Читать книгу Управляя общим. Эволюция институтов коллективной деятельности - Элинор Остром - Страница 17

Вызов, брошенный ученым, специализирующимся на анализе мер экономической политики, состоит в том, чтобы разработать теории человеческой организации, основанные на реалистической оценке человеческих возможностей и ограничений в том, чтобы справляться с множеством разных ситуаций, которые во всех или в некоторых аспектах подобны «трагедии общин». Эмпирически подтвержденные теории человеческой организации, став важнейшим элементом науки об экономической политике, смогут дополнять решения оценками наиболее вероятных последствий применения множества способов организации видов человеческой деятельности. Теоретическое исследование всегда предполагает поиск регулярностей. Оно должно абстрагироваться от сложностей, связанных с конкретными природными условиями и конкретными природными ресурсами, а затем предложить теоретические переменные, генерирующие наблюдаемые сложности. Конкретные теоретические модели предполагают дальнейшее абстрагирование и упрощение, осуществляемое в целях еще более тонкого анализа логических соотношений между переменными в рамках закрытой системы. Будучи теоретиком и иногда специалистом по моделированию, я считаю эту деятельность самой сутью науки о мерах экономической политики.

Однако здесь можно попасть в интеллектуальную ловушку, построенную самим ученым. Когда на создание теории, обладающей значительной мощью и красотой, уходят многие годы, ученые, по очевидным причинам, будут стремиться применить этот инструмент к максимально возможному количеству ситуаций. Мощность теории прямо пропорциональна степени разнообразия ситуаций, которые она может объяснить. Однако все теории имеют свои ограничения. Теоретические модели ограничены в еще большей степени, так как при построении модели многие параметры ученый должен фиксировать, а не допускать, чтобы они варьировались. Границы применимости теории становятся еще уже, когда модель (например, совершенно конкурентный рынок) путают с теорией, которую представляет данная модель.

Научное знание есть в той же мере понимание разнообразия ситуаций, для которых теория и ее модели релевантны, в какой оно является пониманием ограниченности этой теории. Убежденность в том, что все физические структуры могут быть описаны в терминах набора совершенных форм – окружностей, квадратов и треугольников, ограничивала развитие астрономии, пока Иоганн Кеплер не разорвал цепи классической мысли и не открыл, что орбита Марса является эллиптической, – это открытие сам Кеплер вначале считал не более чем «навозной кучей» (см. Koestler, 1959]. Годвин и Шепард еще десять лет назад указывали, что если специализирующиеся на рекомендациях в области экономической политики ученые, использующие модель «дилеммы общин», не обращают внимания на то, соответствуют ли переменные реального мира теоретическим, то они тем самым продолжают работать в парадигме, аналогичной той, которая гласит: «Квадраты, треугольники и окружности порождают вращение планет» (см. [Godwin, Shepard, 1979]). Многие теоретические и эмпирические исследования, появившиеся за время, прошедшее с момента опубликования статьи Годвина и Шепарда, должны были бы породить у специалистов по рекомендациям в области экономической политики еще больший скепсис в отношении способности ограниченного набора моделей служить адекватным инструментом анализа самых разных ситуаций, в совокупности называемых проблемой общих ресурсов (ОР). К сожалению, многие аналитики до сих исходят из априорной установки, согласно которой все проблемы ОР представляют собой дилеммы, в которых участники, действующие сами по себе, не могут избежать субоптимальных, а зачастую и разрушительных результатов.

В ящике с инструментами аналитиков (и в ящике с инструментами общепринятых и хорошо разработанных теорий человеческой организации) отсутствует адекватная теория коллективного действия, посредством которого лица, заинтересованные в конечном результате (принципалов), могут сами добровольно сорганизоваться в группу для удержания конечных результатов своих собственных усилий. Примеры таких начинаний, основанных на самоорганизации, имеются в изобилии. Очевидным примером является организационная структура и деятельность большинства юридических фирм, когда группа юристов объединяет свои активы для приобретения библиотеки и оплаты услуг секретарей и исследований (research). Они разрабатывают свои собственные механизмы внутрифирменного управления, включая процедуры распределения затрат и выгод между партнерами. Примерами такого рода является также большинство кооперативов. В качестве примеров самоорганизации и самоуправления ОР годятся и те, которые будут рассмотрены нами в главе 3. Однако, пока не будет полностью разработано и воспринято теоретическое объяснение феномена самоорганизующихся и самоуправляемых предприятий (объяснение, основанное на концепции человеческого выбора!), наиболее важные решения в области экономической политики будут продолжать приниматься в предположении, что индивиды не в состоянии организовать себя и что они во всех случаях нуждаются в том, чтобы их организовала внешняя власть.

