Читать книгу Воздушные замки и земные обещания - Елизавета Альбертовна Вронская - Страница 1

По мере того, как солнце уходило за горизонт, Камила становилась все более одинокой в своей тьме. Несколько месяцев назад она проснулась с острым болевым синдромом, который скоро перерос в полную слепоту. Она окутала ее, словно темный покров, обещая никогда не выпускать из своих лап. Боль и страх неизбежно пронизывали каждую клеточку молодой девушки. Она закрыла глаза в надежде вспомнить те времена, когда цвета жизни были яркими и насыщенными, когда она могла видеть красоту заката, мерцание звезд и яркость цветовых полей. Теперь же Камила стала пленницей темноты, заточенной в мире серых оттенков. Всё, что спасало её от отчаяния, это друзья, которые безустанно вторили, что жизнь продолжается, и что настоящая красота находится внутри нас, мыслях и душе. В такие моменты девушка выдавливала улыбку, стараясь поверить, что её сердце стало более открытым и чувствительным к тому, что бренно ускользало от человеческого глаза. Но вся прежняя жизнь осталась позади: и друзья, и вера в будущее, и надежды однажды вновь увидеть родные лица. Теперь, сидя в машине, она просто смотрела сквозь окно, не видя вокруг себя привычного мира. Ее глаза были бесполезными, и она чувствовала себя так, словно окончательно потеряла себя. Каждый миг, каждый вздох напоминали о том, что никогда больше ей не удастся насладиться великолепием нашей Вселенной.

Родители Камилы, которые сидели на переднем сидении, за два часа поездки ни обмолвились и словом, хотя еще год назад они не умолкали, говоря каждую минуту о всяких незаурядных вещах, таких как молодые годы или просто поступление нового товара в магазин. Их родной дом давно наполнился печалью. Рой мыслей кружился в голове Камилы, словно беспощадные вихри, заставляя задаваться тем же вопросом снова и снова: почему именно она? Теперь ее боль исходила из самой глубины души, защищенной от посторонних взглядов и от неё самой.

– Мы приехали, – губы матери вздрогнули. – Я должна спросить еще раз: ты точно уверена, что хочешь остаться здесь?

– Абсолютно, – сухо ответила Камила и попыталась нащупать ручку двери.

– Подожди, я помогу, – ответил отец.

Девушка услышала стук дверцы машины и слабые всхлипы матери на фоне. Она неуклюже изучила сидение перед собой и интуитивно положила руку на правое плечо матери:

– Пожалуйста, не плачь, мне от этого будет больнее. Ты сама знаешь, что в городе мне жить намного тяжелее, я не могу без страха выходить из дома, про перспективную работу можно забыть, получать еще одно образование в школе для слепых я просто не выдержу. Люсия позаботится обо мне, не понимаю, почему ты так недолюбливаешь её.

– Дело ведь совсем не в моих чувствах к ней, милая, просто ей самой отведено жить считанные годы. Чему она сможет тебя научить? А вдруг она уйдет из этого мира уже на неделе, а ты так и останешься одна в этом старом доме?

– Перестань, это звучит слишком жестоко. Она переживет любого из нас.

Отец открыл Камиле дверь, и она была вынуждена сменить тему:

– Я очень люблю тебя, мам. Не забывай звонить мне.

– И я люблю тебя, милая, – уже не скрывая дрожи в голосе ответила женщина.

Отец девушки, напротив, держался стойко. Он не проявлял к дочери ни жалости, ни сочувствия, что придавало ей большей уверенности в себе. Выйдя из машины, Камила протянула руку и обратилась к отцу:

– Кажется, ты что-то забыл.

Ей ответила тишина и смешанные шорохи. Через минуту на её плечи накинули рюкзак, и в мягкой ладони очутилась специальная палочка, которая за эти месяцы стала верным помощником. Камила тут же принялась осторожно изучать местность под ногами, ощущая дыхание теплого ветра на своем лице. Было в нём что-то обнадеживающее, как будто он нежно шептал ей на ухо, что все действительно будет хорошо, нужно лишь довериться его порыву.

