и Господу молюсь,

И тем довольна, что имею.

Слагаю с себя полномочия веры —

Забуду отныне наивности дар.

И женские чары – подарки Венеры,

Сложу, и сердечный умерю пожар.

Всё в прошлом.

Ты больше не служишь мне Богом.

Я трон королевы покину навек.

Ты – заражён неизлечимым пороком.

Ты больше не Бог. Ты – человек!

Ты болен пороками этого мира.

Я лекарь плохой, всё оставлю как есть.

Тебя не спасает молитвы стихира.

Порок торжествует и попрана честь.

В этом доме злые зеркала.

В этом доме не радушны двери.

Жёстко здесь застелены постели.

Стёрта с полок даже тень добра.

Незамысловат уют, лишь антураж

Затеняет истинность причины.

Потому так холодны картины,

И чрезмерно строгий в доме страж.

Нем хозяин. Хочется сбежать

И идти туда, где много света.

Оттого, что нет в тебе огня,

Мне по сердцу ласковое лето.

Разочарование, досада, обречённость?

Ты думаешь, я эти чувства испытала?

Ушёл под горькою моей усмешкой.

Себя вини, я твой уход давно предугадала.

В твоём лице читаемы все мысли, без утайки.

В глазах твоих – «конец любви» читала.

Ты тщательно готовил свой уход. Меня жалел?

Я твой уход давно предугадала.

А если не жалел? Тянул тяжёлый час?

Что тут поделать? Досады мало.

– Прощай, любимый человек!

Ищи себя, найдёшь любовь».

В дорогу пожелала.

Не нужно скуку нагонять

меня о прошлом вопрошая,

закрыта тема для тебя,

мои рассказы стоят мало.

Огонь в глазах сгорел дотла,

осталось только пепелище.

И не к чему искать тебе

того, что не найдёшь в кострище.

Лишь скука смертная одна

остатком ляжет разговора.

Не нужно память ворошить,

закрытую на три запора.

Греховная река страстей

Вскружила ум, пленила тело.

Кому какое дело,

Когда все мысли лишь о нём, ему – о ней.

Стихии ртуть, бедовая река,

Прорвав плотину связей непорочных,

Катит по венам, разжижая кровь,

Собрав мозаику из связей краткосрочных.

Страстей река

По венам молодым

Течёт сплошным потоком,

Реальность превращая в дым,

Прикосновения заряжая током.

Нам с тобой не плакать.

Нам с тобой смеяться,

Под цветастым небом

Солнцем любоваться,

Обнимать друг друга,

Целоваться вволю,

Ночь напропалую

Тешиться любовью.

Нет милее доли —

За руки держаться,

Под цветастым небом

Счастьем наслаждаться.

На ветру колыхался не флаг.

На ветру колыхалось тряпьё.

Ты был ласковый друг, стал мне – враг.

Над могилой любви вороньё.

Гордый воин ушёл в бытие.

Слава, воля слегли на посту.

Были только слова по весне,

Тосты громкие за красоту.

Кроме пиршеств бывали бои.

Ты был сбит, оглушён всякий раз.

Я носила в палатку цветы,

И лечила тебя от зараз.

Не умеешь, не лезь воевать.

Не надёжен твой щит и твой меч.

Сиротлива так нынче кровать.

Я устала надежду стеречь.

Порознь, но всё же вместе.

Вместо точки ставлю многоточье…

Ты слукавил, царственный наместник,

Объявляя: «Связи непорочны».

Отторгая, ты как прежде манишь.

Жаждешь власти – объявляешь волю.

Стелешь шёлк, шелками гладишь,

Но откуда те шипы, что колют?

Изощрённа пытка своевластья.

Я потеряна, и сбита с толку,

И не в силах наслаждаться счастьем,

Не найдя в стогу любви иголку.

Свет далёких звёзд,

секс усталых тел,

серых будней воз

из просрока дел —

окон немота

отражает быт,

тела наготу,

позабытый стыд.

Тишину округ

прерывает стон

от постылых рук,

как от похорон.

Оковы тяжкие любви

И цепи рабского терпенья

Себе обратно забери,

И прихвати все сожаленья.

Я больше не желаю знать

Рассказов тягостных о чуде.

Тебя мне хочется прогнать —

Горька вода в твоём сосуде.

И видит Бог, мне всё равно,

Как ты болеть разлукой будешь.

Твоя любовь – пустое дно.

Цветок любви ты только губишь.

Морочишь голову себе?

Меня, пожалуйста, не путай.

Оставь меня моей судьбе.

Твоя судьба, что ветер лютый.

Расставить правильно акценты

Так грамотно умеешь ты.

