Читать книгу Школьницы - Элизабет Мид-Смит - Страница 8

Без сомнения, Гарриет Лен была умной и смелой девочкой, но и она немного волновалась, входя в детскую Ральфа, чтобы разбудить его в субботу утром.

Ральфу отвели замечательную комнату. Дверь из нее вела в спальню мисс Форд, но сейчас она была закрыта. Ральфу больше всего хотелось быть настоящим мальчиком, а «настоящие мальчики» должны спать одни. Спящий он был очень красив: его темные локоны откинулись со лба, длинные черные ресницы тенью лежали на круглых щечках, ярко-красные губки слегка раскрылись, и лицо, казалось, улыбалось. Но Гарриет не заметила очарования спящего ребенка.

«Несносное создание, – думала она. – Если бы не пони и не мое решение отбить его у Робин, я бы устроила ему сегодня хорошенький денек!»

Но за лошадку стоило побороться, а Гарриет была хитра. Она наклонилась над Ральфом и нежно дотронулась до его руки. Он проснулся, посмотрел на Гарриет и пробормотал:

– Что? Что такое?

– Пора вставать, – ответила Гарриет. – Сегодня я твоя попечительница.

– Ох, – Ральф побледнел и поежился.

– Можешь лежать в постели, сколько тебе угодно, – сказала Гарриет, – я не пожалуюсь на тебя. Сегодня ты можешь вести себя как захочешь: будешь делать только то, что тебе нравится.

– Правда? – спросил мальчик.

– Ну, конечно. Зачем тебе быть паинькой?

– Но папа хочет, чтобы я был хорошим мальчиком, и миссис Бёртон тоже. Я люблю миссис Бёртон, а ты?

Гарриет очень хотелось ответить «нет», но, сжав губы, она утвердительно кивнула головой.

– Ведь это ты была так груба со мной в первый день, так? – спросил Ральф. – Это ты ударила меня по щеке?

– А ты меня колотил кулаками, – ответила Гарриет.

Глаза Ральфа заблестели.

– Значит, мы квиты, – продолжала Гарриет. – Ну, пожмем друг другу руки и будем товарищами.

– Как хорошо, что ты меня простила, – сказал Ральф.

– О, это пустяки, – отмахнулась Гарриет. – Если бы ты знал меня хорошенько, ты бы решил, что я самая лучшая девочка в школе.

– Правда?

– Да. Но не встать ли тебе, наконец? Я придумала, как провести день.

– Придумала?

– Я знаю отличные игры. Ты представить себе не можешь, как нам будет весело.

– Неужели?

– Но с постели лучше все же встать. И, знаешь, ты можешь умыться сам.

– О, я еще никогда не умывался один, – заметил Ральф.

– Надо же когда-нибудь попробовать! Я сяду и буду смотреть из окна, а ты влезай в ванну и поплещись хорошенько. Ничего, если намочишь пол, – настоящие мальчики не должны об этом беспокоиться. Ну, вставай же, а я буду смотреть из окна.

И Гарриет отвернулась к окну и застыла неподвижно. Ральф с удивлением посмотрел на нее. Гарриет произвела на него куда большее впечатление, чем добрая Фредерика, сострадательная Пешенс и даже хорошенькая, славная Роза Эмберлей. Те были обыкновенными, вполне славными и милыми, но в них не было ничего особенного. А эта худая долговязая девочка с жидкими светлыми волосами показалась ему необычной.

С легким восклицанием Ральф выскочил из постели, сам умылся и оделся, как умел, и подошел к Гарриет.

– Ну, товарищ, – сказала она, взглянув на него, – ты готов?

– Совершенно, – кивнул Ральф. – И, знаешь, мне нравится, что ты зовешь меня «товарищем». Ведь ты уже совсем взрослая девочка…

– А ты совсем не девочка, – прервала его Гарриет. – Ты настоящий мальчик, и прехорошенький. Ты знаешь, что хорош собой?

