Читать книгу Там, где я живу - Елизавета Чихунова - Страница 8

«Отчётливо слышны ноты марокканской мяты и цветка апельсина, обратите внимание на базу – это бергамот. Интересно звучит, правда?» – чуть слышно говорила девушка-консультант в парфюмерном магазине.

Почему она решила, что если я интересуюсь этим ароматом, то неизбежно его куплю? Нет, конечно, парфюм великолепен, но я пока что финансово не потяну флакончик в тридцать миллилитров за несколько десятков тысяч. Ведь аромат не хуже этого я могу сотворить сам, и ведь никто не догадается.

Дело в том, что я – парфюмер. Точнее, парфюмер – самоучка. Прекрасные ароматы меня всегда притягивали к себе. Я живу в мире запахов и умею с ними обращаться. Это и есть кредо настоящего парфюмера.

Работать парфюмером где-либо официально мне не приходилось, кроме специальности. Парфюмером я являюсь вне рабочего времени. А так, с 9:00 до 18:00 я – инженер на авиастроительном предприятии.

О моем втором, даже нет, первом и главном занятии в жизни знают лишь в семье и несколько близких друзей. На авиапредприятии о парфюмерном искусстве и моей принадлежности к нему не знают. Возможно, потому что серьёзным людям увлекаться чем попало – неприлично или просто глупо.

Но живу я мечтой: уехать в Париж и работать в центре Герлен на Елисейских Полях. Для этого мне необходимы безупречные знания в этой области, полет души и сердца. До осуществления этой мечты осталось совсем немного: мне нужно правильно объяснить всё родственникам, которые далеко не разделяют моё увлечение, переросшее в нечто большее.

Моя семья не никогда поддерживала моё стремление стать парфюмером. Для них я должен быть как минимум инженером, а как максимум государственным служащим. На меня возлагали большие надежды, но в случае провала меня следовало женить.

Да-да, против моей же воли. Дело в том, что мои родственники всегда отстаивали семейные ценности и традиции. Но мне это чуждо. Мне не нужен быт, жена-домохозяйка, мне, как воздух, необходим творческий полёт, которого и на работе маловато будет, но меня хотят лишить этого и дома, заключив в кандалы традиций со словами: как у людей, как все, так надо.

И вот сейчас, возвращаясь с работы, я готовлюсь объявить за ужином свою главную новость, что я полностью готов к началу новой жизни, с чистого листа. Как же я хочу, чтобы меня поняли и поддержали.

Я переступил порог дома и заметил лишнюю верхнюю одежду и обувь. Гости? Как будто нарочно они оказались здесь сегодня, будто бы зная, что мне нужно сказать что-то очень важное.

Прохожу в комнату и вижу картину маслом: соседи. Большое семейство, имеющее много общего с моим. Во главе стола сидит румяная девушка с косой, нарядная. Типичная русская девушка сидит, опустив глаза в пол.

Внутри меня сразу что-то рухнуло, очевидно мечта и надежда, ведь я далеко не дурак, понимаю, что они не чай с конфитюром пришли сюда пить. Это сватовство, так сказать.

Усадили меня рядом с этой девушкой, даже девочкой. Что-то было в ней чистое и наивное. Она, видимо, тоже не совсем понимала, что происходит в этой, в одночасье ставшей тесной, комнате и чего от неё хотят.

Я решил не ждать первых попыток моих родственников посватать меня незнакомой девушке, а решил сказать то, что хотел сказать последние несколько лет.

«Сегодня особенный день, и я хотел бы поделиться своей новостью с вами. Готовы документы на выезд из страны, пришло подтверждение из дома Герлен, я еду в Париж».

Разом всё стихло, даже звуки с улицы затихли на мгновение. Родители переглянулись. Гости, сначала, покрутили пальцем у виска, а потом начали вставать из-за стола, вытягивая за руку румяную девушку, застывшую, смотрящую на меня со вселенской обидой в глазах.

Никогда ранее я не чувствовал себя так гадко, но и идти наперерез себе я не мог, женившись сейчас или позже. Не могу. Лучше я упаду и разочаруюсь в своём выборе, в своей парфюмерии, чем буду жить против себя, в постоянной неудовлетворённости.

Родители, проводив гостей, пригласили меня в гостиную. Я сел напротив них, смотрел им прямо в глаза, ведь мне нечего стыдиться, это есть я, со своими достоинствами и недостатками.

Мы долго молчали. Первым нарушить молчание решился я.

«Родители, отчего же вы так несчастны? Я не заболел и не умер. Я здесь, с вами. Скоро уеду, но ведь вы в любой момент можете приехать ко мне или я к вам. Разве вы не рады, что я достиг того, к чему стремился все эти годы».

Отец подошёл ко мне и пожал руку. Никогда ранее он этого не делал. Меня, безусловно, это очень удивило и тронуло. Это означало то, что он меня поддерживает. С его стороны это был очень важный шаг, он дал мне ещё больше сил и уверенности в себе.

Следующим утром я отбыл в Шереметьево. Отбыл с невероятным благоговением. Так и началась моя новая, парижская жизнь, о которой я вам расскажу как-нибудь на досуге.