Читать книгу Унгехоер. Книга 2 - Элиз Вюрм - Страница 3

Ари ждал Рига, который пошёл поговорить со своей женой. Он вспомнил, как спросил его «– Что ты скажешь ей? Что ты хочешь ей сказать?».

– Что люблю, – не как женщину, но как близкого человека…

Риг посмотрел на него.

– Она всегда будет мне близка, Ари!

– Я знаю. – Понял его, он.

– Знаешь? – Удивился Риг.

Ари захотелось сказать ему:

– Помнишь «Кристину» Амедео? Я не знаю, что их связывало, не знаю всей истории, но… Что нужно почувствовать к другому человеку, чтобы так его (её!) нарисовать? Наверное, сродство сродни трагедии…

Риг сел на кровать, рядом с ним (Риг фактически принёс его в номер после того, как он чуть не утонул).

– «Сродство сродни трагедии»?

Риг посмотрел на руку Ари, лежащую на одеяле, вспомнил «Бретелька сорочки, съехавшая на плечо… Девушка, хозяйка этой бретельки – тоненькая как птица, с глубокими тёмными глазами…».

Он тоже тоненький как птица, Ари, и у него (тоже) глубокие тёмные глаза!

Риг взял его изящную руку, – изящную, но сильную, сжал в своей руке.

– Почему я не встретил тебя раньше? Мне нужно было встретить тебя раньше!

Ари лукаво улыбнулся.

– Я тогда был несовершеннолетним.

Риг захохотал, – откинул голову назад, и хохотал.

– Тебе двадцать четыре года… Я всё время об этом забываю!

Ари с нежностью улыбнулся.

– Почему «забываешь»?

Риг погладил его руку.

– Эмоционально ты очень зрелый человек, и…

Риг смущённо заулыбался.

– Очень интересный. С тобой интересно!

В его голосе прозвучало «с тобой хорошо!».

Ари подумал, смотря на него, – Если бы ты знал, как я влюблён в тебя… Нет, не влюблён – люблю!

Мужчина с необыкновенными глазами, то сияющими и счастливыми, то полными трагедии.

Он подумал, – Если бы я рисовал мою «кристину», я бы рисовал её с тебя!

Ари вспомнил «я прикасаюсь к твоей униженности и унесённости

как к ветхому, многострадальному завету

у меня свои часы

пришествия к тебе

линиям, губам и силуэту

свои часы,

чтоб воспевать тебя

свои часы,

чтоб тихо ненавидеть»

– «Ненавидеть»? – Подумал Ари. – Нет, – любить!

Он вспомнил вновь «воссияю,

ибо люблю тебя

верую в тебя

и осуждаю»[3].

Подумал, – Нет, не «осуждаю», люблю и верую. Верую в то, что всё сделаешь правильно – найдёшь правильный путь, даже если всё то, что правильно – жестоко!

– Я должен с ней поговорить! – Сказал ему, Риг. – Я должен сказать ей…

– Что сказать? – Понял Ари. – Что говорят, когда уходят… Душой?

– Хороший вопрос! – Сказал Риг. – Страшный, но хороший.

Риг вдруг задумчиво посмотрел на него.

– Ты тоже уходил душой, Ари?

В его голосе прозвучало недоумение и смятение.

– Да, – Больно сказал ему, Ари. – От моей матери!

– Почему? – Заинтересовался Риг.

Юноша ответил ему не сразу, задумался.

– Ты удивляешься, почему я такой… Не веришь в то, что я такой!

Ари посмотрел на интерьер своего номера – морской стиль…

– Я – вундеркинд, Риг, – был им. Вундеркинда сделала из меня моя мать. Она обожала меня, занималась со мной – словом, она всегда вела меня за руку!

– А потом? – С тяжёлым сердцем спросил Риг.

– «Потом»?..

Глаза Ари покраснели.

– Аристотель забрал её у меня!

Риг посмотрел на Ари с нежностью, подумал, – Взрослый мой мальчик, ты ещё так по-детски обижаешься! Обижаешься на людей, которых нужно пожалеть – им пришлось пережить трагедию расставания!

– Почему ты не даёшь им шанс на счастье? – Спросил Риг, Ари. – Себе даёшь, а им – нет!

Ари посмотрел на него смущенно неловко растерянно.

– А им это нужно?! Чтобы я дал им шанс…

– Да, – говорю тебе как родитель, да!

Риг протянул руку к Ари, и положил ладонь на его лоб.

– Закрой глаза!

Ари удивился, но сделал, как велел Риг.

Зазвучал голос Рига:

– «Положи меня, как печать на сердце,

Положи меня, как на руку перстень,

ибо любовь крепче смерти

и ревность глубже преисподней –

пусть берут меня злые руки,

только научи, что будет после –

положи меня, как печать на сердце –

пусть срывают с тела одежду,

только расскажи, что будет после –

положи меня, как на руку перстень

пусть рана ложится на рану,

только покажи, что будет после –

ибо любовь крепче смерти –

пусть удары проникают в недра,

только вразуми, что будет после –

и ревность глубже преисподней

пусть в муке мешается разум,

только не забыть, что будет после –

положи меня, как печать на сердце –

когда во рту моём влаги не станет

и воздух не войдет в мои ноздри –

положи меня, как на руку перстень –

когда истает во мне утроба,

тогда будет то, что будет –

ибо любовь крепче смерти –

тогда будет то, что будет –

и глаза мои встретятся с Твоими –

и ревность глубже преисподней –

и глаза мои встретятся с Твоими –

до смерти, в смерти, по смерти –

положи меня – как печать – на сердце»[4].

Он убрал руку, Ари открыл глаза.

– Это моя молитва…

Риг заглянул Ари в глаза.

– Когда люблю, или ревную, всегда читаю её!

Ари заплакал.

– «Ревность глубже преисподней», Риг!?

– Мучительный ад, в котором нет покоя, – разве ты не знаешь, что ад – это место, в котором нет покоя?!

– Я люблю тебя, Риг!

Ари приподнялся, сел, обнял Рига, и прижался к нему.

– Люблю!