Читать книгу Таинственный спаситель - Элизабет Хойт - Страница 3

Уинтер Мейкпис, добрый школьный учитель и директор приюта для сирот и подкидышей, опустился на четвереньки на краю покатой крыши, когда солнце поднималось над Лондоном. Обеими руками он ухватился за конек, прежде чем оттолкнуться и позволить телу перевалиться через край. На секунду Уинтер повис на высоте третьего этажа, удерживаясь лишь кончиками пальцев, а потом раскачался и запрыгнул внутрь через мансардное окно. Приземлился, поморщившись не только от боли в раненой ноге, но и из-за тихого шума, с которым свалился на пол. Обычно он забирался к себе в комнату через окно без единого звука.

Он снова поморщился, когда сел на кровать, и принялся разглядывать панталоны от своего шутовского костюма. Они были грязными и с большой прорехой на правой штанине, через все бедро почти до колена. В голове звучала барабанная дробь, когда он стаскивал подштанники с раненой ноги. Закатав в порванные панталоны сапоги, шпагу, маску и остальные части костюма, засунул узел под кровать. Одному Богу известно, удастся ли починить одежду – иголку с ниткой он держать в руках умеет, но далеко не мастак в этом деле. Уинтер вздохнул. Он очень боится, что понадобится новый костюм, который он едва ли может себе позволить.

Повернувшись, он прохромал, нагой, к кувшину с водой возле умывальника и плеснул немного в таз. Умылся холодной водой и впервые в жизни пожалел, что у него нет зеркала. Есть ли на лице синяки? Или красноречивые царапины? Проведя ладонью по подбородку, почувствовал покалывание утренней щетины.

С минуту он постоял, опершись руками о маленький убогий умывальник, давая воде стечь с лица. Все тело болело. Он не помнил, когда последний раз ел, и голова кружилась, вызывая тошноту. Ему предстоит одеться и целый день делать вид, что все нормально. Он должен учить маленьких непосед в дневной школе, должен подготовить приютских детишек к переезду в новое здание и должен узнать, в безопасности ли его младшая сестра Сайленс.

Столько разных дел.

Столько людей, которые зависят от него.

А он так устал.

Уинтер рухнул на узкую кровать. Сначала небольшой отдых. Закрыв глаза, он, казалось, почувствовал прикосновение мягкой и в то же время сильной женской руки.

Соблазнительный хрипловатый смех зазвенел у него в голове…

Бум! Бум! Бум!

Уинтер подскочил и зашипел, когда от резкого движения боль пронзила правое бедро. Солнечный свет струился в окно, освещая каждую трещину в стене, каждую пыльную балку его спальни на чердаке. Он прищурился. Должно быть, уже позднее утро, судя по положению солнца. Он проспал.

Настойчивый стук в дверь повторился, на этот раз сопровождаемый женским голосом.

– Уинтер! Ты там, брат?

– Минуту. – Он схватил с подушки ночную рубашку и торопливо натянул ее через голову. Бриджей нигде видно не было, и он не мог припомнить, где вчера их оставил.

– Уинтер!

Вздохнув, он набросил на плечи простыню и пошел открывать дверь.

Золотисто-карие глаза женщины сузились от страха и озабоченности, встретившись с его взглядом.

– Где ты был?

Темперанс Хантингтон, баронесса Кэр, его старшая сестра, шагнула в комнату. Позади нее маячила девочка тринадцати лет, с черными волосами и розовыми щечками. Мэри Уитсон была старшей воспитанницей и посему исполняла большинство обязанностей в приюте.

Темперанс кивнула девочке:

– Иди скажи остальным, что мы нашли его.

– Хорошо, мэм. – Мэри замешкалась на секунду, чтобы сказать Уинтеру: – Я так рада, что с вами все хорошо, сэр. – И умчалась.

Темперанс внимательно оглядела комнату, словно ожидала обнаружить целый бордель, прячущийся в углу, затем нахмурилась, глядя на него.