– Карлос, неужели это ты? – девушка тут же отреагировала на нежный и мягкий, словно мелодичный шепот реки, голос. Он сразу наполнил воздух спокойствием, была в нем некая теплота и мудрость, которые могут отображаться лишь в людях с большим жизненным опытом. Это была Люсия, мать её отца. – Не думала, что ты тоже приедешь, всегда ведь в работе. Столько лет уже прошло…

– Я не мог не попрощаться с Камилой, – ответил он.

Девушка слышала, как торопясь он уходит и садится в машину, даже не поговорив с собственной матерью. Мотор машины заревел и всё, что уловило ухо Камилы до того, как та тронулась с места, это тихий шепот мамы, которая желала ей удачи.

– Похоже, я их всё еще раздражаю, – с грустью произнесла Люсия и взяла внучку под локоть, осторожно ведя её к дому. – Ну, ничего, обиды растут, как цветы в саду, но только когда мы умеем прощать, можем позволить своей душе расцвести в полной красе.

– Рада снова встретиться с тобой, ба, жаль только, что при таких обстоятельствах. Почему они так относятся к тебе?

– О, ну это долгая история, дитя моё.

– У нас теперь много времени, я готова к твоим рассказам.

– До этого мы еще дойдем. Я приготовила бунуэлос, так что ты сначала покушай, как следует, а потом уже будем языками чесать. Вон как исхудала!

– Я скучала по твоей выпечке, и, кажется, я уже слышу этот запах. Знаешь, мое обоняние стало намного острее. Кстати, ты тоже пахнешь очень хорошо.

Женщина звонко рассмеялась:

– Приятно слышать. И какой же у меня запах?

– Не знаю, это мыло или твой естественный аромат, но мне он напоминает весенние цветы и запах дождя.

Люсия в ответ погладила внучку по ладони:

– Так вот он, какой, запах этой благородной старости.

– Да ладно тебе, ты еще молода, – Камила улыбнулась, – в восемьдесят жизнь только начинается!

– Скажешь тоже, молода… Хотя, что уж там, главное – душою не стареть! Погоди, я открою дверь. – До девичьих ушей донесся хруст старой двери. – Вот, теперь проходи, только осторожно, два шага и порог.

Постукивая тростью, Камила аккуратно вошла в дом и почувствовала, как ее окружают уют и тепло. Воздух был пропитан ароматом выпечки и свежесваренного кофе, который медленно распространялся по комнате, смешиваясь с нежным запахом цветов и трав. Девушка слышала, как Люсия переставляет стулья, приглашая ее присесть за стол. Звук скрипучих ножек слился с легким шелестом бумаги и клацаньем кухонной утвари.

– Если память меня не подводит, где-то здесь… – она стала быстро постукивать тростью с правой стороны. – Да, вот оно, кресло-качалка! Ты совсем не меняла интерьер?

– Нет, а зачем? Я привыкла уже так, да и для кого тут что-то менять?

– Это одновременно и грустно, и хорошая новость, так будет намного легче ориентироваться.

– Давай я помогу тебе дойти до стола.

– Нет! – Камила сделала шаг назад и выставила вперед левую руку, останавливая Люсию. – Ба, не обижайся, но мне очень необходимо научиться принимать себя и справляться без посторонней помощи, я ведь не буду всю жизнь ходить с кем-то под руку. Просто говори примерное количество шагов и в какую сторону повороты, чуть позже я приловчусь и буду свободнее ходить по дому.

– С удовольствием. Примерно восемь шагов и наткнешься на стол, вокруг него всего четыре стула.

Камила сняла туфли, откинула рюкзак в сторону и принялась отсчитывать шаги. Достигнув цели, она внимательно изучила руками очертания краев стола и, довольная собой, села на ближайший стул, который, по ее предположению, находился прямо около окна. Подтверждением этого было пение птиц, которое доносилось с этой точки намного отчетливее, чем в любом другом углу комнаты. Следующее, что уловило её ухо, это как Люсия наливает кофе и ставит на стол тарелку с бунуэлосами. Её лицо расплылось в широкой улыбке:

– У меня такое чувство, что я никогда отсюда не уезжала. Здесь всё осталось как прежде, и я, будто встаю рано утром и бегу к тебе на кухню, чтобы украсть свежевыпеченный кусочек хлеба, пока ты возишься с духовкой.

