Читать книгу Поллианна. Все истории о Поллианне в одной книге - Элинор Портер - Страница 15

Серая громада дома мистера Пендлетона произвела на Поллианну совсем другое впечатление во время ее второго визита на Пендлетон-Хилл. Окна были открыты, на заднем дворе развешивала белье какая-то пожилая женщина, а у подъезда стояла двуколка доктора.

Как и в прошлый раз, Поллианна подошла к боковой двери. Но теперь она позвонила в колокольчик, – сегодня пальцы ее не были онемевшими, как тогда, когда она судорожно сжимала связку ключей.

Знакомый маленький песик выскочил на ступеньки, чтобы поприветствовать ее, но ей пришлось немного подождать, прежде чем женщина, развешивавшая белье, открыла дверь.

– Добрый день. Я принесла студень из телячьих ножек для мистера Пендлетона, – улыбнулась Поллианна.

– Спасибо, – сказала женщина, принимая горшочек из рук девочки. – Как передать? От кого этот студень из телячьих ножек?

Доктор, вышедший в этот момент в переднюю, услышал слова женщины и одновременно заметил выражение разочарования на лице Поллианны. Он быстро шагнул вперед.

– А! Студень? – спросил он приветливо. – Отлично! Может быть, ты хочешь увидеть нашего пациента?

– О да, сэр, – просияла девочка.

Женщина, послушная кивку доктора, сразу же, хоть и с явным удивлением, провела Поллианну через переднюю.

Стоявший за спиной доктора молодой мужчина (профессиональный санитар, специалист по уходу за больными, приехавший из ближайшего большого города) обеспокоенно воскликнул:

– Но, доктор, разве мистер Пендлетон не дал распоряжения никого к нему не допускать?

– Да, так, – кивнул доктор невозмутимо. – Но теперь я здесь распоряжаюсь. И беру на себя ответственность. – Он загадочно добавил: – Вам об этом, конечно, неизвестно, но эта девочка действует лучше, чем целая бутылка укрепляющего средства, принимаемого ежедневно. Если есть что-нибудь или кто-нибудь, способный избавить сегодня Джона Пендлетона от его хандры, так это она. Вот почему я позволил ей войти.

– Кто она?

На мгновение доктор замялся:

– Это племянница одной из хорошо известных жительниц нашего городка. Ее зовут Поллианна Уиттиер. Я… Мне пока не довелось поближе познакомиться с этой юной особой, но многие из моих пациентов с ней знакомы… что я отмечаю с радостью!

Санитар улыбнулся:

– Неужели? И каковы же составные элементы этого чудодейственного укрепляющего лекарства?

Доктор покачал головой:

– Не знаю. Насколько мне удалось выяснить, это всемогущее и неиссякаемое желание находить положительную сторону во всем, что уже произошло или только произойдет. Во всяком случае, до меня постоянно доходят рассказы о ее забавных речах, и, насколько я могу судить, «просто радоваться» – главный смысл этих речей. Все, чего я хотел бы, – добавил он с той же загадочной улыбкой, выходя на крыльцо, – это чтобы я мог прописывать ее… и покупать ее так же, как я прописываю и покупаю коробочку пилюль. Хотя если бы таких, как она, было бы много на свете, нам с вами пришлось бы заняться продажей лент и тесьмы или копать канавы, потому что нам не много удалось бы заработать своей профессией.

Тем временем Поллианна в соответствии с указаниями доктора была препровождена в комнату Джона Пендлетона. Путь ее лежал через большую библиотеку, располагавшуюся сразу за передней, и, хотя она шла очень быстро, ей все же хватило времени, чтобы успеть заметить происшедшие здесь с ее прошлого посещения перемены. Ряды книжных шкафов и красные занавеси остались те же, но на полу не было мусора, стол – в идеальном порядке, и нигде ни пылинки. Телефонная книжка висела на своем крючке, а медная подставка в камине была начищена до блеска.

Одна из таинственных дверей оказалась открытой, к ней и провела девочку служанка. Вскоре Поллианна уже стояла в роскошно обставленной спальне, а женщина говорила испуганным голосом:

– Если позволите, сэр, вот… вот девочка со студнем. Доктор сказал, чтобы я провела ее к вам.

В следующий момент Поллианна осталась один на один с очень сердитым мужчиной, неподвижно лежащим на спине в постели.