– Господи помилуй, Уинтер, мы полночи и все утро тебя искали! Когда ты вчера не вернулся, а бунтовщики заполонили Сент-Джайлс, я стала опасаться худшего. А потом мы получили известие, что ты так и не добрался до нового приюта.

Темперанс плюхнулась на кровать. Уинтер тоже присел, осторожно придерживая простыню на ногах. Он открыл было рот…

Но Темперанс, очевидно, еще не закончила.

– А потом Сайленс прислала весточку, что вышла замуж за Микки О’Коннора и теперь прячется где-то вместе с ним. Нам пришлось отправить к ней малышку Мэри Дарлинг вместе с двумя устрашающего вида людьми О’Коннора. – И ворчливо добавила: – Хотя они, похоже, очень любят Мэри Дарлинг, а она – их.

Темперанс замолчала, чтобы перевести дух, и Уинтер вклинился:

– Стало быть, наша сестра в безопасности?

Баронесса Кэр вскинула руки.

– По всей видимости. Вчера солдаты рыскали по всему Лондону – да и сегодня все еще рыщут – в поисках Микки О’Коннора. Ты представляешь? Говорят, он уже буквально болтался на веревке, когда Призрак Сент-Джайлса срезал его. Само собой, это, вероятно, преувеличение. Ты же знаешь, как разлетаются подобные слухи.

Уинтер сохранял бесстрастное выражение лица. Вообще-то это отнюдь не было преувеличением. Он едва-едва успел спасти шею О’Коннора от петли. Но сказать этого Темперанс он, разумеется, не мог.

– И этой ночью сгорел этот ужасный дворец мистера О’Коннора, – продолжала Темперанс, понизив голос. – Говорят, утром на дымящемся пепелище было найдено тело, и все полагают, что это О’Коннор, но письмо Сайленс пришло после пожара, поэтому он, должно быть, все еще жив, верно ведь? Ох, Уинтер! Будет ли Сайленс с ним в безопасности, как ты думаешь?

Уж на этот-то вопрос он мог ответить без колебаний.

– Да. – Уинтер поглядел в лицо Темперанс, чтобы она почувствовала его уверенность. Пускай Микки О’Коннор опасный речной пират и имеет сейчас в Лондоне самую дурную славу – и пускай Уинтер сильно недолюбливает его, – но одно знает точно: О’Коннор любит Сайленс, а Сайленс любит его. – Я наблюдал за лицом парня, когда он передавал нам Сайленс, зная, что больше не может защитить ее. Она для него дороже всех сокровищ. Что бы ни случилось, он будет защищать ее ценой своей жизни.

– Господи, надеюсь, это так.

На секунду Темперанс прикрыла глаза, обмякла и привалилась к его подушке. Ей двадцать девять – всего на три года старше его, – но Уинтер с удивлением осознал, что вокруг глаз у нее появилось несколько тонких морщинок. Были ли они там всегда, и он просто не замечал, или появились недавно из-за треволнений последних недель?

Пока он наблюдал за ней, Темперанс открыла глаза, будучи начеку как всегда.

– Ты так и не ответил. Где тебя вчера носило?

– Я попал в гущу беспорядков. – Уинтер поморщился и уселся поудобнее на узкой кровати, плечом к плечу с сестрой. – Боялся, что опоздаю на встречу с леди Бекинхолл. Спешил добраться туда, когда меня поглотила толпа. Это было все равно что оказаться среди коров, которых гонят на рынок. Да только людское стадо, шумное, отвратительное, куда злее, чем коровье.

– Ох, Уинтер, – проговорила Темперанс, положив ладонь ему на руку. – Что произошло?

Он пожал плечами.