Все организационные договоренности подвержены стрессам, слабостям и провалам. Без адекватной теории коллективного действия, осуществляемого на базе самоорганизации, невозможно ни предсказать, ни объяснить ситуации, при которых индивиды оказываются не в состоянии решить проблему ОР только путем самоорганизации. Равным образом без такой теории нельзя будет с уверенностью сказать, какая из множества стратегий вмешательства окажется наиболее эффективным подспорьем при решении той или иной конкретной проблемы. Как было сказано выше, имеется огромная разница между априорным убеждением в необходимости создания регулирующего агентства и априорным убеждением, согласно которому для надзора за выполнением соглашений, заключенных в порядке самоорганизации, и для принуждения к их выполнению необходимо наличие вызывающей доверие судебной системы. Если теории специалистов по конкретным рекомендациям не предусматривают возможности коллективного действия на основе самоорганизации, то не будет осознаваться и важность судебной системы, которую группы, организованные своими членами, могут использовать для надзора и принуждения к выполнению контрактов[29].

Я надеюсь, что данное исследование внесет вклад в разработку имеющей эмпирические подтверждения теории коллективного действия в форме самоорганизации и самоуправления. В этом труде я пытаюсь сочетать стратегию, используемую многими учеными, принадлежащими к «новому институционализму», и стратегию, используемую биологами в ходе эмпирических исследований, направленных на лучшее теоретическое понимание биологического мира.

Будучи институционалистом, изучающим эмпирические проблемы, я исхожу из того, что индивиды стремятся решить проблемы настолько эффективно, насколько это возможно.

Такое предположение требует от меня известной дисциплины. Вместо того чтобы постулировать, что некоторые индивиды являются некомпетентными, злыми или иррациональными, а остальные – всеведущими, я полагаю, что индивиды обладают весьма схожими ограниченными способностями к разумному поведению и постижению структуры окружающих их сложных сред. Понять, какие проблемы пытаются решить индивиды и какие факторы помогают или мешают им в этом, – ровно в этом и состоит моя задача как ученого. Если проблемы, за которыми я веду наблюдение, характеризуются малой предсказуемостью, отсутствием информации и дефицитом доверия к той информации, что есть, а также высокими уровнями сложности и затрудненностью трансакций, то мои попытки объяснения обязаны явным образом принимать все это во внимание, а не исходить из того, что ничего из вышеперечисленного не существует. При построении объяснений наблюдаемого поведения многое я заимствовала из работ, написанных другими учеными, изучавшими институты и производимое ими воздействие на индивидуальные стимулы и поведение индивидов в реальных условиях.

Биологи тоже сталкиваются с проблемами, возникающими при изучении плохо понимаемых сложных процессов. Их научные стратегии часто включают в себя идентификацию – в качестве эмпирического наблюдения – наиболее простого организма, в котором изучаемый процесс протекает в наиболее ясной или даже преувеличенно ясной форме. Такой организм выбирают не потому, что он представляет все организмы. Наоборот, такой организм выбирают потому, что данный конкретный процесс может быть более эффективно изучен с использованием именно этого, а не какого-то другого организма.

Моим «организмом» является определенный тип ситуации, в которую попадают люди. Я называю эту ситуацию ситуацией общего ресурса (ОР-ситуацией), детализированное определение которой я дам в главе 2. В данной книге я не рассматриваю все вообще потенциальные ОР-ситуации. Я концентрируюсь только на малоразмерных ОР, когда сами общие ресурсы расположены в пределах одной страны, а число вовлеченных в ситуацию индивидов варьирует от 50 до 1500 человек, доход которых в сильнейшей степени зависит от данного ОР. К таким ОР относятся прежде всего прибрежные рыболовные угодья, пастбищные луга местного значения, бассейны грунтовых вод, ирригационные системы и коммунальные леса. Поскольку соответствующие ОР-ситуации имеют небольшой масштаб, серьезные усилия необходимы, скорее, для того, чтобы проникнуть сквозь поверхностную сложность и идентифицировать глубинное сходство и процессы. Так как соответствующие индивиды извлекают из ОР существенную часть своих доходов, они весьма сильно мотивированы прилагать усилия к решению «проблемы общин» – для того чтобы со временем увеличить свою продуктивность. В таких системах эффект самоорганизации может несколько преувеличиваться, но именно по этой причине я хочу изучить данный процесс в этих условиях. Более того, если самоорганизация потерпит провал, я буду знать, что это произошло не потому, что коллективная выгода, которую можно было бы получить, оказалась неважна для участников.

Я могу сформулировать ограничения, которые я налагаю на типы изучаемых ОР. Во-первых, меня интересуют скорее возобновляемые, чем невозобновляемые ресурсы. Во-вторых, меня интересуют ресурсные системы, для которых характерно не изобилие, а значимая нехватка ресурса. В-третьих, меня интересуют ситуации, когда одни пользователи могут нанести существенный ущерб другим пользователям, но не такие ситуации, когда участники могут нанести какой-либо масштабный ущерб сторонним лицам, т. е. таким, которые не имеют прямого отношения к данному ОР, будучи внешними по отношению к ситуации и участникам. Таким образом, исключается вся проблематика асимметричного загрязнения окружающей среды, а также все ситуации, когда группа может сформировать картель и контролировать существенную часть рынка, с тем чтобы воздействовать на рыночную цену.

