Читать книгу Шестая жена. Роман о Екатерине Парр - Элисон Уэйр - Страница 10

Вернувшись в Киртон, который показался ей совсем пустым, Кэтрин задумалась: что же ей теперь делать? Дядя Уильям написал, что в Рай-Хаусе ее ждут и всегда будут рады принять. Там жили тетя Мэри и их младшая дочь Марджери, еще не выданная замуж. Но Рай-Хаус уже не тот, каким был в те времена, когда кишел детьми и мать была жива. Кэтрин подумала, не поехать ли ей в какой-нибудь из доставшихся в приданое домов, где она могла бы жить независимо, но ни в Кенте, ни в Эссексе, ни в Суррее она никого не знала, а перспектива прозябать в одиночестве ей не улыбалась. Однако у нее имелись родственники на севере.

Три года назад отца Катберта назначили епископом Дарема, и еще он занял пост президента Совета Северных графств. Время от времени они переписывались; его послания были полны новостей, хотя Кэтрин заметила, что отец Катберт никогда не упоминает о Великом деле короля. Хорошо зная его, она подозревала, что добрый священник пригнул голову и держится подальше от эпицентра событий, не желая участвовать в них или навлекать на себя гнев монарха. Теперь, когда Кэтрин написала отцу Катберту о постигших ее несчастьях, он предложил ей поехать к одной общей для нее и Эдварда дальней родственнице.

Леди Стрикленд три раза овдовела. Она была замужем за сэром Уолтером Стриклендом, Вашим родственником, который умер пять лет назад. Потом вышла за младшего сына прежнего лорда Боро Генри, но тот умер меньше чем через год после свадьбы, а ее третий муж, которого, кажется, звали Дарси, почил в прошлом году. Недавно я видел ее, когда мне случилось поехать в Кендал. Она живет недалеко от замка Сайзерг в Уэстморленде и во время нашего теплого разговора призналась, что ей одиноко. Вы составите отличную компанию друг другу. Если хотите, я напишу ей и предложу, чтобы Вы приехали к ней жить на какое-то время. Сайзерг – отличный дом с прекрасным садом, и леди Стрикленд очень милая женщина. Я уверен, это поможет Вам оправиться.

Чем дольше Кэтрин думала об этом, тем более привлекательной становилась для нее идея отправиться в Сайзерг. Леди Стрикленд, похоже, была идеальной компаньонкой, и в ее обществе печальные воспоминания ослабят хватку. Кэтрин согласилась на предложение отца Катберта и написала ему, а потом очень обрадовалась, получив послание от самой леди Стрикленд, в котором та говорила, что будет счастлива видеть Кэтрин в своем доме и примет ее как родную.

На сердце у Кэтрин полегчало. Она приказала паковать вещи. Печалила ее лишь необходимость оставить безотказную Элинор. Лорд Боро приказал ей отныне служить Элизабет Оуэн.

В тот день, когда к дому подъехали конные носилки, которые увезут ее из Киртона навсегда, Кэтрин обошла дом, в каждой комнате вспоминая Эдварда, и наконец всплакнула о нем. Трудно было оставить его в прошлом и отпустить из своего сердца, но нужно смотреть в будущее.

Поездка заняла целую неделю. Кэтрин и ее эскорт, миновав Йоркшир и Пеннинские холмы, попали в более дикую и малонаселенную местность. Небо широко простиралось у них над головой, а перед глазами открывались восхитительные пейзажи.

Замок Сайзерг прочно стоял на плоской равнине в окружении мягко очерченных холмов. Четырехъярусная башня и примыкающее к ней здание были сложены из древних серых камней, сильно выветрившихся. Замок был больше и внушительнее, чем Гейнсборо или Рай-Хаус. Кэтрин затрепетала от радости, увидев, что вокруг него разбит прекрасный сад. Ей будет очень хорошо здесь.

Навстречу гостям вышла леди Стрикленд – миловидная женщина лет тридцати пяти, с кудрявыми золотистыми волосами, которые выбивались из-под ее французского капора. На ней было черное платье из добротной материи, а на шее висела камея memento mori[4] с изображением черепа. Однако с виду эта дама вовсе не казалась скорбящей вдовой.