– Я был слишком медлителен. Упал, и меня попинали немножко и повредили ногу. – Он указал на свою правую ногу. – Она не сломана, – торопливо добавил он, когда сестра испуганно вскрикнула, – но из-за этого я не мог двигаться быстро. Дело кончилось тем, что я нырнул в какую-то таверну и переждал, пока беспорядки немного не улеглись. Полагаю, до дома я добрался довольно поздно.

Темперанс нахмурилась.

– Никто не видел, как ты входил.

– Я же сказал, было уже поздно.

Странно, как искусно он научился врать даже самым близким людям. Как-нибудь потом надо будет изучить этот недостаток, ибо это характеризует его отнюдь не с лучшей стороны.

Он взглянул в окно.

– А сейчас, полагаю, уже почти полдень, и мне следует приступить к выполнению своих обязанностей.

– Глупости! – Темперанс сдвинула брови. – Ты ранен, брат, и ничего не случится, если полежишь денек в постели.

– Может, ты и права… – начал он, но вздрогнул, когда сестра наклонилась и заглянула ему в лицо. – Что такое?

– Ты не споришь со мной, – пробормотала Темперанс. – Должно быть, тебе и вправду здорово досталось.

Он открыл рот, чтобы возразить, но, к несчастью, в этот момент она задела его ногу, и протест обратился в возглас боли.

– Уинтер! – Темперанс уставилась на прикрытую простыней ногу, словно могла видеть сквозь ткань. – Насколько это серьезно?

– Всего лишь ушиб. – Он сглотнул. – Не из-за чего беспокоиться.

Она прищурилась, явно сомневаясь, что он говорит правду.

– Но, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и полежу сегодня в постели, – торопливо добавил он, чтобы успокоить ее. Говоря по правде, он не был уверен, что сможет долгое время провести на ногах.

– Вот и славно, – отозвалась сестра, осторожно поднимаясь с кровати. – Отправлю к тебе служанку с супом. И пошлю за доктором.

– Это ни к чему, – сказал он чересчур резко. Доктор сразу же поймет, что рана у него ножевая. Кроме того, служанка леди Бекинхолл уже зашила ее. – Нет, правда, – добавил он поспокойнее, – я просто хочу немного поспать.

– Гм. – Темперанс, судя по виду, его протест совсем не убедил. – Если б я сегодня не уезжала, то осталась бы и проследила, чтоб тебя осмотрел доктор.

– Куда ты собралась? – поинтересовался он, надеясь сменить тему разговора.

– Загородный прием, на посещении которого настаивает Кэр. – Лицо Темперанс омрачилось. – Полагаю, там будут аристократы всех мастей, и все они станут задирать передо мной свои лошадиные носы.

Уинтер поневоле улыбнулся описанию, но в словах его прозвучала нежность:

– Очень сомневаюсь. Кэр отрежет им носы, хоть лошадиные, хоть нет, если кто-нибудь посмеет насмехаться.

Уголок ее рта дернулся вверх.

– Да, он такой.

И Уинтер уже не в первый раз порадовался, что его старшая сестра нашла мужчину, который любит ее безмерно, – несмотря на то что он аристократ.

Он ощутил болезненный укол в сердце. И Темперанс, и Сайленс – две самые близкие ему женщины – теперь замужем. У них есть супруги и, по всей видимости, скоро будут дети. Они, его сестры, всегда были с ним, но теперь будут отдельно от него.

Тоскливая мысль. Но Уинтер не дал ей отразиться на лице.

– Ты прекрасно справишься, – мягко заверил он Темперанс. – У тебя есть ум и нравственное достоинство – качества, которыми, как я подозреваю, очень мало кто из этих аристократов обладает.

Она вздохнула, открывая дверь.

– Может, ты и прав, но я не вполне уверена, что ум и нравственное достоинство так уж ценятся в аристократических кругах.

– Мэм? – Мэри Уитсон заглянула в комнату. – Милорд Кэр просил передать, что ждет в карете.

– Спасибо, Мэри. – Темперанс дотронулась до щеки девочки, лицо ее опечалилось. – Жаль, что я снова покидаю тебя так скоро. В последнее время нам не слишком часто удавалось побыть вместе, да?