– Да, время течет невероятно быстро, и я рада, что снова не одинока. Вы очень долго не приезжали ко мне.

– Родители не отпускали, запрещали. Они будто озлобились на тебя после того лета, когда ты начала гадать на картах. Это всё из-за них произошло, да?

– Можно и так сказать, но я не начала гадать, а, скорее, вернулась вновь к этому делу, – она подвинула тарелку ближе к внучке. – Ты кушай, кушай, не забивай голову ерундой.

– Но мне жутко интересно, – Камила взяла один бунуэлос и закрыла глаза, наслаждаясь вкусом. – Это невероятно! Сто лет ничего подобного не ела, мама помешалась на здоровом питании.

Люсия налила себе кофе и тяжело вздохнула:

– А должна была помешаться на твоем будущем, а не на этой ерунде. Ладно, чего уж теперь. Давай позже обсудим, ладно? Устала я.

– Хорошо, только ты потом не уйдешь от этой темы, – девушка съела еще один и отставила тарелку в сторону. – Честно говоря, меня дорога тоже утомила. Который час? В сон клонит ужасно.

– Почти восемь. Карлос писал, что привезет твои вещи позже, так что я подготовила для тебя немного одежды из своей молодости, в том числе и ночное платье. Но ты не переживай, оно совсем новое, я так быстро поправилась, когда была беременна твоим отцом, что так его ни разу и не надела.

– Очень сомневаюсь, что мы их еще встретим в этой местности. Они почему-то боятся твоего дома, как огня. А, впрочем, в моем рюкзаке есть некоторая одежда и бытовые принадлежности, этого мне вполне хватит.

– Хорошо, тогда я разложу твои вещи на полочку около кровати. Кстати, до твоей спальни от края стола шесть шагов, потом поворот направо и еще три шага, упрешься в дверь. Ванная комната находится напротив.

– Помню, – Камила благодарно улыбнулась бабушке и, отставив трость, направилась к своей комнате, слегка ощупывая стены пальцами.

Она чувствовала приятное тепло, исходящее от этого дома, и, самое главное, что она была в безопасности. Очутившись в комнате, девушка с нетерпением сняла одежду, наслаждаясь свободой. Не надевая ночное платье, и не убирая с пола джинсы с майкой, она упала на кровать, будучи уверенной, что её встретят мягкие перьевые подушки. Прикрыв глаза рукой и, наслаждаясь покоем, Камила целиком отдалась усталости, которая охватила её тело.

***

Рассвет наступил незаметно, а тихий шепот вырвал Камилу из ее мирного сна. Голоса доносились из кухни, и она прислушалась, пытаясь понять, что происходит. Первоначально звуки были неясны, но затем стали более отчетливыми, и уже тогда стало понятно, что её бабушка что-то злостно обсуждает с какой-то незнакомой женщиной.

Камила быстро надела ночную рубашку и, едва не споткнувшись об одежду на полу, вышла из комнаты. Ощупывая стены, она двинулась в сторону звуков.

– Люсия, ну к черту ему сдалась эта Канада? Раскинь еще раз, может, что другое покажут твои карты, не верю я, что он вот так просто возьмет и все бросит! Да и ради чего ему это надо?

– Я же сказала тебе, Валентина, скрывает Жрица будущее его, не надо нам знать сейчас всех деталей. Как Колесо Фортуны повернет, так оно и будет, остальное сама знаешь! Не нуди, нет смысла над одним и тем же вопросом по несколько раз на дню раскладывать, карты только путаешь мне!

– Валентина? – негромко переспросила Камила.

