Читать книгу Вместе обрести сейчас - Елизавета Геттингер - Страница 4

Безоблачное июньское небо будто напоминает о чистоте и ясности этого мира. До отъезда оставалось всего ничего, и мои хорошие друзья-музыканты решили устроить что-то типа проводов на их излюбленном месте у реки. Нежный летний вечер. Иртыш. Впереди, насколько только хватал глаз, простиралась вода. Всматриваясь в спокойное, упоительное течение реки, невольно забываешь обо всем. Добравшись до места, мы устроились на берегу у тенистого наряда ивы. После неоднократных приглашений я впервые здесь. Парни, Никита, Малик и Дима отправились добывать сухие ветки для будущего костра, а нас, девчонок, оставили хозяйничать.

– Сашка, ты только погляди красотища-то какая, – вдохнув полной грудью речного воздуха, сказала Анька.

– Да, живописно, – подтвердила я оглядываясь.

– Теперь ты видишь, от чего отказывалась?

– Прекрасно знаешь же, не по своей воле.

– Мама у тебя конечно хорошая, но с нами-то можно было отпустить! – припоминая предыдущие мои отсутствия, сказала Анька. (Знала бы она, чего мне это стоило отпроситься сегодня.)

– По всем вопросам обращаться к маме, – зная, как мама недолюбливала Аньку, ответила я, желая поскорее уйти от этой темы.

– Сашка, а ты знала, что у тебя волосы на солнце золотом отливают? – переведя разговор, с ноткой зависти в голосе спросила она, трогая меня за косу.

– Знала, – мне было не понятно, чему она так удивилась.

– Да? Я раньше не замечала, – пробормотала Анька.

О, а вон и парни наши идут! – воскликнула Аня после недолгой паузы.

– Слушай, а вы не слишком много выпивки взяли? Кто-то обещал, что мероприятие будет безалкогольное. Обманули, получается? – спросила я.

– Да, это сознательный обман. Скажи я тебе заранее, тебя бы тогда с нами точно не отпустили. Да и потом, я тебя умоляю, это разве много? – хохоча, ответила Аня. Не будь занудой.

Анька заканчивала ин.яз, в будущем училка английского языка. Занятие вокалом в студии было ее увлечением. Оторва я вам скажу та еще, но так девчонка очень даже не плохая.

– А все же, почему именно Омск? Мы думали, ты к брату поедешь, в столицу, – спросила меня Аня, он же у тебя важняк, по любому пристроил бы.

– Действительно, – подметил только что возвратившийся Малик, взяв с импровизированного стола только что приготовленную Анькой закуску в виде мясной нарезки, шла бы к нам на ин.яз, веселенькое я тебе скажу местечко.

– Поздно отступать, позади медицинский, – отшутившись, ответила я.

К Аньке со спины подкрался Дима, схватив со стола красное яблоко.

– Ник, а слабо сыграть в Вильгельма Телля? 2– подбрасывая яблоко в воздух, сказал Дима.

Ник без всякого стеснения показал Диме неприличный жест.

Естественно наши посиделки у костра не обошлись без музыкального сопровождения. Нет, это не было сборищем пьяных в хлам рокеров в косухах, цепях и с банданами на головах о чем может поведать амплуа рок групп тех лет. Это были простые люди с открытыми лицами и что важно душами, пока Малик, самый старший в нашей компании не взял в руки гитару принесенную Димой, которую весь вечер потом из рук не выпускал. Странно, но ни одной песни из репертуара нашего коллектива не прозвучало. Малик взял аккорды и захрипел:

«Не крутите глобус, атлас не листайте не спеша,

там хлеба не сеют, там кругом тайга в ней черемша,

не крутите, глобус и не тычьте пальцем наугад,

зон расположенье не узнать вам из обычных карт»3

– Фу, дурак какой! – сказала Аня.

Мы переглянулись между собой, все поняли, что эта песня адресована нашей Ане, мама которой была начальницей городской колонии. Таким вот чудаковатым образом Малик выражал ей свою симпатию, весь вечер, не сводя с нее глаз. Он продолжал отжигать на гитаре, кстати, у него тоже был знаменательный повод, вчера он стал дипломированным переводчиком английского языка.

Неожиданно быстро стемнело, что вовсе не характерно для этого времени года. Ребята пели песни, веселились. Сидя на бревне, рядом со старой проржавевшей лодкой, укутавшись в теплый плед, потягивая из стаканчика чай, налитый из термоса, я отрешенно смотрела на них сквозь ярко-красный цвет огня, испытывая тотальное одиночество. Какие же мы все разные люди, объединенные любовью к музыке, живущие сегодня, в этом городе и глядя на нас в данный момент времени откуда-нибудь со стороны можно с уверенностью сказать, что у каждого из нас все впереди.

– Друзья мои, я поднимаю этот пластиковый бокал за нашу дружбу, – заливаясь слезами начал Дима. Я всех вас так люблю, так люблю.

– Та-ак, Димасе больше не наливать! – заявила Аня.

Из всей компании трезвыми оставались только мы с Ником.

– Ребята, а пошли купаться! – внезапно осенило Диму, и, сложив губы трубочкой, он потянулся к Аньке.

– Ник, сделай с ним что-нибудь, – оттолкнув Диму, попросила Аня.

Улыбаясь на происходящую картину, устав сидеть на месте я оставила ребят и направилась к реке, мне захотелось пройтись вдоль берега. Луна бросала свой мягкий свет на воду. Полный штиль. Закрыв глаза, я мысленно задала вопрос: что ждет меня? Погрузившись в думы, я и не заметила, как подошел Никита, коснувшись моей руки.

– Первый раз вижу Диму таким, – не зная с чего начать, заговорил Никита.

– Бывает.