На мгновение серьезное личико Мэри дрогнуло. До замужества Темперанс жила в приюте и особенно привязалась к девочке.

– Да, мэм, – отозвалась она. – Но вы же скоро вернетесь, правда?

Темперанс закусила губу.

– Боюсь, не раньше чем через месяц, если не больше. Я должна присутствовать на длительном загородном приеме.

Мэри смиренно кивнула.

– Подозреваю, что теперь, когда вы леди и не такая, как мы, у вас много всяких разных дел.

Темперанс поморщилась от ее слов, а Уинтер ощутил холодок. Мэри права: мир аристократии далек от обычного мира, в котором живут они с Мэри. Смешение этих двух миров никогда не приводило ни к чему хорошему, и лучше бы ему помнить об этом в следующий раз, когда он увидит леди Бекинхолл.

Роскошная обстановка нынче в моде, размышляла Изабель несколько дней спустя, но даже по современным стандартам роскошь лондонского особняка графа Брайтмора была настолько чрезмерна, что граничила с нелепостью. Вдоль стен главной гостиной Брайтморов выстроились ряды колонн, увенчанных позолоченными коринфскими флеронами. И флероны далеко не единственное, что было золоченым. Стены, украшения, мебель, даже графская дочь, леди Пенелопа Чедвик, сверкали золотом. Лично Изабель считала, что золотая нить, явственно преобладающая в вышивке юбки и лифа леди Пенелопы, довольно нелепа в наряде для дневного чая, но, с другой стороны, наверное, это имело смысл.

Что же еще носить дочери Мидаса, как не золото?

– Мистер Мейкпис, может, и умен, – говорила леди Пенелопа достаточно медленно, чтобы пропитать свои слова сомнением относительно умственных способностей директора, – но не подходит для управления заведением для детей и младенцев. Думаю, по крайней мере с этим мы все можем согласиться.

Изабель отправила кусочек бисквита в рот и мысленно вскинула бровь. Женский комитет помощи приюту для сирот и подкидышей проводил срочное собрание для тех, кто в настоящее время находится в городе. Это были она сама, леди Феба Баттен, леди Маргарет Рединг, леди Пенелопа и компаньонка леди Пенелопы, мисс Артемис Грейвс, которая, по предположениям Изабель, должно быть, считалась почетным членом Женского комитета только потому, что всегда находилась при леди Пенелопе. Отсутствовали Темперанс Хантингтон, новоиспеченная леди Кэр; ее свекровь, леди Амелия Кэр, и леди Хэроу. Все они были в отъезде.

Судя по выражению лиц других членов Женского комитета, не все были согласны с заявлением леди Пенелопы. Но поскольку леди Пенелопа, помимо того что была общепризнанной красавицей – фиалковые глаза, волосы цвета воронова крыла, и так далее и тому подобное, – являлась еще и наследницей легендарного состояния, не многие дамы осмеливались рисковать вызвать ее гнев.

Или, возможно, Изабель заблуждалась относительно смелости собравшихся дам.

– Гм. – Леди Маргарет прокашлялась деликатно, но решительно. Обладательница темно-каштановых волнистых волос и приятного лица, одна из самых молодых дам – учредительниц комитета – старше только леди Фебы, которая формально была еще школьницей, – тем не менее казалась сильной личностью. – Жаль, конечно, что сестры мистера Мейкписа больше не помогают ему руководить приютом, но он директор уже много лет. Думаю, он вполне справится и один.

– Пф! – Леди Пенелопа не фыркнула, но подошла опасно близко к этому. Ее фиалковые глаза так округлились в неверии, что чуть не вылезли из орбит. Не слишком привлекательная картина. – Меня беспокоит не только отсутствие женского надзора в приюте. Не станете же вы всерьез полагать, что мистер Мейкпис может представлять приют на светских раутах теперь, когда мы, представительницы высшего общества, являемся его патронессами.