– Нет, – проговорил Ральф и покраснел, – мальчикам совсем не обязательно быть хорошенькими…

– Ну, так я скажу тебе, что ты красив. Я дам тебе посмотреться в зеркало. Но потом, а теперь пойдем вниз. Сегодня мне позволено делать с тобой все, что вздумается, и мы повеселимся вдоволь.

Веселье началось с того, что вместо завтрака был устроен настоящий пикник. Ральф и Гарриет набрали хвороста, вскипятили воду на костре, разложенном в уголке площадки. Гарриет не обратила внимания на то, что в этот час там было сыро и холодно; понятно, что и Ральф не думал об этом. Он радовался и, поджигая костер, забыл решительно обо всем на свете. Да, действительно, Гарриет была очень мила, она даже разрешила ему возиться со спичками.

– До сих пор мне никогда не давали спичек в руки, – заметил он.

– Если хочешь, положи их в карман, – пожала плечами Гарриет, – настоящих мальчиков не следует слишком стеснять. Ведь ты же не станешь нарочно обжигаться?

– Конечно, нет.

– А у тебя есть собственный ножик?

– Нет. Папа говорит, что я еще слишком мал для этого.

– Совсем не мал, – возразила Гарриет. – Если хочешь, я подарю тебе нож. У меня есть старый заржавленный ножик со сломанным лезвием, но он при этом совсем настоящий. Я отдам его тебе.

– Благодарю! – воскликнул Ральф, но, немного подумав, спросил: – Только, может быть, мне лучше не брать его? Это было бы неприятно папе.

– Пожалуйста, делай как хочешь. Ты сыт?

– Да, спасибо. Все было так хорошо! – сказал мальчик, а потом прибавил застенчиво: – Ну, теперь, я думаю, нам лучше всего начать уроки. Я очень не люблю читать, но мне нужно учиться.

– Тебе незачем учиться, – отрезала Гарриет. – Я не буду давать тебе уроков.

– О! Но ведь ты должна?

– Должна или не должна, а не стану. Что мы будем делать?

– Не знаю.

Ральф был так взволнован, так возбужден, что прислонился к Гарриет, которая отдала бы все на свете, чтобы оттолкнуть его, но не посмела сделать этого.

– Ты действительно милая, очень, очень милая, – сказал он и дотронулся до ее светлых волос своей темной загорелой ручонкой.

– Правда? – улыбнулась Гарриет. – Знаешь, если ты выберешь меня своей школьной попечительницей, тебе, поверь, будет превесело.

– А я могу выбрать, кого мне захочется? – спросил Ральф.

– Конечно. Мы все по очереди пробуем смотреть за тобой, но выбирать будешь ты сам. Разве другие не говорили тебе об этом?

– Нет.

– Тебе понравилось с ними?

– Они были очень добры.

– А ты завтракал с ними на траве?

– О, нет!

– Если бы я была твоей попечительницей, – сказала Гарриет, помолчав, – мы каждый день устраивали бы такие пикники и… и… совсем не учились бы. Я позволяла бы тебе играть со спичками, и у тебя было бы духовое ружье. А еще, знаешь ли, что мы сделали бы?

– Что? Что? – заинтересовался мальчик.

– Мы пошли бы к цыганам!

– Я их боюсь! – признался Ральф и придвинулся к Гарриет.

– Да ты сам походишь на цыганского мальчика, такой же смуглый! – засмеялась Гарриет.

– А здесь есть цыгане?

– Они живут тут за полем, у них много маленьких детей, которые валяются в траве. Там есть и взрослые, мужчины и женщины. С ними живут собаки, маленький ослик и старая лошадь. Но самое удивительное – это их дом на колесах.

– Дом на колесах? – повторил Ральф.

– Да, старая лошадь возит его по всему свету, и цыгане в нем живут. О, это чудесно!

– Только ведь цыгане – дурные люди?