– Мистресс Бург, моя дорогая, как приятно видеть вас. Добро пожаловать в Сайзерг!

Кэтрин спустилась из носилок и обняла хозяйку замка, а та в ответ поцеловала ее в щеку и провела через крыльцо в холл. Там, выстроившись в ряд, ждали дети. Кэтрин насчитала девятерых: три мальчика и шесть девочек; все они выглядели неуемными и озорными. В них совершенно не чувствовалось сдержанности, присущей детям Бургов. Как только всех детей представили и леди Стрикленд отпустила их играть, они бросились врассыпную, смеясь и толкаясь. Потом хозяйка пригласила Кэтрин сесть вместе с ней за полированный стол; управляющий принес им вина и маленьких пирожных. Кэтрин сразу полюбилась ее новая компаньонка. Эта женщина умела сопереживать, обладала мудростью и остроумием, она была из тех редких натур, которым сразу хочется доверить все свои сердечные тайны.

После того как они поели, леди Стрикленд повела Кэтрин в приготовленную для нее спальню, расположенную в башне.

– Замок старый. Думаю, ему лет двести. Я управляю им, пока мой старший сын Уолтер не достигнет совершеннолетия – это случится в следующем году, – но мы с ним договорились, что я и дальше буду жить здесь. К счастью, все мои мужья оставили деньги на приданое дочерям, хотя найти подходящую партию непросто, могу вам сказать. Но торопиться некуда. Вот мы и пришли.

Она открыла тяжелую дубовую дверь, и Кэтрин вошла в большую светлую комнату с тремя окнами в форме трилистника, устроенными в алькове. Тут стояла дубовая кровать под балдахином с зелеными дамастовыми занавесками, на полу лежал турецкий ковер, а у очага помещалось кресло с высокой спинкой. Явилась горничная с тазом, кувшином для умывания и полотенцем из голландского полотна; все это она поставила на сундук под окном.

– Уборная там, – сказала леди Стрикленд, указывая на дверь в углу. – Если вам что-нибудь понадобится, позвоните.

На каминной полке стоял маленький ручной колокольчик.

– Превосходно, – отозвалась Кэтрин. – Вы очень добры.

– Можете жить здесь сколько хотите, – с улыбкой отозвалась леди Стрикленд. – Я буду рада вашему обществу.

Кэтрин жилось замечательно. В часы досуга она читала хозяйские книги, с удовольствием проводила время на винокурне, где для развлечения готовила духи и варенья. Леди Стрикленд – Кэт, как теперь называла ее Кэтрин, – без конца уговаривала гостью остаться у нее. В благодарность та тратила немало времени на обучение дочерей хозяйки, вспоминая заветы матери, считавшей крайне важным давать образование девочкам. У мальчиков – Уолтера, Томаса и Роджера – был учитель, но он противился тому, чтобы их сестры тоже посещали уроки. Кэтрин не одобряла его методы, так как этот наставник принуждал своих учеников к скучной зубрежке, и постаралась сделать так, чтобы в противовес ему девочки – Элизабет, Анна, Мэри и Агнес Стрикленд – занимались с удовольствием. Младшие – Анна Бург и Фрэнсис Дарси – были еще слишком малы для учебы, но всегда принимали участие в общих играх. Это был счастливый дом, он вызывал у Кэтрин пронзительно сладкие воспоминания о Рай-Хаусе.

Анна написала ей, что благодаря влиянию дяди Уильяма ее назначили фрейлиной к королеве Анне. Екатерина отпустила ее, дав свое благословение; она, несомненно, понимала, почему родные хотели, чтобы Анна удалилась от нее.

В следующем послании подробно описывалась коронация новой королевы и прекрасные платья, которые получили фрейлины.

Я сама чувствовала себя королевой. В процессии я видела твоего ужасного лорда Боро, который нес шлейф ее милости. Он был одет в парадное платье и мантию из белой ткани с горностаевым подбоем и выглядел по-королевски, как и она.