В комнате повисла тишина. Первое, что вспомнилось Камиле, это последний летний день у Люсии, который встречал двух подруг распахнутыми объятиями, улыбаясь светом и теплом. Беззаботно веселые детские голоса разносились по всему городку, напоминая звон хрусталя. Камила и Валентина, две неразлучные подруги, которые каждое лето проводили вместе, делали кукол из цветов, мучили соседских котов и плели венки из одуванчиков. Они часто представляли, как, будучи взрослыми, будут жить в большом двухэтажном доме, как сестры, и больше ничего и никогда не сможет их разлучить. А потом Камилу забрали родители, забрали на целых десять лет, и, не имея никаких данных друг о друге, их общение прекратилось, так и детская дружба внезапно приблизилась к концу.

Громкий скрип вырвал девушку из плена воспоминаний.

– Спасибо, Люсия, мне пора домой, – показательно громко шагая к выходу, гостья всем видом демонстрировала нежелание видеть старую подругу.

– Валентина, подожди! – пытаясь угнаться за ней, Камила врезалась в стул и тут же упала на пол, ухватив себя за тазобедренный сустав, на котором явно в будущем проявится здоровенный синяк.

Люсия и Валентина одновременно сорвались с места и побежали к ней, чтоб помочь встать на ноги.

– Ты в порядке? – спросила Люсия.

– В полном, – девушка нащупала злосчастный стул и, сдерживая дрожь в ногах, опустилась на него.

– Хорошо. Я, пожалуй, оставлю вас. Мне как раз в магазин надо выйти.

Камила в ответ лишь лениво махнула рукой. По её щеке стала стекать слеза: то ли от боли, которая не стихала, то ли от жалости к себе, то ли от того, что её лучшая подруга не хотела её видеть.

– У тебя ночное платье наизнанку надето, – наконец, Валентина подала голос.

Девушка прощупала швы на боках:

– Действительно… В принципе, ничего удивительного.

– Будем обсуждать твой внешний вид? – саркастично спросила она и села на стул рядом. – Ничего не хочешь мне сказать?

– А есть смысл? Ты ведь даже слышать меня не хочешь.

– Но, как видишь, я все еще здесь, – Камила иронично улыбнулась после этой фразы, – и хотела бы знать, почему ты бросила меня, почему ни разу не приехала?

– Неужели ты все еще обижаешься на меня?

– Да, что б тебя, конечно обижаюсь! Ты же знаешь, как мне сложно было общаться с людьми, у меня никого, кроме тебя не было. И ты никогда не издевалась надо мной, над моим весом, над сыпью на лице… В общем, я просто была к тебе сильно привязана, а ты взяла и исчезла.

– Думаешь, будь у меня возможность приехать сюда или найти хотя бы твой номер, я бы сидела, сложа руки?

– Социальные сети, Камила, их никто не отменял!

– Почему же тогда ты не искала меня, не пыталась никак связаться?

– Во-первых, я не спрашивала у Люсии про тебя из-за гордости, ты задела меня, а во-вторых, я не нашла тебя ни в одной сети.

– Тебе это ни о чем не говорит? Ты не задумывалась, что я просто-напросто не использую их?

– Все используют! Не поверю, что тебя нет абсолютно нигде!

– Придется поверить, потому что мне нет смысла вести страницы в интернете.

Валентина громко вздохнула и откинулась на спинку стула. Девушки просидели в тишине около минуты, пока та не решилась вновь заговорить, но уже без упрека:

– На самом деле, я очень сильно скучала. И… я рада тебя видеть, хоть ты и букашка, которая забила на меня болт.

– Это взаимно. Когда я услышала твой голос, мой сон как рукой сняло.

Наступила еще одна неловкая минута молчания.

– Кстати, ты очень изменилась, в лучшую сторону. Наверное, если бы ты прошла мимо меня на улице, я бы могла тебя не узнать.

– А сама-то разглагольствовала о том, что мы лучшие друзья! И кто из нас еще обижаться должен?

– У меня есть оправдание! Я тебя не видела вон сколько лет! Все, что я помню, это твое круглое веснушчатое лицо и вьющийся волос. Кстати, я сделала татуировку, посмотри, – она протянула руку Камиле, но девушка тупо уставилась на её шею. – Эм, ты куда смотришь? Вот же она, на запястье…

Камила смущенно опустила голову и поджала губы. Она растерянно поводила глазами, не зная, как себя вести, а после ответила:

– Валь, я полностью ослепла несколько месяцев назад.