– Слушайте, разве я не сказал… – раздался гневный голос. – А, это ты! – проворчал он не очень любезно, когда Поллианна приблизилась к постели.

– Да, сэр, – улыбнулась Поллианна. – Ах, я так рада, что они впустили меня! Понимаете, сначала эта дама чуть не отобрала у меня мой студень, и я так испугалась, что совсем вас не увижу. Но потом подошел доктор и позволил мне войти. Правда, он милый, что разрешил мне увидеть вас?

Помимо воли губы мистера Пендлетона дрогнули в улыбке, но изрек он только:

– Хм!

– А я принесла вам студень, – продолжила Поллианна. – Из телячьих ножек. Я надеюсь, вы его любите. – В голосе ее звучал вопрос.

– Никогда не ел. – Мимолетная улыбка исчезла, и мистер Пендлетон взглянул с прежней угрюмостью.

На короткое мгновение разочарование изобразилось на лице Поллианны, но, поставив на столик свой горшочек со студнем, она повеселела и сказала:

– Не ели? Ну, если не ели, то вы не можете сказать, что его не любите, правда? Так что я даже рада, что вы не ели. Ведь если бы вы ели и знали…

– Да, да… Единственное, что я знаю твердо, так это то, что лежу я здесь на спине в эту минуту и, вероятно, пролежу так… до судного дня.

Поллианна, казалось, была потрясена:

– О, нет! Это не может продолжаться до судного дня, когда архангел Гавриил затрубит в свою трубу, если только это не произойдет раньше, чем мы думаем… О, конечно, я знаю, Библия говорит, что это может случиться раньше, чем мы предполагаем, но я не думаю, что это произойдет… то есть, конечно, я верю Библии, но только я не думаю, чтобы судный день пришел так быстро и…

Джон Пендлетон вдруг расхохотался во весь голос. Услышав этот смех, санитар, входивший в этот момент в комнату, поспешно и бесшумно исчез. При этом у него была мина испуганной кухарки, которая, увидев, что холодный воздух угрожает ее недопеченному пирогу, поспешно закрывает дверцу духовки.

– Ты, пожалуй, запуталась, а? – заметил Джон Пендлетон.

Девочка засмеялась:

– Может быть. Но я хотела сказать, что ноги – это не всегда… то есть сломанные ноги, понимаете… Это не то что неизлечимая болезнь, как у миссис Сноу. Так что ваша болезнь вовсе не будет длиться до судного дня. И я думаю, вы можете этому радоваться.

– О, я рад, – отвечал мистер Пендлетон мрачно.

– И к тому же вы сломали только одну ногу. Вы можете радоваться, что не обе. – Поллианна вошла во вкус игры.

– Конечно! Какое счастье! – пренебрежительно фыркнул мужчина, подняв брови. – Глядя на дело с этой точки зрения, я, вероятно, могу радоваться, что я не сороконожка и не сломал двадцать ног!

Поллианна засмеялась.

– О, это лучше всего! – воскликнула она радостно. – Я знаю, кто такая сороконожка, у нее ужасно много ног. И вы можете радоваться…

– Ну, конечно, – прервал ее мужчина; прежняя горечь зазвучала в его голосе, – я, вероятно, могу радоваться и всему остальному: санитару, доктору и этой проклятой женщине в кухне!

– Ну да, сэр… Только подумайте, как было бы плохо, если бы их здесь не было!

– Если бы… что? – переспросил он с раздражением.

– Ну, я говорю, только подумайте, как было бы плохо, если бы их здесь не было, а вы лежали бы совсем один, без помощи!

– Как будто не в этом все дело, – гневно возразил мистер Пендлетон, – что я лежу здесь в таком положении! А ты еще хочешь, чтобы я радовался, что эта безмозглая женщина переворачивает вверх дном весь мой дом и называет это наведением порядка, а этот парень ей помогает, поощряет ее и называет это уходом за больным, не говоря уже о докторе, который подстрекает этих двоих. И вдобавок вся эта орава ожидает, что я заплачу им за это, и к тому же немало!

Поллианна сочувственно нахмурилась:

– Да, я знаю. Конечно, это хуже всего – деньги… Когда вы так экономили все это время.

– Когда… что?

– Экономили… покупали бобы и рыбные тефтельки. Послушайте, вы любите бобы? Или вы предпочли бы индейку и дело только в том, что она стоит шестьдесят центов?