Отец Катберт тоже присутствовал на коронации, но не так торжествовал.

Толпа стояла молча, когда мы проходили, и я ощущал исходившую от людей враждебность. Некоторые отпускали замечания по поводу неуместности девичьего белого платья, когда женщина на шестом месяце беременности. Я видел лорда Боро, который очень кичится собой. При дворе ходят слухи, будто король обругал его за то, что он забрал барку бывшей королевы и сжег ее герб.

Кэтрин легко могла представить лорда Боро за этими занятиями.

Было ясно, что Анна восхищается новой королевой и стала ярой сторонницей религиозных реформ. Кэтрин не обсуждала это с Кэт, так как та держалась старых взглядов. В часовне Сайзерга с высокими балочными потолками никогда не зазвучит чтение Библии на английском языке, если это будет зависеть от хозяйки замка. Так что лучше не затевать с ней споров о религии. Для Кэт тут и спорить было не о чем, но Кэтрин, глаза которой раскрыл не кто иной, как лорд Боро, начинала задумываться: а правильна ли старая вера? Тем не менее она всегда корила себя за такие кощунственные мысли.

Месяцы пролетали быстро, как бывает всегда, когда человек наслаждается жизнью. Две женщины каждый день катались на лошадях. Иногда охотились с соколами. Однажды летним полднем они поехали в замок Кендал, принадлежавший предкам Кэтрин; он стоял на возвышенности, откуда открывался вид на город. Это была настоящая крепость с башнями на углах и толстыми стенами, заросшими плющом, отчего все здание имело заброшенный вид. Женщины пешком поднялись на холм, потому что Кэтрин хотела зайти внутрь, но ворота оказались запертыми.

– Только подумайте, я могла бы родиться здесь или расти, – задумчиво проговорила она.

Кендал находился очень далеко от дома, в монастыре Черных Братьев, где теперь хозяйничал Уилл.

– Я бы предпочла не заходить внутрь, – сказала Кэт, скривив лицо. – Там, вероятно, все в запустении и страшно.

– Тем лучше! – рассмеялась Кэтрин и побежала вниз с холма. Как здорово быть молодой, незамужней, беззаботной и жить так, как тебе нравится, ни от кого не завися.

Они отвязали лошадей и поехали в Кендал, где поглазели на разложенные в лавках товары и зашли в приходскую церковь: там были похоронены дед Кэтрин, сэр Уильям Парр, и некоторые другие ее предки. Потом женщины вернулись в Сайзерг, поужинали с детьми и мирно провели вечер за вышиванием и разговорами.

Приближалась зима. С океана дули холодные ветры, окрестные горы заволакивало осенними туманами. Дожди шли каждый день.

Кэтрин провела в Сайзерге пять месяцев, когда пришло письмо от отца Катберта. Тот интересовался, не подумывает ли Кэтрин о том, чтобы снова выйти замуж, потому что он знает одного джентльмена, который мог бы ей понравиться. Это был троюродный брат ее отца Джон Невилл, барон Латимер, один из членов Совета Севера. Во время их последней встречи лорд Латимер обмолвился, что ищет себе супругу.

Он сказал мне, что ему нужна компаньонка для себя и мать для его детей, так как сам лорд часто бывает в отъезде – на сессиях парламента или на заседаниях Cовета. Ему сорок лет, он родственник Вам и леди Стрикленд. Живет в замке Снейп в Северном округе Йоркшира и происходит из знаменитого дома Невиллов. Это редкая удача, дитя мое. Милорд Латимер – человек честный, и я рад порекомендовать его Вам, если у Вас есть желание выйти замуж.

Кэтрин села, молча уставилась на письмо и глубоко задумалась. Она колебалась. Хочется ли ей снова замуж? Ей больше хотелось остаться здесь. Но сколько еще позволительно пользоваться гостеприимством Кэт? Может наступить момент, когда она начнет злоупотреблять им, хотя сейчас в это верилось с трудом. Однако необходимо принять в расчет и другие соображения. К этому моменту Кэтрин уже поняла, что доходов от ее приданого с избытком хватает для одного человека, живущего в гостях у кого-то, но они не позволят ей поддерживать столь же высокий уровень жизни, если она уедет в один из своих домов, полученных в приданое, и начнет самостоятельно вести хозяйство, что ее ничуть не привлекало.