– В любом случае не обижайся на нас.

– Что ты, все в порядке, спасибо за вечер, – улыбнувшись, сказала я.

– Волнуешься?

– По поводу?

– По поводу экзаменов вступительных, переезда предстоящего, все-таки другая страна.

– Да не особо. Наверняка такой же обычный город, как и наш.

– Ну, ты это, не пропадай, приезжай, – несмело сказал Никита.

– Ник, я ведь не в Америку уезжаю, всего-то тысяча километров, – смеясь, ответила я. Что ты там прячешь? – спросила я, обратив внимание на руку Никиты.

– Вот, это тебе, – вытащив руку из-за спины, Никита протянул мне книгу.

– Ух, ты. Обалдеть, – восторженно сказала я. Это была книга, но книга непростая. Классики русской литературы. Федор Михайлович Достоевский – Преступление и наказание. Государственное Издательство, внимание – Петроград 1923 год. Где ты ее откапал?

– Да у нас на кафедре ими шкафы подпирают. А эту взял в библиотеке, выбросить хотели. Думал, что бы подарить тебе на память, вспомнил про твое увлечение букинистикой, мне кажется это символично Достоевский, Омск…

– Спасибо тебе, удивил.

Никита был студентом второго курса прикладной информатики, программист в будущем. Застенчивый, немного неуверенный в себе парень, но очень талантливый музыкант.

Двадцать первый век, люди книги выбрасывают. Грустно становится. В советское время наличие в квартире полок с книгами считалось чем-то вроде достопримечательности. Мама рассказывала, как приходилось выстаивать немалые очереди за книгами, в результате чего удалось собрать достойную библиотеку, за что ей низкий поклон. Люди, которые в разные времена были вхожи в наш дом, сходились во мнении что «ребенок растет в библиотеке». Да, они были правы. Такой вид «жадности» до книг мне не доводилось встречать ни у кого из знакомых. И читать-то я рано научилась, выработав свою систему чтения. Приблизительно к 14-ти годам за норму бралось сто страниц в день. Это вошло в ежедневную привычку. В год мною прочитывалось около восьмидесяти, восьмидесяти двух книг. Кстати, школьную программу по литературе я не воспринимала всерьез. Как тогда, так и сейчас считаю, что давно пора бы частично пересмотреть список литературы для школьной программы. Сделавшись настолько книгозависимой, день утрачивал свою насыщенность, не будь в нем ста страниц.

С любопытством рассматривая книгу, изумляясь, как хорошо она сохранилась, я и не заметила, как Никита положил свою руку ко мне на плечо, стараясь таким образом повернуть меня к себе. Ну, просто вечер неожиданных откровений. После двухлетнего музыкального сотрудничества настала пора открыть карты. Оказывается все это время, как бы выразиться, в общем, Никита был неравнодушен ко мне. Предприняв отчаянную попытку поцеловать меня, и почувствовав мое легкое смятение, он и вовсе разволновался и прошептал:

– Извини.

– Все хорошо, еще раз спасибо за книгу.

– Пошли к ребятам, не стоит надолго оставлять Аньку с этими двумя, – силясь улыбнуться, предложил Никита,

– Да, пойдем. Я сейчас.

– Догоняй.

Он развернулся и ушел. Я тяжело выдохнула, будто вместе с воздухом из легких вышла вся эта неловкая ситуация. Откровение Ника застало меня врасплох. Признаться, об этом я не думала серьезно никогда. Ну, играем вместе, и все, а тут такое, как гром среди ясного неба.

Продолжив прогулку вдоль берега, стараясь отделаться от этой мысли, я вплотную подошла к реке и ненамеренно бросила взгляд на тихую воду, моментально сделавшуюся буйной, что привлекло меня еще больше. Неистовый порыв ветра, вырвал из рук моих книгу, отбросив ее на мокрый песок, перелистывая страницы, словно читая ее. Меня что-то вело к воде, приближение было неосознанным, река звала меня. Мгновение спустя, уже стоя по щиколотку в холодной воде, на взбесившейся ее поверхности я вдруг увидела очертания лица, печального лица, смотрящего на меня точно из глубины Иртыша. Пальцами надавив на глаза убедиться что это не мираж, было понятно что это никакой не мираж и даже не галлюцинация. Наклонившись вперед стремясь поближе разглядеть лицо, стало ясно, что в отражении была не я. Неужто бы я себя не узнала!

А тем временем на заднем фоне происходило следующее: кричащая Анька, пытающаяся меня остановить и парни, бросившиеся вдогонку на спасение, только вот на все предостережения я загадочным образом не обращала внимания, попросту не слыша их. Мое смотрение в одну точку продолжалось примерно полминуты. Подбежавший Малик, жестко подхватив меня на руки, махом вытащил из воды, тем самым не позволив мне упасть в реку.

– Рехнулась что ли? – тряся меня, вытаращив глаза, кричал Малик.

– Ты за каким в воду полезла? – заорала подоспевшая Анька.

Здорово же они перепугались, а я, сидя на песке в мокрых кроссовках и уже по колено промокших джинсах сохраняла удивительное спокойствие, наверно потому что до сих пор находилась под впечатлением от увиденного.

– Не может этого быть, не может к человеку, будучи трезвым, прийти белочка, – затаив дыхание, быстро подумала я. Нет, это скорее всего от перевозбуждения.

Сказать, что я испытала страх и ужас? Нет. Мне было дико интересно. Никто ничего не мог понять.

После случившегося целесообразно было закруглить наши посиделки, что мы собственно и сделали. Сумбурно сгребли наши пожитки и отправились по домам. Придя домой за двадцать минут до полуночи, скинув с себя мокрую одежду и почувствовав слабость, я провалилась в сон. Пожалуй, достаточно.