– Что? – в её голосе звучал неподдельный шок. – То есть… нет, подожди… как… у тебя же было хорошее зрение. Я имею в виду… что произошло, как это случилось?

– Я совершила большую ошибку, поступила очень глупо… Пару лет назад, после выпускного в университете, мою голову пронзила ужасная боль. Тогда я смахнула всё на алкоголь и решила, что если просплюсь, то всё, как обычно, пройдёт. И на следующий день действительно стало немного лучше, только усталость никуда не ушла. – Камила потерла переносицу и покачала головой, словно отрицая что-то. – Надо было сразу идти к врачу, но я подрабатывала в салоне администратором, и времени совершенно не было, бросила всё на самотёк, пока перед окончанием смены странное пятно не стало заслонять мое поле зрения.

– Только не говори, что ты и после этого не пошла обследоваться.

– Не пошла. Даже тогда думала, что попала соринка. Вернулась домой, пошла к зеркалу – ничего нет. У меня ведь было однажды, что какой-то небольшой кусочек строительного материала прилетел в глаз, когда у нас соседний корпус делали, ну поболело, а потом вытянули инородное тело, вот и сейчас думала, что опять похожее произошло. Решила, что будут выходные тогда и запишусь к врачу, но не учла, что до этих выходных мое зрение будет падать со скоростью света, пока в день приема я не проснусь полностью слепой.

– Господи, это ужасно! Получается, из-за того, что ты затянула с визитом к офтальмологу, тебе пришлось расплачиваться зрением?

– Получается так. Знаешь, это настолько пугающее чувство, когда ты просыпаешься, садишься на край кровати и понимаешь, что не видишь, совершено ничего! Клянусь, я думала, что всё ещё сплю и безуспешно пыталась открывать глаза. Как сейчас помню стекающий холодный пот по телу и дрожь в руках.

– Понятное дело, тебя охватила паническая атака. Не представляю, как бы на твоем месте я отреагировала.

– Никому не пожелаю быть на моем месте. Офтальмолог сказал, что у меня дистрофия сетчатки, вызванная гипертонией.

– Это…всё? Неужели ничего нельзя сделать?

– Можно попробовать провести операцию, но она стоит баснословных денег, у моей семьи такой суммы нет. Да и шанс того, что это поможет вернуть мне хотя бы часть зрения, достаточно мал, так что всё это остается лишь призрачной мечтой.

В воздухе, словно невидимый туман, повисла атмосфера грусти, печали и безысходности. Она проскальзывала сквозь стены, заполоняя комнату и проникая в самые глубины сердца двух девушек. Их дыхание стало тяжелым и медленным, словно грустная мелодия, которая несла с собой неизбежность и потерю.

– Поэтому ты бросила столицу и приехала сюда? – неуверенно спросила Валентина.

– Да, здесь я могу научиться жить заново, условия маленького города намного лучше для меня, да и теперь я могу не бояться выходить из дома. Мне пришлось отказаться от привычных развлечений с друзьями, ведь я не могла свободно перемещаться по Боготе без сопровождения, потому что еще не привыкла к слепоте и по-прежнему хожу неуклюже, а позволить ребятам быть нянькой для инвалида – выше моих сил.

– Ну, какой же ты инвалид, не наговаривай на себя!

– Валь, это значительно ограничивает меня во многих сферах жизни, включая образование, трудоустройство, передвижение и самообслуживание. Давай называть происходящее своими именами.

– Так, отставить пессимизм, – она накрыла руку подруги своей ладонью, – ты ушла от прошлого, чтобы начать новую жизнь. Ты не потеряла друзей из Боготы, ты отпустила старые ограничения. Мир полон великолепных людей, тебя ждут невероятные приключения, главное не опускать руки! Камила, ты сильная, да что уж там, сильнее любого из нас, ведь стараешься идти дальше, не обращая внимания на слепоту! Ничто не сможет полностью ограничить твои возможности.

Камила сильнее сжала ладонь старой подруги, подавляя очередное желание заплакать от бессилия.