Но тут появляется этот лорд – состоятельный барон, который почти в два раза старше ее, и предлагает ей новую жизнь в качестве хозяйки замка, комфорт и уважение до конца дней. Что же ей делать?

Просидев в раздумьях довольно долго, Кэтрин решила посоветоваться с Кэт и показала ей письмо отца Катберта.

– Я его знаю, – с улыбкой сказала леди Стрикленд. – Хороший человек, заботливый. Это стоящая партия. Мне будет жаль расставаться с вами, Кэтрин, но я не стану помехой столь выгодному браку.

Кэтрин задумалась, не рассчитывала ли леди Стрикленд оставить ее в Сайзерге навечно. Несмотря на возникшие сомнения, она верила, что Кэт принимает ее интересы близко к сердцу.

– Я не могу решиться, – сказала Кэтрин.

– Напишите епископу, что его предложение заинтересовало вас, но вы хотели бы познакомиться с лордом Латимером, прежде чем принимать окончательное решение. Скажите, что я с радостью приму его в Сайзерге как своего гостя. До Снейпа отсюда не больше пятидесяти миль.

– Спасибо вам, – поблагодарила Кэтрин. – Это пока наилучший выход.

Она написала не только отцу Катберту, но и дяде Уильяму, который прислал восторженный ответ:

Невиллы – самая старая, могущественная и знаменитая семья на Севере. Они всегда были благосклонны к Паррам. В наши дни они представляют давнюю традицию службы королю, тогда как мы в ней люди новые. Я призываю Вас серьезно обдумать этот брак.

Лорд прибыл в Сайзерг морозным ноябрьским днем. Кэтрин и Кэт встречали его на крыльце. Кэтрин по-прежнему ходила в черном в память об Эдварде, однако платье ее было из бархата, а капор украшен жемчугом.

Его светлость приветствовал женщин в грубовато-добродушной манере, при этом невыразительное загорелое лицо гостя расплылось в улыбке. Говорил он с заметным северным акцентом, держался с большим достоинством, которое облекало его фигуру так же хорошо, как и костюм для верховой езды – неброский, но превосходного качества.

По распоряжению Кэт слуги приготовили отличный обед из оленины и зайчатины. Во время застольной беседы Кэтрин выяснила, что лорд Латимер – прямодушный йоркширец. В нем не было ни капли притворства; говорил он откровенно, ничего не утаивая и не лукавя.

– Я не люблю двор. Мне нравится вести тихую жизнь в Йоркшире, Божьем краю. Занимаюсь здесь своими делами, управляю поместьями и присматриваю за арендаторами. У меня нет интереса к этим новым религиозным идеям. Господа я почитаю так, как делали мои предки. С меня этого довольно.

Он как будто выкладывал карты на стол. Вот я какой. Берите меня или оставьте в покое.

– Я никогда не бывала при дворе, – призналась Кэтрин, – но мои родные служат там. А я вполне довольна жизнью в деревне.

– Ничто не доставляет ей большей радости, чем езда на лошади, – вставила леди Стрикленд, подавая знак слуге, чтобы тот принес еще вина.

Лорд Латимер улыбнулся:

– Такая женщина мне по душе! Я бывал при дворе. Служил королю в качестве одного из членов его личной стражи. Чтобы туда попасть, нужно быть таким же высоким, как я. Когда мне было двадцать, я служил в армии и участвовал во взятии королем Турне. После этого он возвел меня в рыцари. Он человек прямой, король Хэл[5], и я любил его, но, когда началось его Великое дело о расторжении брака, решил, что мне лучше в Йоркшире. С тех пор я редко появлялся при дворе. Не хотел в этом участвовать. Когда меня попросили подписать петицию к папе с просьбой дать королю развод, я просто сделал это.

– Вероятно, разумнее всего было поступить именно так, – заметила Кэт.