Леди Маргарет выглядела обеспокоенной.

– Ну…

– Благодаря Женскому комитету у приюта теперь новое социальное положение. Руководителя будут приглашать на всякого рода светские мероприятия – рауты, на которых его поведение будет отражаться на нас как патронессах. Будут ужины с чаем, балы, возможно даже, музыкальные вечера!

Леди Пенелопа драматически взмахнула рукой, чуть не схватив за нос свою соседку мисс Грейвс. Она, довольно невзрачная молодая женщина, которая редко заговаривала, вздрогнула. Изабель подозревала, что она дремала, держа на коленях глупую белую собачонку мисс Пенелопы.

– Нет, – продолжала мисс Пенелопа, – мужчина неотесан до невозможности. Не далее как три дня назад он не явился на назначенную в новом здании встречу с леди Бекинхолл и даже не прислал извинений. Вы представляете?

Изабель сглотнула, позабавленная манерностью хозяйки дома.

– Справедливости ради следует сказать, что в тот день в Сент-Джайлсе были беспорядки. – И она была занята спасением таинственного мужчины в маске, чье атлетическое тело снилось ей по ночам. Изабель торопливо глотнула чаю.

– Не прислать извинения леди – это верх невежливости, беспорядки там или нет!

Изабель пожала плечами и взяла еще булочку. Лично она считает беспорядки вполне достаточным оправданием – и мистер Мейкпис прислал извинение на следующий день, – но у нее не было желания спорить с леди Пенелопой. Мистер Мейкпис, может, и прекрасный директор, но она вынуждена согласиться, что в обществе его ждет неминуемый провал.

– А в свете такого важного, значительного события, как открытие нового приюта, нам требуется гораздо более благовоспитанный директор, – заявила леди Пенелопа. – Тот, который в состоянии беседовать с леди, не нанося оскорбления. Тот, кто водит дружбу с герцогами и графами. Не сын пивовара. – На последнем слове она скривила губы, словно пивовар на ступень ниже сутенера.

Призрак Сент-Джайлса, вероятно, вполне непринужденно беседовал бы с герцогами и графами, каким бы ни было его общественное положение. Изабель поспешно отодвинула эту мысль в сторону, дабы сосредоточиться на разговоре.

– Темперанс Хантингтон – сестра мистера Мейкписа и, таким образом, тоже дочь пивовара.

– Да. – Леди Пенелопа передернулась. – Но она по крайней мере с умом вышла замуж.

Леди Маргарет поджала губы.

– Что ж, даже если мистер Мейкпис не может ничего поделать с обстоятельствами своего рождения, я не вижу, как мы можем забрать у него приют. Он был основан его отцом – тем самым пивоваром.

– Теперь он директор крупного, хорошо финансируемого заведения. Приюта, чьи размеры и престиж в будущем станут, без сомнения, расти. Приюта, с которым связаны все наши имена. Менее чем через две недели он будет обязан присутствовать на грандиозном балу герцогини Арлингтон. Вы представляете, что произойдет, когда герцогиня Арлингтон спросит мистера Мейкписа о детях его приюта? – Леди Пенелопа выгнула четко очерченную бровь. – Он, вероятнее всего, плюнет ей в лицо.

– Ну так уж и плюнет, – возразила Изабель. – Скорее уж голову оторвет…

Как ни печально, но в словах леди Пенелопы был свой резон. Поскольку все они жертвуют деньги на приют, мистер Мейкпис как его директор станет теперь значительной фигурой в лондонском обществе. Ему просто необходимо чувствовать себя в высшем свете как рыба в воде. Быть лицом приюта, добиваться, быть может, больших денег, влияния, престижа для приюта, по мере того как он будет расширяться. Ни к чему этому мистер Мейкпис в настоящий момент не подготовлен.

– Я могу научить его, – выпалила леди Феба.

