Читать книгу Руфь - Элизабет Гаскелл - Страница 11

В гостинице царила привычная суета и вовсю кипела жизнь. Мистеру Бенсону пришлось довольно долго дожидаться миссис Морган в ее маленькой гостиной, так что он даже начал терять терпение. Наконец она все-таки появилась и выслушала его историю. Пусть говорят, что добродетель в наши дни не пользуется должным уважением, если только она не сопровождается явными признаками богатства и высокого положения. Однако я склонна полагать, что со временем истинная добродетель в конечном счете всегда удостаивается награды и почтения со стороны тех, кто умеет ее ценить. И вознаграждается она не подобострастными поклонами и лицемерными словами, как это происходит со многими другими ценностями в нашем мире, а тем, что своим проявлением будит в других людях их самые лучшие и благородные качества – при условии, разумеется, что добродетель эта чистая, бесхитростная и неосознанная.

Мистер Бенсон не стал особенно рассыпаться в разных внешних проявлениях глубокого почтения к хозяйке, да и у миссис Морган не было на это времени. Однако, увидев, кто ее ожидает, она перестала привычно хмурить лоб и стала вести себя гораздо сдержаннее, чем обычно. И все потому, что мистера Бенсона в их деревне хорошо знали: он год за годом проводил свой летний отпуск в этих горах, всегда останавливался в доме, где находится свечная лавка, и ни гроша не тратил в гостинице.

Миссис Морган выслушала его терпеливо – насколько она вообще могла быть терпеливой.

– Мистер Джонс будет здесь сегодня во второй половине дня. Но, право, досадно, что вам приходится хлопотать за такую особу. Вчера у меня совсем не было времени, но я сразу догадалась, что с ней что-то неладно, да и Гвен доложила мне, что она у нас сегодня не ночевала. Та дама со своим сыном вчера уезжала в большой спешке, хотя, как по мне, молодой человек был не готов к такому дальнему путешествию. А потом и наш почтальон Уильям Уинн подтвердил мои догадки – дорога только до Исбити вконец измотала беднягу. Еще он сказал, что они даже решили передохнуть там денек-другой, прежде чем ехать до Пен-тре-Фёльса. Как бы там ни было, но сегодня утром за ними вслед должна выехать их служанка с багажом, и теперь я припоминаю, как Уильям Уинн говорил, что они собираются ее дожидаться. Напишите им письмо, мистер Бенсон, и расскажите о состоянии девушки.

Совет был толковый, однако и малоприятный. И дан он был человеком, привыкшим включать свой острый, хотя, возможно, и не слишком утонченный ум для принятия быстрых решений в самых непредвиденных ситуациях. А еще миссис Морган совсем не привыкла, чтобы ее авторитетное мнение подвергалось каким-то сомнениям, так что мистер Бенсон не успел еще сообразить, что ему делать, а она уже достала из бюро перья, бумагу и чернила и, сложив все это перед ним, явно собралась уходить.

– Оставьте письмо на этой полке, а я передам его их служанке, уж будьте уверены. А ответ вам доставит паренек, который будет везти ее в повозке. – Она удалилась, прежде чем он разобрался со своими разбегающимися мыслями, и только потом вдруг вспомнил, что не знает имени человека, которому собирается писать. Спокойная тихая работа в своем маленьком кабинете дома выработала в нем привычку принимать решения основательно и не торопясь, в то время как положение хозяйки гостиницы обязывало миссис Морган действовать решительно и быстро.

Ее совет, с одной стороны, был хорош, но, с другой, если следовать ему, возникали непростые вопросы. Да, состояние Руфи было тяжелым и о нем необходимо было сообщить ее друзьям; но были ли ее друзьями люди, которым он хочет писать? Он знал, что это богатая мамаша и ее элегантный красавец-сын. А также имел некоторое представление о сложившихся обстоятельствах, которые, кстати говоря, в какой-то мере могли бы оправдывать то, что они бросили Руфь. У него хватало ума понять весьма уязвимое положение знатной дамы, оказавшейся под одной крышей с девушкой, с которой жил ее сын, как это получилось с Руфью. И все же ему не хотелось адресовать письмо ей; с другой стороны, писать сыну тоже не годилось, потому что выглядело бы это как завуалированная просьба вернуться. В конце концов он все-таки взялся за перо.