– И безопаснее. – Лорд Латимер положил себе еще оленины. – Я не одобряю лютеранство и евангелизм, но видел много суеверных глупостей. Вы слышали когда-нибудь о Святой Деве Леоминстера? Нет? Ну так вот, кардинал Уолси поручил мне разобраться с этим делом. Женщина жила в крошечной каморке на чердаке над алтарем в приорате Леоминстера. Она провела там много лет, потому что настоятель был убежден, будто ее послал к ним сам Господь. Люди говорили, она такая святая, что ей не нужно ни есть, ни пить. Питалась она только пищей ангелов, как сама называла это, – облатками, которые используют на мессах. И мы получали сообщения, будто они сами летят к ней наверх из алтаря во время службы. Старый кардинал, да упокоит Господь его душу, решил выяснить, действительно ли она святая. Он приказал обыскать ее каморку на чердаке. И что, вы думаете, мы там нашли? – Лорд Латимер перевел взгляд с Кэт на Кэтрин. – Кости от мяса под постелью и нить, достаточно длинную, чтобы спустить ее до алтаря, просунутую под неприколоченную доску в полу.

– Что теперь с этой женщиной? – спросила Кэтрин.

– Ей велели покинуть монастырь. Оказалось, что настоятель держал ее там как свою любовницу. Их обоих осудили на публичное покаяние.

– Я часто задумываюсь, правду ли говорят люди о чудесах, которые будто бы случаются в святилищах, – сказала Кэтрин.

– О, я уверен, по большей части это правда, – ответил лорд Латимер. – Если одно чудо оказалось фальшивым, это не значит, что все другие тоже обман. Потому старик Уолси и хотел вырвать эту заразу с корнем.

Подали большой пирог с яблоками. Лорд Латимер превозносил его вкус до небес. Закончив обед, они втроем сели у камина и продолжили беседу. Наступали сумерки. Кэтрин почувствовала, что проникается симпатией к гостю. Он не был красавцем, но в лице его читалась доброта, а в нем самом ощущалась цельность натуры.

Наконец Кэт поднялась.

– Пойду распоряжусь насчет ужина. А вы пока налейте себе еще вина. – Она указала на бутыль, стоявшую на приступке у камина.

Кэтрин подозревала, что хозяйка намеренно оставляет их наедине. Сидела молча и ждала, что скажет лорд Латимер. В конец концов они оба понимали, ради чего он приехал.

– Епископ Танстолл сообщил вам, что я дважды вдовец?

– Да. – Кэтрин улыбнулась.

– Моей первой женой была сестра графа Оксфорда. Она родила мне двоих детей – Джона, моего наследника, ему тринадцать, и Маргарет, ей восемь. Миледи умерла шесть лет назад, и я не могу сказать, что не тосковал по ней. Моя вторая жена была хорошая женщина, но она скончалась, не прошло и двух лет с нашей свадьбы. Последние три года я живу один, и моим детям нужна мать. Но это не единственная причина, почему я хочу жениться. Я одинок. Мне нужна подруга и спутница жизни. Слова епископа Танстолла, когда он пел вам хвалы, понравились мне, и теперь, поговорив с вами, я вижу, что вы спокойны и рассудительны, манеры у вас приятные, и вы не из трусливых. Вы выйдете за меня замуж, мистресс Бург?

Предложение не застало Кэтрин врасплох, хотя и прозвучало внезапно. Ответ был у нее наготове. Мысленно извинившись перед тенью Эдварда, который умер всего шесть месяцев назад, она улыбнулась своему ухажеру:

– Как только закончится траур, милорд, я с радостью приму ваше предложение.

В качестве ответа лорд Латимер встал, поднял Кэтрин на ноги и поцеловал, чем изрядно ее напугал. Это был поцелуй мужчины, и от неожиданности она растерялась, осознав за какие-то мгновения, как молод, неопытен – и не склонен к физической близости с ней – был Эдвард.

Лорд Латимер отстранился и взял ее за руки. Некоторое время они стояли, глядя друг на друга.

– У нас будет хороший брак, – сказал он.