– Но я не знаю, что мне делать дальше, Валь. Как существовать? Чем я буду зарабатывать на жизнь, как буду её устраивать, если вдруг не станет Люсии?

– Нет, ну слушай, у вас ведь вся семья того, – она нервно кашлянула и покрутила пальцем у виска, – помешана на эзотерике. У твоей бабушки тут уже построена прочная репутация, да и ты в детстве любила про руны говорить, может, попробуешь…?

– Из всей моей семьи эта тема интересна только Люсии и мне, и то, если бабушка отлично гадает на Таро, то это не значит, что и у меня получится. Я никогда ранее не пробовала этим заниматься, а на счет рун… ходила я как-то на курсы астрологии и рунологии, ну, когда глаза еще видели… Не знаю, астрология была интересной, а с рунами я бы не хотела снова возиться, не такие уж они и безобидные, как кажется на первый взгляд.

– Думаю, тебе всё же стоит попробовать. Вот у Люсии дар к Таро, это я тебе сто процентов говорю. У нас знаешь, что о ней высказываются? Её слово – твоё будущее. Вот так вот.

– Не хочу наживаться на чужой репутации.

– Так ты создашь свою, а потом продолжишь её дело. Вот послушай меня, как старую подругу, я ж плохого тебе не пожелаю. Ты сначала попробуй, а потом уже отказывайся. Ой, батюшки! – Валентина быстро отстранилась от Камилы. – Глянула на печку Люсии и вспомнила, что оставила на включенной плите санкочо, наверное, уже вытекло всё! Вот растяпа!

Девушка обняла Камилу за плечи и прошептала:

– Мы с тобой еще всё обсудим, не смей впадать в отчаяние и помни, что ты не одна, – она чмокнула её в щеку. – Всё, я побежала, вечером зайду!

– Давай, буду ждать.

Камила осторожно встала со стула и пошла на отдаляющиеся звуки, чтобы провести подругу, однако её остановил очередной скрип двери.

– Ба? – с опаской спросила она. Тревога усилилась, когда ответа не последовало. – Валь, это ты? Что-то забыла?

Девушка выставила перед собой руки, пытаясь отыскать незваного гостя:

– Кто бы это ни был, не смешно.

Наконец, неизвестный сделал ей навстречу несколько шагов, так, что женские руки врезались в мускулистую грудь. Камила оцепенела лишь на секунду, после чего нагло стала изучать человека перед собой. Она протянула руки выше; ей пришлось приподняться на носочки, чтобы достать до лица незнакомца, что позволило сделать вывод о немалом росте этой персоны. Пальцы Камилы совершали плавные движения, словно читали по Брайлю изгиб его щек, перебирали неуловимые детали лба, как бы пытаясь запечатлеть их в своей памяти. Она внимательно исследовала текстуру кожи, каждую морщинку, будто рассматривая невидимую картину. Попытавшись собрать пазл в одно целое, Камила, не прекращая изучать человека перед собой, с неподдельным страхом произнесла:

– Нет, я Вас не знаю. Мне незнакомы эти черты лица, – она попятилась от гостя и, надеясь хотя бы услышать его голос, спросила: – Кто Вы и что здесь забыли?

Скрип половицы впереди вынудил её сделать еще несколько шагов назад, но, перенаправив внимание на незваного гостя, Камила всё же споткнулась о неровность на полу и начала падать. В тот миг, когда все казалось безнадежным, незнакомец быстро среагировал. Он мгновенно протянул руки и ловко схватил девушку за талию, удерживая ее от полного падения. В этот момент по её телу пробежала череда мурашек, а сердце бешено заколотилось в груди. Что-то странное начало происходить с её организмом – перед глазами стали мелькать образы, будто невидимый проектор включился и показывал фрагменты чьей-то ранее неизвестной для неё жизни.

Резкая вспышка и вот, перед слепой девушкой, возникла яркая картина – мужчина, который стоял посреди оживленной улицы, окруженный недобродушной толпой. В их эмоциях отражалась недоброжелательность, а бурная жестикуляция и тон голоса говорили о ссоре. Она отчетливо видела, как этот же мужчина вступает в оживленную дискуссию с толпой, в их разговоре мелькал дух соперничества и желание избавиться друг от друга. Камила пыталась разобрать суть их спора, но слова исчезали в воздухе, оставляя лишь волнующие эмоции. Странным образом, она стала свидетелем этого неразборчивого происшествия, словно вглядывалась в сцену из живого фильма, где каждый жест и слово имели вес.