– Дурные? Да что ты! Это самые милые люди на свете! Хочешь, пойдем к ним сегодня? Вот если бы я была твоей попечительницей, мы убежали бы из школы и провели бы с ними несколько дней. Они любят маленьких загорелых мальчиков вроде тебя, и ты тоже полюбил бы их. О, ты еще не знаешь, что такое цыгане! Ты их боялся? Ну, я расскажу тебе, что они сделали для меня, когда я однажды провела у них целый день. Ни когда в жизни я так не веселилась!

На самом деле Гарриет однажды пробыла у цыган на лугу возле дома своего отца всего полчаса, но тогда она очень боялась их. Теперь же хитрая девочка придумала целую увлекательную историю, превратив свое пребывание в таборе в волшебную сказку.

Ральф слушал с замиранием сердца, и у него горели глаза, губы были слегка приоткрыты, он дышал часто и тяжело.

– О, а я и не знал, что они такие чудесные! – воскликнул мальчик. – Пойдем к ним сейчас же! Пожалуйста, не откладывай. Пойдем сию же минуту!

– Нет, – твердо ответила Гарриет. – Сегодня я не могу отвести тебя к цыганам. Но мы побываем у них, если ты выберешь меня попечительницей. Только ты, конечно, меня не выберешь… Я знаю, кто будет твоей попечительницей.

– Кто? – спросил Ральф.

– Да эта Робин.

– Робин?

– Та девчонка, которая прибежала к тебе и Пэт, когда меня послали за тобой, чтобы ты мог проститься с отцом.

– Так ее зовут Робин? Она мне нравится!

– Потому что ты ее не знаешь. Рассказать тебе про нее?

– А это не будет дурно? – спросил Ральф.

– Если не хочешь – не слушай, – пожала плечами Гарриет. – Можешь уйти в другой конец площадки. Будешь ли ты слушать или нет, мне все равно, но я расскажу все, что знаю.

Она сложила руки на коленях и заговорила нараспев:

– Робин так ужасно вела себя дома, так невыносимо шумела в комнате своей бедной больной матери, что ее пришлось отослать сюда, к нам в школу, для исправления. И с тех пор как она приехала, все мы стали несчастными, потому что она, хоть и кажется доброй, в действительности страшно злая и совсем не слушается старших. Ее отослали из дому потому, что она была непослушной и мешала своей больной матери…

– О, не говори! Не говори ничего больше! – прервал ее Ральф.

– Что такое? В чем дело? Разве ты слушал? – притворно удивилась Гарриет.

– Я не мог не слушать, ведь ты говорила так громко! Зачем ты говоришь про нее такие ужасные вещи?

– Я сказала правду, – ответила Гарриет, – мне бы не хотелось быть к ней несправедливой. Я добра ко всем, но в то же время я должна предостеречь тебя, чтобы ты не поддался на ее хитрости и не выбрал ее своей попечительницей.

Ральф помолчал, а потом сказал:

– Давай что-нибудь делать. Что бы нам интересного придумать?

Гарриет предложила пойти на ферму за домом и уговорить конюха Джима позволить им покататься верхом.

Естественно, увлекательный план Гарриет был немедленно воплощен. После верховой езды начались другие, не менее приятные удовольствия. Конюх собирался ехать в ближайший городок и предложил составить ему компанию.

Гарриет тотчас же согласилась. Они с Ральфом уселись в экипаж и прокатились в город. Там Гарриет истратила все свои шесть пенсов[6] на различные сладости.

– Жаль, что у меня нет больше денег, – притворно вздохнула она. – Я отдала бы их все тебе, право, отдала бы!

– Ну, сладостей совершенно достаточно, – ответил Ральф. – Но если тебе нужно купить еще чего-нибудь, Гарриет, у меня есть деньги.

– Есть? Ну-ка покажи!

Ральф запустил руку в карман, вытащил целую пригоршню медных монеток, один шиллинг[7] и две монеты по шесть пенсов.

– Видишь, как много, – похвастался он. – Правда, много, Гарриет?

– Да, – отозвалась девочка, жадным взглядом обводя монетки. – Мы могли бы купить все, что нужно для чая, и выпили бы его на лужайке.