– Послушай, детка, о чем ты говоришь?

Улыбка озарила лицо Поллианны:

– О ваших деньгах… тех, которые вы, во всем себе отказывая, копили на язычников. Понимаете, я узнала об этом… и это тоже помогло мне догадаться, что вы совсем не злой внутри. Мне Ненси сказала.

От изумления у мужчины отвисла нижняя челюсть.

– Ненси сказала тебе, что я коплю деньги на… А могу я полюбопытствовать, кто такая Ненси?

– Наша Ненси. Она служанка тети Полли.

– Тети Полли? А кто такая тетя Полли?

– Это мисс Полли Харрингтон. Я живу у нее.

Мужчина сделал резкое движение.

– Мисс… Полли… Харрингтон! – прошептал он. – Ты живешь у нее!

– Да, я ее племянница. Она взяла меня на воспитание… из-за моей мамы, понимаете, – пробормотала Поллианна тихо. – Она была ее сестрой. И после того как папа… ушел на небеса, чтобы быть с ней и моими братиками и сестричками, у меня здесь, на земле, не осталось никого, кроме дам из благотворительного комитета, и тогда тетя Полли взяла меня.

Мистер Пендлетон не ответил. Лицо его на фоне белой подушки казалось ужасно белым – таким белым, что Поллианна испугалась. Она нерешительно поднялась с места.

– Может быть, мне лучше уйти, – предложила она. – Я… я надеюсь, вам понравится… студень.

Мужчина неожиданно повернул голову и открыл глаза. В их темной глубине была какая-то странная тоска, которую заметила даже Поллианна и которая поразила ее.

– Значит, ты – племянница мисс Полли Харрингтон, – сказал он мягко.

– Да, сэр.

Темные глаза мужчины были по-прежнему устремлены на ее лицо, пока Поллианна, ощущавшая смутное беспокойство, не пробормотала:

– Я… я думаю, вы ее знаете.

Губы Джона Пендлетона искривила странная улыбка.

– О да, я ее знаю. – Он заколебался, но затем продолжил все с той же улыбкой: – Но… ты ведь не хочешь сказать… ты не можешь сказать, что это мисс Полли Харрингтон прислала мне этот студень?

Поллианна явно была сконфужена:

– Н-нет, сэр, это не она. Она сказала, что я ни в коем случае не должна позволить вам думать, что это от нее. Но я…

– Так я и думал, – изрек мужчина, отворачивая голову, и Поллианна, еще более сконфуженная, на цыпочках вышла из комнаты.

У ворот она увидела доктора, ожидавшего ее в своей двуколке. Санитар стоял на ступенях крыльца.

– Ну, Поллианна, могу я иметь удовольствие отвезти тебя домой? – спросил доктор, улыбаясь. – Я хотел уехать несколько минут назад, но затем мне пришло в голову подождать тебя.

– Спасибо, сэр. Я рада, что вы подождали. Я так люблю ездить, – просияла Поллианна, когда он протянул руку, чтобы помочь ей влезть в двуколку.

– Правда? – улыбнулся доктор и на прощание кивнул головой молодому человеку на ступеньках. – Насколько я могу судить, есть много вещей, которые ты «любишь». Что ты скажешь? – добавил он, когда двуколка уже быстро катилась по дороге.

Поллианна засмеялась.

– Не знаю. Но, наверное, так и есть, – согласилась она. – Я люблю почти все, что есть жизнь. Но, конечно, я не очень люблю другие вещи – шитье, чтение вслух и все такое. Это – не жизнь.

– Не жизнь? А что же это тогда?

– Тетя Полли говорит, что все это «учит жить», – вздохнула Поллианна с печальной улыбкой.

Доктор улыбнулся опять, но чуть странно.

– Она так говорит? Да, другого я от нее и не ожидал.

– Да, – ответила Поллианна. – Но я думаю совсем по-другому. Я не считаю, что нужно учиться жить. Я, во всяком случае, этого не делаю.

Доктор глубоко вздохнул.

– Но, в конце концов, моя девочка, боюсь, некоторым из нас… приходится, – заметил он и замолчал.

Поллианна, украдкой бросив взгляд на его лицо, ощутила неясную жалость. Доктор казался таким печальным. И она с беспокойством подумала, как было бы хорошо, если бы она могла сделать что-нибудь для него. Вероятно, это и побудило ее робко заметить:

– Доктор Чилтон, я думаю, что работа врача – самая радостная на свете.