Следующий кадр внезапно переместил Камилу в другое место – тихое кафе, где тот же мужчина, до этого находящийся в центре толпы, сидел за столом в одиночестве, склонившись над чашкой кофе. Она не могла видеть лица, только размытое очертание, однако даже так Камила ощущала глубокую задумчивость и тоску героя её видения. Оттенки увиденной картины были наполнены серым одиночеством и мрачной грустью. События переплетались в женском сознании, словно мозаика, которую она пыталась собрать. В голове родилось бесчисленное множество вопросов, и вдруг она осознала, что это лишь малая часть неизвестной стороны, которую она может в себе раскрыть.

Время ускорилось, и воронка всосала в себя всё, что Камила смогла рассмотреть. Она вновь очутилась пленником непроглядной тьмы, и лишь крепкие руки, которые поддерживали женское тело, не давая упасть, возвращали её в реальность.

– Кто Вы? – шепотом Камила повторила вопрос, поддавшись смешению страха, благодарности и неприязни.

Мужские руки выпустили её из хватки, помогая вернуть равновесие.

– Моё имя не имеет значения, – наконец, прозвучал глубокий и резонирующий голос. – Мне сказали, что здесь проживает женщина по имени Люсия. Не думал, что Вы столь молода.

– Вы говорите о моей бабушке, она скоро вернется. Может, вы хотели бы… – девушка не успела договорить, её перебил стук двери. Выдержав паузу, она спросила: – Вы ещё здесь….?

Ответом ей послужила тишина. Постепенно осознавая, что незнакомец ушел, Камила ощутила облегчение, одновременно испытывая некую пустоту. Внутри неё проскользнула непонятная смесь чувств – любопытство, страх, недоверие и внутренняя тревога. Она осознала, что эти краткие моменты, которые проникли в ее сознание, лишь прикоснулись к поверхности загадочной истории, тайны, которую ей невероятно захотелось разгадать.

Параллельно, смешанные мысли бушевали в голове девушки, она бродила по лабиринтам своих сомнений и вопросов, стараясь проникнуть в самую суть, однако, когда ей казалось, что она вот-вот поймет происходящее, ответы ускользали от нее, оставляя лишь ощущение невидимых нитей, связывающих ее с таинственным незнакомцем и его прошлым. Из-за непроизвольного мозгового штурма Камила почувствовала настоящий страх, более мощный, чем страх перед дорогой без светофора со звуковым сопровождением. Её логика была нарушена необъяснимым, чем-то потусторонним, что нельзя было назвать даже галлюцинацией.

Что это вообще было? Возможно ли такое в реальном мире? Можно ли это считать даром, который проявился только сейчас? Насколько она утонула в собственном отчаянии, если допустила мысль, что люди взаправду могут владеть необъяснимыми талантами? Но если всё-таки позволить поверить себе в такую силу, хотя бы на минутку, то, неужели ее глаза, лишенные зрения, могут стать каналом к прошлому, и как это может отразиться на её настоящем? Хотя, почему это прошлое? Может, она вообще способна предвидеть будущее?

Сердце Камилы трепетало от нетерпения обсудить эту ситуацию с бабушкой. Она была единственной, кто мог бы дать ей хоть какие-то незначительные подсказки и отреагировать на столь абсурдное заявление без насмешки. А вдруг судьба действительно дарует новые возможности тем, кто потерял что-то важное, и сейчас Камила должна встретиться с этим вызовом, познать своё истинной предназначение и раскрыть тайны, которые давно скрывались в ее глубинах? Может быть, так она поймет, какая роль ей отведена в этой великой путанице времени, и тогда её потеря зрения была не глупой человеческой ошибкой, а посланием чего-то свыше для особой цели? Но всё это совсем неважно! Ведь смогла видеть, пусть даже не своими глазами.