– Неужели? – обрадовался Ральф. – Чудесно, просто чудесно!

Они купили все нужное для пикника, хоть это и были не слишком полезные для здоровья сладости, и вернулись обратно.

Ральф и Гарриет обедали вдвоем. Во время испытания остальные воспитанницы не должны были вмешиваться. Потом они устроили себе чай на траве, а после чая Гарриет опять заговорила о цыганах, о том, ка кое наслаждение бывать у них, о том, что они всегда угощают гостей чаем или обедом в своем изумительном доме на колесах. В заключение Гарриет прибавила, что Ральф не сделается настоящим мальчиком, пока не побывает вместе с ней у цыган.

В общем, Гарриет считала, что ее день прошел удачно. Не особенно веселый и раскрасневшийся маленький мальчик наконец лег в постель. Гарриет раздела его, не заботясь о том, хорошо ли он умыт и причесался ли на ночь. Даже когда Ральф пожаловался, что ему больно глотать и что он не совсем здоров, она ничего не ответила и никому ничего не сказала.

Желая своему подопечному спокойной ночи, она напомнила о цыганах:

– Мы непременно поедем к ним, я всегда держу свое слово.

– Покойной ночи, милая Гарриет, – проговорил мальчик, – это был очень хороший день!

* * *

Гарриет ушла, а Ральф долго ворочался в постели. Конечно, он был настоящим мальчиком и не скучал, оставшись в одиночестве. Ему было приятно иметь отдельную комнату, но он все-таки очень скучал по отцу.

К тому же его так занимали мысли о будущей школьной попечительнице, что он никак не мог заснуть. Все школьницы были милы. Роза обращалась с ним ласково и мягко, Фредерика и Пешенс заботились о нем, а последняя попечительница… Она лучше других понимала, что ему по душе. И была так хороша!

Конечно, мальчик не думал о том, красива ли Гарриет, и в глубине души считал ее даже безобразной, но она сделала для него то, чего не сделал никто другой. С ней он пережил, может быть, первые в своей жизни приключения: завтракал на траве, играл со спичками, носил их в кармане, катался на Огненной Мухе – очень горячем пони, и девочка смотрела с восхищением, как он сидел на лошадке. А поездка в город? А трата всех денег Гарриет на сладости и всех денег Ральфа на маленький пикник? О, он провел сегодня чудесный день… и совсем не учился.

По правде сказать, Ральф не любил уроков. Он только делал вид, что ему нравится учиться, потому что не хотел огорчать отца. Кроме того, настоящие мальчики должны много знать и уметь, по крайней мере, так обычно говорил отец. Сам Ральф тоже полагал, что настоящие мальчики должны уметь читать, правильно писать слова, выводить буквы чисто и красиво, а также уметь складывать ужасные длиннейшие ряды чисел. И раз уж безо всего этого невозможно стать настоящим и умным мальчиком, то он был готов заниматься тем, что ему неприятно и совсем не доставляет радости.

Но уроков Ральф не любил. А эта школьная попечительница не заставит его громко читать, долго писать и выполнять примеры на сложение. О нет, он просто будет веселиться с ней: спички, ножики (хоть папа и не любит, когда он берет ножи), а главное – упоительная надежда пойти к цыганам и покататься в доме на колесах. Их многочисленные детишки будут играть с ним в густой траве, а смуглые мужчины и женщины развлекать его разговорами…

Гарриет так увлекательно рассказывала об удовольствиях цыганской жизни, что Ральф многое отдал бы за то, чтобы побывать в таборе.

Мальчик долго ворочался с боку на бок и вдруг сел в постели. Его щеки горели, волосы спустились на глаза. А что скажет папа? Папа любит, чтобы мальчики учились, вели себя тихо и…

– О, папа, папа, – воскликнул Ральф и не смог удержаться от слез.

В эту минуту он больше всего на свете хотел видеть отца, хоть его сердце и было полно Гарриет и ее посулами тайно пойти к цыганам.