Все повернули головы к девушке. Это было пухленькое дитя лет семнадцати-восемнадцати со светло-каштановыми волосами и милым личиком. По идее сейчас должна быть в разгаре подготовка к ее первому сезону, да только Изабель подозревала, что не будет для бедняжки никакого сезона. Девушка носила очки и все равно немного щурилась. Ведь она была почти слепой. Однако же сейчас леди Феба решительно вздернула подбородок.

– Я могу помочь мистеру Мейкпису. Знаю, что могу.

– Уверена, что можете, дорогая, – сказала Изабель. – Но для незамужней дамы было бы совершенно неприлично обучать холостого джентльмена, коим является мистер Мейкпис.

Леди Маргарет открыла было рот, но при последних словах Изабель резко захлопнула. Леди Маргарет тоже не замужем.

– Мысль, однако, неплоха, – заметила она, овладев собой. – Мистер Мейкпис – человек умный. Если кто-нибудь укажет ему на пользу обучения светским манерам, уверена, он постарается приобрести некоторую изысканность.

Она взглянула на леди Пенелопу. Та просто вскинула брови и с презрительной гримасой откинулась на спинку стула. Взгляд мисс Грейвс был неотрывно устремлен на маленькую собачку у нее на коленях. Для нее, компаньонки леди Пенелопы, было бы самоубийством выразить несогласие с мнением леди.

Взор леди Маргарет устремился на Изабель. Губы изо-гнулись в лукавой улыбке.

– Значит, нам нужна леди, которая больше не девица. Леди с прекрасным знанием света со всеми его коллизиями. Леди, обладающая достаточной выдержкой, дабы отшлифовать манеры мистера Мейкписа и превратить в бриллиант, коим, как нам всем известно, он является.

О Боже!

Три дня спустя Уинтер Мейкпис осторожно спускался по широкой мраморной лестнице новой резиденции приюта для сирот и подкидышей. Эта лестница была совсем не то, что расшатанные деревянные ступеньки в старом доме, однако скользкий мрамор представлял опасность для человека, пользующегося тростью, чтобы поменьше утомлять свою все еще заживающую ногу.

– Ух ты! Бьюсь об заклад, по этим перилам здорово съезжать, – неосмотрительно воскликнул Джозеф Тинбокс. Похоже, он осознал свою ошибку сразу же, как только слова сорвались с губ. Мальчишка обратил фальшиво-честное веснушчатое лицо к Уинтеру. – Само собой, я б никогда такого не сделал.

– Правильно. Это было бы весьма неразумно. – Уинтер сделал мысленно пометку включить предупреждение не скатываться по перилам в свое следующее обращение к воспитанникам.

– Вот и вы, сэр. – Взволнованная Нелл Джонс, правая рука руководителя приюта, появилась у основания лестницы. – В гостиной посетитель, а я не знаю, есть ли у нас булочки. С позавчерашнего дня осталось немножко печенья, но, боюсь, оно зачерствело… К тому же Эллис не может найти сахар к чаю.

– Печенье вполне подойдет, Нелл, – успокаивающе заметил Уинтер. – И я все равно пью чай без сахара.

– Да, но, может, леди Бекинхолл любит сладкий, – возразила Нелл, сдувая белокурую прядку с глаз.

Уинтер застыл на лестничной площадке, почувствовав, как учащенно забилось сердце.

– Леди Бекинхолл?

– Она со своей камеристкой, – прошептала Нелл, словно леди могла ее услышать. – И у нее золоченые пряжки на туфельках – у служанки, не у леди!

В голосе Нелл сквозило благоговение.

Уинтер подавил вздох, хотя весь напрягся в предвкушении. Может, он и жаждал вновь увидеть леди, но этот рефлекс был непроизвольным. Леди Бекинхолл со своей чересчур любопытной натурой – осложнение, которое сегодня ему совершенно ни к чему.