В разделе, посвященном эмпирическим исследованиям, я привожу краткий перечень примеров ОР, которые помогли мне понять природу процессов самоорганизации и самоуправления. Эти примеры ни в коей мере не являются результатом формирования «случайной» выборки. Наоборот, это такие примеры, которые отбирались с тем, чтобы обеспечить исследователя наиболее наглядной информацией о процессах, имеющих отношение, во-первых, к управлению ОР в долгосрочной перспективе, во-вторых, к трансформации существующих институциональных договоренностей и, в-третьих, к провалу попыток преодолеть сохраняющиеся проблемы ОР. Таким образом, эти примеры могут рассматриваться как собрание наиболее ярких первичных материалов, с которыми я работала, пытаясь понять, как индивиды организуют себя и управляют собой, стремясь получить коллективную выгоду в ситуациях, когда весьма велик соблазн быть «халявщиком» или нарушителем договоренностей.

На базе изучения и анализа этих примеров я пытаюсь выдвинуть предположения о том, каким образом и почему одни индивиды в состоянии организовать себя для целей управления ОР, а другие – нет. Я пытаюсь идентифицировать базовые принципы проектирования институтов, используемые теми, кто оказался успешным в деле управления принадлежащими им ОР в течение продолжительного периода времени, а также установить, как эти базовые принципы влияют на склонность участников продолжать инвестировать время и усилия в практику управления их ОР. Я сопоставляю институты, задействованные в удачных и неудачных случаях, и стараюсь выявить внутренние и внешние факторы, способные ограничивать или расширять возможности индивидов в сфере управления их ОР.

Я надеюсь на то, что эти предположения вносят вклад в развитие эмпирически подтверждаемой теории самоорганизации и самоуправления – по крайней мере для хорошо определенного множества проблемных ОР. Это множество в значительной мере состоит из возобновляемых ресурсов, широко используемых людьми в различных регионах мира. Например, по некоторым оценкам, 90 % всех рыбаков мира и около половины мирового ежегодного потребления рыбы приходится на небольшие прибрежные промыслы, изучаемые в рамках настоящего исследования (см. [Panayoutou, 1982, p. 49]).

Мой выбор конкретных видов ОР для углубленного исследования базировался на предположении, согласно которому я могла, изучая процессы самоорганизации и самоуправления в отношении этих ОР, изучить и более общие закономерности, относящиеся к более широкому контексту.

Принимая во внимание сходство между многими проблемами ОР и проблемами небольших по масштабам благ коллективного пользования, результаты, полученные в настоящем труде, могут стать вкладом и в понимание факторов, расширяющих или сужающих возможности индивидов в сфере организации коллективных действий по обеспечению сообществ коллективными благами. Для всех типов организации коллективных действий, вне зависимости от того, кто их инициирует – внешний правитель, предприниматель или несколько принципалов, стремящихся удержать коллективную выгоду, – нужно будет решить одни и те же проблемы. Во всех случаях нужно будет что-то делать с «халявщиками», решать проблемы выполнения обязательств, организовывать работу новых институтов и осуществлять надзор за соблюдением некоего набора правил. Исследование, которое фокусируется на том, каким образом индивиды нейтрализуют эффект «халявы», как они достигают высокой степени выполнения обязательств, каким образом они договариваются о создании новых институтов и осуществляют надзор за выполнением правил в сфере ОР, должно также вносить вклад и в понимание того, как индивиды решают эти важнейшие проблемы в других случаях.

Теперь позвольте мне вкратце пояснить, как организована эта книга. В главе 2 я определяю, что я понимаю под ОР-ситуацией и индивидуальным выбором применительно к ОР-ситуациям. Затем я останавливаюсь на ряде принципиальных вопросов, на которые должна уметь отвечать любая теория коллективного действия. В заключительной части главы я исследую две гипотезы, которые задавали рамки работ, предшествовавших моей, и обсуждаю альтернативы, задавшие рамки моего исследования. Эмпирический материал книги содержится в главах 3, 4 и 5, в которых исследуются конкретные описанные случаи и примеры длительной успешной работы институтов, поддерживающих режим использования общих ресурсов, и сами ОР. Здесь изучаются происхождение и эволюция институтов управления ОР, их провалы и слабости. В конце каждой из этих глав, содержащих эмпирический материал, я формулирую уроки, которые могут быть извлечены из примеров, разобранных в данной главе, с тем чтобы можно было внести вклад в совершенствование теории самоорганизации в сфере ОР. В главе 6 я подытоживаю и суммирую теоретические соображения, содержащиеся в концовках глав 3, 4 и 5, и рассматриваю вопросы применимости этих соображений для проектирования институтов самоорганизации и самоуправления.