Доктор удивленно обернулся:

– Самая радостная? Когда я всегда и везде встречаю так много страданий?

Она кивнула.

– Я знаю, но ведь вы помогаете… разве нет? И конечно, вы этому рады! И поэтому вы счастливее нас всех, всегда.

Глаза доктора неожиданно наполнились горячими слезами. Жизнь его была очень одинокой. У него не было ни жены, ни дома, всего лишь две комнаты, которые он снимал в пансионе и которые служили ему одновременно и кабинетом. Его профессия была ему очень дорога. И теперь, когда он глядел в сияющие глаза Поллианны, у него было такое чувство, словно чья-то любящая рука неожиданно легла на его голову в благословляющем жесте. Он знал теперь, что никогда больше ни трудная дневная работа, ни утомительные ночные бдения не будут лишены для него этого вновь обретенного энтузиазма.

– Благослови тебя Бог, девочка, – сказал он срывающимся от волнения голосом, а затем с живой улыбкой, которую так хорошо знали и любили его пациенты, добавил: – Вероятно, и доктор так же, как и его больные, нуждается в глотке этого укрепляющего лекарства!

Слова его озадачили Поллианну, она погрузилась в задумчивость, из которой ее вывел бурундучок, перебежавший дорогу перед двуколкой.

Доктор высадил Поллианну у дверей ее дома, улыбнулся Ненси, которая выскочила на крыльцо, и быстро уехал.

– Я чудесно прокатилась с доктором, – объявила Поллианна, вбегая на ступени. – Он такой милый, Ненси.

– Да ну?

– Да. И я сказала ему, что его работа самая радостная на свете.

– Да что ты говоришь! Ходить к больным или, что еще хуже, к тем, которые не больны, но считают себя больными? – На лице Ненси изобразилось глубочайшее сомнение.

Поллианна радостно засмеялась:

– Вот-вот, это почти то же самое, что и он мне сказал. Но даже и здесь есть способ радоваться! Угадай!

Ненси сдвинула брови, размышляя. Ненси была понятливой и потому могла, как она считала, с успехом играть в игру. Она с удовольствием искала ответы на «задачки», как она называла вопросы Поллианны.

– О, нашла! – засмеялась она. – Противоположное тому, что ты говорила миссис Сноу.

– Противоположное? – повторила Поллианна, явно озадаченная.

– Да. Ты ей сказала, что она могла бы радоваться тому, что другие люди не такие, как она, не больные, да?

– Да, – кивнула Поллианна.

– Ну а доктор может радоваться, что он не такой, как другие… то есть больные, которых он лечит, – заключила Ненси с торжеством.

Теперь была очередь Поллианны сдвинуть брови.

– Ну д-да, – признала она, – и так можно, но это совсем не то, что я сказала, и… Пожалуй, мне не очень нравится, как это звучит. Это, конечно, не совсем так, как будто он должен радоваться, что они больные, но… Ты иногда так странно играешь в эту игру, Ненси, – заметила девочка, входя в дом.

Тетю она застала в гостиной.

– Кто этот мужчина, который привез тебя, Поллианна? – спросила мисс Полли довольно резко.

– О, тетя Полли, это доктор Чилтон! Ты его не знаешь?

– Доктор Чилтон! Что ему здесь… нужно?

– Он привез меня домой. Ах, я отнесла студень мистеру Пендлетону, и…

Мисс Полли быстро подняла голову:

– Поллианна, он не подумал, что это от меня?

– О, нет! Я ясно сказала ему, что это не от тебя! Мисс Полли вдруг сделалась очень красной:

– Сказала!

Поллианна широко раскрыла глаза в ответ на протест и испуг, звучавшие в голосе тетки.

– Но, тетя Полли, ведь ты так и сказала! Тетя Полли вздохнула:

– Я сказала, Поллианна, что это не от меня и чтобы ты была внимательна и не дала ему повода думать, что это от меня! А это совершенно не то же самое, что прямо сказать ему, что это не от меня. – И она с досадой отвернулась.

– Боже мой! Но я не понимаю, в чем тут разница, – огорченно пробормотала Поллианна, направляясь, чтобы повесить свою шляпу на тот самый, единственный в доме, крючок, который предназначила для этой шляпы тетя Полли.