«Мадам, я пишу вам, чтобы сообщить о несчастной молодой женщине – в этом месте он надолго задумался, – которая сопровождала вашего сына в его поездке сюда и которая после вашего вчерашнего отъезда осталась совсем одна. В данный момент она лежит у меня на квартире в очень тяжелом и опасном, как мне представляется, состоянии. Смею заметить, что вы поступили бы очень великодушно, если бы позволили вашей служанке вернуться и поухаживать за больной, пока та не оправится настолько, чтобы ее можно было отдать на попечение близким или пока те не приедут сюда, чтобы позаботиться о ней самим.

Засим остаюсь ваш покорный слуга,

Турстан Бенсон».

Письмо это, с его собственной точки зрения, было очень несовершенным, но это было лучшее, что он мог сделать сейчас. У пробегавшей мимо горничной он узнал имя той леди, после чего указал адресата и оставил письмо на полке. Затем он вернулся к себе и стал дожидаться приезда доктора и возвращения почтальона. Состояние Руфи оставалось неизменным: она была без чувств, лежала, не меняя позы, и едва дышала. Время от времени миссис Хьюз смачивала ей губы, и тогда те чуть заметно двигались, но это был единственный признак жизни, который он мог заметить. Появившийся наконец доктор лишь сокрушенно покачал головой и заявил, что здесь наблюдается «полный упадок сил, вызванный каким-то сильным нервным потрясением». Он прописал ей покой и какие-то загадочные лекарства, но потом добавил, что результат лечения сомнителен, очень сомнителен. После его ухода мистер Бенсон взял свой учебник валлийской грамматики и попытался разобраться с правилами чередования гласных, которые всегда озадачивали его; но толку от этого не было никакого, потому что все его мысли были заняты состоянием находившейся между жизнью и смертью юной девушки, еще совсем недавно такой жизнерадостной и веселой.

Повозка с кучером, в которой ехала хозяйская служанка с багажом, прибыла к месту около полудня. Когда письмо было вручено миссис Беллингем, оно вызвало у нее сильное раздражение. Самое неприятное в порочных связях такого рода – это то, что никак нельзя предугадать последствий, которые могут оказаться нескончаемыми. Постоянно возникают какие-то новые претензии, причем улаживать их берется кто попало. Это ж надо до такого додуматься – отослать обратно ее личную прислугу! Да Симпсон ни за что не поехала бы туда, даже если ее попросить. Так вслух рассуждала миссис Беллингем, читая письмо, а затем неожиданно повернулась к своей любимой служанке, которая внимательно слушала свою хозяйку, не пропуская ни единого слова.

– А что, Симпсон, поехала бы ты поухаживать за этим несчастным созданием, как предлагает этот… как его там… – миссис Беллингем взглянула на подпись в конце письма, – этот мистер Бенсон?

– Я? Да никогда в жизни, мадам! – с горячностью ответила служанка, гордо расправляя плечи. – Надеюсь, мэм, вы не потребуете от меня такого. Иначе как я после этого смогу помогать одеваться благородной даме?

– Ну, полно-полно, успокойся. Я все равно не смогла бы обходиться без тебя. И, кстати, перевяжи-ка завязки на моем платье: вчера вечером здешняя служанка запутала их в узлы и при этом ужасно помяла. Да, неловкая ситуация, даже очень неловкая, ничего не скажешь, – задумчиво продолжила она, возвращаясь к письму о состоянии Руфи.

– Если позволите, мэм, я хотела бы сообщить вам об одном моменте, который полностью меняет дело. Вчера вы, если не ошибаюсь, вложили в конверт письма, адресованного той девушке, казначейский билет?