– Пришли чай и что там у вас есть, – велел он Нелл.

– Но сахар…

– С этим я разберусь, – твердо сказал он, поймав перепуганный взгляд Нелл. – Не волнуйся ты так. Она всего лишь женщина.

– Женщина с камеристкой-модницей, – пробормотала Нелл, поворачиваясь в сторону кухни.

– И, Нелл, – окликнул ее Уинтер, вспомнив про дело, ради которого и спустился, – новые девочки уже прибыли?

– Нет, сэр.

– Что? – Только сегодня утром ему сообщили, что две сестры-сиротки всего лишь пяти лет от роду просят милостыню на Хог-лейн, недалеко от приюта. Он сразу же отправил за ними Томми, единственного приютского слугу. – Почему?

Нелл пожала плечами.

– Томми сказал, что, когда пришел на Хог-лейн, их там не было.

Уинтер нахмурился, встревоженный этим известием. Только на прошлой неделе он отправился забрать маленькую девочку лет семи, которую оставили в церкви Сент-Джайлс-ин-зе-Филдс. Но когда пришел туда, девочка необъяснимым образом исчезла. Сутенеры Сент-Джайлса часто охотятся на девочек, но эти дети исчезли буквально через несколько минут после получения им весточки, что они на улице. Это чересчур быстро даже для самых алчных сутенеров. Почему…

Кто-то потянул его за полу сюртука, и Уинтер посмотрел вниз, в карие глаза Джозефа Тинбокса, сделавшиеся большими и умоляющими.

– Пожалуйста, сэр, можно мне пойти с вами посмотреть на леди и ее служанку? Я еще никогда не видел золоченых пряжек.

– Пошли. – Они уже спустились на первый этаж, и Уинтер припрятал свою трость в углу, потом положил ладонь на плечо мальчика. Надо надеяться, так будет менее видно – не хватало только, чтобы леди Бекинхолл заметила, что он хромает на ту же ногу, в которую был ранен Призрак. Он улыбнулся Джозефу. – Будешь моей опорой.

Джозеф просиял, лицо его вдруг стало совершенно ангельским, и Уинтер ощутил разливающееся в груди неуместное тепло. Как у директора у него не должно быть любимчиков. Он обязан относиться ко всем воспитанникам одинаково и беспристрастно – благожелательный воспитатель, стоящий выше и обособленно от всех них. Его отец был именно таким директором, добрым, но отстраненным, и Уинтеру приходилось чуть ли не каждый день бороться за то, чтобы следовать отцовскому примеру.

Он сжал плечо мальчишки.

– Только веди себя прилично, Джозеф Тинбокс.

– Да, сэр. – Джозеф состроил серьезную, как он, без сомнения, считал, мину, но, на взгляд Уинтера, это лишь прибавило ему озорства.

Уинтер расправил плечи и распределил вес на обе ноги, не обращая внимания на боль, прострелившую правое бедро. Затем распахнул двери в гостиную.

От ее вида по его телу словно стремительно пронесся прохладный ветер, от которого участился пульс и пробудились к жизни все чувства, заставляя остро осознать, что он мужчина, а она женщина.

Леди Бекинхолл повернулась, когда он вошел. Она была в темно-малиновом платье с пышными оборками из тонких кружев, ниспадающими от локтей. Таким же кружевом был окаймлен низкий круглый вырез, словно обрамляя ее соблазнительный бюст. Кружево украшало и легкомысленный, расшитый бусинами кусочек ткани, служивший ей чепцом, украшавшим блестящие волосы цвета красного дерева.

– Мистер Мейкпис.

– Миледи. – Он осторожно направился к ней, все еще опираясь на плечо Джозефа.

Она протянула ему руку для поцелуя. Но он не собирался этого делать.

Он взял ее руку, ощутив словно легкий ожог от прикосновения ее тонких пальчиков к своей ладони, и, быстро пожав, отпустил.

– Чему мы обязаны чести вашего визита?