И деликатны комплименты

Твои, без тени доброты.

Ты не воркуешь, ставишь точки.

Твои суждения тверды.

О чувстве скажешь – между прочим.

Твоё «люблю» – без теплоты.

Смакуя собственную важность,

Её лелеешь, как цветок.

Свою пустую эпатажность,

Холодный, вычурный чертог.

Я хочу быть с тобой без свидетелей,

И прижаться к тебе без одежд.

Мне не нужно советов радетелей,

Охов, вздохов вселенских невежд.

Все лишь видят глаза твои карие,

И акцент на красивых губах.

Знаю я, что за тайное марево

Скрылось в чёрных твоих волосах.

Мои пальцы ласкают упругие

Твои волосы – ласковый плен.

Взмах ресниц до утра убаюкает,

Заслонив от завистливых стен.

Мне нравится, как горят свечи,

твоя улыбка, фигура речи.

Мне нравится плед,

укутавший ноги, и согревающий плечи.

Мне нравится тон нашей встречи,

и кот, что устроившись рядом клубком,

убаюкает этот чудесный вечер.

Мы с тобою так похожи —

За усмешкой прячем нежность,

Обозренью предоставив

Преднамеренно небрежность.

Затолкав в нутро влюбленность,

Мы картинно осторожны.

Ловим взгляды и волненье

Эрогированной кожей.

День цветастые картинки

Раскидал для нас с тобою,

Подменяя радость жизни

Беспредметною игрою.

Мы ж с тобой как два паяца,

Два актера пьесы «Холод»,

Можем до сыта кривляться,

Подавив любовный голод.

Подарок утомительной недели —

Свободный вечерок и песни Джорджа Майкла.

В кромешной темноте, от штор задернувших метели,

Сокрыты мы.

Отброшены сомненья, недомолвки с фальшью.

Нас танца круг к себе манит,

Магнитом тянуться тела к друг другу.

На зависть бедам и разлукам,

Мы счастливы в недолгие мгновения вселенной.

Вселенной тел,

Отдавшись чувствам вдохновенно.

Мы оба девственно чисты —

грехи отпущены в метели.

Нас укрывают не цветы —

от штор причудливые тени.

Уж лучше буду я неправой,

чем правой в том, что нелюбима.

Гордиться можешь мной по праву,

ручной твоей являюсь птицей.

Прикажешь, улечу далёко.

Оставишь, буду под рукою.

Ты в праве можешь мной гордиться,

пока достоин быть со мною.

Ты оглянулся самоуверенно и быстро.

Хотелось мне принять твой вызов.

Прошло мгновение с приходом мысли тайной…

Но, чур! Склонился над другой.

Ну, что ж, кидаю взгляд прощальный.

Из всех «дел» людских —

обида является делом последним.

Явившись на свет —

лишь остатком дурного наследия.

Сменились века, но обида людская,

прекрасно устроилась —

нами людьми помыкая.

Закрыты двери на запор.

Сама как страж стою у двери.

Я так давно боюсь потери,

Что я сама себе есть злостный вор.

Душа, как стрелки на часах,

Не купится на взгляды колдовские.

Одни лишь травы луговые

Имеют цену на моих весах.

Я страж упорный чувств, их очень мало,

растрачены без меры, был им срок.

Себя сберечь – упрямо, но устало,

Который год твержу сухой урок.

Я – ветер! Я лечу к тебе,

Накинув шлейф желания на плечи.

В тот самый час, когда огни в Москве

Украсят светом поздний зимний вечер.

Стучу. Скорей открой мне дверь.

Терпенье? Это слово не знакомо.

Прими, я буду вся и всем:

И солью мира и твоим твореньем.

Скажи: «Желаю!», я преображусь.

Я стану: кошкой, девкой иль дыханьем.

Скажи: «Хочу!», скажи: «Да будет так!».

Скажи, скажи, и оживи касаньем.

От меня отказался. Простился.

Я из жизни своей тебя исключила.

Ты в себе разобрался …, но прости,

был «отрезан» от сердца, и вновь не прижился.

Не актриса, не в театре я разыгрываю сцену.

Я в реальной жизни пьесу разыграла.

Мне, чудачке, жить без интереса

невозможно, нереально стало б.

Мне свекровь вопрос с ехидцей ставит:

«Кто такая? Что ты в жизни стоишь?»

Усмехнусь, и с видом несерьёзным

прошепчу: «Прости, не приценялась».

Ангельское терпенье…

Зачем мне крылья, если ими бьют

По лицу наотмашь,

Сверяя на прочность чистоту мыслей?

Раз сказано: «Я твоя щедрость»,

Черпай без остатка,

И, напоённый донельзя ядом желчным,