Миссис Беллингем утвердительно кивнула, и служанка продолжила:

– Все дело в том, что у меня есть веские основания полагать, что ни тот горбатый человек, который писал вам свою записку (его зовут мистер Бенсон, мэм), ни миссис Морган не знали, что вы уже позаботились об этой молодой особе. Мы с горничной нашли на полу ее комнаты ваше письмо, скомканное вместе с купюрой, словно это ненужная бумажка. Думаю, после вашего отъезда она сразу выскочила на улицу как полоумная.

– Как ты правильно заметила, это полностью меняет дело. Потому что письмо, которое я держу в руках, – это своего рода деликатный намек на некую компенсацию. В принципе, это справедливо, но только ей ведь уже было заплачено. А что же стало с деньгами?

– Все по закону, мэм, что за вопрос? Разумеется, как только я увидела банкноту, я подняла ее и тотчас отнесла миссис Морган, чтобы та сохранила ее для той молодой особы.

– О, ты поступила правильно. Есть ли у нее друзья или близкие? Может быть ты что-нибудь слышала о них от миссис Мейсон? Вероятно, им следовало бы знать, где она сейчас находится.

– Да, миссис Мейсон действительно мне кое-что рассказала. Та девушка – сирота, у нее есть попечитель, который ей не родственник и который просто умыл руки, после того как она сбежала. При этом миссис Мейсон ужасно расстроилась, с ней чуть истерика не случилась из-за опасений, что она может потерять ваше расположение, если вы решите, будто она недостаточно присматривала за своей ученицей. Миссис Мейсон сказала, что никакой ее вины в этом нет, просто эта девица всегда старалась выделиться, кичилась своей красотой, приговаривала, какая она распрекрасная, и искала способы попасть туда, где ею могли бы восхищаться, в частности на главный бал графства. А потом миссис Мейсон выяснила, что та встречалась с мистером Беллингемом в доме у одной старухи, настоящей старой ведьмы, мэм, которая живет в самом нищем районе города, пользующимся дурной репутацией.

– Все! Довольно с меня! – резко оборвала миссис Беллингем ее болтовню, становившуюся просто бестактной. В своем горячем желании обелить подругу миссис Мейсон и одновременно очернить Руфь, та не сообразила, что тем самым бросает тень и на сына своей хозяйки. А его гордой и надменной матери будет неприятно думать о том, что ее отпрыск шатается по трущобам, где обитают самые низы общества.

– Если у нее нет близких и если эта особа действительно такова, как вы ее описываете – что, впрочем, полностью совпадает и с моими наблюдениями, – то лучшим местом для нее, как я уже говорила, будет исправительное заведение. Пятидесяти фунтов вполне достаточно, чтобы продержаться примерно с неделю, если она и в самом деле не в состоянии ехать и заплатить за поездку. А если после возвращения в Фордхэм она снова обратится ко мне, то я уж похлопочу, чтобы ее немедленно определили куда следует.

– Да ей просто повезло, что она имеет дело с леди, которая не отказывается принять в ней участие, несмотря на все, что произошло.

Миссис Беллингем послала за письменным прибором и на скорую руку написала несколько строчек, чтобы передать их с почтальоном, который уже был готов выезжать.

«Миссис Беллингем выражает почтение своему незнакомому корреспонденту, мистеру Бенсону, и считает необходимым уведомить его об одном обстоятельстве, видимо неизвестном ему, когда он писал письмо, которым я была удостоена. А именно о сумме в 50 английских фунтов, оставленной мною для молодой особы, упомянутой в письме мистера Бенсона. Сумма эта в данный момент находится у миссис Морган, равно как и записка от миссис Беллингем в адрес несчастной девушки, в которой предлагается посодействовать помещению ее в исправительное заведение Фордхэма, самое подходящее место для такого рода персон, поскольку из-за своего распутного поведения она потеряла единственного на всем белом свете друга, который оставался у нее. Сейчас миссис Беллингем повторяет свое предложение, и лучшими друзьями молодой женщины окажутся те, кто сумеет убедить ее последовать по этому пути исправления».

– Позаботься, чтобы мой сын ничего не узнал об этом письме, – заявила миссис Беллингем, отдавая конверт служанке. – Он сейчас очень чувствительный, так что это может сильно расстроить его.