– Ну как же, мистер Мейкпис, возможно, вы уже запамятовали о своем обещании показать мне новый дом? – Она насмешливо округлила глаза. – Дабы возместить нашу несостоявшуюся встречу на прошлой неделе?

Он подавил вздох. Служанка леди Бекинхолл стояла позади нее, и Нелл оказалась совершенно права: девушка была разодета в пух и прах, ее кружево было таким же дорогим, если не дороже, чем у госпожи. Джозеф склонил голову набок и отступил в сторону, вероятно, в попытке хоть одним глазком увидеть сказочные золоченые пряжки.

– Я должен еще раз принести извинения за то, что пропустил прошлую встречу, – сказал Уинтер.

Леди Бекинхолл слегка склонила голову вбок, отчего ее жемчужные сережки-капельки закачались.

– Я слышала, вы попали в гущу бесчинствующей толпы.

Уинтер только собрался ответить, как Джозеф опередил его, бодро отрапортовав:

– Мистера Мейкписа чуть не раздавили, ага. Он почти всю прошлую неделю пролежал в постели. Встал, только когда мы переезжали сюда, в новый дом.

Темные брови леди Бекинхолл заинтересованно изо-гнулись.

– В самом деле? Я понятия не имела, что вы были так серьезно травмированы, мистер Мейкпис.

Он встретился с ней взглядом, сохраняя почтительность, хотя пульс его участился. Эта женщина не глупа.

– Джозеф преувеличивает.

– Но… – обиженно начал Джозеф.

Уинтер потрепал его по плечу, затем переложил ладонь на спинку канапе.

– Пожалуйста, Джозеф Тинбокс, беги на кухню и по-смотри, готов ли у Нелл чай.

Лицо мальчика вытянулось, но Уинтер сурово посмотрел на него. Малейшее проявление слабости, и Джозеф увильнет от поручения.

Преувеличенно тяжко вздохнув, мальчишка повернулся к двери. Уинтер взглянул на леди Бекинхолл.

– Боюсь, мы еще не устроились в новом доме, но, если вы снова придете на следующей неделе, я с удовольствием все вам покажу.

Леди кивнула, наконец-то, благодарение Богу, устроившись в высоком кресле. Уинтер опустился на канапе, удерживая на лице вежливую мину, несмотря на то что его правое бедро запротестовало. Камеристка прошла к стулу в другом конце комнаты и устремила рассеянный взгляд в окно.

– Благодарю вас, мистер Мейкпис, – отозвалась леди Бекинхолл своим гортанным голосом. – Жду с нетерпением этой экскурсии, но это не единственное дело, по которому я приехала к вам сегодня.

Он выгнул брови в безмолвном вопросе, стараясь не показать нетерпения. У него нет времени разгадывать шарады. Помимо того что у него полно дел, каждая минута в ее обществе – это опасность, что она сумеет установить связь между ним и Призраком. Чем скорее гостья покинет приют, тем лучше.

Она улыбнулась быстрой ошеломительной улыбкой.

– На следующей неделе бал у герцогини Арлингтон.

– Да?

– И мы, члены Женского комитета, надеемся, что вы будете присутствовать на нем как представитель приюта.

Он коротко кивнул.

– Я уже информировал леди Хэроу, что буду присутствовать по ее просьбе, хотя, честно говоря, не вижу в этом необходимости. Как и не понимаю, – Уинтер взглянул на дверь, когда та открылась и вошли Нелл и две девочки с чайными подносами, – каков ваш интерес в этом деле.

– О, мой интерес вполне личный, – отозвалась леди Бекинхолл, растягивая слова.

Он быстро взглянул на нее. На губах ее играла легкая улыбка, чувственная, лукавая и чуточку коварная.

Глаза его сузились от внезапной тревоги.

Во взгляде леди Бекинхолл заплясали веселые искорки.

– Меня избрали в качестве вашей наставницы в светском этикете.